Цепочка 4.0

      19 октября, 9:12       Германия заваривал чай, три разных вида. Папин, деду и себе. Пруссия был самым не привередливым, и пил любой, хоть некоторые пил с большим удовольствием. Выше упомянутые родственники, кроме папы, сидели уже за столом, переговариваясь, о чём то своём. Вчерашняя беседа затянулась надолго, да и старшие решили выпить, поэтому сегодня они чувствовали себя не совсем свежими. А в тёмных пакетах бряцала стеклотара, которую, если сдать было в его советском детве, выручил бы не менее трёх рублей. Это ж сколько пломбира ему не достанется.       —Герман. — Пруссия посмотрел на племянника; — Мы решили, что в ноябре, в середине, переедем в поместье.       —Там будет всё готово? — младший глянул на дядю; — В прошлый раз нашлось много недочётов. — он монотонно перемещался от стола к шкафам, к холодильнику, занимаясь приготовлением завтрака.       —Можешь проверить всё лично. — Пруссия вздохнул, вспоминая свою промашку месячной давности; — И мы не ожидали, что прорвёт трубу, меняли мы их в начале прошлого века, и всё работало. Опустим это. Дорогой мой, Новый год и особенно Рождество стоит отмечать в семейном гнезде, никто Рейха у тебя не забирает. Мы будем все вместе, как в двадцатых годах прошлого века. Ты хоть и оперившийся птенец, но всё же. — Пруссия рассмеялся; — Не забывай о нас.       —Согласен с братом, мне в этом бетонном саркофаге не комфортно морально, хоть и для жизни здесь всё на высшем уровне. Но здесь очень мало места и низкие потолки.— ГИ скользнул по светлому, даже сероватому интерьеру, простому и лаконичному без узоров и дополнительных приукрашиваний, что не отменяло наличие картин и обилия текстиля, и делая его сложным и многослойным что не свойственно минимализму; — И насчёт возраста. Ты уже взрослый, правишь уже не один десяток. Когда ты собираешься заводить отношения хоть на толику более серьёзные, чем посещение шлюх? — ГИ, положил подбородок на скрещённые и поднятые кисти, его длинные волосы не собранные ничем, лежали даже на столе, ярко выделяясь на накрахмаленной скатерти.       —А вас это не касается!       —Наглый щенок. — алые глаза глянули на Германию с раздражением, но слишком ленивым и быстро проходящим, так как двигаться не было желания; — Точно, она же у тебя есть. И как там твоя девушка поживает? Она ведь родственница Посполитому?       —Пф. До вас новости доходят как до Магадана пешком. — младший поставил две чашки, одну с зелёным чаем, другую с кофе и отошёл, раздражённо передёргивая плечами; — Мы расстались больше месяца назад.       —Не устроила в постели?       Дед не унимался.       —Брат. — Пруссия посмотрел на него, сведя брови; — Неприлично.       —Здесь все свои. Да и любой стране нужен буфер на случай непредвиденный. Хотя бы женщина человеческая. Или ты, внук, больше предпочитаешь омег. — ГИ прикрыл глаза; — Они приятны и с ними проще общаться. Омегам свойственен холодный расчёт и меньшая эмоциональность, чем женщинам, но с другой стороны они много полагаются на инстинкт. И зачать ребёнка с людьми сложней, но Рейхугольник прекрасно помогает снизить количество неудачных попыток. У меня же два ребёнка. Веймар. Столько моих загубленных надежд. И Рейх. От него было больше толку.       Германская Империя вздохнул и захрустел сладким крекером. Германия сжал в руках упаковку с хлебом, а слегка увеличившимися когтями повредил оболочку ветчины. Пруссия вздохнул и, взяв сигарету и кофе, вышел на террасу, накинув на плечи шерстяной плед. Он не хотел слушать эту очередную словесную схватку.       —Да? Так почему же вы не смогли сберечь жизнь бабушки? Сами ничего не можете, а ещё меня учите. — Германия рычал, распространяя по кухне колкий аромат пороха, мёда вообще не чувствовалась, да и вязкая дождевая сырость, заставляла густую волну стелиться вокруг и при вдыхании вытеснять весь кислород из лёгких.       ГИ дёрнулся и зарычал, частично меняя сою форму, благо из-за материализации он не мог применить многое из способностей своего демона, который до сих пор шлялся где-то по дому. Его влажный горчащий порох, слегка смягчался ирисом. Идентичные ароматы столкнулись, но переплелись. Они не могли повлиять друг на друга.       —Ты ничего не знаешь о Адалинде! — Империя встал и распахнул дверь веранды, удивив брата, и вздохнул прохладный воздух, стараясь не заводиться, так как смерть жены это особая тема; — Она была идеальной для меня. И единственной.       —Да вы что? — Германия скрестил руки, упираясь спиной в гарнитур.       —Она была хоть и младшей дочерью, но её чистая кровь. Она была истинным представителем моего народа. Аристократка не в третьем и даже не в седьмом поколении. Её род вел своё начало ещё со времён моего отца. — ГИ улыбнулся той мягкой улыбкой, которую никто почти не видел, и даже сейчас он её скрыл, только Пруссия заметил.       Старший вздохнул и похлопал его по плечу, вновь усаживаясь на своё место за столом, решив воздержаться от второй сигареты и просто молча пить кофе, он всегда держал нейтралитет.       — И мы говорили о тебе. — ГИ развернулся лицом к щенку, возвращая надменность на лицо, но не закрывая дверь за своей спиной, давая выйти разгорячённому пропитанному феромонами воздуху; — Ты тоже должен найти подходящую пару. И обязательно учти такие достоинства, как ум, не истеричность, покорность, хозяйственность, и чистокровность. Что бы кровь не несла в себе лишнего, ведь наследник может родиться либо великим лидером-человеком, либо новой страной. И примеси не нужны в таком случае.       —О. Последнее вы прекрасно соблюли! — Германия забрызжил ядом; — Так соблюли, что даже совершили непоправимое с собственным…       Пруссия заметил первым спускающегося омегу. Зевающей, слегка растрёпанный после сна. Рейх выглядел отдохнувшим, мягким и даже счастливым. Всё же демоны бывают полезными. Но разговор стал заходить не туда куда нужно. Пруссия не успел сообразить, что нужно сказать, чтобы…       —Почему сквозняк… А? Что? — Рейх, спускающийся в тёплом халате со второго этажа, не понял, почему так холодно и так пахнет раздражёнными альфами, когда услышал то, что не хотел слышать никогда; — Германия? Ты…       Приподнятое настроение смыло, как ушатом ледяной воды. Замерев посмотрел на отца, который отвернулся и скрестил на груди руки. На дядю, который виновато опустил голову. Мотаясь взглядом от одного к другому, ужаснулся, он даже не смог посмотреть на собственного сына. Развернувшись, помчался наверх.       —Папа! Папа! Постой! Пап!       Младший альфа, откинул от себя помятую упаковку с хлебом. Вспоротая ветчина укатилась, но врезалась в вазочку с фруктами и осталась на столе. Посмотрев негодующе на старших, Германия побежал следом. Рейх слышал как его зовут, он слышал и бормотание Пруссии, тоже с просьбой успокоиться, но… Закрывшись в ванной комнате, отбежал подальше от двери, чуть не упав в ванную. Устояв на ногах, понял, что по щекам текут слёзы, руки трясутся. Да он весь трясётся, как будто в ознобе.       —Нет! За что? — он склонился над столешницей, несильно ударяясь об неё лбом, стараясь принять факт того что это больше не тайна, и что ему придётся смотреть на сына, который всё знает, это позор.       —Папа открой! Папа. Папочка. Прошу.       Рейх зажал рот, старясь не дать всхлипам быть услышанными, и включил воду.       —Германия. Дай мне побыть одному. — еле совладав с голосом, постарался говорить спокойно и чётко.       —Нет! Нет. Папа. Пап!       Рейх сжался, услышав, как голос сына переходит на рык, вот только не понятно от чего. Он никогда не хотел что бы Германия узнавал о своём отце, и того как именно его зачали, но всё же шило в мешке не утаишь. Дверь щёлкнула, подавшись тёмному туману, и Германия, слегка изменившийся, смотрел на отца ярко красными глазами, да и антрацитовые когти... Он ввалился, тут же налетая на родителя и осматривая, постепенно возвращая себе прежний вид. Рейх, уткнутый в плечо сына и сжатый в его объятьях, и не сразу понял что произошло.       —Герман?       —Пап, даже не думай вредить себе. — Германия больше успокаивая себя, поглаживал папу по спине, задевая и распущенные волосы.       —Я и не…       —Ты же делал это раньше, так что я тебе не верю. И прости.       —Что? За что маленький? — Рейх погладил сына по щекам, тоже влажным от редких слёз; —Это я… Ты меня прости. Я…       —Я понимаю тебя. Не стоит извиняться. Я не хотел тебя расстраивать. — Германия потёрся о тонкую шею папы, перенимая на себя его запах, старясь успокоить их обоих.       —Сколько ты об этом знаешь? — Рейх не смотрел на ребёнка, предпочёл изучать узор на итальянской плитке, стирая с щёк слёзы.       —Два месяца. — Германия съехал на колени, продолжая крепко обнимать; — Не плачь, прошу. И прости за то, что я появился. Мне самому от себя противно. — молодой альфа прошёлся по спине и обвил ноги чуть выше колен.       —Нет. Нет. Нет. Герман. — Рейх прижал сына к своему животу и склонился, укрывая собой; — Не говори так! Ты стал для меня спасением. Если бы не ты. Мои мучения длились бы дольше. Я рад, что у меня такой хороший сын. Альфа. Сильный, ответственный, добрый.       —Пап. Хочу тебе…       —Сначала я. — Рейх обнял лицо сына ладонями, заставляя смотреть в глаза; — Ты меня ненавидишь?       —Нет. Я тебя люблю. Очень сильно.       Германия поднялся и обнял родителя, поднимая его на руки и утаскивая в комнату. Рейх сжался и зажмурился, так как всё произошло слишком быстро, да и не привычно. Его уложили на кровать и укутали, вновь прижимаясь, но уже под солнечным сплетением, игнорируя и измятость кровати, и общий лёгкий бардак в комнате, даже тёмную фигуру у шкафа, которая тактично ушла.       —Я тебя люблю. Я переживаю за тебя и мне всё равно на то, что ты скрываешь из-за страха. Ты всегда будешь моим папой. Я буду тебя защищать. Я… Папочка.       —Лосёнок. — Рейх растрепал волосы сына, чуть приподнимаясь на одной руке, прижимая его сильнее к своему животу.       Его запястье поцеловали и притёрлись к ладони щекой. Голубые глазки смотрели по щенячьи. Омега вздохнул спокойней. И опустился на кровать, давая им обоим успокоиться. Но младший подорвался через пару минут, хоть и с неохотой, но первым.       —Я принесу тебе кофе и завтрак.       Германия встал, уходя из родительской комнаты, но поцеловал папу в щёку. Рейх вздохну и закрыл лицо ладонями. Остановившиеся было слёзы, потекли снова.       —Герман? — прусак ходящий по кругу, посмотрел на уже спокойно, хоть и торопливо, спустившегося младшего; — Рейх…       —Папа в комнате, ему нужно отдохнуть. Не беспокойте его. — зло глянув на родственников, заметил похожую на ГИ фигуру; — А ты почему ещё здесь?       —Мог быть и поласковей. — Рейхугольник сидел и пил чай, с вызовом смотря на младшего хозяина, чёрный туман сформировал на нём тонкую шёлковую накидку, которая несильно скрывала развитое тело, чёрные узоры, да и вообще тканью не являлась; — Ты можешь успокоиться, я тоже приглядываю за ним. И да, малыш, я пытался остановить ГИ тогда, не получилось. Но я всегда был заботлив с принцессой.       —Заткнись лучше. У меня нет охоты с тобой разговаривать.       

