***
Мысли были вялыми. Се Лянь смотрел перед собой и медленно моргал. Его взгляд ни на чем не останавливался, а в голове было пусто. Се Ляня ничего не волновало. Он даже не осознавал где он, что он делает, как здесь оказался. Дурман, которым его отравили был не столько ядовитым, сколько сильнодействующим. Принц даже и не думал сопротивляться, когда его закинули в телегу словно мешок картошки и увезли в неизвестном направлении.***
— Пои его еще. Гуй бы его побрал! Ни разу еще не видел, чтобы кому-то нужна была такая доза, — ворчал мужчина. — А он выдержит? — спросил второй, сжимая двумя руками лицо Се Ляня, чтобы открыть его рот. — Плевать. Продадим его и свалим, а уж что с ним потом будет, не наша забота, — гневно сказал мужчина, заливая в рот монаха весь оставшийся пузырек с жидким дурманом. Се Лянь закашлялся, но мужчина лишь с мстительным удовольствием зажал его нос, чтобы монах все проглотил. Не успели они доехать до места, как неожиданно тот начал приходить в себя. Они вдвоем еле успокоили его, когда тот начал размахивать кулаками. Хорошо, что дурман все еще действовал, и они смогли скрутить сопротивляющегося парня и снова его напоить. Но синяк под глазом одному работорговцу Се Лянь все же успел поставить, хотя и оставался слабее котенка, до конца не осознавая что происходит вокруг.***
— Ох, хорош! Дивно хорош! — причитала тучная демоница с длинными когтями, рассматривая и ощупывая Се Ляня со всех сторон. — Вот именно. Сама видишь, что за высококлассный товар мы тебе поставили. Красивый как зажиточный молодой господин, так еще и сильный. Весь дурман на него ушел, а ему все мало, — возмутился мужчина, желая пнуть монаха в белом за все причиненные неудобства. — Что вы… Где я? Я хочу уйти, — слабо сказал Се Лянь. Тело ощущалось как не свое. Голова была такой тяжелой и он никак не мог сосредоточиться. Перед глазами были какие-то отрывистые картинки. Он в каком-то доме? Где он? Как он сюда попал? Маленькое окно, но за ним кажется уже ночь? — Ай-я. Хорош. Действительно хорош. Так уж и быть заслужили, — оскалилась демоница, доставая из-за пазухи два кусочка серебра. — А теперь идите! Дальше я с ним сама. Мужики радостно переглянулись, взвешивая в ладонях полученное серебро, и покинули бордель. На такую сумму можно было и покутить, не зря же они перли этого монаха до Призрачного города.***
— Господин Градоначальник! — кинулась в ноги демона Ки Ши, а за ней и все служащие борделя. — Для нас честь принимать у себя Господина Градоначальника. Прошу. Прошу сюда, Господин. Позвольте нам загладить вину перед вами за наглое поведение бывшей сотрудницы. Лучшая комната и вино только для Господина Градоначальника. Ки Ши с поклонами вела Непревзойденного демона в самые лучшие апартаменты. Сама Ки Ши ни в чем не была повинна, но одна из ее девок была столь амбициозна, что полезла к Градоначальнику Хуа, торговаться собой. Само собой Непревзойденный с дерзкой паршивки голову снял. Так эта сволочь успела еще и ее заведение подставить! Теперь придется из кожи вон вылезти, чтобы задобрить Градоначальника! Все знали, что Градоначальник равнодушен к подобным играм. Он никогда не был замечен за посещением борделей или в чьей-то компании. Были у него в Доме Блаженства и танцовщицы, и музыкантши, и служанки. Вот только никто не решался клеветать на Градоначальника и хвастаться, что разделил с ним ложе. Были прецеденты. Градоначальник Хуа страшно не любил клевету. А особенно, если клеветали на него, обмусоливая якобы его жизнь за дверьми резиденции. Хуа Чэн же скучающе осматривал драпировки красных тяжелых тканей на стенах. Сладкий запах каких-то специй был густым, но пока не раздражал. Хуа Чэн пришел сюда без какой-то цели. На сердце было тоскливо, а все вокруг было серо. Все было скучно. Все надоело. Ему было абсолютно все равно куда идти. Ему нужна была передышка от собственных мыслей. Нужно было движение, чтобы перетерпеть позорную слабость мыслей о собственной ничтожности и бесполезности. Пять веков. Пять веков, а о Его Высочестве ничего неизвестно! Где он? Что с ним? Как его отыскать? Он бесполезный, ничтожный мусор, который ничего не может сделать для своего