Хороший Плохой Безумный

*** Место, где предпочитали покурить подростки находилось подальше от любопытных глаз и ниоткуда не просматривалось. Билл тоже периодически захаживал сюда вместе с Беверли. Он достаточно долго следил и выяснил: в шайке Генри Хокстеттер оказался самым заядлым любителем подымить — зависал тут не только с компанией, но и частенько после всех один оставался. Требовалось лишь подгадать время, чтобы выловить там Патрика — Билл не хотел, чтобы их даже случайно заметили вместе, ни под каким предлогом. Стояло обычное солнечное утро. Оживлённость в школе постепенно сходила на нет — гул от голосов стихал, поскольку их обладатели исчезали в классах. Прозвенел звонок. Стремительно опустошался и дымовой закуток. А в тени кустов никто из уходящих не заметил одинокую фигурку мальчика, стоявшего в стороне от всех. Вышли Хаггинс и Крис. Переговариваясь между собой, они отправились, как и большая часть учащихся, на занятия. Это означало, что Хокстеттер наконец остался один. Вероятно, он как обычно, прогуляет. Билл же попросил Стенли предупредить, что сам задержится. Вечность ожидания подошла к концу. Приближаясь к месту встречи, Билл закурил. Шаги невесомые, очень тихие — Хокстеттер поначалу даже не заметил чужое присутствие. В этот момент Билл сделал для себя небольшое открытие: Хок оставался один, чтоб снюхать какой-то порошок. Билл не стал его отвлекать, просто наблюдал, медленно затягиваясь и глаз не сводил с этого убожества. Патрик вздрогнул, когда обдолбанное сознание подсказало, что кто-то рядом. Засуетился, пряча пакетик за пазухой. Даже встал по стойке смирно. Зрение его сфокусировалось на незнакомце и вот тогда брови поползли на лоб. Очевидно, парень не поверил своей удаче. Мгновенно хищный оскал исказил его лицо. — Чего вылупился, чмошник? — спросил он. — Нарываешься? Билл выждал паузу и, выпустив изо рта дым, очень спокойно ответил вопросом на вопрос: — А ты разве без своих шакалов что-то можешь сделать? У Патрика округлились глаза, а затем он захохотал. Противно так. Держа сигарету в зубах, он сунул руки в карманы и, чувствуя себя хозяином положения, вальяжно приблизился к Биллу вплотную. Выше на целую голову. Захоти сейчас напасть — Билл ему не соперник. — Ты бессмертным себя вдруг почувствовал, а, заика? Или спецом провоцируешь? — Патрик выдохнул дым прямо Биллу в лицо, а следом нагнулся и почти коснулся губами его уха. — Настолько понравилось в прошлый раз? Хочешь ещё, да? Билл не вздрогнул, не вжал голову и не пытался оттолкнуть. Он не боялся, он вообще не чувствовал. Лишь пренебрежительно фыркнул: — Без игрушки-то получится? Импотент. Хокстеттер скривился, сигарета выпала из его рта. Парень зашипел, но это скорее из-за того, что обжёгся тлеющим бычком. Это добавило искры, куда лил керосин Билл. — Уродец хренов, хочешь, чтоб я тебя прямо тут нагнул?! Патрик резко схватил Билла за шею. Уже сжал занесённый над головой кулак. — Нет. Хочу закончить всё один на один, но не здесь. Вокруг словно всё замерло. Голос Билла был ровным и чётким. Настолько, что Хокстеттер впал в ступор. Так и застыл в глуповатой позе и недоумевающим выражением на лице. Он не сводил со своей жертвы заинтересованного взгляда, в котором мелькнул азарт охотника. — Пфф, чего? — Патрик по-лошадиному фыркнул и также заржал. — Ты обдолбанный, заика? Хокстеттер продолжал использовать обидное прозвище и сволочно лыбиться. Он совсем не замечал, что за весь разговор Билл ни разу не заикнулся. — А что, зассал без дружков своих? Боишься, не справишься со мной? Билл провоцировал. Брал на слабо. Знал, такой, как Хокстеттер, поведётся. Даже не потому, что захочет что-то доказать — в его извращенном понимании ему только что дали зелёный свет на любые действия. Это не могло не прельстить его. В кульминации Билл сам скопировал ухмылку Хокстеттера, не уступая ни на йоту в её злой похабности. Патрик рассмеялся в голос. Прям от души загоготал. — Ну смотри, — он продолжал мерзко ухмыляться и лезть в личное пространство. — Ссыкливой сучки Бауэрса в этот раз не будет и никто жопу твою не спасёт, — Хокстеттер оборзел в конец и, протянув руку, похлопал Билла по бедру, выказывая свои намерения. — Как и твою, — ровно ответил Билл, брезгливо отпихнув чужую потную ладонь. Хокстеттер согласился. Он даже не скрывал предвкушения и по-грязному облизал верхнюю губу. Билл назвал место встречи. А сам отправился на занятия. Он прилежно отсидел все уроки и одновременно спокойно планировал ночную встречу. Уже будучи дома, закралась тревожная мысль, что Патрик не сдержит слово и явится не один. По этому поводу имелись серьёзные опасения. — Смогу ли в такой ситуации сбежать? Билл повернулся к сидящему на кровати клоуну. Белое фарфоровое лицо таращилось огромными глазищами, они смотрел так, как будто хотели проникнуть в душу. А на пунцовых губах блуждала извечная безумная улыбка. — Ты не помогаешь! — укоризненно буркнул Билл. Ответа нет. Обиженный, он подбежал и шлёпнул клоуна по рыжей огромной башке. Зазвенели колокольчики. Мелодичный звук противоестественно треснул по ушам и заскрежетал словно когтями по мозгам. От резкой боли Билл зарычал. Скинул куклу с постели и с силой пнул по плюшевому животу, надеясь, что размалеванному ублюдку также больно, как ему