***

      Рейх прибрался в комнате, как только отлежался, даже постель перестелил, хоть она осталась довольно чистой после бурной ночи. Но всё же. Именно за приборкой его застал сын. Германия поставил поднос на столик и обнял его.       —Пап, успокойся. У тебя и так чисто. — молодой альфа отобрал встряхиваемую подушку; — Ты за столиком будешь есть? Может полежишь?       —Лосёнок, я не болею, всё хорошо. — Рейх вздохнул и сел за стоик у окна; — Мммм. Какой ароматный. Ещё и вкусный.       Рейх взял край горячего бутерброда с двумя тонкими слоями хлеба, между которых был расправленный сыр с кусочком колбасы и помидоркой. И соус из смеси майонеза с ароматными травами и чесноком.       —Это в электрической вафельнице делается. Обрезаю корку у хлеба в середину начинку, сверху второй кусок и края защипываю. Такой пирожок выходит спустя уже минуту в вафельнице, слегка подсушенный и румяный хлеб и вкусная начинка. — Германия сел рядом и посмотрел на родителя.       —Сам то поел? — Рейх вздохнул и погладил чадо по щеке.       —Поел. — Германия вздохнул, он накусочничался пока добивался ровных и красивых «пирожков» для папиного завтрака, и пока следил за омлетом.       Рейх отпил кофе. Минуты текли, завтрак уменьшался. Омега не мог выносить этой тишины, не сейчас. Да и пристальный взгляд…       —Герман, ты когда на работу пойдёшь?       —24. Ты что-то хотел?       —Понедельник значит. — Рейх провернул чашку в руках; — Да, думал съездить в Берлин, здесь можно не всё купить. Мне нужен особый бисер для платья.       Рейх встал и отодвинул ширму.       —Как красиво. Оно вечернее? — Германия оглядел надетое на манекен платье, ещё только на начале изготовления, с множеством пометок, иногда торчащими нитками.       —Да. — Рейх провёл по чёрной ткани, плотной, слегка тянушейся, неровной, матовой; — На Рождество или новый год, если успею. Но тут нужно будет не один слой фатина для волана, а тут вышивка. Я уже начал. Н мне нужен бисер, хочу сразу его крепить, а не сверху потом нашивать.       —Пап, это сложно. Легче заказать ведь.       —А я хочу. Я часто шитьём в детстве занимался. Знаешь сколько платьев своих расшил? Не менее 50 штук. Даже кружево для них сам делал. — Рейх улыбнулся; — Я уже даже подзабыл и подрастерял навыки, что печально. Хорошо дядя сохранил мои дневники. И ещё журналы. Там много полезных советов. — Рейх посмотрел на перевязанную верёвкой папку, под которой стояла коробка с кучей таких же, и это даже была не 1/3 его макулатуры выписываемой в детстве; — Кстати, твои футболки. Всё же не люблю шить эластичную ткань, поэтому тут тренировался.       Рейх поставил на колени Германии довольно большую квадратную коробку, в которой раньше хранил различные швейные мелочи. Но за последние две недели приспособил под необъёмные кофты, и вообще вещи, сшитые для сына.       —И машинка очень хорошая, любую ткань берёт, нужно только приноровиться. — Рейх потрепал по волосам своего ребёнка, так как всё подбирал и покупал именно он.       —Я рад. — Германия открыл коробку, как только папа снова стал есть.—Это всё мне?       —Ты много ходишь в футболках. Ну, вот. Решил сделать для тебя. И тут на некоторых машинная вышивка, и мне кажется для неё нужно другую машинку, эта не так хорошо справляется. Вышивать можно. Но лучше специальную. — Рейх чуть скомкано, неуверенно улыбнулся, он не очень любил что-то просить.       —Конечно. Можем вместе подобрать. Мне всё нравится. Спасибо пап. И Украине нужно прислать твою реакцию на готовые кофты.       —Ты прав. Но не сегодня. — Рейх оглядел себя в зеркало, кошмар; — Он хорошо вяжет. Но надо самому вспоминать, как всё делается. Конечно, вязать я не люблю, но и напрягать его я не хочу.       —Ему не сложно.       —Не решай за него.       Рейх продолжил пить кофе, заедая его ореховым печеньем. Германия перебирал футболки. Они повторялись по фасонам и парочку раз даже по цветам. Были оверсайз, были и просто свободные и с рукавом реглан и втачной и одна футболка-поло в стиле пэчворк.       —Пап это же сложно.       