Приманка

.

— Как уничтожить зло на земле? — Уничтожить мир. Ф. Достоевский «Преступление и наказание».

Мир сошёл с ума. Мира давно уже нет. На единственном живом небесном теле осталось лишь жалкое подобие цивилизованной нации под названием «человечество». Проблема вся в том, что люди возомнили себя властителями планеты. Они своими действиями каждый день медленно уничтожают то, что кропотливо создавалось в космической материи миллионами лет. Люди появились на свет далеко не первыми. Земля жила до них, девственная, здоровая, свободная, а сейчас она задыхается в тисках существ, заселивших её просторы относительно недавно, присвоивших себе то, что им не принадлежит. Но под горячую руку человека попадает не только природа. Никто так не страдает от человека, как сам человек. Люди убеждены, что имеют право распоряжаться чужими жизнями; управлять ими, менять их ход и предназначение и отнимать, когда захочется. Слово «криминал» впервые прозвучало в восемнадцатом веке, но явление такое существовало всегда. С самого начала своей истории люди воруют, обманывают, причиняют боль близким и лишают жизни себе подобных. Изжить пороки человеческого поведения невозможно, вытравить из человеческой души веками накапливаемую гниль не под силу всем богам, которых так чтят верующие и наказы которых они сами же не соблюдают. Жестокая людская природа передаётся из поколения в поколение. Она была присуща первому человеку на земле и будет до конца сопровождать последнего. Человек – вот самое несовершенное изобретение. Миллиарды экземпляров, которые множатся каждую минуту, и ни одного близкого к идеалу. Возможно, в этом и заключается наша естественность. Возможно, без жестокости немыслимо само существование нашей порочной расы. Пока жив человек, живы будут все возможные грехи. И избавиться от зла действительно можно лишь путём уничтожения человечества, а этого в планах у вселенной, кажется, ещё нет. Есть ли шанс пролить хоть каплю света среди бесконечной, непроглядной тьмы? Полосатая чёрно-жëлтая лента змеёй обвилась вокруг сухих деревьев. Наличие предмета этого посреди тихого лесопарка обыкновенно не сулит ничего хорошего. Тонкий полиэтилен шелестит на прохладном летнем ветру, навевая холодную тоску. Осторожные шаги служащих и случайных свидетелей громом отдаются в голове. Почему-то при виде этой ленты хочется поскорее уйти и не возвращаться, пока тишину леса не перестанут разрывать полуночные крики жертвы и шуршание шин тёмных автомобилей на следующее утро. Метрах в пятнадцати от оцепленного лентой места, на кривой парковой дорожке, стояла машина, больше похожая на невысокий грузовик; чересчур габаритная для узкой аллеи, мрачного синего цвета, с красной полоской на боку, на которой крупными буквами выведено «СЛЕДСТВЕННЫЙ КОМИТЕТ РФ», наверняка наполненная оружием и прочими атрибутами нелёгкого ремесла. Люди в служебной форме, сосредоточенные на своей работе, серьёзные и такие же мрачные, как и машина, на которой они приехали, сходились к месту происшествия, отгоняя любопытных прохожих. Пять человек в белой экипировке, напоминающей лёгкий скафандр, уже суетились вокруг охладевшего тела. А ещё трое, в полностью чёрном обмундировании с бейджиками на груди, медленно подступали к коллегам, осматриваясь и прислушиваясь, будто надеясь обнаружить где-то неподалёку неуловимого преступника. – Опять малолетка... – глухо прокомментировал служащий, переводя взгляд на тело, изучаемое следователями. Это был молодой темноволосый парень с внимательными и, если присмотреться, очень глубокими и печальными карими глазами, немного усталый, немного напряжённый, несущий в руках блокнот для записей. Две идущие по бокам от него девушки лишь вздохнули, готовясь вблизи осмотреть