сейчас. Клоун уехал под кровать, символично скрываясь под занавесом одеяла, только длинные ноги остались торчать. Несколько секунд Билл тяжело дышал, пытаясь отвлечься от шума, загустевшая кровь напряжённо пульсировала в его висках. Разъяренный взгляд буравил смешные ботинки. Неожиданно мальчик замер, и притих, а потом резко возликовал, обрадовался. — Я понял твой намёк! — точно гений, сделавший триумфальное открытие, воскликнул Билл. Ботинки клоуна. Билл опустился на колени. — Я одолжу их у тебя, Пеннивайз. Спасибо. Прости, что я вспылил на тебя. У Билла не было другой пары обуви, а часами отмывать свою вновь не хотелось. Хорошо, что Пеннивайз пришёл на помощь. Куда более бережно клоуна достали обратно и усадили вновь на кровать. Ботинки оказались весьма великоваты, но за счёт кучи шнурков их удалось намертво затянуть на ногах. Билл покинул дом раньше назначенного часа. Готовился. Проверял, не забыл ли чего. Будучи в засаде, он некоторое время провёл в неподвижности, ожидая и прислушиваясь. Оно стоило того — самонадеянный придурок припёрся один. Билл не выходил из укрытия минут десять, дабы убедиться, что Патрик не позовёт подмогу. Вариант бить исподтишка был сразу отметён. Хокстеттер здоровый и изворотливый, если не получится его свалить с первого удара, Биллу конец. Мальчик вышел лоб в лоб. — Нихуя, ты дерзкий. Я почти не рассчитывал, что ты явишься, — Патрик расхохотался тошнотворным булькающим смехом. — Учти, гандоны в этот раз не взял. Хокстеттер глумливо потрогал себя между ног. И начал медленно наступать, словно это простое действие приносило ему садистское удовольствие — поиграть в кошки-мышки с жертвой перед полноценной трапезой. — Не будем терять время: снимай штаны и ложись. Так и быть, раз сам захотел, рожу твою уродовать не буду. — Сначала, хочу тебе кое-что отдать, — Билл протянул руку и щёлкнул знакомой зажигалкой. Зажжённый огонёк осветил пространство в сумерках. Билл ранее прибавил газ — пламя стало очень высоким. — Сучонок, а я обыскался. Так это ты её тогда спёр? Патрик нагнулся, рассматривая собственноручно выцарапанную надпись и хохотнул. От узнавания даже игриво хлопнул в ладоши. — Как и это, — вдруг ответил Билл. В следующую секунду из кармана показался баллончик. Мощная струя попала на огонь и шквал пламени поглотил физиономию Патрика, сжирая поганую ухмылку. Раскачиваясь из стороны в сторону, Хокстеттер выл на одной ноте, бесконечной и агонизирующей. Дезориентации в несколько секунд хватило с лихвой. Из глубокого внутреннего кармана куртки Билл вытащил небольшую арматуру, что ранее нашёл в канализации. Ухватил покрепче. Короткий замах — бам! Вся потаённая злость саданула по морде с полыхающей чёлкой. Неожиданно Патрик не потерял сознание, упал и даже умудрился вцепиться Биллу в ботинок. Финальный удар железным прутом сверху по макушке закончил битву. Билл брезгливо вырвал ногу, за которую до сих пор держался Патрик. У него получилось. Правда мальчик следом же расстроился — думал, Хокстеттер сдох слишком рано. Билл читал статьи для пожарных. Там много рассказывалось, как поднимать бессознательные тела. Тяжело, но он смог взгромоздить долговязого на себя, ноги в ботинках увязли в земле. Билл выругался и медленным шагом двинулся вглубь лесопарка. Как вдруг Патрик замычал. Настроение мальчика подскочило, словно на американских горках. Хокстеттер был ещё жив! Ухватив свою ношу покрепче, Билл понёс его дальше, подгоняемый адреналином и жаждой завершить начатое. Никто не должен был даже случайно помешать и услышать возможные крики. Сбросив на землю бессознательное тело, в глазах всё же помутнело. Повело назад. Билл больно ударился лопатками о ствол дерева. Но это всё ничто. Мальчик обратил глаза к ночному небу. То выигрышно затрещало от грома. Нос пощекотал запах озона. Билл засмеялся в голос. Оглядел всё ещё пребывающего в отключке Патрика. Он уже знал, что хотел с ним сделать. Шаг к своей жертве — носок клоунского ботинка что-то пнул. То оказалась достаточно толстая ветка. Билл поднял с земли, взвесив её в руках. Торжествующая улыбка растянулась на лице от внезапно возникшей идеи. — Сейчас почувствуешь, патлатый пидрила, как это охуенно приятно, — оскалился Билл. Из кармана он высунул ставший ненужным баллончик. Должок возвращён. Сделав пару шагов в сторону, Билл, предварительно стерев отпечатки и теперь удерживая рукавом, швырнул опустевший лак для волос куда-то далеко, в темноту за деревья. В голове колокольчики. И смех. Внутри мальчик ликовал. От переизбытка чувств ему хотелось зубами рвать чужую плоть… и сегодня он мог не отказывать себе в желаниях. *** Джорджи погиб. Его больше нет. Был… мгновение… и нет его. Нет больше ничего. Отупение. Пустота. Билл не плакал. Все чувства заглохли, словно отвечающий за них механизм в голове потерпел поломку. Ибо мозг наотрез отказывался воспринимать картину реальности, из которой вычеркнули Джорджи. Будто ластиком прошлись по рисунку на бумаге. Билл не мог принять это. Не мог спать. Закрыть глаза — означало увидеть момент столкновения. И тогда тело обволакивало болью от случившегося и от последующих событий: мать налетела, как фурия, впилась ногтями, оставила на шее, лице, в целом везде, где можно кучу противных мелких ранок и глубоких кровавых царапин. Скорбь