Цепочка 4.0

      22 октября, 19:26       Отдых это приятно, особенно когда он запланирован, и ты уверен, что не возникнет форс-мажоров. Жизнь по графику или плану может для кого-то невыносимая, тяжёлая, однообразная, скучная. Но он привык. Понедельник день мелких закупок для творчества, для животных, с свободной первой половиной дня и загруженной второй, ещё йога. Потом день посвящённый стирке, занятие групповое совмещающее кардиотренировки, которая переходит в спокойное растягивание мышц и дыхательные упражнения. Потом приборка, поездка в магазин за обширным списком продуктов. В среду приходят домработники, за ними нужно следить, но вечером у него плаванье. Четверг и пятница похожи, так как посвящены дому, только пятничное утро тоже проводит в бассейне. И суббота день отдыха, день для себя, домашняя зарядка и упражнения на гимнастическом шаре, на котором даже просто лежать приятно, спина хорошо прогибается и растягивается. Всегда, начиная со второй половины дня они расходятся по своим излюбленным уголкам, занимаются собой и без разницы как именно. Воскресенье проводят вместе, это может быть прогулка, кино или настольная игра, но всегда уделяют друг-другу часа три. Но суббота. Такое приятное слово. Когда ты можешь побыть в уединении и отдохнуть. Как сейчас.       Рейх подталкивал один лепесток белой лилии к другому. Слегка обжигающая вода источала цветочный аромат, и ещё в ней был растворён экстракт этого цветка, благо он выращивался и обрабатывался в их родовом поместье, и был чистым и сохранял все полезные свойства. Белая лилия помогала бороться с веснушками, проблемами с кожей, особенно с её сухостью, ещё и осветляла. Помимо неё в воду добавил эфирное масло розмарина, гвоздики. Они в купе хорошо помогали в регенерации кожи, помогали избавляться от рубцов, уменьшали воспаления, даже ускоряли рост волос и избавляли от грибков, хотя последнее было и не нужно. Свечи источали тонкий аромат сандала. Всё дополнялось полумраком ванной, вкусностями и музыкой для релакса, спокойной, такой гудящей, но приятно, не раздражающе. Ещё на фоне пели птицы, иногда сверчки, а за дверью собаки с периодичностью скреблись, проверяя все ли хорошо с хозяином.       Рейх потянулся, и размял немного плечи и шею. Вытянув руку, ухватил фужер из тонкого красного стекла, переходящего в чёрную ножку. Красиво. Ещё и блестел как натёртый перламутром. Сладкое с лёгкой кислинкой вино, не слишком тяжёлое, но в тоже время и не лёгкое, прокатилось по языку. Сладко. Очень ароматно, слегка терпко, сильная фруктовая нота. Вино детства. Рейх улыбнулся, вспоминая как в первый раз в десять попробовал вино, а как в тринадцать уже выпил целую бутылку, похожего. Хотя нет, тогда было вино другого года и сбора зимнего. Но сорт тот же. Всё же время произрастания сильно влияет на вкус, то отдавало мускатным орехом и было более терпким. Перехватив бокал другой рукой, отломил кусочек клубничной оперы, политой сверху цитрусовым сиропом с горчинкой, что оттеняло сладость и с кофе хорошо сочеталось. Ещё были песочные корзиночки с притушенными яблоками, но они были покупными. Нарезанный банан, груша, орехи и ломтики сыра с голубой плесенью. Запрокинув голову, съехал ниже. Слишком хорошо. Такими темпами можно либо спиться, либо отмотать свой возраст ещё на лет пять назад, хотя… Это вряд ли. Он итак стал выглядеть лучше, но вернуть свою двадцатилетнюю внешность у него не выйдет, да ни у одной страны не выйдет, максимум который они могут прибавлять и скидывать это 5- 7 лет. Ему и тридцати хватит, без явных шрамов, побоев, с временем на себя он уже лучше выглядит.       