Ты моя Апрельская шутка

Прохладный вечерний ветер просачивался вдоль самих улиц городка, заставляя кожу вздрагивать от столь неожиданного холода. Кто-то возвращался домой после тяжёлого дня с желанием только завалиться в бездну сна, а кто-то сидит на крыше, рассматривая вечерние пейзажи, любуясь кроваво-алым небом, что оставили после себя лучи солнца. Весенние вечера поистине считались прекрасны, в особенности любителей собираться на крыше и просто миловаться окрестностями и простыми прогулками в не сильно жаркую погоду. Вот только один человек не мог нормально воспринимать её и прогуливаться также беззаботно, и сидеть на крышах зданиях, пополняя стены новыми кадрами, которые считались жизненно необходимыми. Но вместо этого голубоглазый предпочитал заняться проектом, за которым он решился сесть в самый последний момент. Сделать всё сразу. Нет, оставить всё на потом, дабы проснуться с мешками под глазами. Обеспеченно. Цинсюань сидел за своим белым столом, делая небольшие наброски в своём блокноте, обклеенным различными стикерами. Кажись, они были подарены ему от разных людей, что делало блокнот более значительным. Не смотря на то, что работы бывают трудны, но стоит посмотреть на одну из наклеек, да покопаться где-то глубоко в памяти, тут же вспоминается, в каких обстоятельствах это было подарено и почему. Взять ту же наклейку с простой звёздочкой. Как-то начальство брата pешили наградить работников за их труды, пообещав им кое-какие звёзды. Все естественным путём были взбудоражены. Кто же откажется от такой награды. Возможно и повышение, как не смотри близко. Но всё пошло совсем наоборот. Им подарили простые наклейки со звёздочками, мол, это их будущая награда, если они будут работать не покладая рук. Ши Уду не подал виду, но внутри бушевали различные эмоции, которые донельзя передать. Гадать не стоит, каким тогда путём досталась именно данная наклейка. И смеяться, и плакать хочется. Работа почти была завершена, но кое-каких деталей не хватало. Но каких... Вот этого никак уж не вспомнить! Цинсюань раз за разом перебрал в голове сказанные речи его другом, но с каждым разом провал «что-то черное... Как смола или...» – мысленно молвил сам себе он, стараясь заставить этот глупый мозг работать в нужном направлении. — Вспомнил! – выкрикнул он, беря карандаш в руки, начиная чертить различные чёрные браслеты и шее, якобы свойственное преступление бога войны, что однажды держал в руках множество цветов, а корона была покрыта ими до тех пор, пока один из них не стал алого цвета. И ещё один, один за другим, был в кровавых оттенках, после чего на смену цветам пришёл серебристый меч, покрытый множеством красных оттенков и запахом крови. В конце концов, совершив гнусное преступление, ты должен поплатится. Никого не станет волновать, виновен ты или каков ты, таковы твои намерения. Всё равно на тебя наложат проклятую Чёрную Кангу, а цветы до недавнего времени увянут, так же, как и вера. Одежды перестанут быть столь яркими, а превратятся в обычные монашеские одеяния. Но сердце и разум твой чист, а поступки добросовестны. «А-Лянь...». – мысленно произнёс имя голубоглазый, тяжело вздыхая. Именно ему посвящён был данный образ. «бог войны в короне из цветов». Это не урок истории или прочей чепухи, но в данную работу он хотел вложить все свои силы, энергию, чувства, которые не разобрать, даже если рассмотреть со всех сторон. Возможно, многие сочтут это странным, ведь нужно было всего создать одежду и всё... Да. Но почему бы не поменять правила, сделав образ божества и донести до всех историю. Чувства гордости ему не занимать. Закончив работу, голубоглазый отложил блокнот на край стола и двинулся в сторону кухни, где восседал его старший братец, что рассматривал кое-какие бумаги, о которых ему неведомо. Скорее новое дельце. Вот и Ши Уду изо всех сил пытается найти улики. На данный момент Цинсюаню хотелось поговорить с ним, так как они фактически не видятся, но смотря с каким он усердием старается, а он здесь стоит и рассматривает