Германия расправил поло, довольно свободную с небольшими разрезами на боках, в приоритете светло-голубого цвета. Декоративные строчки хорошо оттягивали глаз от мест сшитые деталей. Бежевый (почти белый), кофейный, пара голубых и синих оттенков и ткань с мелким геометрическим узором, складывались в калейдоскоп, не кричащий клоунский, а такой красивый, немного кутюрный. Приглядевшись заметил вышивку, ручную на кармашке в виде морды волка, сделанного с помощью крупных прямых линий и немного заполненных гладью для объёма участков. Как лейбл выглядело.       —Красиво получилось.       —Я рад. Интересней было бы узор составить имеющий смысл, в виде растения, животного, но это и так сложно, особенно на тянущейся ткани. Вот я и наслоил крупные кусочки и мелкие. Такой калейдоскоп. — Рейх допил кофе одним глотком; — Как тебе остальные?       Германия ещё раз их пересмотрел, вытаскивая светло-жёлтую, но не вырвиглазно яркую футболку. Приглядевшись, заметил чуть более тёмными нитками вышитых в разных местах, пчёлок с траекториями.       —Пчёлки?       —Да. Я тренировался на ней вышивать. Если не нравится, можно распустить.       —Наоборот прикольно. Буду как Наполеон. — Герман встал и поцеловал, задумавшегося, родителя в щёку.       —А! Ах-хах, ах. Гера. Я уже и забыл. — Рейх потрепал ребёнка по волосам; — Да у Наполеона были пчёлки на плаще. Ты мой трудяга.       Германия улыбнулся и прижался к шее папы, вдыхая смягчившийся запах, который слегка горчил. Отодвинув стул, поднял родителя на руки, перекладывая на кровать и закрывая тонким одеялом.       —Полежи ещё немного. Я все дела по дому беру на себя.       —Точно?       —Точно.       —Эх. А что мне делать? — Рейх выгнул бровь, слегка разводя руками.       —Ну. — Германия взял планшет и открыл приложение, где продаётся различная техника; — Поизучай пока ассортимент швейных машин. Может тебе ещё что-то нужно?       —Станок для плетения кружева? — Рейх выгнул бровь, протягивая фразу с лёгкой ноткой сарказма; — Его легче просто в поместье найти, мало вероятно, что его выкинули.       —Это какой? — Германия завис.       —Доска с подушечкой набитой сеном или другим мягким материалом, с несколькими штырьками и коклюшками. Они разные бывают, некоторые как валики. Я потом тебе покажу. Кружево не только вяжут, его ещё и плетут.       —Ааа. Это же такая древность. — Германия вздохнул; — Можно же машинное на заводе заказать?       —Это если мне понадобится большое полотно. Герман, принеси мне чаю, пожалуйста.       —Конечно.       Сын забрал ненужную посуду и быстро направился на первый этаж. В открытую комнату забежал чёрно-белый дог, запрыгивая на кровать. Рейх протянул руку и провёл по лобастой голове, потрепал между ушей. Пёс вилял купированным хвостом. Одно заострённое ухо тоже слегка сгибалось на конце.       —Зельц, мой мальчик. Ух. — Рейх вздохнул, когда на его ноги лёг большой пёс, устраивая голову на его животе; — Какой же ты тяжёлый. Ты точно весишь 61 килограмм? По мне так тут все 70.       Пёс забурчал, именно забурчал, устраиваясь удобней, слегка вытягивая лапы, что они свисали с края кровати. Рейх, улыбнулся, поглаживая сильную шею, вздохнул и, приобняв пса, стал изучать предложенный сыном сайт. Германия пришёл через пару минут и тихо недовольно рыкнул. Поставил чайничек и чашку на тумбочку, там же уместил печенье и конфеты. Бережно переложив руку родителя на кровать, подхватил животное, отчитывая его, так как на кроватях лежать им не разрешал, и так всё в шерсти, хоть она и плотно прилегает к их телу, и переложил Зельца на диванчик, быстро устраиваясь рядом с родителем. Пёс недовольно ломанулся следом и даже потоптался по хозяевам. Рейх, с хихиканьем, успокоил животное, которое улеглось за спиной Германии, слегка пихая его в спину и пуская слюни на одежду.       —Не ругаемся мальчики. Герман. Смотри, как насчёт такой машинки.       Сын повернул планшет и стал смотреть характеристики и отзывы.       —Давай подороже посмотрим. Мне кажется, эта сломается быстро.       —Да?       —Ага. Слишком всё слащаво в отзывах, да и выглядит она как игрушка пластиковая. Да и на вид тоже пластиковая.       Рейх лишь кивнул и сел, облокотившись спиной на кровать, полулёжа было неудобно.       