и гнев переполнили её. Не контролируя себя, она хлестала Билла ладонями и кулаками, толкала и швыряла об стены и, в довершение, вырвала клок волос. Вырвала бы и горло, если бы в кои-то веки отец не соизволил оттащить ревевшую навзрыд Сару, велев сыну убираться вон. Последующие две недели мальчик ночевал у друзей, список которых возглавила Беверли. Она-то и подровняла другу причёску, выбрив старой отцовской машинкой виски и затылок. Ему понравилось. Он криво улыбнулся и кивнул, смотря на себя в небольшое девичье зеркальце. Билл ничего не чувствовал. Просто хорошая причёска. Бевви помогла, значит надо улыбнуться, поблагодарить. Джордж никогда не забывал говорить «спасибо», даже за самую нелепую мелочь. Бевви же, красная от слёз, шмыгала носом. Она ещё осторожно обработала следы побоев, а после долго обнимала. Билл и за это поблагодарил её. С матерью контакты почти полностью сошли на нет. Нервные срывы, припадки, психозы и ещё пакет разных диагнозов выстроили непреодолимую стену, которую Билл не знал, как переступить, но понимал, что причина её возникновения — он. Отец тоже распорядился в ближайшее время держаться от Сары подальше, в целях безопасности их обоих. Какая-то частичка в мальчике утешительно шептала, что скоро все устаканится, нормализуется. Билл верил. Он, как прежде, ходил в школу. Это в какой-то степени было местом спасения. Лишь там оставалось по-прежнему спокойно: друзья, уроки, четверо ублюдков-хулиганов во главе с Генри Бауэрсом — Билл даже им был рад. Но и эту хрупкую, какую-никакую идиллию кое-кто с настырностью пытался разрушить. Бетти Рибсон — назойливая правильная девчонка-зубрила. Билла объединяло с ней лишь то, что они учились в одном классе. Общение с ней заключалось в приветствии и редком прощании. Но последнее время девчонка часто ходила за Биллом. И он знал, почему. Она всё видела. И доводила до умопомрачения своим добронамеренным, но крайне назойливым вниманием. Она капала на мозг молчаливым преследованием больше месяца после… И всё-таки решилась на разговор. — Билл, — подошла она. — Как ты спишь по ночам? — В п-пижам-ме… я обычно м-мёрзну. Билл не шутил. Ему действительно было постоянно холодно. — Ведь считают… Я всё видела! Ты должен рассказать всё, как было на самом деле… «Звенит. Где-то звенит. У Бетти на одежде колокольчики, как у…?» Билл ничего не ответил. Встряхнул головой. Он молча встал и ушёл. Его жизнь должна измениться, а приперлась она — вся такая правильная — и всё портит. Мешает. Избегать и игнорировать Рибсон не удалось. — Билл, — во-второй раз она подошла на перемене следующим днём. — Просто, чтоб ты знал: мне жаль, но… Я уже месяц молчу, — Билл заметил, как её ладони сжались в кулаки, а губы задрожали. — Это ужасно… Не могу больше… Прости. Билл промолчал, хоть и жутко хотел послать её. Толкнуть её. Заткнуть её. Но нельзя. Нельзя было, чтобы все подумали, будто между ними конфликт. Будто у них есть секрет. Поэтому Билл нагнал Бетти после уроков. — Бетс, — окрикнул Билл, когда она отошла достаточно далеко от школы. — П-подожди! — Прости, Билл, — она остановилась, подождав одноклассника и обернулась, на лице её была грусть и решительность. — Но я иду в полицию. — Я как… — неловко замялся он. — К-как раз туд-да… — Почему раньше не пошёл? — её тон стал строже. И Билл вдруг заплакал. На самом деле, плакать он не хотел. Но внутренний голос говорил показать ей именно эти эмоции. Они вызовут доверие. Пришлось постараться. И, к явному удивлению, глаза Бетти налились сочувствием. — Н-не мог-гу од-дин, — всхлипнул Билл, намерено сильнее заикаясь. — Я т-так ви-виноват Б-Бетти-и, так вин-н-новат… Я не-не хот-тел… Не дум-мал, ч-что так выйд-д-дет, я не-не хоте-тел.! Девушка посмотрела с сожалением и вдруг подошла, заключив в крепкие объятия. — Всё будет хорошо, — утешительно прошептала она, поглаживая Билла меж лопаток. С такого положения ей не дано было углядеть его вмиг остекленевший взгляд. — Они поймут… Тем более, что ты пришёл с повинной… — Угу, — шмыгнул носом мальчик. — Бетти, т-тогда, ты м-можешь пойт-ти туд-да… ты пойд-дёшь со мной? Рас-скажешь, что в-видела… — Да, конечно, Билл. Если это поможет тебе быть намного спокойнее, — твёрдо сказала она. — Х-хорошо. И ещё … т-тот мяч-чик… я его спрят-тал. Н-наверное стоит сх-х-ходить за ним, — пробормотал мальчик, понурено свесив голову к груди. — Я-я силь-льно тебя нап-прягу, если попр-рошу и в-в этом пом-мочь? — Нет, конечно нет, — покачала она своей темноволосой головой и пара порядок выбилась из причёски. — Пойдем скорее. — А т-твоя мама, не буде-дет переживать, что т-ты задерж-жалась? — искоса глянул на неё Билл, будучи предельно осторожным в своём вопросе. — Она, вроде, у те-тебя строгая. Или т-ты ей расс-сказала? — Нет, не хотелось бы, чтобы она переживала, — отмахнулась Бетти. — И она знает, что я из школы обычно к подруге захожу. — Спасибо, Бетти. Они уверенно шли к пустоши, а после Билл любезно показал ей вход в коллектор, на протяжении всего времени старательно поддерживая свой понурый вид. Настроя на длительные беседы не было. — Ты спрятал его в водосточной трубе? — густые брови на девичьем лице удивлённо поползли вверх. — Да, идём. Билл уверенно пошёл первым, Бетти неотступно следовала за ним, пока ход им не