очередную жертву. Одна из них, светловолосая, невысокая и тоненькая, шла медленнее остальных и, кажется, думала вовсе сбежать опрашивать прохожих, лишь бы не видеть мертвенно-бледное, словно сделанное из грязного фарфора лицо. Светло-зелёные, почти прозрачные глаза испуганно бегали от белеющих в траве ног до скопившейся на аллее толпы. Как бы она не старалась показать свойственную опытному следователю холодность и неуязвимость, тоскливый взгляд выдавал её волнение и по-детски искреннее сострадание погибшей. Вторая держалась более смело и презентабельно. По крайней мере, внешне она выглядела совершенно спокойной. То, что происходило в её душе на каждом вызове, не мог увидеть и понять человек, плохо знающий эту выносливую девушку. Впрочем, самой себе признаться страшно, она уже почти привыкла. За три года работы и сотни вызовов на места преступлений можно и смириться. Если нежную на вид блондинку трудно было воспринимать в этой грубой громоздкой форме, её напарнице костюм очень шёл: прекрасно гармонировал с короткими чёрными волосами, серьёзными тёмными глазами и печально-бледной кожей. Она как будто родилась в этой чёрной куртке с бейджиком на груди, тяжёлым взглядом и вечно-нахмуренными бровями. Лиза видела мёртвых сотни раз: на практиках в университете, когда была робкой восемнадцатилетней девочкой, на своих первых вызовах, когда уже окрепла, осмелела и заняла должность в местном следственном управлении, в морге, в котором сообща с их отделением работали медики. В неспокойные периоды казалось, что она видит усопших чаще, чем живых. Лиза видела не только мёртвых; она видела смерть. На её глазах люди погибали за секунду, пробитые пулей насквозь, или корчились и давились собственной кровью после ножевого ранения, умирая медленно и мучительно. Одно дело видеть бездыханную оболочку, которая уже ничего не чувствует. Совсем другое смотреть на то, как за несколько мгновений ускользает едва начавшаяся, счастливая, яркая жизнь, которая совершенно не хотела так глупо и неожиданно оборваться. Лиза давно уже научилась брать панику под контроль, давить её, сохранять невозмутимость, работать так, будто ничего необычного не происходит. Но оковать цепями железного характера своё доброе, чувственное сердце она не смогла бы ни в ранимые восемнадцать, ни в жёсткие двадцать пять. Лиза знала одно: даже если она увидит ещё тысячи смертей и десятки тысяч мёртвых, она всё равно не сможет привыкнуть окончательно. Всё равно не сможет смириться с тем, что есть люди, вроде бы точно такие же, как и она сама, которые могут с лёгкостью, забавы ради, отнять жизнь другого; не задумываясь о том, что у этого человека могла быть мечта, к которой он шёл годами, любящая семья, которая не сможет смириться с таким ударом... что этот человек просто хотел жить, просыпаться каждое утро, посвятить себя любимому делу, встретить вторую половинку и без страха отпустить свою счастливую историю на старости лет. Тысячи людей, жизнь в которых кипит и которые точно принесли бы в этот мир что-то прекрасное, погибают от руки того, чье существование уж точно не представляет чего-либо значимого для судьбы нашей планеты. И к этой ужасной несправедливости невозможно привыкнуть. Лиза, Катя и Денис подступили к убитой девушке. Следователи делали первичный осмотр тела и участка земли вокруг него. Сосредоточенно, с мрачными выражениями лиц, быстро и без капли растерянности или брезгливости. Смотреть страшно и неприятно. Жертве не дать больше семнадцати лет. Кожа белая, как бумага, губа рассечена, на оголённых руках чернеют гематомы и кровоподтёки, одежда порвана и испачкана, по бёдрам размазана кровь, глаза приоткрыты и пусто смотрят в небо. На лице застыло выражение отчаяния. А девочка красивая. Русые