***

      20 октября, 13:37       Рейх снял пробу с супа.       —Ммм, ты хорошо освоил сырный пряный суп, куриный бульон сюда тоже подходит хорошо. А курочку куда дел?       —Сделал французский гратен с овощами и курицей. — Германия весь день помогал родителю на кухне.       Ну, как весь. Утром Рейх поехал на свои занятия по плаванью, потом они сходили за продуктами и вернулись домой. После чая у камина в компании Пруссии и любимых питомцев, пошли на кухню, готовить обед.       —Молодец. Я просмотрел наши запасы. Заготовок довольно много. Россия прислал кое-что. Как обычно деликатесы и тоже немного закаток.       —Какие?       —Гребные и соленья. Тюря, домашняя аджика, хреновина. Это видно его республики делали. Но от него самого квашенная капуста с клюквой и брусникой, банка обычной. Ещё сушёные травы: вишнёвый, малиновый, смородиновый лист. Сушёная малина, черноплодка, калина. С его огорода видно. Солёные огурцы одна пятилитровая банка и две трёхлитровые. Не поскупился, но приписал, чтобы банки вернули. — Рейх фыркнул, у них в семье прямо круговорот банок; — Ещё травяной сбор с валерьянкой.       —Это всё от давления. — Германия нахмурился, но пополнению запасов рад.       —Ага. Ещё черника, и черничные листья. Вроде никто у нас камнями в почках не страдает. — Рейх задумался, укладывая блокнот с записями на свободную полчку небольшого стеллажа.       —Черничный чай вкусный. — Германия облизнулся.       —Точно, ты же и в детстве любил черничный джем в чае разболтать. — Рейх притянул голову сына к себе и поцеловал в лоб; — Ещё консервы. Несколько видов икры, баклажанная в том числе.       —А баклажаны разве нерестятся? — Германия, занявшейся делами и мурчащий после поцелуя, не сразу понял что сказал; — А, ой.       Рейх облокотившись локтем на стол, смеялся в голос заливисто и громко. Да, казус. Но такой милый. Германия улыбнулся и почесал затылок, но потом налил папе слегка прохладного зелёного чая с мятой. Рейх принял чашечку и вдохнул сначала свежий аромат, а потом уже отглотнул.       —Ох. Лосёнок, ты такой забавный у меня. — Рейх протёр уголки глаз и вновь поцеловал сына; — Лапочка. Ещё нам столько миндаля привезли. Лучше бы грецких орехов, у твоих братьев что ли попросить. У Азербайджана их на территории много. Хотя ладно. Так купим.       —Это я заказал, но ещё из поместья привезли, этого я не ожидал. Думал, всё там переработают. Они уже очищены от скорлупы вроде. А про грецкие, я узнаю. Мешок? Или просто килограмма три?       —Ну, средний такой мешок, они же в скорлупе, сколько там примерно 50-65 орехов в кг. А его можно много куда использовать. — Рейх вернулся к теме миндаля; — Я видел тот мешок из поместья. И орехи еще не прокалённые. У нас наверное, килограммов восемь сейчас. Кстати.       Рейх взял довольно большой пластиковый тазик и ушёл. Вернулся уже с полным ароматных орешков, включив воду, взял сито и пересыпал, начиная промывать. Германия облизнулся, миндаль он любил.       —Достань поднос, сейчас прокалим их. Макароны ( про печенье) можем сделать. Если измолоть их в муку.       —Хорошая идея. Из тазика выйдет много муки. Макарон? — Германия поморщился, их сейчас везде продавали; —Это печенье быстро приедается. Хотя можно сделать немного.       —Пф. Миндальная мука лишней не будет. Можно даже сделать просто бисквитный тортик с ней, и промазать ванильным кремом. Сынок, у тебя уже текут слюни. — Рейх вытер уголком полотенца дорожку у уголка губ сына, который слегка засмущался.       —У меня тоже. — Пруссия обнял Рейха; — Моя дорогая жена, может и меня угостит?       —Дядя, вы чего-то конкретного хотите? — Рейх прижался к альфе, отвечая на ласковое поглаживание.       —Ангелок, подумай. — Пруссия стал выцеловывать, сейчас так удобно из-за свободной кофты, открытую шею и её изгиб.       Рейх, продолжая промывать орехи, задумался. Миндальная мука. Это рождественское печенье, бисквиты, пирожные. Пирожные?       —Оперу? Вы очень любите её.       —Душа моя. — Пруссия притянул и поцеловал ручку; — Угадал. Сделай пожалуйста. Ангел.       —Вам классическую?       —Можешь экспериментировать. Спасибо, дорогой.       —Да ладно вам, дядя. Это просто. Не уходите далеко, уже через двадцать минут, будем обедать.       —Сегодня рано как то. — Пруссия сел за стол, но так чтобы наблюдать за готовящими.       —Я проголодался во время плаванья. — Рейх ошпаривший кипятком орехи, подержал их в воде, а потом слил воду и высыпал на большое вафельное полотенце, начиная катать, высушивая лишнюю воду, заодно сдирая шкурку; — Да и готово уже всё, не вижу смысла тянуть. Да ещё будет полдник со сладостями, если только у меня сил хватит.       —Я помогу.       —Спасибо сынок.       —Тогда ясно. — Пруссия улыбнулся, наблюдая как уже выросший ребёнок, трётся о родителя, которого даже перерос, хоть и не на много; — Я тоже в твоём распоряжении.       —Тогда будете помогать замешивать крема.       

***

      21:57       Рейх осторожно отсоединил от пергамента корж всего в 3 -4 миллиметра толщиной. Опера, приятный десерт. Такая изысканная пироженка в оригинале с шоколадно-кофейным вкусом, и по правилам приготовления общая толщина не должна превышать трёх сантиметров. Тонкие коржи печь он умеет, молочную девочку делал не раз. Вот и сейчас ароматный тонкий миндальный бисквит лёг на большую доску, на которой будет нарезан на прямоугольники.       С печеньем Макарон они управились быстро, особенно которые соединялись ягодными начинками. А вот ганаш. С ним пришлось возиться долго, ещё и не с первого раза получился. Выгнав всех альф из дома гулять с собаками, спокойно занялся сборкой, перед этим помыв посуду после ужина и выискав место в холодильнике. Собирать стал по три сразу.       Нижний корж смазал кофейной пропиткой, и потом довольно толстенько промазал белым ганашем, приятно пахнущим ванилью, распределил его небольшой железной лопаточкой, похожей на мастерок. Потом второй коржик и тоже пропитка, бортик из ганаша, внутри вкусное грушевое конфи, тоже сверху прикрыл ганашем. Третий слой бисквита, пропитка и ганаш. И так восемнадцать штук. Много. Ну и их не два человека. Духовка работала полдня без порывов. Помимо груши, они сделали клубничную и классическую вариацию пирожного, просто из-за того что ганашем можно также соединять и эти «макароны» которых тоже получилось много. Поэтому крема было тоже много, и ещё в нескольких вариациях. Ганаш был из белого шоколада, молочным (из молочного шоколада) и клубничным на белом шоколаде. И получилась бежевая, розовая и классическая тёмная опера. В общей сложности 46 брусочков 10 на 4 сантиметра и в высоту идеально 2 сантиметра.       Залив классическую оперу глазурью из тёмного шоколада, другую большую часть глазурью из белого шоколада, завершил приготовление. Украсить можно и пред подачей. Вздохнув, на двух больших тарелках, не забыв положить по миндальному орешку в уголок каждой пироженки, убрал в холодильник.       Сегодня суетный день. Многие продукты пришлось докупать. Он не любил так готовить, но сегодня просто захотелось именно столь хлопотных вкусностей. Потянувшись, почувствовал, как неприятно захрустел позвоночник, но зато потом стало хорошо. Оставив лишь немного грушевой оперы на столе, заварил нейтральный цейлонский чай Галле. Приготовив всё к чаепитию, стал прибираться.       