очередные окрестности отдыха, то лучше уж вовсе не мешать и вернуться обратно в свою берлогу. — Ты что-то хотел? — Раздался со спины голос брата, заставляя его кожу вздрогнуть. «Видимо не удалось уйти тихо с миром...» Голубоглазый развернулся и увидел лицо, на котором читалось усталость и крайне важная мера сна. После чего он, неловко улыбнувшись, делал неспешные шаги, чеся затылок, словно ему не ловко за его безделье. — Я... Ну... Просто хотел поболтать с тобой, а ты вон погружен работой. Подумал, что лучше не стоит тебя беспокоить, — бормоча, сказал он, садясь на против брата. — Ты прав, сейчас я вправду сильно погружен. но я не против выделить для тебя час. Всё-таки давно мы просто не болтали, — ответил Ши Уду, откладывая листы бумаг в сторону, продолжил. — Так... О чём хотел поговорить? О чём? Сейчас бы он ответил скорее «да о чём угодно!». Однако сейчас хотелось поговорить о том, что его неоднократно волнует ежедневно. Возможно, брат его не поймёт и поступит также, как близкие люди поступили с Мин-Сюном. Но не будет же он вечно прятаться. Рано или поздно пришлось бы. К тому же, если начать данную тему с Мин-Сюном, на него вновь накинется тот груз и те воспоминания. Поэтому однозначно нет. — Гэ, тебе нравился когда-нибудь кто-то? — отводя взгляд, спросил голубоглазый, мельком смотря его реакцию. Как вдруг на лице он увидел что-то странное. В глазах уже не был виден тот блик, что отражался в глазах. Полные уверенности и решимости. Просто пустота. Словно данные слова ошарашили его сознание, и на какой-то момент его губы поджались. Однако ничего не произошло. Ни слёз, ничего. Он просто спокойным тоном ответил: — Были, но теперь это давно позабывшие дни. Почему ты спрашиваешь? Что-то произошло? — Ха-ха... Возможно или нет. Честно говоря, я не знаю! — Нервно посмеялся голубоглазый. Сейчас было поистине страшно за свои отношения с братом. Если бы он спросил: «были ли у тебя отношения с парнем?» наверняка прозвучало бы категорично глупо. Однако кто, как не брат, должен понять его. Он единственный, кто поймёт, успокоит, подарит надежду в детские сердца и никогда не бросит, потому что кроме него никого больше не осталось. — Я, возможно, сейчас глубоко ошибаюсь, потому что я не знаю... Не знаю, возможны ли чувства между двумя давними друзьями. Это глупо, но, пожалуйста, не отвергай меня после того, что я скажу. — Глупости. Как я могу отвергнуть тебя. Ты единственный, кто у меня остался. Поистине... Ты просто ещё не знаешь, что я хочу до тебя донести. Казалось, что вот-вот пол провалится в кипящий котёл ада, а вместе с ним и его отношения сгорят в адском пламени. — Я не знаю, что такое чувства и то, как они появляются, но когда я нахожусь рядом с А-Лянем, ощущения, будто в моём сердце зародилось цветение прекрасных лепестков Сакуры. Для меня он стал больше, чем другом, а неким богом, что наставляет на верный путь и даёт созерцать множество звёзд и... — Можешь не продолжать. Я всё понял, — перебивая, сказал Ши Уду. Конечно, он понимал, как никто другой, что такое чувство, ведь и сам был поглощён ими, но в конце концов разочаровал близкого человека, выбрав другой путь, потому что иного выхода не было. Для него важнее иметь почтение и уважение, нежели быть с тем, кого любишь, и иметь полное чувство унижения. Даже если сейчас его брат переполнен неким чувством весеннего цветения сакуры, то со временем, возможно, эти цветки увянут... Не хочется, чтобы близкий ему человек был также несчастен в любви. Ведь если подумать, даже если они братья, пусть внешне они похожи, но внутренне вовсе разны. У каждого разное понятие любить у Цинсюаня же любовь привязанная, но неосознанная. — И что ты думаешь? Мне кажется, это глупо - любить того, с кем ты дружить ещё со школы. К тому же я, может, просто питаю симпатию? Я правда иногда путаюсь, Гэ... — Ты не должен путаться в своих чувствах. Если тебе кто-то нравится или ты даже питаешь к нему симпатию, ты должен осознавать это, не задумываясь ни о чём. А-Лянь добрый парень, поэтому