Воспоминание о шрамах заставило оглядеть руку. От сведения рубцов тоже остаются следы, плотная повреждённая кожа, как корочка, которая потом сползает и показывает юную новую, даже розоватую. Он закончил первый блок сеансов, осталось много шрамов на ногах, но руки и верхняя часть спины и главное лицо уже не столь обезображены. Теперь следующие сеансы только через полгода можно будет делать. Вздохнув подлил себе вина, которое хоть и было охлаждённым, но уже стало нагреваться. Но покой продлился не долго.       —Я зайду.       ГИ не стал дожидаться ответа и зашёл в ванную комнату, закрывая дверь, чтобы не впускать собак. Те поскреблись и повыли, но потом ушли.       —Отец? — Рейх свел брови, смотря на альфу в халате.       —Я не к тебе. Пруссия занял вторую ванную. Тц, вы оба любите плавать. — ГИ стал раздеваться и включил воду в душе; — Успокойся. Я уезжаю завтра днём. — он раскладывал свои ванные принадлежности и с полочки взял свои шампуни.       —Куда?       —К РИ. — империя посмотрел на сына; — Мы будем обсуждать вас. Но сначала мне нужно привести себя в порядок.       Рейх закатил глаза и отвернулся. ГИ ему не мешал, просто становилось немного не по себе. Перебирая орехи в вазочке, погрузился в дрёму, вспоминая прошлое, смешивая его с настоящим, размышляя о будущем. Блуждающий взгляд иногда останавливался на прозрачной вставке кабины, где было видно, как по длинным чёрным волосам стекает вода, унося за собой пену. И как они тяжёлым покровом лежат по всей широкой спине, скрывая даже ягодицы. Рейх провёл по своим волосам, сейчас слегка длиннее плеч. Хоть косичка уже получалась, да и некоторые причёски можно уже делать. Прикрыв глаза, вновь расслабился, опустив бокал на бортик и слегка его придерживая. Дрёма сама слегка его укутала.       —Рислинг. — ГИ опустился на край ванны, налив себе вина в запасной бокал, волосы были закрыты полотенцем и отдыхали, вернее он и его шея.       —А? Да. — Рейх сел более прямо и подтянул к себе ноги, стараясь скрыться от взора отца, который так неожиданно оказался рядом с ним.       —Что я там не видел, успокойся. — старший обновил напиток у каждого; — Довольно сладкий, десертный вариант?       —Да. Из Вюртемберга. Сбор 1988 года. Beerenauslese. — Рейх улыбнулся.       —Да, чувствуется что это ягоды с благородной плесенью. Мёдом отдаёт, ещё и сбор, скорее всего, был ноябрьский.       —Так оно и есть. — Рейх посмотрел на бутылку; — Мне нравится, и голубому сыру подходит. Хотя овечий и козий с ним вообще великолепны.       —А в детстве кривил от него нос. — ГИ подцепил вилочкой ароматный светлый кусок сыра, прорезанного светлым местами голубоватым узором.       —Не ко всему любовь приходит сразу.       ГИ опустил руку в воду, температура его устроила, и снял накинутый халат и заделав временно волосы восточной заколкой, забрался в воду. Рейх отвернулся.       —Не смущайся. Не в первый раз ведь. — старший довольно вытянул ноги и провёл по чужой щиколотке, смотря слегка ехидно, но не злобно.       —Тогда я был не особо рад вашему вниманию тем более совместному купанию.       —Как по мне, ты наслаждался. — ГИ слегка сместился, заставляя сына вытянуть ноги, и закинул одну свою на него, а потом притянул блюдо с корзиночками и свой бокал ближе; — Ты засыпал во время купания.       —Я просто уставал. — Рейх вытянул руку с бокалом.       