К моменту домытия последней ёмкости в виде стеклянного салатника, временно используемого под сладкую грушевую смесь, дверь в холе стала открываться. Послышался лай, тихая ругань. Домочадцы вернулись. Вытерев руки и погасив воду, снял фартук. Решил не выходить встречать, так как сразу бы его припрягли к мытью лап. Через пятнадцать минут, к нему уже бежали доги и за ними доберманы. Часть ткнувшись носом в руку и получив поглаживание, убежали по своим делам, но парочка осталась.       —Пап, мы вернулись.       —Вижу. Как прогулялся?       —Весело. — не очень радостно и устало ответил Германия и посмотрел на стол; — Это и есть «Опера».       —Да.       —Ты уже сделал? — Пруссия тут же оказался рядом, обнимая омегу за талию и целуя в щёчку; — Мрр. Как я тебя люблю. Спасибо, ангел.       —В следующий раз всё будем готовить заранее. Особенно этот ганаш, которому ещё и время для стабилизации нужно. Завтра я вообще не готовлю. Я слишком устал. — Рейх обнял старшего альфу, не забыв слегка потрепать сына; — Но, и Герману спасибо за помощь.       —Он у нас хороший мальчик. — Пруссия притянул к себя младшего, не смотря на его лёгкое недовольство.       ГИ зашёл последний и лишь кивнул в знак приветствия, усаживаясь за стол.       —Ммм. Лёгкий цветочный чай, хорошее дополнение. Ой, глазурь не застыла. — он провёл десертной вилкой по краю тортика.       —Я сделал его полчаса назад, большая часть в холодильнике, а это нам сейчас съесть. — Рейх тоже прошёл к столу.       Пруссия любезно отодвинул стул, а потом и придвинул его к столу. В белом фарфоре отражал свет светлый, даже золотистый, чай. Не терпкий, лёгкий и пахнущий цветами прекрасный для позднего чаепития.       Дегустировали тортик сначала молча, но мотом Пруссия стал петь дифирамбы. Рейх лишь улыбнулся и кивнул. И правда, получилось вкусно, но довольно сладко, кофе слегка давало горчинку. Но в их семье можно сказать все сластёны, в большей или меньшей степени. Из небольшой гостиной первого этажа вышел Рейхугольник, который умело прятался, чтобы не возвращаться в «зазеркалье». ГИ недовольно на него посмотрел, за день они успели поругаться больше десятка раз. Рейх выгнул бровь.       —Ты ещё здесь?       —Вы каждый раз будете меня спрашивать об этом? — демон повёл плечом и быстро оказался за спиной омеги, склоняясь к его шее и проводя по ней языком.       —Ты в сахарной пудре.       Рейх выдохнул через нос, и медленно втянул воздух ртом, сдерживая желание уйти от контакта. Скосив взор на сущность, провёл по его лицу, сразу получая ответ в виде мурлыканья. Собаки сгруппировались и недовольно бурчали на демона.       —Принцесса, а где моя порция?       —А ты тоже ешь? — Рейх удивился.       —Вполне могу.       Рейх, хмыкнул, дотянулся до блюда, где лежало ещё два кусочка для самых голодных, взяв аккуратно, постарался не допустить разрушения слоёв, которые могли разъехаться.       —Угощайся.       Рейхугольник за раз взял в рот десерт, продемонстрировав не человеческие зубы, и даже лизнул чужие пальцы. Прожёвывая десерт тихо урчал. Облизнулся тёмным заострённым языком и обвил свою любимую принцессу тенями.       —Вкуснятина.       —Чай будешь?       —Воздержусь. А то вдруг на святой воде его сделал.       —Ты же знаешь, что нет. Ведь помимо тебя у нас много нечисти в доме. — Рейх фыркнул, стараясь подавить смех, но взгляды всей семьи устремились на ГИ, который закатил глаза и с звоном поставил чашечку на блюдце.       —Ренейт.       —Да, отец. — Рейх прикрыл губы салфеткой, делая вид, что убирает крем, скрывая слегка вредную, ехидную улыбку, и смотря вполне невинно.       —Чёрт с тобой.       ГИ вздёрнув подбородок, встал из-за стола. Проводив его взглядом, засмеялись все.