я ничем не против. Однако ты должен и понимать комфорт и чувства других, — твердил Уду, смотря в бегающие глаза, что пытаются найти место в затерявшиеся небе звёзд, потому что эти глаза были наполнены множеством ярких звёзд, питающие надежду и веру. К сожалению, он не знал, каков лучший совет можно дать, поэтому неспешно добавил. — Если ты любишь кого-то, то просто будь с ним, невзирая ни на что. Тогда-то ты поймёшь, что вправду чувствуешь, а если нет, то кто-то другой овладеет твоим божеством. В этот момент Ши Цинсюань не смог сдержать слёз и просто зарыдал. Тогда он думал, что Гэ осквернит, отвернется от него и больше никогда не сможет проводить неспешных разговоров ни о чём. Гэ — поддержка и опора, благодаря которой он до сиг пор жив и живёт припеваючи. Кто бы мог подумать, что именно Гэ примет его таким. Сейчас он полон решимости и сил, но на данный момент сил сдерживать слёзы не было, поэтому медленные капли солёных слез стали стекать по покрасневшему лицу. Ши Уду не сразу понял, что случилось. Почему его брат плачет? В его словах было что-то не то? Вовсе нет. Скорее это слёзы радости и детской веры, что продолжается до сих пор. Ши Уду неспешно поднялся и подошёл ближе к Цинсюаню. Да поглаживал слегка по голове, словно маленького ребёнка, питающего тепло и заботу от окружающих. Именно таким был всегда и остаётся его брат, вечно любящий всех и вся, желающий получить хоть какую-то любовь со стороны других. «Сможешь ли ты пойти дальше, если твои чувства станут не приняты?» *** Новый университетский день давал о себе знать, а именно первый урок пар, на которых спать хотелось до не могу. Покрасневшие глаза от слёз, что лились нескончаемой рекой, а также блокнот с кучкой наклеек, который он держал одной рукой, а другой рукой поддерживал голову, дабы было удобнее спать. Сегодня тот день, когда многие показывают свои работы на тему «бог войны в короне из цветов». У кого-то просто модель в железных доспехах с поясом в цветочек выглядит поистине смешно. У других – со своей историей, что звучала довольно интересно. Но это не сильно его волновало. Раньше он бы смотрел на это с диким восхищением, а после нахваливал за такой проделанный труд. Однако сейчас хотелось зарыться в тёплом поединке и просто спать, пока прохладный ветер касается твоей бледной тёплой кожи. — Ши Цинсюань, ваша очередь! — выкрикнул учитель Хуа, заставляя голубоглазого, наконец, проснуться. Как бы сейчас не хотелось вернуться в бездну сна, нужно дойти до конца и положить конец данной истории. Приподнимая голову с парты, он взял обклеенный наклейками блокнот в одну руку и, приподнимаясь, пошёл ближе к доске, дабы представить свою работу. — Что ж, прошу показать твою работу и если есть что дополнить. прошу. Цинсюань молча кивнул, начиная листать страницу за страницей, пока не нашёл нужную, и, разворачивая внешнюю сторону блокнота, где виднелся рисунок, начал вести уверенную, громкую речь. будто никакого сна вовсе не было. — Что ж, я не собираюсь вещать вам целый период доисторической истории. Но, как мне кажется, данный Бог должен выглядеть именно так, без всяких приукрашиваний и рыцарских доспехов. Ведь... Кто сказал, что у Бога войны руки не должны быть обляпаны множеством алых пятен, что оставляет за собой след преступления. Даже если он хотел защитить свой народ, близких и любимых людей ценой своей чёртовой жизни, никого это не будет волновать. Стоит лишь взглянуть правде в лицо и понять всю суть. Тогда-то тебя никто не послушает и не поймёт. Пусть у тебя в руке будет множество цветов и глупой детской невинности, а в другой руке меч, обладающий могуществом, на котором будет виднеться твоё отражение. Однако Бога могли простить, но он сам не смог, потому что не справился буквально ни с чем. Потому истинна лежит в Чёрной Канге, что он принял без единого уклонения - это его наказание за то, что Бог войны, увенчанный когда-то цветами, наслал на своё государство и любимого человека множество пронзительных мечей, — сказав это на одном