перегородила огромная решётка. Возле прутьев одиноко катался по воде красный шарик, который и был тем самым злосчастным мячом. — Вон он… — Билл вжал голову в плечи и обратил молящий взгляд на, потирающую от холода руки Бетти. — Не-не хочу трог-гать его… — Секунду, — она незамедлительно вышла вперёд с намерением помочь, оставляя Билла позади себя. Бетти наклонилась. Билл влетел и толкнул её в спину. Девушка вскрикнула от неожиданности, не удержалась на ногах и прямо лбом вбилась в прутья. Мальчик молниеносно схватил Бетти за волосы, намереваясь приложить её головой об ограждения ещё раз. Вот только девушка схватилась за ржавые прутья рукой, не давая впечатать в них повторно свой разбитый в кровь лоб. В результате короткой борьбы ей удалось вырваться. Она толкнула Билла, из-за чего тот шлепнулся в воду, а сама пустилась к выходу. Клок выдранных волос остался в мальчишеской руке. Билл на мгновение испугался, но адреналин выкрутил силы на максимум и он кинулся в погоню. От результата действий зависела его дальнейшая судьба. И он уже слишком далеко зашёл, чтобы идти на попятную. Нагнал у самого выхода. Прыгнул вперёд, обхватив Бетти за талию. Они упали, всё ещё находясь в тёмном тоннеле, свет дня до них не доходил. Бетти плохо соображала, поскольку не догадалась закричать сразу. И Билл не преминул воспользоваться подарком судьбы. Оседлав сопротивляющуюся девушку — барахтаясь в попытке скинуть его с себя, она перевернулась на спину — сдавил руками её горло и окунул в сточную воду. Рибсон брыкалась. Билл слышал приглушённый, булькающий вопль через толщу пузырящейся воды. Он переместился ей практически на грудь, в придачу давя на неё одним коленом, вышибая весь кислород. В предсмертном отчаянии и борьбе за жизнь она хлестала худыми руками, пыталась ухватиться за волосы своего палача, чтоб оттащить, но могла дотянуться лишь до висков. Там ухватиться было не за что. И даже когда девичьи руки ослабли и безвольно бултыхнулись в мутные воды, Билл не отпускал чужую шею добрых десять минут. В ушах как будто бился тонкий серебряный перезвон и нарастал он с каждой секундой, вызывая дикую боль. Всё было кончено. Судорожно подняв ватное тело на трясущихся ногах, мальчик примёрз взглядом к своим руками со скрюченными пальцами. Горло сжали спазмы. Билл отошёл к холодной стене, припав лбом к освежающему источнику. Звон потихоньку начал стихать, кровь переставала больно биться через сосуды. Он это сделал. Он спланировал и сделал. Украл ещё в школе телефон Бетти. Не знал наверняка, захочет ли она отчитаться матери, действовал на всякий случай. А она даже звонить не стала и не заметила пропажи. Билл подобрал первый попавшийся булыжник из воды. Сначала швырнул об стену телефон Бетти, а затем принялся монотонно долбить выключенное устройство. Тело Бетти он оттащил за ноги вглубь коллектора к той самой решётке. За нее и привязал девушку её же поясом от платья. Выйдя из коллектора, Билл подставил лицо лучам солнца. Прогревшись, он понял, что Рибсон всё же поцарапала ему щеку и шею. Непроизвольно вылетел беззаботный хохот — нет нужды переживая об этом — ещё не сошли предыдущие отметины неадекватности матери. Больше их, меньше их — никакой разницы. Этим же днём Билл наведался к Бену. У юного книжного червя всего Дерри в комнате книг скопилось больше, чем, наверное, даже в архивах школы. Поэтому, непринуждённо поинтересовавшись у друга, имеется ли у того карта старого коллектора, Билл совершенно не удивился, услышав положительный ответ. Сразу попросил у добродушного Пухлячка одолжить, а на возникший вопрос «зачем?» — соврал, что для проекта отца. В последствии, Билл выучил наизусть карту коллектора, но, на всякий случай, держал её фото в телефоне. По нему Билл ориентировался в ту же ночь, когда уволок пока не взбухшее тело Бетти поглубже в канализацию. Оттягивать время было нельзя, Билл занялся этим до того, как Рибсон начали искать. Решётки вскрывал с помощью инструментов отца — там были прогнившие замки, даже у Билла сил хватило. Склепом был выбран главный зал. Там, на потолке, располагалась огромная круглая решётка с кусочком неба, свет которого, однако, не разгонял тьму. Здесь Билл нашёл много чего интересного, сброшенного некогда в колодец, типа арматуры и другого ненужного барахла, что вряд ли когда-то пригодится. Билл жутко простыл, поскольку по пути назад немного заблудился. Выход пришлось искать добрых два часа. Но зато в школе его не допрашивала полиция — он сильно заболел. Неудачники не бросали. Приносили лекарства и новости. Бетти Рибсон перестали искать через месяц, списав на то, что девушка сбежала от деспотичной матери, от истеричных воплей которой у всего города уже болела голова. Когда всё стихло, Билл снова вернулся в коллектор и изучил его лабиринты практически вдоль и поперёк. *** — Завтра у Джорджа кружок по танцам. Не забудь отвести и забрать его, — наказала Сара, даже не удостоив старшего сына взглядом, продолжая складывать ланч в цветной контейнер младшего ребёнка. — Опять? — Билл был в шоке. — Я постоянно это делаю! И я же предупреждал, что завтра не могу. Сара резко поставила контейнер на столешницу. Стук, огласивший кухню, показался мальчику громом. Мать злилась. — Не переломишься, — развернулась она. — Чем тебе ещё