волосы блестящим шлейфом раскинулись по земле, серые глаза отливают серебром, отражая в себе облачное небо; она стройная, хрупкая, словно хрустальная ваза, а ещё очень чистая и юная. Как можно обидеть это беззащитное, нежное существо? – Ну как? – тихо спросила Лиза у одного из экспертов. – Как обычно, – отозвался служащий. – Схватил на аллее, уволок на двадцать метров от дороги, изнасиловал и задушил. Смерть наступила около десяти часов назад. Сейчас завернëм тело и в лабораторию. Что-то конкретное узнаем только при более подробном исследовании. Сумрак леса на мгновение озарила вспышка фотоаппарата. Один из следователей в белом скафандре установил возле углублений в почве жёлтую табличку с цифрой «1» и запечатлел безрадостный фрагмент очередного тяжёлого дела. – Есть что-то? – спросил у него Денис. – Следы полые, узора подошвы не видно, – отозвался фотограф. – Этот человек либо действует в специальных ботинках, которые не оставляют узнаваемых отпечатков, либо чем-то заклеивает подошвы. – Мне кажется, это не один человек, – подала голос Катя или, как её называли близкие, Шаманка. – Следов много, они беспорядочны и, кажется, ноги разных размеров. Вот этот более узкий, наверное, размера тридцать девятого, а этот пошире, сорок второго. – В лесах обычно по одиночке маньячат, – вздохнула Лиза. – После экспертизы можно будет яснее сказать. Кать, походи по толпе. Если есть свидетели, собери первичные показания. Катя кивнула и охотно отвернулась от трупа, убегая в сторону ахающих и шепчушихся на аллее людей. Лиза и Денис встали рядом, пусто глядя на то, как их коллеги суетятся и заворачивают тело в чёрный мешок, чтобы потом отправить его на железный стол в морге. Дальше началась привычная мучительно-долгая, скрупулёзная работа. Следователи предельно осторожно обступали зону вокруг тела, уходили глубже в лес, устанавливали таблички с нумерацией возле возможных улик и фотографировали с разных ракурсов каждую деталь: от крупных следов в мягкой почве до застрявших между травинками волос. Затем эксперты проходили тот же путь, что этой ночью прошёл неизвестный палач. Шаг за шагом. От парковой аллеи до места убийства. – Вот здесь он её схватил, – бормотал один из следователей, осматривая разворошенный гравий возле дорожки. – Девушка явно сопротивлялась, упиралась... Зараза, тут уже, похоже, очевидцы прошлись. Все следы стёрли. Пока Денис и компания пытались разобраться, где натоптал преступник, а где – мирный прохожий, Лиза ускользнула в гудящую толпу, с которой активно выстраивала коммуникации Шаманка. Рядом с живыми она явно чувствовала себя увереннее, чем рядом с мёртвыми. Сейчас Катя отвела в сторону перепуганную, заплаканную девочку. Примерно ровесницу погибшей. Лиза поняла, что её коллега нашла зацепку и пробилась к ней. Зеваки пытались подслушать диалог следователей и свидетеля, гомонили, строили свои догадки и ждали удобного случая, чтобы улизнуть на место преступления и рассмотреть всё получше. Их, на самом деле, было не так много – человек пятнадцать. Но на безлюдной, узкой аллее эта толпа словно приумножалась в десятки раз. От этих непрекращающихся гула и болтовни в голове шумело. Девушка, с которой пыталась поговорить Катя, никак не могла сосредоточиться, хныкала и бросала несчастные взгляды в сторону толпы. Лиза поняла, что такими темпами им ничего выяснить не удастся, поэтому ей пришлось брать ситуацию в свои руки. – Граждане, разойдитесь, пожалуйста, вы мешаете! – громко и твёрдо попросила девушка, поднимая руки вверх и привлекая всеобщее внимание. – Если вам нечего сообщить, идите, куда шли, и не отвлекайте нас! Толпа возмущённо загудела. Самые покладистые послушно отделились от общей массы и отправились по своим делам. Более