дыхании, по малому стал отводить взгляд от блокнота и, взглянув на аудиторию заполненными людьми заприметил лишь одно читаемое выражение на их лице - задумчивость и удивление. Цинсюань сам не понимал, почему начал говорить столь серьёзные вещи не в его же стиле. Так почему? Если раньше он мог выйти и показать блокнот преподу и быстро уйти, дожидаясь окончания уроков дабы пойти прогуляться и устроить небольшую фотосессию, сейчас же всё вовсе иначе. Позади раздался голос учителя Хуа: — Хорошая робота, Ши Цинсюань. Признать. Я впечатлён, что вы способны на что-то, кроме высунуть передо мной лист и сесть обратно на место. Похвально. Можете садиться, — учитель Хуа удовлетворительно улыбнулся принимаясь к списку дальнейших представителей. «Благодарю что обошлись без подробностей» – мысленно сказал Цинсюань, идя обратно к своему месту, где его ожидал Мин И со скучающим видом. Или это его повседневная манера, что не даёт увидеть ни малейших эмоций и уязвимостей. — Признать честно. Я удивлен. Мне казалось, что ты только и можешь глупостью валять. А ты вон какой серьезный стал, — шепотом говорил брюнет, подпирая рукой щеку. Отчего – у Ши Цинсюаня дернулась бровь. Он, конечно, также мог съязвить, но лучше воздержаться от данной идеи. Поэтому обернувшись лицом к собеседнику, шепотом начал: — Я думал, ты и слова не сможешь об молвить, а ты вон как разговорился. К тому же я не собирался вдаваться в такие подробности. Как-то не связно получилось... Ах, да, на перерыве я хочу тебе кое-что рассказать. На этом стоит кон моей жизни и смерти. — В чём разница между твоими словами жизнь и смерть? Они же одинаковы по смыслу. — ... *** Обычно Цинсюань проводит перемены с Се Лянем, но, учитывая нынешнюю ситуацию, он написал якобы важную причину, которой попросту никогда не было, а именно - подготовка к уроку. Смешно звучит. Ведь не будет же он обсуждать при нём же свои странности? Поэтому, выходя на задний двор университета, они подошли к лавочкам, что прятались под дерево от пекущего солнца. Это место поистине одно из лучших. Тихое и ни кем не приметно. Тихий шелест листов, ветер, разносящий запах цветов, что не торопясь расцветают, словно первое утро и первый день такой же долгий, а также возможен и последний, что напоминает, как вянут множество цветов. Когда уходит единственный свет солнца, на замену приходит тёмная, никем не приметна холодная луна, замораживая все прекрасные цветки, унося их в звёздное небо. Теперь и их короткий перерыв. казался увядшими цветками. Голубоглазый пытался привести свои мысли в порядок, дабы понять, какую речь стоит толкнуть первой. Начать всё сразу, без подробностей или... Нет, ему нужно для начала спросить, хочет ли Мин-Сюн слышать подобную тему. Поэтому, не торопясь, голубоглазый спокойным тоном начал: — Мин-Сюн, если я скажу, что эта тема будет посвящена моим глупым странностям, то есть чувствам, готов выслушать и дать хотя бы какой-нибудь совет? Заслышав ответ, Мин И молча кивнул, не проронив ни слова, чего стоило ожидать. Не стоит сейчас тратить слова на полную бессмыслицу. Однако ему было радостно? Наверное... Потому что узнали его мнение, впервые. Что ж. — Я рад. В общем, наверное, у меня есть некие чувства к А-Ляню. Думаю, ты должен знать его, а возможно нет, это не важно. Первое то, что я уже поведал о своих чувствах брату, на что он меня поддержал. Естественно, совет он мне дал, но я совсем не понимаю, как это должно происходить. Должно ли я сейчас устроить свои признания или начать капаться до того момента, пока не замечу странность в его поведении. Что думаешь? Мин И скрестил руки на груди переводя взгляд куда-то вдаль задумываясь о своём. Сейчас они оба были погружены в водную тюрьму своих мыслей кто-то обдумывал как поступить и как разобраться с этой нахлынувшей волной. А кто-то по званию Мин переживший этот путь пытался докопаться до истины. Спустя некоторое мгновение брюнет ответил: — Честно говоря, я сам не знаю, какой совет тебе дать. Разве не легче следовать своему сердцу. Однако