заниматься? — У Эдди день рождения, меня пригласили. И подарок ему уже подготовил! — Вы и так каждый день видитесь. Билл, мне некогда, а отец завтра на работе. Я всё сказала. Билл не попал к Эдди на день рождения. Подарок отдал на следующий день в школе. * Выходной. У матери и отца он совпал — они забрали куда-то Джорджи и уехали. Вернулись к обеду, очень радостные. — Билли, привет! — Джорджи налетел, как маленький ураган, крепко обнял брата. — Мы в магазине были! Ты сладко спал! Мама и папа не стали будить тебя! Мать уверенной походкой вошла в дом, а отец ещё вытаскивал пакеты из машины. — Купили Джорджи вещи перед новым учебным годом, — сказала Сара, проходя на кухню. — А мне рубашку взяли? — Билл последовал за ней, Джордж не отцеплялся от него ни на шаг. И Билли гладил его по мохнатой макушке. — Мам, помнишь? Я говорил, что пару пуговиц потерял. И порвалось кое-где. — Боже, Билл, — вздохнула женщина, поворачиваясь к сыновьям. — У тебя достаточно вещей. И их было бы ещё больше, не шастай ты с хулиганами. Я давно тебе говорила не общаться с теми мальчишками. — Если ты про Бауэрса — я не общался! — Билл обиженно нахмурился. — Они сами меня достают! — Сынок, доставать «просто так» не могут, — послышался голос Зака. Он обогнул сыновей и открыл холодильник. — Мама права. Будь ответственнее. Тем более в этом году твой брат тоже пойдет в школу. Тебе придётся хорошенько следить за ним и помогать. Билл спорить не стал. Никакого желания на это не было. Внутри как-то пусто. * — Можно мне тоже в какую-нибудь секцию начать ходить? — спросил Билл, подойдя к отцу. Он вернулся со школы, скула была разбита. Долбанный Хокстеттер и Бауэрс, будь они неладны. — Только не школьную. Отец отложил газету, за которой был скрыт. Окинув сына утомлённым взглядом, он вздохнул. — Билл, — начал он осторожно, — зачем тебе это? Тем более с деньгами худо, сам знаешь. И ты уже слишком взрослый, чтобы ходить в подобные секции. — Ну ведь я и не ходил никогда! А я всегда хотел научиться драться! Или защищаться хотя бы! Джорджи вы куда только не водите… — Это что, упрёки? — Зак отложил газету, недовольно вскинул бровь. — Ты будешь родительские деньги считать? Билл напрягся, ему вмиг сделалось некомфортно, но, собравшись с силами, он смог выдать всё, как на духу: — Меня бьют в школе, я хочу давать должный отпор! — Боже, детский сад какой-то! — повысил тон Зак, стукнув по столу. — Поговори с учителем, в конце-концов! Или прикажешь мне заниматься такой ерундой? Тебе не стыдно? Билл стушевался. Не смог привести аргумент в свою пользу. Мужчина откинулся вновь на диван, он устало потёр переносицу, а затем вернулся к газете, явно давая понять, что столь несерьёзный разговор должен быть окончен. * Но они невольно вернулись к этому в очень скором времени. — Что за жалобы на тебя?! — отец отшвырнул на диван телефон, по которому недавно извинялся за внезапный уход с работы посреди дня. — Стыдоба! Разбил нос парню из соседнего класса! И не абы как, а учебниками швырялся! И хрен с ним носом — попал в окно! Меня из-за тебя в школу вызвали! Платить придется! Ты за свою жизнь хоть что-то заработал?! Мне пришлось из-за тебя с работы уехать! Сейчас ещё и выговор получил! Давай отца уволят — будешь рад?! — Он п-первый начал, — тихо прошептал Билл, стараясь оправдаться. Он нервно теребил край рубашки, которую вновь придётся зашивать, и смотрел куда угодно, только не на взбешенного отца. — Мне не важно, кто начал! — от крика Зака зазвенели стёкла окон и даже, кажется, рамки фотографий на стенах. — Ты намеренно создаёшь проблемы? Хочешь внимания? Сейчас получишь! Билл тогда не впервой получил ремня, но в этот раз было особенно больно. * — Ура! — Джорджи по обыкновению влетел в брата с крепкими объятиями. — Устроим ночь мультиков! — мальчик поднял на Билла огромные, полные восторга глаза. — Прости, Джорджи, но я сегодня к Ричи собирался… — Да? — мальчик расстроенно похлопал длинными ресничками. — Просто мама сказала, что ты сегодня сидишь со мной. — Ч-что? — Билл мягко убрал с себя кольцо ручек Джорджи и торопливо побежал к лестнице. — Подожди немножко! Я мигом! Внизу Зак и Сара уже были собраны и торопливо проверяли, ничего ли не забыли. Как обычно, собирались отдыхать к друзьям. — Билл, мы с папой уезжаем, — Сара поправляла причёску и смотрела, не смазался ли макияж. — Проследи, чтобы Джордж поел и лёг вовремя спать. — Но… Но Билла даже слушать не стали. Всё, как обычно, закончилось словесной перепалкой, из которой мальчик не вышел победителем. — Билли… — позвал позади появившийся Джорджи, неловко теребивший край свитера. — Ты обиделся?.. Прости… Мальчик вздохнул. На брата он ни в коем случае не обижался. — Знаешь, Джордж, — Билл присел перед малышом на корточки. В его глазах загорелся огонёк азарта, — мы можем посмотреть мультики и в другом месте. Джорджи заулыбался, целиком и полностью поддерживая эту идею. Такого позора Билл никогда не испытывал. Родители вернулись раньше времени. Билл, чтобы не переживали, оставил записку, где сейчас он и Джордж. Но он не думал, какие будут последствия. Рассчитывал остаться у Ричи, тот был не против. У него-то они и устроили посиделки: смотрели компанией неудачников фильмы, ели пиццу и попкорн. Билл думал, что это будет прекрасный лёгкий