любопытные же стали нахально лезть к Лизе с расспросами. – Всё, всё, не на что здесь смотреть, всё узнаете из сводок! – продолжала командовать Лиза, мягко, но очень настойчиво подталкивая людей на путь к выходу из парка. – Ещё раз повторяю, если у вас есть данные, останьтесь и молча ждите своей очереди. Если вам нечего сказать, идите и не мешайте. В конце концов суровой девушке удалось разогнать собравшихся. Люди, конечно, ворчали что-то про грубость и бестактность государственных служащих, но всё же решили подчиниться. Лишь одна женщина осталась и отошла в сторонку, чтобы потом рассказать Кате свою версию произошедшего. – Ты была знакома с ней? – наконец продолжила диалог Шаманка. Её умению общаться с людьми правда можно было позавидовать. Мелодичный голос располагал к себе, а пристальный, чарующий взгляд приковывал внимание. Катя работала на должности полиграфолога и в основном занималась допросами подозреваемых, но и на таких будничных вызовах без её помощи было просто некуда. Этой девушке не нужен был детектор лжи, чтобы вытрясти из человека всю нужную информацию. Своё прозвище она, к слову, получила именно за талант одурманить человека парой наводящих предложений. Даже плачущая школьница как-то разом успокоилась, вытерла слезы и начала рассказывать. – Это была моя подруга... Аня Ермакова... – срывающимся голосом проговорила девочка. – Вчера она поздно возвращалась с занятий и должна была прийти ко мне... Я не могла дозвониться... Последний раз мы разговаривали, когда она садилась в электричку... Примерно через час она добралась и... пропала из сети... Я звонила ей, но она не брала трубку... Этим утром мы должны были вместе поехать в город. Я шла через парк, к её дому, и продолжала звонить... И я услышала звонок... там... – школьница снова начала захлёбываться слезами. – Я пошла на звук и... увидела её... – Я сочувствую твоей утрате, – Катя положила ладонь на её плечо. Лиза молчала, ожидая дальнейших показаний. – Расскажи, пожалуйста, подробнее. Куда она ездила, зачем? Во сколько перестала отвечать? – Она каждый вечер ездила на курсы... готовилась к поступлению в университет. В электричку она села в девять вечера, в десять последний раз была в сети. Она живёт совсем рядом со станцией, а я позвала её к себе... И ей пришлось идти через этот ужасный парк... Это я виновата... – девочка продолжила заливаться слезами, размазывая по щекам солёные ручейки вперемешку с растекшейся тушью. – Ты не виновата, – Катя продолжала ласково гладить её по плечу, а Лиза записывала в блокнот всё, что говорила пострадавшая. Тут вмешалась та самая женщина, отошедшая от толпы несколько минут назад. – Это я вызвала вас, – сказала она. Затем указала на плачущую школьницу и заговорила: – Девочка выбежала из леса вся в слезах, я, разумеется, спросила, что случилось. Кое-как добилась от неё, что там труп лежит, вот и вызвала... – Хорошо, спасибо, вам ещё что-то известно? – перебила её Лиза. – Нет. Я не знала бедняжку. – Родители в курсе? – Лиза снова переключилась на девочку. – Н-нет... – всхлипнула та. – Они звонили мне утром... Ещё до того, как я вышла из дома... Чтобы не волновать их, я сказала, что у Ани разрядился телефон, что всё хорошо и мы скоро поедем... Я не знаю, как им сказать... – Кстати, ты ведь услышала, как звонит её мобильный? – не отставала Лиза. – Её не ограбили, а просто... – девушка махнула рукой. – Значит, преступник руководствовался не материальными благами, – вздохнула Катя. Она ещё раз провела рукой по плечу плачущей школьницы. – Иди домой. И не вздумай ходить через парк в темноте. Дай только номер и адрес родителей Ани, мы сами им доложим. Девочка покорно продиктовала Кате все нужные данные и засеменила в сторону дома. Хрупкие