ты не должен торопиться. К тому же свои чувства я понял лишь через год и признался тогда же, когда понял поведение своего напарника. Но в твоём случае... Слышал, что твой названый А-Лянь, вернее Се Лянь - добрый парень. и если ты придёшь к такой хитрости, как 1 апреля... — П-подожди, подожди, — перебивая, дрожащим голосом сказал Ши Цинсюань. — Ты предлагаешь... Обмануть мне его?! — Придурок, дослушай меня сначала, а после говори всё, что душе угодно. Я заметил кое-какую в тебе странность. Ты неуверенный, и на твоём лице прямо-таки написано «стоит ли?». Поэтому, к твоей удачи завтра грянется первое апреля. И сегодняшнюю ночь ты проведёшь в клубке раздумий. Выбор за тобой. Первое апреля - день шуток и разочарований. Множество людей шутят как и жестоко, так и по-разумному. Однако это стоит ещё повстречать. Пойти на обман. Хитрость, что до этого была не допустима. По сути тоже самое, как самообман своих чувств. — Мин-Сюн, я искренне благодарен тебе за такой доброжелательный намёк, но ты уверен, что после этого меня не охватит такая же участь? А-Лянь был всегда со мной добр и честен. Я вовсе не помню, когда был обманут им. Ну, разве что когда он обманом забирал меня с клубов... Но это вовсе разные понятия! — Тц, – цокнул языком брюнет, закатывая глаза. По сему, видимо, ему придется вынудить себя на более убедительное количество слов для посвящения данной терапии. – Я ценю твоё мнение. Тогда как ты собираешься всё устроить? Собираешься дальше сидеть в кустах, да хоронить свои чувства глубоко в землю? Боишься быть отвергнутым. Что с того? Если ты думаешь, что человек тебя будет ждать десяток тысяч лет, ты глубоко заблуждаешься. Рано или поздно твоего Божка заберут в свои золотые дворцы, окутанные слепой л-любовью... – Слова «любовь» Мин И едва мог произносить, скорее ему было дотошно от них, но ему хотелось отдать хоть какую-то часть себя и быть полезным хоть в чем-то, а не быть простой кормежкой для рыб. Сделав короткий вдох, продолжил. – К тому же. Человек - не дерево и не камень, как он может в дальнейшем пути не иметь чувств? — Иногда ты такой разговорчивый, что я впадаю в ступор. Но ты прав «человек - не дерево и не камень» он полон жизни и дальнейшего развития событий, пока я сижу на месте. тот, кто полон большей решимости действует, – голубоглазый сделал небольшую паузу между словами, после чего добавил. – Тогда один вечер и одна ночь. *** Время складывалось под вечер, когда небо затянулось, а облака окрасились в пурпурные цвета, освещая стены, украшенные множеством ярких фотографий. Голубоглазый сидел на кровати, смотря в окно, разглядывая пустые многоэтажные дома. Сейчас ему предстоял затрудненный выбор, ибо понятие своих оскверненных чувств сводит его разум на нет. Если раньше он мог принять выбор за долю секунды, что после доводилось этот самый выбор исправлять по тысячу раз, то сейчас всё вовсе наоборот. Ши Цинсюань и вовсе не мог спросить того же нового совета, когда в доме царила тишина и опустошение. В кое-то веку доведётся принимать решение самому. « Может, у меня вообще к нему чувств нет? Быть может, это простая симпатия к такому драгоценному человеку, как А-Лянь. У меня совсем крыша поехала...» – мысленно думал он, после чего его рука потянулась к лежащему возле него телефону. Взяв в руки, он зашёл в первое попавшееся приложение, а именно в WeChat. Тысяча людей, что хранились до этого в простом мессенджере, не привлекали внимания как один из них. Не стоит даже упомянуть имени, как становится сразу ясно. Ши Цинсюань было хотел написать тому о встрече, но данное решение уж слишком глупо. Поэтому, отбросив телефон сторону, пошёл на кухню, дабы сделать себе кофе, что единственное может привести его тело и дух в доброе здравие. На кухне распространилась тьма, окна зашторены. Видимо, хозяин этой квартиры не пожелал с утра пораньше видеть дневной свет, поэтому посчитал данное решение лучшим для его глаз. Ши Цинсюань последовал тому же методу, не ставя включать свет, чтобы ненароком не задеть