вечер — и Джорджи остался доволен и сыт. Места на всех хватало. Билл и остальные ведь не впервой устраивали ночёвки. Джорджи такой опыт был лишь в радость. В отличие от родителей. Те явились в дом Тозиеров около полуночи. Хоть никто из друзей не спал, но на скандал тоже никто в такой час не рассчитывал. Отец выволок Билла за волосы, а Сара забрала испуганного, чуть не плачущего Джорджи. Судя по запаху, алкоголь только добавил родителям агрессии. Дома Билл получил за своё безответственное поведение. * — Джорджи, Билл, — обратилась к ним Сара, прерывая марафон просмотра мультфильмов, — для вас, мальчики, у меня есть сюрприз. Руки, которые женщина прятала за спиной, показались перед лицами мальчиков: в пальцах Сара держала пёстрые билеты. Джордж заулыбался до ушей. А вот Билли скривился. — В соседнем городе приезжает цирк, — объясняла женщина. — Коллега по работе вашего отца отдал билеты ему, сам поехать не сможет. — Ура! — Джордж подскочил с дивана и бросился обнимать мать. — Цирк! Цирк! — Почему цирк?! — Билл не разделял общей радости, Джордж даже вздрогнул от его тона. Сара незамедлительно успокаивающе погладила младшего сына по голове. — Вы же знаете, что я ненавижу этих сраных… кхем.! Клоуны. Билл терпеть их не мог. Небезосновательно. Первый поход в цирк с родителями обернулся кошмаром. То ещё было задолго до рождения Джорджи, Биллу было пять или шесть лет. Зак и Сара оставили его одного смотреть представление, а сами ушли куда-то с друзьями. Мальчик не смог сосредоточиться, всё представление провёл в страхе от того, что был совершенно один в незнакомом месте, а со всех сторон глушили чужие громкие голоса. Он терпеливо прождал до самого конца шоу, люди потихоньку стали покидать шатёр, оставляя после себя разбросанные попкорн, разлитую колу и раздавленную сахарную вату. За Биллом никто так и не пришёл. Мальчик сидел в растерянности, совершенно не зная, что ему делать. А потом к нему подошёл человек в костюме клоуна. Пузатый, в нелепых цветастых штанах на подтяжках. Он и на сцене не вызвал смеха, а сейчас пробудил в мальчике неподдельный ужас. Его недовольная физиономия в пёстром гриме пугала ещё больше. На вопросы «что ты тут делаешь?» и «где твои родители?» Билл ничего не смог толком ответить, стараясь подавить плач, который таки вырвался наружу, когда незнакомый мужик в костюме клоуна схватил его за руку и поволок в неизвестном направлении, громко ругаясь, тем ещё больше пугая мальчика. Воображение Билла подбрасывало жуткие картины, а он даже закричать не мог — родители всегда выходили из себя, если он начинал канючить в общественном месте. Даже если у этого клоуна не было злых намерений по отношению к забытому ребёнку — ибо Билла отвели в комнату охраны — злоба и страх слабее не стали. У родителей тогда могли возникнуть нехилые проблемы — как и почему они оставили своего ребёнка одного в незнакомом месте в чужом городе? — и мальчику после прилетело. Цирк и особенно клоуны укоренились в разуме Билла, как вещи исключительно враждебные, где точно нет места веселью. — Это что за выражения?! — Сара подошла и злобно хлестнула Билла по губам. — Да ещё и при брате! — Мама, не надо! — Джорджи повис на её локте, мгновенно заплакав. — Посмотри, до чего ты его довёл! — Сара уволокла Джорджа, хлопнув дверью. Билл остался в полной тишине и одиночестве, зажимая разбитую губу. Во рту появился металлический привкус. По прошествии пары часов, Билл успокоился. Наверное, он правда чересчур нагнетал. В конце концов, он хотел провести время с родными. И вообще, кто, в здравом уме, боится клоунов? Ради брата Билл готов потерпеть. Утром начались сборы, Билл тоже спустился вниз ко всем. — Я… я поеду… — неуверенно начал мальчик, не поднимая глаз. — Хочу повеселиться вместе с вами. Он тепло улыбнулся. Но в эту улыбку вдруг прилетели клочки разорванного отцом билета. Сара быстро увела Джорджа, чтобы он не видел этого. — Ты вполне повеселишься один, Билл, — холодно сказал отец. Он проверил кошелёк. Достал пару купюр и небрежно хлопнул ими по комоду. Пара бумажек упали на пол. На этом Зак ушёл, толкнув за собой дверь. Билл не знал, сколько так простоял в проходе. Неожиданно для себя, он плакал. Слёзы обиды долго не хотели останавливаться. Их троих не было два дня. Мама, как оказалось, не стала готовить. Биллу хоть и оставили карманные деньги, наверное что-то купить или заказать, но он этого не делал. Не из вредности, Биллу просто не хотелось. Наверное, это было начало времени, когда мальчик неосознанно стал пропускать приёмы пищи. Он почти не ел все те дни. Аппетита не было, а потом и вовсе голод забылся. Билл провёл время дома. Тусоваться с друзьями у него не было сил. Им сказал, что заболел. — С возвращением! — воскликнул Билл, мгновенно оказавшись на первом этаже, как только заприметил в окне машину отца на подъездной дорожке. Радостный Джорджи бросился к нему в объятия и горячо поцеловал в щёку. Но, казалось, только ребёнок был рад его видеть. — Я так соскучился! Тебе не было скучно? — Ни капельки, — соврал Билл, улыбнувшись. — А я выбрал для тебя подарок! — довольно запрыгал Джордж от переполнившего его восторга. — Сейчас папа достанет его из машины! Джордж выбежал на улицу, а Билл предложил помощь матери в разгрузке пакетов, но