Бога! Ки Ши наблюдала, как Непревзойденный залпом выпил целый кувшин высококлассного вина, жестами поторапливая слуг, что принесли самые лучшие закуски и еще вина. Видимо, Градоначальник был в настроении выпить и закусить, а уж она скрасит тишину разговором. Не зря она в свое время из седьмой наложницы выбилась в главные жены. Правда, за это и была коварно отравлена соперницами, но не это важно. Она знала, что сказать мужчине, чтобы понравиться ему, поднять ему настроение и подцепить того на крючок. Следующие кувшины Хуа Чэн не опустошал одним глотком. Смысла никакого в этом не было. Вкус алкоголя он не чувствовал, опьянение ему не грозило и от десятков бочек, что уж говорить о каких-то кувшинчиках. Закуски на языке казались куском бумаги. Безвкусным, пресным и неприятным. Болтовню демоницы он не слушал, погрузившись в свои мысли. Ему было абсолютно плевать о чем та толкует. Хочет языком чесать, так пусть. Ее речи его не касаются. Ки Ши осторожно замолчала, обдумывая свои дальнейшие слова. Градоначальник не заткнул ее, но и не слушал. Он явно пребывал в своих мыслях. Так может предложить ему развлечение, чтобы тот забыл о своих проблемах? Двое остолопов сегодня ее действительно порадовали. Этим идиотам как-то удалось наткнуться на низвергнутого небожителя. Тупни и сами не поняли кого схватили. Да за такую жемчужину ей и двадцать кусков серебра не жалко бы было. На нем же можно заработать целое состояние! Наконец-то ее бордель прославится и станет на ступень выше всех остальных похожих мест. Небожителя не так просто сломать и растерзать. Он намного, намного крепче простого человека. А этот еще так красив и чист. Да за одну только ночь с ним ей будут отсыпать золотые горы! Но кто в Призрачном городе богаче их Градоначальника? Женщин и демониц он не желает, так может соблазнится на небожителя? Какой демон откажется взять верх над непорочным служащим небес? — Градоначальник Хуа, специально для вас у этой недостойной есть подарок, который возможно придется вам по вкусу. Разрешите этой слуге ненадолго отлучиться, — подобострастно поклонилась Ки Ши, но демон ничего ей не ответил, что демоница приняла за пассивное согласие. Ки Ши вышла в коридор, тут же приказывая привести небожителя в смежную комнату, где располагалась кровать королевских размеров исключительно для весенних утех. Такой шанс нельзя было упускать! Шанс получить милость Градоначальника Хуа, если тому понравится небожитель.***
Се Лянь несильно дернул рукой и услышал звон цепей. Он сделал еще одно усилие, но рука лишь слабо дернулась. Лицо принца приобрело страдающее выражение. Он понял, что попал в беду. Дурман немного выветрился, и Се Лянь полностью осознал куда попал. Вот только если мысли его стали четче, то с телом все было в точности наоборот. Конечности его совсем не слушались. Он даже руку в кулак сжать не мог, какая слабость на него напала. Язык неповоротливо лежал во рту, ощущаясь мертвым грузом. Он даже закричать не мог. Не мог издать ни единого звука. Никогда он еще не чувствовал себя таким униженным. Его словно куклу омыли и приодели, чтобы преподнести в подарок. Се Лянь не хотел думать, зачем его положили на кровать, приковав руки к стене. Еще больше он не хотел думать, в каком виде он лежал на красном шелке. На нем не было ни клочка одежды. Ни единого! Лишь какие-то цепочки на руках и на щиколотках, а на груди и бедрах десятки подобных нитей, образующих что-то вроде ожерелий. Но они ничего не скрывали. Совсем ничего. Се Лянь даже не мог двинуться, чтобы прикрыться. Его как специально уложили на спину, широко раздвинув ноги, которые он не мог ни согнуть в коленях, ни подтянуть к животу. Эта максимальная, навязанная расслабленность тела пугала Се Ляня, стоило ему в полной мере осознать свое положение. Уж лучше бы его проткнули сотни раз мечом! Нет, тысячу раз! И то он бы меньше страдал, чем перед неизвестностью при таких обстоятельствах. Но ужасней всего было то, что он снова ощущал противоестественный жар. Кожа потихоньку нагревалась, дыхание снова сбивалось, а где-то в животе разрасталось какое-то странное чувство. Только посмотрев вниз, Се Лянь догадался, что значила