что-либо. Подогрев к кофе машине и взяв перво попавшую чашку, медленно и неспешно поставил во внутрь и включая заветную кнопку. Комнату заполнили новые звуки, что вовсе заглушали его мысли. Сейчас он сделает кофе, выпьет в спокойной, несвойственной атмосферу, и все наладится. Так ведь? Наверное. Нет. Делая тяжелый вдох. Комнату вновь накрыла глупая тишина. Будто бы сейчас данное место находится где-то глубоко под землёй, где слышен лишь заглушенное гудение машин и беспорядок, творящийся в его комнате. Вернее, творческий беспорядок. Взяв кружку с горячим сделанным кофе, голубоглазый вновь вернулся в комнату, где царил творческий беспорядок разбросанных им вещей. Пара кружек, стоящих на подоконнике, что никак не удосужились добраться до раковины. Фотографии, что напоминали те самые жизнерадостные деньки. Не сказать, что эти дни не приносят ему долю радости или приключений на живописное место. Скорее неделя выдалась слишком навалившейся на его разум. Сначала прошлое, о котором подозревать вовсе не мог, познав все семь чувств поистине невозможно. Теперь вновь новое театральное шоу, где он является клоуном, Мин И сценаристом, а Се Лянь - приглашенным участником в этом цирке. « – Добро пожаловать в цирк семи чувств, господин Се. Расскажите, как вам удосужились суда попасть? – выдавливал из себя пару благоприятных слов сценарист. – Ох, меня пригласил поучаствовать в вашем проекте один из ваших работающих, – с улыбкой ответил участник. – Я ещё не определился со своей ролью!.. – Обиженно выкрикнул клоун. » Именно так представлял данный спектакль Ши Цинсюань. В любом случае его никто не принуждает признаваться в своих чувствах завтра на первое апреля. Мин И никак не принуждал. Дал лишь простой совет: не больше, не меньше. Теперь ему лишь предстоит понять, за какие такие заслуги Се Лянь стал чем-то значительнее, нежели звания. Просто друг. Присев на краю кровати и делая неспешные глотки теплого кофе, стал вновь рассматривать видневшиеся из окна многоэтажные дома, кафе, в которое заходить считалось обычаем, опустошенные крыши домов, на которых он мог лишь мечтать побывать да встретить рассвет либо закат, сопровождающий его путь. Се Лянь для него являлся тем самым богом войны, уверенный в своих силах, тот, кто сможет защитить свой народ от бедствия, что заставляет кожу вздрогнуть до глубины души. Но сейчас это означало в ином ключе. Сейчас они живут в современном мире, где нет демонов и глупых бедствий, что только мечтают отведать твоей плоти, а есть только защита близких собственным умением и познанием. Се Лянь, впрочем, всегда помогал ему выберется с различных передряг при ссоре с братом. Он был его поддержкой и опорой. и тем, кто вечно заставлял идти его на первые шаги. Ведь тот, кто оплошал, должен исправлять всё с полна. Тот, кто был первым человеком, согласившиеся быть его манекеном или тем, кто всегда поможет с новой свежайшей идеей. Впрочем, заслуг даже не сосчитать. Благодаря Се Ляню, этому учителю, без сомнения, данное звание подходит, вечно чему-то поучает. Что ж, завтра Ши Цинсюаню доведётся с полна, наслушается от учителя Се, за какие такие шутки он получит в журнал фамилию клоуна. Мин И 15:31 Ты живой? Что надумал? Первое поступившие сообщение по званию голодная рыбка на его деньги, вернее, друга. Ши Цинсюань неспешно взял телефон в руки начиная, набирать текст. Манера Мин И отличалась своей крупинкой грубости, малостью вежливостью и скорейшей смерти, чему гласит его внешний вид. Однако всего-навсего вид, не больше. Всевидящий ветер 15:33 И тебе доброе утречко, Мин-Сюн! Надумал, только, в какое время мне стоит ему написать? ┐⁠(⁠´⁠ー⁠｀⁠)⁠┌  Ещё я спать хочу... Мин И 13:33 Сейчас день уникум. Успеешь поспать. Напиши хоть сейчас. Кто тебя держит, собственно? Всевидящий ветер 15:35 Ладушки-и. Спасибо тебе, Мин-Сюн, Я обязательно тебя отблагодарю как следует  ⁠\⁠(⁠･⁠◡⁠･⁠) Отблагодарит с полна, если пройдёт всё в точности по его плану. Ночью ему доводилось не мало продумывать шаг за шагом. Трое дополнительных чашек