плечи вздрагивали от рыданий. – Главное, чтобы она не отправилась вслед за подругой, – пробормотала Лиза, переглядываясь с Шаманкой. К этому времени Денис и прочие следователи прошерстили всё, что можно было, собрали оборудование и начали грузиться в машину. Сотрудникам предстояло самое сложное: рассказать ничего не подозревающим родителям о страшной гибели их любимой дочери. Это было труднее, чем часами ползать по земле и собирать улики, анализировать каждую деталь сложного дела, допрашивать предполагаемого убийцу и осматривать тела павших от чужого ножа людей. Казалось бы, что может быть страшнее, чем смотреть на погибшую юную девушку. Страшнее сообщить о её смерти родным. Прежде, чем отправиться к пострадавшим, не знающим ещё своей трагедии, Катя, Лиза и Денис решили завернуть в центр управления микрорайоном и изъять записи с камер. Остальные сотрудники уже укатили в отделение, чтобы передать тело на экспертизу медикам. Служащие центра не особо удивились неожиданному визиту следственного комитета. В последний год ребята в чёрном обмундировании были частыми гостями. У них уже даже не спрашивали удостоверения – запомнили в лицо. – Что опять? – обречённо спросил усталый старичок, который, судя по всему, этой ночью был на дежурстве. – В парке убили человека, – невесело откликнулась Лиза. – Опять? – дедушка с досадой перекрестился, бормоча что-то себе под нос. – Снова девчонка? – Да. Семнадцать лет... было. Сегодня ночью. – Что ж вы так долго поймать мерзавцев этих не можете? – заворчал охранник, пробираясь к едва живому компьютеру, чей пенсионный возраст явно наступил раньше, чем его. – Плохо работаете. Какой случай? Седьмой уже? И это только в парке. Следователи решили не нервировать пожилого человека ещё больше и деликатно промолчали. – Вы нам дайте, пожалуйста, посмотреть записи с камер на станции и на входе в парк, – вежливо попросила Катя. – Да смотрите, смотрите. Только вы на этой рухляди ничего не разберёте, – старичок саркастически рассмеялся и закашлялся, отходя от компьютера. Лиза опустилась на крутящийся и скрипящий при каждом движении стул и начала перебирать окошки с видеозаписями со вчерашней ночи. Разные камеры отсматривали разные участки вокзала, так что надо было ещё повозиться, чтобы подобрать нужное. Некоторое время следователи выискивали отрывок, где девочка находится на платформе. – Вот она, – Денис ткнул пальцем в одно из окошек. Лиза открыла запись в крупном плане. На записи Аня выходила из вагона электрички. Такая же, как и там, на холодной земле в лесу: хрупкая и лёгкая. Только немного размытая подслеповатым глазом камеры. Девочка неспешно шла по платформе, печатая что-то в телефоне. Затем она убрала мобильник в карман небольшого рюкзачка, немного ускоряя шаг и скрываясь от взора камеры. – Записывай, в 22:03 вышла из электрички, – бормотала Лиза, а Денис строчил в блокноте под её диктовку. – Подруга говорила, что как раз в десять пропала. – Смотри, вместе с ней из вагона никто не вышел, – заметила Катя. – Но надо посмотреть на другие части состава. Лиза кивнула и начала один за другим перебирать фрагменты, на которых были запечатлены выходы людей из электрички. Никого подозрительного обнаружить не удалось. На платформу в основном выскакивали бабушки или возвращающиеся с занятий студенты. Лишь из последнего вагона вышел неприятного вида мужчина. – В другую сторону пошёл, – продолжала вполголоса рассуждать Лиза. – В парк же нельзя попасть другим путём? – Только если лезть через забор, вход один, – отозвался старичок, наблюдая за работой троицы так пристально, словно боялся, что они отберут его драгоценный компьютер. – Давай ближе к делу, – Катя отобрала у подруги мышку и нашла записи с другой камеры. Там школьница