та отмахнулась от него. Билл молча сел на диван, чувствуя себя лишним. Он улыбнулся, услышав как в сторону гостиной несётся громкий топот ножек брата с приятным перезвоном колокольчиков. — Билли! — позвал Джордж. — Смотри! Билл аж подпрыгнул на диване и отсел в угол. В руках ребёнок еле удерживал огромного ростового клоуна. Его ярко-рыжая башка под неестественным углом наклонилась в бок, оттого его мерзкая улыбка казалась зловещей, а огромные стеклянные глаза безумными. — Правда он клёвый?! — радости малыша не было предела. Он аж вертелся из стороны в сторону, теснее прижимая к себе клоуна, не замечая бледное выражение ужаса на лице старшего брата, которого в холодный пот бросило. — Да, клёвый, — с каменным лицом ответил Билл и мгновенно испарился из гостиной. Он ни разу в жизни не рассказывал брату, что его неприязнь к клоунам была рождена из страха перед ними. Но родители-то знали. За что они так с ним? Неужели бросить его дома одного было недостаточным наказанием? Младший брат, до фанатизма обожающий игрушки, посадил на пьедестал их короля — уродливого клоуна. Он заимел в привычку всюду по дому таскать того с собой. Со временем Билла начало тошнить от звона колокольчиков, не смолкавшего ни на минуту. Тошнота переросла в почти хроническую мигрень, а та порождала гнев на глупую игрушку. Гнев на родителей. Гнев даже на Джорджа. Уже вечерело и тут в комнату Билла забежал малыш. Ещё до прихода, это было ясно по звону колокольчиков. — Билли, я дал ему имя! Маме и папе очень понравилось! — улыбке Джорджа мог позавидовать этот клоун. — Сказали, что очень оригинально! Ответа не последовало. Нарастающая мигрень плавила мозг. Билл был готов выблевать внутренности, поскольку почти не ел ничего сегодня. — Пеннивайз! — Джордж уткнулся своим кнопочным носиком в размалеванный нос клоуна. — Потому что он жуткий скряга! — Пидорас, — со злостью выплюнул Билл. Джордж аж дышать перестал. В комнате любимого брата — такой уютной и тёплой — вдруг резко похолодело. — Билли, это… Это плохие слова, — осторожно сделал замечание малыш. Слушая день ото дня замечания и упрёки от матери и от отца, Билл достиг точки кипения. Подобного слышать ещё и от брата он не собирался. Резко спрыгнув с кровати, на которой сидел, схватил первую попавшуюся вещь под руку — то оказался красный мяч — пулей направился к выходу, оттолкнув брата с прохода. — Билли, ты куда?! — звон колокольчиков преследовал, по лестнице спускаясь следом. — Подальше от тебя! — Билл встал посередине лестницы и Джордж чуть не влетел в него. От столкновения колокольчики зазвенели сильнее. — И от этого уродского клоуна! Выброси его нахер! Билл говорил на эмоциях от боли, совершенно не заботясь о том, что его нецензурную брань могут услышать родители и снова устроить ему нагоняй. — Но… Но Билли… Билл не дослушал. Он побежал к выходу, где едва не врезался в направлявшуюся к ним разъярённую мать. Судя по полотенцу и кувшину с водой в её руке — она выбежала из кухни, когда услышала ругань сыновей. — Это что за выражения?! Ты как с братом разговариваешь?! Она хлестнула Билла полотенцем по лицу, но он даже внимания не обратил, а начал обуваться. — Стоять! — не унималась Сара. — Куда собрался?! Наспех зашнуровав кроссовки, Билл поднял на неё красные от непролитых слёз глаза. — Да хоть куда! — выкрикнул он на грани истерики. — Почему всё только для него?! В чём он особенный?! В том, что младше?! А как же я, мама?! Я ведь тоже хочу, чтобы вы меня хоть чуть-чуть любили! Что я делаю не так?! Ошарашенная мать резко прервала гневную тираду — окатила холодной водой из кувшина. — Ну-ка, остынь! Извинись перед братом и вернись в комнату! Живо! Сейчас отец вернётся и тогда… Билл по-собачьи встряхнул головой. Вода с его волос обрызгала мать. Сара вскрикнула. Стоит отдать должное, вода помогла Биллу успокоиться. Он просто вышел прочь. Он уже отошёл от дома достаточно далеко, не задумываясь, куда идёт в сумерках. Он нёс под мышкой мяч. Как вдруг… — Билли, подожди! Детский голос заставил обернуться. Джорджи бежал следом. — Ты что тут делаешь?! — ошарашенно воскликнул Билл. — Вернись домой! — Но я хочу с тобой… — мальчик еле лепетал, пытаясь отдышаться от бега. — Прости меня, если тебе не нравится Пеннивайз, я больше не буду приносить его к тебе! — Проблема не в этой сраной кукле, а в тебе! Билл впервые дал волю гневу и только сейчас понял, какое чувство к нему примешалось, разъедающее сердце и разум. Ревность. Билл рванул прочь, надеясь убежать от Джорджа, но тот с упёртостью преследовал его. Они были рядом с парком, где полно кустов и деревьев. Тот был точно за дорогой. Билл перебежал эту дорогу, надеясь скрыться за деревьями, но Джордж перебежал следом. — Ты спецом за мной увязался?! — Билл уже орал, надрывая горло, оно сильно болело от бега и нехватки воздуха. Даже голос сипел. Звучал, будто не свой. — Ты намеренно всё портишь?! — Я хочу с тобой быть, — всхлипнул растрёпанный Джорджи. — Давай помиримся. Я же люблю тебя, Билли… — Я не хочу мириться! И любить меня не надо! Ты будто проклятье на моей шее! Убирайся! Билл бросил мячом в брата, отчего малыш шлепнулся попой на асфальт. — Я расскажу маме и папе… — расплакался Джордж. Детские ручки подняли красный мячик и с силой отпихнули его обратно. Джорджи