ГИ ответил и ванне раздался тонкий перезвон. Старший подложил специальную надувную подушечку под свою шею и прикрыл глаза. Он никогда не думал что эта «дурацкая» трацепивидная, хоть и очень глубокая ванна будет такой удобной и предпочитал купаться в овальной. Но эта была шире, удобней для плеч и спины, сама чаша имела скруглённые углы, и широкие края были, как маленькие полочки под тот же бокал.       —Я могу вас оставить, отец. — Рейх сел ровно, ставя бокал на столик.       —Останься. — ГИ тоже сел ровней; — Не бойся. Сейчас я ничего не хочу. И мне нужно помочь нанести на волосы маску. Да и тебе тоже стоит. — он провёл по волосам сына; — Я приготовил довольно много травяного отвара. И маску.       —Хорошо.       Рейх кивнул и расслабился. Оба ещё полежали минут пятнадцать, но вода остывала, и её нужно было менять. Выловив лепестки, приоткрыли клапан, спуская медленно воду и включили, душ. Не спеша, поочерёдно они помогали друг другу в сложной, из-за придирчивости кое-кого, косметической процедуре. ГИ довольно улыбался, чувствуя, как ловко проходятся пальцы по коже головы, массируя её, и попутно тёплая вода смывает маску с волос. Уход за такой длинной гривой требовал много времени, и самому иногда было не охота этим заниматься. Рейх осторожно провёл по волосам, сгоняя с них лишнюю влагу и, приподняв, закрепил японской заколкой. ГИ развернулся к нему, забирая лейку душа. Младший повернулся, слегка запрокидывая голову, но рука отца опустилась на его спину, и пальцы очертили позвоночник и легли на бок.       —Ты стал симпатичней. Вес набрал. Без шрамов твоя спина выглядит лучше. Но вот я вижу есть тонкие рубцы здесь. — он провёл вдоль позвоночника с одной стороны и по лопаткам несколько раз, прочерчивая полосы; — Очень старые.       —Это от вашего кнута. — Рейх резко свёл лопатки, скидывая чужое прикосновение.       —Это было за дело. — ГИ ответил строго, но потом снова смягчил тон; — Ты теперь выглядишь зрело. А без шрама на лице вернул былую красоту. Береги себя. Не порть такую внешность. Ты ведь украшение нашей семьи.       —Отец. — Рейх повернул голову; — Вы мне поможете смыть маску или я сам всё сделаю.       —Хах. Ещё и осмелел.       Старший фыркнул, но направил тёплый поток на кончики волос. Смыв остатки маски ещё со своей кожи и с ванны, оба вытерлись и ополоснули крепко заваренными травами волосы. Рейх под внимательным взором отца ещё подравнял кончики его волос. Смазал их маслом и сделал массаж головы, благо, что и как делать выучил ещё в далёком детстве. И только собирался уйти, как его остановили. Старший ещё раз провёл по уже подсохшим волосам, останавливаясь на кончиках. Усадив на своё место, взял ножницы.       —Совсем за волосами не следишь. Если ты хочешь их вновь отрастить, тебе нужно прикладывать больше усилий       ГИ профессионально разделял прядки, пока лишь намечая причёску и обстригая самое сухое. Рейх просто закрыл глаза, лучше чем с волосами отец не умел обращаться ни с чем более, и мог бы работать не плохим парикмахером, хотя его стремление ограничивалось только парой членов семьи, так как их темнее вороновых крыльев волосы считал самыми красивыми. Старший решил вернуть чёлку и сделал волосы более многослойными, добавляя ярусы, которые при срастании будут выглядеть более красиво, чем просто прямое полотно. Рейх лишь под конец смотрел в зеркало, наблюдая как тонкие пряди ложатся в привычную причёску, лёгкая тень падает на глаза и чёрные лёгкие завитки падают на лоб с правой стороны. Слегка косая чёлка, удлинённые пряди на висках. И потом ещё длиннее обрамляющие шею. Контраст волос и кожи делал её ещё более тонкой. Было только одно но. Широкие плечи, это портило его