усмешка на губах демоницы, которая заставила его выпить что-то горькое, когда он сквозь слабость заявил ей, что бессилен. Слезы страха, унижения и беспомощности брызнули из глаз Се Ляня, но ни единого звука так и не вырвалось из его горла. — Вот прошу вас сюда, Градоначальник. Только для вас особенное сокровище, которое эта слуга будет безмерно рада предоставить уважаемому Градоначальнику в личное пользование. Се Лянь, услышав эти слова и шаги за соседней дверью, еще больше погрузился в отчаяние. Вот зачем его сюда положили. Он… Его… Его сейчас… Сейчас сюда зайдут. Зайдут, а он ничего не сможет сделать. Ни сбежать, ни ударить, да даже слово вытолкнуть. Се Лянь сильно зажмурил глаза, вжимаясь затылком в подушку. Нижняя губа задрожала от плача, но он даже ее прикусить был не в силах, чтобы не показывать слабость и отчаяние. Ему было плохо, гадко и мерзко. Он совсем ничего не мог и не было никого, кто бы мог прийти ему на помощь. Он был один. У него никого не было. А ему нужна была помощь. Ему нужен был хоть кто-нибудь! Пожалуйста! Ки Ши открыла двери перед Градоначальником, опустившись в глубоком поклоне и не заходя в комнату, где Непревзойденного ожидал небожитель. Демоница чутко прислушивалась к звукам, чтобы понять, насколько понравился ее подарок Градоначальнику. Хуа Чэнчжу сделал единственный шаг внутрь, чтобы застыть на месте. Ки Ши самодовольно усмехнулась. Градоначальник Хуа явно потрясен, а уже одно это можно смело считать успехом. У Хуа Чэна было ощущение, что он вошел лицом в непробиваемую стену. Дыхание сперло, и пусть оно и не нужно было демону, но Непревзойденный был в шаге от того, чтобы развоплотиться здесь и сейчас. На кровати в комнате лежал Его Высочество. Его Высочество Наследный принц Сяньлэ. Хуа Чэну понадобилась лишь секунда, чтобы понять, что это не морок, не оборотень и никакой другой обман. Его Высочество. На кровати. Голый. Скованный цепями. Дрожащий, но не двигающийся. Плачущий. Именно в этот момент Се Лянь насколько мог приподнял голову и открыл глаза, сквозь слезы, различая лишь высокий силуэт в черном на пороге комнаты. Принц попытался что-то сказать, но яд, которым его опоили все еще действовал. Он не знал, что сказал, если бы мог. «Не надо. Пожалуйста, Помогите. Освободите меня». Но ни его язык, ни губы не могли создать ни единого звука. От этого слезы еще быстрее покатились из глаз небожителя, а из горла вышел лишь тихий единичный плач. Шея мгновенно устала даже от такого мизерного усилия и Се Лянь, снова зажмурившись, вжался головой в подушку, отворачиваясь в сторону от демонов на пороге комнаты. Прошла лишь секунда, но даже она показалась демону вечностью. Довольная усмешка Ки Ши не успела до конца показаться на ее мертвом лице, как ее снес целый рой призрачных бабочек. Демоны в доме заметались, отовсюду слышались крики, но Хуа Чэну было плевать. Он был не просто зол. Он был в ярости. Он выпустил рой бабочек, накрыв ими весь Призрачный город, уничтожая каждое подобное заведение, отправляя всех израненных бабочками демонов глубоко в подвалы под своей резиденцией. Эмин вылетел из ножен, неуловимо быстро, но предельно осторожно разрезая цепи и все противные цепочки, которые навешали на Его Высочество. Уже в следующий момент Хуа Чэн сгреб одеяло, чтобы завернуть в него небожителя и подхватить бесценную ношу. — Все хорошо, Ваше Высочество. Вы в безопасности. Слышите меня? Вас никто не посмеет тронуть. Все будет хорошо, — хрипло сказал Хуа Чэн, мгновенно исчезая из этого гнилого места и переносясь в свою резиденцию. Призрачный город избирательно горел, на улицах творилась паника, ведь рой бабочек все еще летал в небе и никто не предполагал, кто станет его следующей жертвой.***
— Градоначальник, — не поднимая головы, сказал Инь Юй, появлясь рядом в темном коридоре Дома Блаженства. — Заткни этих чертей. Всех, кто будет орать, прирежь. Пусть сидят тише воды, ниже травы. Пусть все слуги немедленно покинут резиденцию и не смеют сюда и шага сделать, если не хотят закончить свое жалкое существование в подвалах под ней, — сквозь зубы выдавил Хуа Чэн, оставляя за спиной Инь Юя, спеша вглубь дома со своей драгоценной ношей.