поднялся, отряхнулся и пошёл обратно, громко всхлипывая. Билл закипел. У него в голове будто помутилось. Это всё Джордж. Он всё портит. Не будь его… любили ли родители Билла? «Не проверишь, не узнаешь» — шепнуло где-то на подкорке подсознания. Красный мяч катался у ног. Ребёнок не был довольно далеко. Краем глаза Билл заметил машину. Вероятно, Джорджи тоже её видел, потому что он остановился. У Билла перед глазами покраснело. Уже темно, по одному зажигались фонари. Что-то внутри кричало остановиться, а что-то другое — сделай. Билл разбежался и с силой пнул мяч. Красный шарик метко отскочил от затылка ребёнка. Маленькое тело подалось вперед от толчка, запнувшись ножкой о тротуар. Каких-то несколько роковых шажков и Джорджи упал на четвереньки. Визг тормозов. Глухой удар. И асфальт стал красным. Таким же, как злополучный мяч, что вновь откатился к ногам Билла. Внутри что-то навсегда оборвалось. Что-то важное. Что-то без чего жизнь никогда не станет прежней. Будто одна часть тела отсоединилось от другой. И починить теперь невозможно. Билл перевёл стеклянный взгляд в сторону. Возможно он спал. Ему нужно срочно проснуться! Но тут он встретился с перепуганным взглядом Бетти Рибсон. Словно пребывая в бреду, Билл поднёс указательный палец к губам. Девушка бросилась прочь. Водитель скрылся. Ведь ребёнок с оторванной рукой стопроцентно был мёртв. Билл посмотрел вслед уезжающей машины. Джорджи не двигался. Он больше не плакал. Не доставал. Смеяться он тоже больше не будет никогда. Ноги подкосились. Билл рухнул на колени на холодный асфальт у мёртвого тельца. Обхватил руками маленькую ладошку. Нужно кричать. Позвать на помощь. Но звуки из горла не желали выходить. Сковал спазм и голос стал не подвластен. Любая попытка что-то сказать вызывала удушье. Скорую и полицию вызвал кто-то из соседей. Кажется Билла забрали врачи. Он плохо помнил. Потом Билл почему-то сидел в кабинете мистера Бауэрса. Мальчик всё ждал, когда же этот ужасный сон закончится. Дни плыли в тумане. А он смотрел на себя будто со стороны. Вокруг шептались. Сочувствовали — какой несчастный случай. Осуждали — безответственный старший брат не уследил. Бедный малыш Джорджи неосторожно выбежал на дорогу… Впоследствии Билл назовёт номер машины. Он его запомнил. Водителя поймают быстро. Камер в месте аварии не было, но был свидетель — Билл. Видеорегистратор мужчине не поможет — он зафиксировал, как ребёнок вылетел из-за кустов на дорогу, как видимо, запнувшись о бордюр. Билла отправят домой. Там, будучи один он не плакал. Не спал. Не ел. Он слушал звон колокольчиков, что в какой-то момент стал постоянным спутником. А дальше вопли матери. От них по венам бежал ток. Её хлёсткие пощечины не ранили. Обидные слова отца больше не били. Билл не чувствовал ничего. Кажется сердце его остановилось ещё там, когда он принял решение пнуть мячик. Больше абсолютно ничто не смогло бы его ранить сильнее, чем ранил себя он сам. Но отчего-то в груди болело. Билл не мог дышать. Грудь невыносимо сдавило. — Ранение сквозное! Но у него шок! Скорую вызывай! Знакомый голос. Будто минула вечность, когда Билл последний раз слышал его. Это голос Роберта. Билл подумал, откуда бы тут взяться Роберту. — Здесь не ловит нихуя! Выбираться надо! — то кричал Оскар Бауэрс. — Оленёночек, держись! Сильное давление в плече заставило Билла всхлипнуть. Стало очень больно. — Подлатаем тебя. Прости меня, прости. Это сквозной в плечо, я аккуратно, ты не умрёшь, — Роберт говорил и говорил, а Билл чувствовал, как он чем-то перетягивает его. — Потерпи, малыш. Роб говорил что-то ещё. А потом тело мальчика резко взлетело вверх — даже сквозь ткань одежды, он ощутил бешеное биение чужого сердца. — Сучонок стрелял в тебя! Грей, не перенапрягайся! Давай, я его понесу? Тебе самому медикам надо быстрее показаться! — Всё хорошо, Оскар. На мне броник. Сломано только ребро. Сначала надо ему помочь. Идём, скорее. Открывай карту. Голос у Роберта звучал не как обычно. Он был тяжелый, напряжённый. — Тут бросьте этого психа! — это Генри. Кажется, он плакал. Билл не хотел слушать их разговоры. Он хотел войти в комнату брата. Чтобы тот, хохоча, побежал навстречу и обнял. Но в голове всплыл лишь фрагмент, как Билл заходит в посеревшую комнату, игрушка клоуна валялась в углу на полу — Джорджи в тот день небрежно выбросил её, больше ненужную, и скорее побежал за драгоценным братиком. Биллу лишь оставалось поднять её. Пустую оболочку, в которой не было того тепла, не было того смеха. Обнять её, также как когда-то обнимал Джорджа. И наконец признать… Билл убил своего младшего брата. — Прос-сти! — дрожа прошептал он. Затем громко всхлипнул. Ещё. Затем ещё и ещё. Громче. Плотину прорвало. Слёзы ручьём покатились по вискам. Джорджи не мешал, он не был лишним. Лишним был только Билл. Это Билл должен был умереть, а не его брат. — Прос-сти! Умоляю, п-прости мен-ня, Д-джорджи! П-прос-сти м-меня! Билл повторял и повторял, зная, что не заслуживает прощения. Сам себя он не простит. Но он больше не может терпеть эту боль. Ему что-то говорили. Голоса слились в звон, и казалось, что переполненная голова попросту взорвется. Мир рассыпался, перед глазами темнело… Дальше в лёгкие ударил свежий воздух. Звук сирены. А после, наконец, покой и темнота.