фигуру, делая её массивней, несмотря на худобу. И вдобавок делало его похожим альфу или бету. Добавление женственности и изящества было сложной задачей, но не невыполнимой, приходилось отказываться от пышных рукавов на руках, квадратный и круглых вырезов, излишне массивных и коротких украшений. Но был и плюс, на нём прекрасно смотрелась форма. В юности тоже хлопот не возникало, из-за особенностей платьев с турнюром, которые застал в раннем детстве и потом уже прямые платья с заниженной талией и свободные хорошо скрывали это. Даже его пропорции в моду вошли. Отец за спиной казался немного меньше из-за своего прямого телосложения. Прямоугольник или стройная колонна его называют. Хоть мышцы были развиты у него лучше.       —Любуешься?       —Нет. Думаю. — Рейх прикрыл глаза, пока по волосам распределялось лечебное масло.       —О чём?       —О всяком. Вы надолго к РИ?       —На дня три. Может пять. Посмотрим, как пойдут дела. Он сейчас… Тв.. — ГИ нахмурился, вспоминая, где живёт его «друг».       —Тверь? Тюмень? Томск? Тула? Тамбов…— Рейх встал вспоминать города на «Т».       —Тверь.       —Понятно. — Рейх вспушил волосы, слегка пачкая руки в масле, накинул полотенце на плечи, не давая впитываться ему в халат; — Я приберусь здесь.       —Хорошо. Соберёшь ещё РИ презент.       —Я и так собирался это сделать.       

***

      Германия подходил к ванной желая спросить: «не нужно ли ещё что-то принести», когда почувствовал оттуда ещё один запах. Замерев осторожно заглянул. В полумраке довольно спокойно сидели двое его папа и дед, что-то обсуждая и иногда фыркая. Внутри сразу возникло два желания войти и вытащить этого ублюдка, чтобы он не мешал отдыхать папе. А второй… Решили за него. Когтистая рука закрыла дверь. И его уволокли подальше.       —Блять! Да что у вас за любовь со спины подходить и мне рот затыкать.       Германия зло посмотрел на Рейхугольника.       —Тшшш. Малыш. — Демон подмигнул и подошёл, ласково поглаживая по голове.       —Убрал руку, тварь! — Германия ударил демона и отошёл подальше, вглядываясь в туман у двери; «Закрыл её сука такая».       —Германия. Я не понимаю, что тебя злит? — Демон слегка покачивался и наклонял голову то в один бок, то в другой.       —Он может навредить папе!       —Он ничего не сделает. — Рейхугольник улыбнулся, прохаживаясь по комнате, но не открывая дверь; — Я бы это почувствовал. Они просто болтают. Дай…       —Болтают? Они… Папа отдыхал! А ГИ пришёл…       —Это не первый раз…       —Вот именно!       —А ты что не хочешь ещё одного братика? —захихикав и наклонившись заглянул в чужие серо-голубые глаза.       Рейхугольник продолжил смеяться, даже когда оказался в лежачем положении на кровати, которая была за его спиной, а над ним нависал взбешённый младший «хозяин». Красные глаза, чёрные когти, вздувшиеся вены. Прекрасен и теперь выглядит, как и все. Проведя по его рукам, сжал их на своей шее сильнее.       —Ты меня не убьёшь. Это невозможно. — демон засмеялся, обвивая Германию своими путами; — Что же случилось? Ты тревожишься? Боишься? — Приподнявшись, несмотря на грозный рык и вошедшие в его плоть когти продолжил; — Ревнуешь?       ФРГ замер и сглотнул. Обдумывая сказанное. Он сам запутался в чувствах. Да он ревнует, особенно к Пруссии. Он беспокоится. Хочет, чтобы папа был рядом, чтобы он мог наблюдать за ним. Демон воспользовался заминкой, укладываясь удобно и избавляя себя от одежды и расстёгивая её на младшем.       —Ну, так что? — он поднял руки со своей шеи.       —Заткнись. — ФРГ вырвал руку и врезал демону по лицу кулаком; — Заткнись!       —Ревнуешь, ревнуешь! — со смехом ликования продолжил Рейхугольник, выбешивая младшего ещё больше; — Ох. Моя принцесса, даже жаль его. Столько поклонников. Даже родной сын хочет.       —Что? — Германия отстранился.       —Ты ведь хочешь его. Рейх ведь такой красивый сильный, при этом мягкий и чувственный. Ты ведь желаешь его не как родителя. Представляешь, как это приятно проникать в него. Так горячо и мягко, и он дал тебе жизнь. И ты его благодаришь за это и благодаришь во всех известных позах. Он может тебя многому научить. А его соки, как ты будешь их ласкать, они такие большие розовые рассосанные тобой.       —Заткнись! — Германия закрыл уши и зажмурился.       Он любил папу, но не так. Он просто хотел быть рядом. Он просто хочет его обнимать и получать поглаживания от него и поцелуи в лоб или нос. Но голос продолжал звучать уже внутри него.       —Да, да. И представь, какой силы будет малыш. Твой и его. Как он будет красив. Ведь ты плод союза сына и отца. А у того будет ещё более густая благородная кровь. Представь этот запах малины с алкоголем и бадьяном так обволакивает тебя. Он такой сладкий.       Германия ударил демона вновь, раздирая его.       —Умри! Умри! Я не трону папу. Заткнись! Да я тебя!       Рейхугольник рассмеялся и слегка раздвинул ноги, умещая молодого альфу между ними и крепко обнимая. Он увернулся от каждого удара, и замер лишь, когда младший почти обессилив упёрся в кровать руками       —Я ведь всего лишь высказываю твои желания. Малыш.       —Я не желаю этого! — Германия отвесил ему пощёчину, зло рыча.       —О!? — Рейхугольник провёл по его груди; — Тогда накажи меня. Можешь даже трахнуть. Ха-ха-хаа! Аах-ха-ха! — он стащил с ФРГ рубашку; — Давай не бойся. Я могу стать для тебя кем угодно. Даже ГИ. Может…       —Становись. — прошипел младший немец.       —Ого. — Рейхугольник слегка уменьшился, стал более стройным, чёрный шёлк волос рассыпался по кровати. Тёмно-розовые соски на белой коже смотрелись прелестно, пара шрамов, один крупный над самым бедром от крупного осколка бомбы с ПМВ, красные глаза, острые черты лица, твёрдый контур не тонких но и не пухлых губ, вечно искривлённых в ухмылке, так должно выглядеть воплощённая надменность; — Давай. Щенок. Ты ведь этого захотел. Попробуй посягнуть на то, что тебя породило! — даже тембр голоса тот же.       Германия вновь выпустил когти, ударяя сущность по лицу, смотря, как разбиваются бледные губы, и как течёт алая кровь. Он знал, что это лишь маска. Но и реальной империи он хотел так вмазать. От демона даже стал исходить тот же запах дождя, пороха и ирисов, таких сладких ирисов, мягких, обволакивающих. Склонившись, он коснулся кровавых губ, раздирая рану сильнее увеличившимися клыками. Руки сами схватили за чужие ноги, разводя их и так же безжалостно царапая, под шипящие выдохи и тихую ругань. Собственные брюки на удивление уже были расстёгнуты и приспущены. Злость быстро превращалась в похоть, которую он не сдерживал. Рейхугольник смеялся и подначивал юнца. Но его вновь ударили. Боль как таковую он не чувствовал, а ситуация его забавляла, особенно это искажённое лицо, трясущиеся руки, и бардак в чужой голове. Он легко изменил тело, когда в него вторглись даже не думая подготавливать, а изгиб шеи прокусили, чуть ли не выдирая кусок плоти. Тёмная кровь хоть и стекала, но превращалась лишь в туман, вновь соединяясь с ним. Чужая злость питала его. Он чувствовал своего младшего «симбионта», понимал его желания, его тайные мысли. Сейчас даже утешал. Мальчишка злился. Злился на себя, на деда, который его отец, на папу из-за того что тот ему не доверяет. Ему противно, ему страшно. И все вылилось в это… Рейхугольник выгнулся, позволяя чуть ли не раздирать себя и насиловать. Это было даже приятно, для него. Другой бы на его месте уже сорвал голос от боли и возможно даже умер.       