вышла со станции и направилась ко входу в парк. За ней никто не следовал. – Пиши, в 22:07 попала на территорию, – распоряжалась Лиза, снова перехватывая мышку. – Так, помнится мне, видеонаблюдение ведётся не на всех аллеях? – Не на всех, но на центральной, по которой пошла девочка, – всё просматривается. Правда... – охранник замялся. – Правда одна из камер как раз на центральной аллее сейчас не работает. – Превосходно, – оценила Шаманка. – В нашей стране по-другому не бывает. Если кого-то убивают, то обязательно в объективе неработающей камеры. – Сейчас посмотрим, повезло нам или нет, – попытался подбодрить их Денис. – Вот она попала в объектив девятой камеры... А десятая как раз не работает, – Лиза задумчиво почесала нос и переключилась на одиннадцатую Но там уже никто не появился. Лишь едва-едва заметные тени дерганно качались на дорожке. – Он схватил её прямо под десятой, – констатировала факт Катя. – Какой участок охватывает одна камера? Метров десять? Если этот человек не знал расположение объективов в точности... то он чертовский везунчик. – Сложно так угадать, – покачала головой Лиза. – Видимо, выяснил, что десятая камера не работает и поджидал её на этом месте. – А остальных жертв тоже перехватывали под неработающими камерами? – иронически уточнил Денис. – Аня первая, кого выхватили с центральной аллеи. Остальные ходили в самой чаще, по дорожкам, видеонаблюдение на которых не ведётся. – Смело, – хмыкнула Катя. – Опытный убийца правда не стал бы действовать неосторожно. Но откуда он получил данные? – Загадка, – протянул Денис. – Получается, мы его не засекли. – Надо просмотреть все записи, сделанные этой ночью. Сомневаюсь, что после такого блестящего хода преступник глупо спалится, но мало ли, – сказала Шаманка, вновь перехватывая мышку. Следующий час утомил следователей донельзя. Они одну за другой просматривали записи с камер, ставя их на ускоренное воспроизведение. Тщетно. Аня стала последней, кто в этот день попал на территорию лесопарка. Ни единого человека до пяти утра не прошло ни по центральной аллее, ни по тенистым тропинкам в глубине. Они решили копнуть глубже – начали ворошить видео, записанные камерами за пределами парка; возле забора, местного круглосуточного киоска, на станции... Но ни одного подозрительного лица обнаружить не удалось. На улицах практически никого не было. Ночью город спал, и лишь неуловимый душитель бодрствовал неясно где, скрываясь от нечётких взоров камер. – Ну что? Нашли кого-то? – со скучающим видом уточнил охранник. Последние сорок минут он смиренно молчал, не пытаясь разнообразить процесс своей болтовнёй. Сидел в другом кресле и листал вчерашнюю газету. – Нет, – вздохнула Лиза. – Если бы всё работало, может, и нашли бы. – Если бы всё работало, полиции было бы нечем заняться, – старичок зловеще расхохотался. Лиза бросила на него угрюмый взгляд. – Да ладно, не расстраивайся, – Денис похлопал её по плечу. – На этих допотопных камерах всё равно не разглядишь лицо нападавшего. Разве что размытый силуэт. – Или количество силуэтов, – Лиза покачала головой. – Лучше знать, сколько человек орудует в парках, нежели не знать вообще ничего. – Ладно, не ной. Самое тяжёлое ещё впереди, – весело отозвалась Катя. – Обнадёживает, – хмыкнула Лиза, поднимаясь со стула. – Пойдёмте. – Девушка повернулась к охраннику и учтиво кивнула. – Спасибо вам за помощь. – Да чего там, –он махнул рукой. – Включайтесь в работу, молодёжь, преступников ловить надо, а не подсматривать за ними через камеры. – Будет сделано, – Денис отдал честь, ухватил девчонок под руки, и следователи покинули сторожку. – На перекур, – отдала распоряжение Лиза. Следователи охотно отошли к гаражам. По сути они всеми силами пытались оттянуть