с кофе тому свидетели. Удивительно, как он ещё копыта не откинул. Впрочем, сейчас нужно написать Се Ляню о встрече и вперёд с песней. Вновь садясь за гаджет, Ши Цинсюань начал печатать новый текст. Всевидящий ветер 15:55 Утречка! А-Лянь, не против сейчас пойти прогуляться или чутка позже. Когда ты свободен? Се Лянь 16:10 Кажется, планов нет, поэтому можем прямо сейчас. Где встретимся? :) Всевидящий ветер 16:11 Куда пойдёшь ты, туда и я пойду следом. Странная фраза ему пришла в мысль. Однако значение слишком уж двусмысленное. Терять нечего. Се Лянь 16:11 Тогда сюрприз. Встретимся возле кафе. До встречи ;) *** Ши Цинсюань стоял возле любимого кафе, в котором он чаще всего любил покупать кофе. Неужели его драгоценный друг решил устроить свидание в кафе? Точнее быть не свидание, просто прогулка... Но нихуя. Каков же сюрприз А-Ляня? Поход в кафе, да угощение свежим кофе. Слишком уж... Возможно ли, что над ним приготовили злую шутку минутку. Впрочем, увидим, узнаем. После чего голубоглазый опустил свой взгляд вниз, осматривая асфальт и подсчитывая. «Один камушек, второй...» Не успел он досчитать перво попавшие камни, как раздался спокойный и жизнерадостный голос: — Цинсюань! – Догадываться не стоит, кто и зачем зовёт его. Ответ прямо перед ним, отчего у Ши Цинсюаня ноги приняли режим статуи, не смея шевельнуться и ступить шаг на встречу. Этого даже не понадобилось, так как шатен уже был вблизи и... Обнимал своего друга, выкрикивая. – Я скучал! У меня для тебя есть сюрприз. Не терпится тебя туда отвести. Фуух... – сказав всё на одном дыхании, шатен испустил короткий вздох. — О? – Удивлённо начал моргать Ши Цинсюань, обнимая того. – Что за сюрприз? Се Лянь отпустил Ши Цинсюаня, взяв того за руку и потащив за собой, словно глупого пёсика, следовавшего за хозяином верой. Только Цинсюаню известно, какой верой сейчас наполненный его непонимающий взгляд, после чего он начал вести речь, хитро улыбаясь: – Так я тебе сказал, ага! Думаю, когда мы подойдем, ты поймёшь всё от начала до конца. Ши Цинсюаню в ответ оставалось лишь соглашаться со всем. Сейчас наблюдая за тем, как их руки переплёты в крепкий, но лёгкий замок, который можно открыть в любой момент ключом, что спрятан где-то в их ладонях. Рука А-Ляня - теплая, а Цинсюаня - холодная. Две противоположности, что согревают и охлаждают чувства друг друга. У кого-то сердце бьётся со скоростью ветра, успокаиваясь также быстро, как прилив морских волн. У другого человека, держащего парня за руку, сердце спокойно, но делает тихие и незаметные звуки, словно ветер покачивает ветви деревьев. – Мы пришли! – Остановился шатен подле высокого здания, но руку не отпускает, будто боясь, что его друг сбежит и останутся лишь опавшие листья деревьев. – Ты боишься высоты? – Не пойми почему задал подобный вопрос шатен, поэтому Ши Цинсюань уверенно покачал головой в разные стороны, так и не произнося ни звука. – Славно. Тогда идём, осталось немного. Вновь поддавшись своему напарнику, они направились внутрь здания, прямиком вверх по лестнице. Чем больше они шли, тем больше Цинсюань задавался множеством вопросов. Куда они идут? Зачем? Почему его привели в это здание? Боится ли он высоты? Ну... Ха-ха... Скорее нет, чем да? Пока драгоценный друг держит за руку, боятся, не стоит. Путь по лестнице стал сокращаться, а ступенек становилось всё меньше и меньше. Ступивши последнюю ступень и ступив на ровнину бетона, шатен остановился. Чему последовал голубоглазый, у которого, кажись, ноги вот-вот отпадут. – Мы пришли, – Се Лянь отпустил чужую руку, из-за чего Ши Цинсюань малость поник. – Прошу проходить! – Выкрикнул он, приоткрывая входную дверь на крышу здания. Похоже, теперь стало ясно, что замыслил его драгоценный дружок. Внутри всё перекосилось от увиденного и переизбытка эмоций. Ведь... Мечта прямо перед глазами. Не смешно ли. Хах... Будет удивительно, если ему прямо скажут: «посмотрел? Молодец! С первым апреля шуруй домой». Однако здесь вовсе нет ни малейших шуток. Оба оказались снаружи. Дверь