Рыки и ругательства постепенно сменились вопросами и слезами.       —Ненавижу тебя! Ненавижу! Почему ты так поступил!?       На последнем крике вопросе он отвесил пощёчину и кончил. Рейхугольник поцеловал его ласково в губы, следы с его тела стали пропадать, хоть парочку он и оставил для красоты. Германия не реагировал, стараясь отдышаться и осознать случившееся. Его глаза сначала округлились, потом он попытался вырваться и разорвать поцелуй. Ему не дали. Рейхугольник вернул себе свою внешность и положил чужую ладонь на свой живот.       —Ты во мне. Ты вкусный такой. Успокоился? Может ещё изменить свою форму?       —Отвали. — Германия был смущён до ужаса и ещё не понимал, как потерял контроль, и не сопротивлялся, когда демон перевернул их, седлая его бёдра.       Закрыв лицо растирал его, и потом выдохнул слегка протяжно застонав, от непонимания ситуации. Как он так сорвался? Почему позволил себе поступил также как и его предок? Утешало лишь то, что это всего лишь демон. В реальности. Он больше хотел придушить империю, чем трахнуть. Альфы его не интересовали.       —Ну, успокойся. Давай я тебя приласкаю.       Рейхугольник обиженно надул губы на то, что его игнорируют. Это очень даже обидно.       —Ну что молчишь?       —Ты меня не привлекаешь.       —А так?       Рейхугольник приподнялся и опёрся руками о грудь младшего, слегка замерцав. Германия приоткрыл глаз о офигел. На нём седел. Сидела… Ох ё…       —Так я тебя завожу?       Рейхугольник принял женский облик, чёрные слегка вьющиеся волосы, глаза с гетерохронией один красный другой серый, широкие плечи и крупная грудь с яркими соками, тонкая талия, бёдра чуть меньше плеч, но большая кругля попка, всё подтянутое, мягкое. Рейхугольник был доволен. Опустившись, он стал выцеловывать грудь ФРГ, спускаясь вниз оставил дорожку засосов и повыгибался словно кошка, красуясь словно настоящая барышня. и обхватил крупную головку члена губами. Подразнил её языком, даже слегка проталкивая кончик в уретру, и спокойно заглотил за раз двадцать пять сантиметров, начиная активно шевелить головой и сглатывать. Германия толкнулся навстречу ласке. Это было безумно. И ему хватило менее десяти минут глубокого минета до оргазма.       Демон облизнулся и поднялся выше по чужому телу, слегка потираясь и еле сдерживая смех при виде чужого оцепенения. Слегка приподнявшись, опёрся на кровать за спиной правой рукой, приподняв одну ногу и свободной рукой коснулся себя, проводя между половых губ и разводя их, почти нависая над головой ФРГ. Младший сглотнул, возбуждение охватывало его вновь. Это было слишком развратно. Он не понял, как обхватил под мягкие ляшки демона, сжимая до синяков ягодицы и касаясь языком клитора. Сладко. Он не понимал, как Рейхугольник так делает, но этот цветочно-ягодный запах. Он всегда спал с девушками, на юношей у него не вставало, так как он сразу думало папе, о его страданиях, так как видел лишь то, как таких мужчин-омег избивают и принуждают, и мысль о сексе с ними ставило его наравне с теми, кого он ненавидел. А вот девушки. Отсутствие секса давало о себе знать. Обласкав чувствительное местечко, скользнул вниз, толкаясь вовнутрь влагалища. Рейхугольник застонал. Это было приятно. Читая мысли младшего, понял, что тот весь ушёл в процесс и теперь ведёт себя на инстинкте, а это значит можно расслабиться. Изменив тональность голоса, издал сладкий и высокий по тону стон, сжимая язык внутри себя.       —Германия! Ох. Ох. Да.       Пальцы младшего коснулись клитора, начиная его потирать круговыми движениями, иногда зажимая между двух и прищипывая. Пискнув кончил, позволяя смазке стечь по чужому языку. Младший сразу подорвался, опрокидывая его и пару раз пройдясь по всей киске языком, ввёл один палец, потом второй. Рейхугольник улыбнулся, делая себя внутри узким и очень горячим. Парень сжал его грудь свободной рукой и, склонившись, начиная посасывать второй сосок. Два пальца с трудом разводились внутри.       —Ты решил стать девственницей?       —А ты хочешь раздолбанную шлюху? — Рейхугольник сам сжал свою грудь, а потом ухватил себя за ноги, разводя их и прижимая колени почти к плечам, открывая всё на показ; — Давай порви меня. Давай. Германия. Он облизнул пухлые розовые губы.       Младший вновь погладил пальцами интимную зону «партнёра» и скинул свои брюки. Вторжение получилось не плавным, даже толкнуться на длину головки сразу не получилось. Было слишком узко. Если бы это было с настоящим партнёром, человеком или другой страной, такого себе не позволил, но это демон. Ухватившись одной рукой за плечо сущности, второй направил себя вовнутрь этого сексуального тела. Демон даже очень реалистично дёрнулся и вскрикнул, даже кровь выступила от вторжения на всю длину за раз. Фыркнув Германия перешёл на резкие толчки до упора, чувствуя, как врезается во внутренние стенки влагалища. Рейхугольник профессионально стонал и даже подмигнул, рассеивая всё зародыши переживаний о том что ему может быть больно. Герман упёрся локтями на кровать, позволяя демону обвить себя, и прикрыл глаза, утыкаясь носом в чужое, сейчас очень тонкое плечо.       Кровать пружинила, внутри демона было приятно. Он сам не понял, как замурлыкал, и стал целовать чужую шею, трахая размашисто, заботясь лишь о себе. Кончив один раз, передохнул с пару минут и убедился в том, что Рейхугольник целуется, как бы ни парадоксально, божественно, да и его умение подстраиваться. Ему ни в ком не было так хорошо. Он делал себя узким, неровным и очень влажным. Было приятно, как проникать, так и выходить из него. Вновь закрыв глаза, выпрямился на руках. Узел на члене увеличился, и он не стеснялся, загонял его, от чего создавался громкий хлюпающий звук, да и шлепки тел были не менее громкими. Но, уже чувствуя свой скорый финал, он понял, что ощущения меняются. Тело под ним стало меньше, ладони, постоянно поглаживающие, тоже, голос стал звонким, но не женским. Открыв глаз обомлел. Юноша даже ещё несовершеннолетний худой, с небольшим рельефом на руках и прессом. Тело сильное и гибкое, соски розовые, небольшой член. Тонкие но красные губы, карминовые глаза, брови тёмными дугами, чёрные волосы, скрывающие ягодицы уж точно, если не длиннее.       —Герман. — Юноша обхватил его лицо и застонал, когда он сорвался и вошёл по узел; — Ай! Ах. Герман. Это так…       Чудесные глаза были с капельками слёз. На бёдрах разводы крови.       —Прошу не в меня. Отец меня убьёт, если я понесу. Герман.       Младший закрыл глаза руками, не понимая, что он видит. Рейхугольник перевернул их и сам стал насаживаться на чужой член, вновь меняя свою форму, чисто ради интереса.       —Герман. Герман. Лосёнок.       —Папа?       