тот момент, когда им придётся сообщить родителям Ани о гибели девочки. Лиза достала из кармана пачку сигарет и учтиво поделилась с друзьями. Катя же выудила старенькую зажигалку, а остальные по очереди наклонились над её руками, чтобы подпалить несущую медленную смерть бумажную палочку. Лёгкий июньский ветер как назло налетал на зажигалку, задувая и без того слабый огонёк. Чиркнув зажигалкой раз пятнадцать и перебрав весь русский мат, они наконец сумели поджечь сигареты и облегченно закурили. Терпкий дым резанул по гортани, заставляя на миг зажмуриться. Чем больше накалялась обстановка, тем большей горечью были пропитаны сигареты. Как будто негативная аура, охватившая город, въедалась в никотин, а затем и в душу. Пока Лиза и Денис молча выпускали дым в серое небо, Катя залезла в телефон, просматривая почту. На адрес следственного отдела ежеминутно приходили письма всё с новыми и новыми оповещениями о происходящем. – Ли-и-и-з, – протянула девушка, жалобно сдвигая бровки домиком. – Молчи, – взмолилась Лиза. – У меня две новости: плохая и очень плохая. – Я должна обрадоваться, что новости плохие, а не ужасные? – Да. Плохая: к тебе набивается новая сотрудница. Она работала в следственном комитете Саратовской области, но сейчас решила перебраться в Подмосковье. – А, ну это не самое страшное, что могло случиться с нами, – Лиза махнула рукой, снова затягиваясь. – Да, да, помню. Она уже писала мне, я просмотрела её историю... Короче, раскрыла она что-то в своём Саратове. Смогла выйти на след серийного убийцы два года назад. Так что, возможно, она даже будет нам полезна. А теперь давай очень плохую. – В обезьянник доставили какую-то шпану. Устроили грабёж в Измайловском парке. Вырубили парня, забрали деньги и телефон, убежали. Ну, в смысле, попытались. – Пацаны? – уточнил Денис. – Не поверишь. Девчонки, – хмыкнула Шаманка. – Пять редкостных экземпляров. – Нам только редкостных экземпляров не хватало, – проворчала Лиза, гася выкуренную сигарету о шершавую стену гаража. – Завтра просят допросить. Есть подозрения, что они совершили немало налётов на мирных граждан, – Катя убрала телефон. – И что они могут быть замешаны в транзите наркотиков. Поедешь со мной, мне нужен кто-то, кто сможет наорать в случае чего. – Если тебе нужен киллер... – начала было Лиза. – То ты сделала правильный выбор, – завершил Денис. Лиза стукнула его по плечу, закатывая глаза. – Слушай, ты когда спала последний раз? – поинтересовалась Шаманка. – Выглядишь как мертвец. – Спасибо, – фыркнула Лиза, уныло глядя в сторону. – Когда это закончится... – Не опускай руки. Мы обязательно их поймаем, – Катя ободряюще потрясла подругу за плечи. – Дело уже почти год не двигается с места, – вздохнула Лиза. – Такого на нашей практике ещё не было. – Мы работаем по три-четыре года, а говоришь так, будто уже несколько десятков, – цыкнула девушка. – Лиз, порой дела затягиваются на семь-восемь лет. И даже опытные полицейские не могут распутать, на первый взгляд, элементарное преступление. – Да понимаю, – отмахнулась Лиза. – Но... семь человек, Кать. Это не шутки. – Это дело будет труднее, – задумчиво сказал Денис. – Как минимум потому, что сейчас мы вообще-то должны сообщать Ермаковым о смерти их дочери. – Думаете, мы хорошо поступаем, оттягивая этот момент? – Пусть проживут ещё десять счастливых минут, – заметил Денис. – Какое великодушие, – Лиза поправила волосы и отстранилась от стены, на которую опиралась спиной. – Всё, хватит киснуть. Пойдёмте докладывать. Ребята со вздохом вышли из подворотни. Идти здесь было недолго – буквально пятнадцать минут. Но в такие моменты хочется, чтобы время замедлило ход, а короткий маршрут растянулся на десятки километров. Самое тяжёлое только впереди. .