бесшумно захлопнулась. Никто не проронил ни звука, проходя всё дальше до железных прутьев, что не дадут им упасть. Ши Цинсюань не мог себе когда-либо представить, что когда-нибудь они вместе заберутся на крышу здания и будут любоваться красками города и бескрайнего неба, что было окрашено в оранжевых и розовых тонах. Пока они стоят совсем рядом, опираясь на металлические ограждения, которое защищает их от падения, сохраняя спокойствие обоих, что являлось лишь мгновением. Сейчас перед ними открывается великолепный вид на город, что отображается в этих янтарных и голубых глазах, наслаждение этой красотой. Не обращая на шум машин и гам города. Они молчат до тех пор, пока кто-то не разрушает тишину, что до недавнего времени окутала их. – Знаешь, Се Лянь, до недавнего времени я представить не мог, что когда-нибудь повидаю красоту города. Но сегодня ты мне доказал, что мечты реальны и все возможности, которые до этого были заложены глубоко в землю, повидают свет... – Ши Цинсюань поднял свой взгляд на стоящего рядом друга, который с нежной улыбкой на лице наблюдал за его действиями. Хотелось, чтобы их свидание длилось вечность. – Ты мне нравишься больше, чем кто-либо другой, и гораздо больше, чем просто друг! – В ушах начало гудеть. Пути назад вовсе не было, а если было, то только спрыгнуть вниз. В ответ – тишина. На лице шатена читалось лишь недопонимание. Глаза смотрели на того с дрожью, отчего Ши Цинсюань малость замешкался, уже хотя было сказать, мол, это всё шутка, с первым апреля! Однако чужой ответ был куда быстрее и более неуверенный: – Цинсюань... Я знаю, какой сегодня день – первое апреля, поэтому прошу, не шути со мной так. Меня это правда ранит больше, чем значение «просто друг». – Я... Прости, но ты мне правда нравишься больше, чем звание просто друг со старшей школы. Ты для меня словно Бог войны, спасающий меня от любых невзгод, дарующий надежду и обманчивость в моих чувствах. Я хочу, чтобы наше свидание длилось вечность, не хочу знать его конца. Поэтому я также прошу, не воспринимай моё признание как шутку, ведь она достаточно ранима. Теперь остаточно пути назад нет. Есть только настоящее. Ветер, что бесшумно следует за своим спасением до самого конца. Даруя своё единственную часть тела, которая осталась после тяжёлой битвы мучений. Однако принимать ли его восхищению данный дар – другой вопрос. Се Лянь отошёл от железных перил, подходя ближе к Ши Цинсюаню, из-за чего тот вздрогнул, оставшись стоять на месте, боясь узнать ответ или даже отказ. Как вдруг пара рук обвивает его за талию, а голова опускается на его плечо, после чего он тихо шепчет на ухо: – Я хочу, чтобы ты стал моей Апрельской шуткой. Хочу, чтобы наше свидание длилось вечность. Хочу познать твоё значение шутки точно также, как ты для меня обман чувств... Ши Цинсюань и сам не заметил, как сердцебиение у обоих стало учащаться. Оба залились краской смущения. Он был поражён тому, что его чувства, которые были спрятаны глубоко в землю и недавно вышедшие на свет, были приняты. Цинсюань обернулся к своему драгоценному человеку и бережно обнял, словно хочет показать свои искренние чувства. Так спокойно и тепло на душе никогда не ощущалось. Подаренный день навсегда останется на том же месте, в тот же день, когда всё только начиналось. Если бы ему кто-нибудь сказал, что он проведёт этот вечер вот так, пробудившимся и счастливым, фотографируя, различные страницы дня, смог бы в это поверить? Нет. Долгожданная весна, что до этого раздражала резкими сменами погоды. Заданная тема учителя Хуа, подавшая множество надежд, которые, как оказались, были мгновенными, так как эта весна апреля является тёплой, наполненной множественным цветением цветов. Звёздами, которые освещают их дальнейший путь, засевший в их них глазах, отображая преданность до того момента, пока одна из звёзд, засевшая высоко на ночном небе, не погаснет. Известно одно: звёзды не гаснут. Они продолжают длится ровно столько времени, сколько длится созданная ими Апрельская шутка.