Младший развёл руки и вздрогнул, наблюдая за двигающимся в позе наездника родителем, и остатки шрамов и волосы чуть длиннее плеч и глаза, голос. Прикусив губу, он не смог сдержаться, когда его резко сжали и излился. Тонкие руки легли на живот.       —Сынок. — тонкие губы коснулись его; — Я так хочу от тебя дочку.       Он закрыл лицо ладонями. Сил оттолкнуть от себя демона не было особенно не в образе родителя.       —РЕЙХУГОЛЬНИК!       —Что? — демон выпустил член из своего плена и улёгся на чужую грудь, возвращаясь в естественный облик; — Могу ещё чёрным волком стать. Хочешь?       На него раздражённо посмотрели. Не смей примерять образ папы.       —Но тебе же понравилось.       —Заткнись. А до этого…       —Это был Рейх в детстве. Правда куколка и в этом возрасте он понёс тебя.       Германия отвернулся, стараясь не дать увидеть слёзы. Он не представлял до этого, насколько ребёнком был его папа, когда он появился. После двенадцати лет от роду страны начинают расти скачкообразно, могут резко стать взрослыми, а могут прибавлять по году во внешности спустя только пару лет или десятилетие. В зависимости от потребностей. Но разум растёт независимо от тела. Но всё же.       Рейхугольник лёг рядом и прижал его к себе, укутывая. Младший неосознанно стал расслабляться. Несмотря на всю злость именно их демон давал чувство безопасности, он был самым надёжным. Он предать просто из-за контракта не мог, повредничать да, но покинуть в сложный час - нет. Вот и сейчас он мурчал как кот вдоволь наиздевавшись, но при этом сделав из себя «игрушку для битья». Германия тёр лоб и не мог контролировать слипающиеся глаза.       —Засыпай, малыш. Всё хорошо.       Демон плавно вошёл в чужой разум и душу, слегка блокируя воспоминания об этом дне. Герман будет помнить секс с женским воплощением, драку, но не более того, всё остальное будет размыто. Но он закрепил то чувство отмщения и успокоения. Дождавшись когда тот крепко заснёт, очистил простыни от своих следов, хоть сперму «человека» не убрал, пусть будет как доказательство. То что было внутри него поглотил. Мелкий дал ему много различной энергии, но и это будет не лишним. Создав на себе покров, ушёл из комнаты, снимая теневую завесу, глушащую всё постороннее с обеих сторон. Прошёл по коридору, проверил спящего Рейха, который заснул с журналом. Убрав его, удобней устроил и выключил светильник. Потом вернулся к ГИ. Тот взглянул на него недовольно.       —Вернулся блудливая сука?       —Ой, как ласково. А сам то? Я ведь это ты. И черты моего характера - это твои черты. Он вернул себе облик ГИ, заставляя смотреть на себя, как в зеркало, даже одежду вновь превратил в тень.       —Ты доставал Германию?       —Немного. Ему стоит принять меня, чтобы получить мои силы. Я проложил для этого тропинку, вскоре он привыкнет.       Демон забрался на кровать к ГИ и поцеловал его в губы. Тот лишь поморщился.       —Ты такой бука.       —Тебе пора возвращаться обратно.       —Ладно- ладно. Но выпуская меня почаще.       Рейхугольник поднял ГИ на руки и сам подошёл к зеркалу, становясь к нему спиной и прижимаясь. ГИ, поставленный на ноги, сплёл их руки и, сосредоточившись, втолкнул демона обратно. ГИ поёжился, от волны энергии вернувшейся к нему. Рейхугольник недовольно повёл плечами внутри своего мира. Но потом показал длинный чёрный язык и сделал стекло мутным. ГИ не стал об этом думать и, выключив свет лёг спать. Он что хотел уже сделал. Себя привёл в порядок, высохшие волосы заплёл в косу, вернул одну тварь на её место, и вещи к поездке готовы. Надо только выспаться и собраться завтра утром быстро, чтобы успеть на самолёт.