Приманка

.

«Каждый мечтает изменить мир, но никто не ставит целью изменить самого себя.» Лев Толстой.

– Вы абсолютно уверены, что это была она? – вкрадчиво спросила Катя, показывая опрашиваемой девушке фотографию пропавшей. Лиза сидела рядом с подругой и записывала всё в блокнот, не встревая в разговор. Свидетельница, пришедшая в участок сегодня утром, выглядела растерянной и подавленной, что совершенно не гармонировало с её яркой внешностью. Вместо обычных волос у девушки были длинные красные дреды, завязанные в низкий хвост, лицо украшали несколько серебряных серёжек, одета она была пёстро, но не вызывающе, кожа её светилась взволнованной бледностью, оленьи глаза беспокойно бегали из стороны в сторону, а нервный хруст тонких пальцев рассыпался по помещению, накаляя обстановку ещё больше. – Да... абсолютно уверена... – сдавленно пробормотала девушка глядя куда угодно, только не Кате в глаза. – Хорошо. Диана, не волнуйтесь. Попробуйте вспомнить всё в мельчайших подробностях. Нам нужно установить точную хронологию, – Шаманка кивнула Лизе и взглянула на собеседницу своим фирменным гипнотизирующим взглядом. – Расскажите нам, как всё было. – Она вышла из магазина «Бордо»... – потерянно заговорила Диана. – На улице Женевского... – Так стоп, – тут же прервала её Катя. – «Бордо»? Вы имеете в виду винный магазин? Понимаете... дело в том, что мы сами хорошо знали эту девушку... Она не пила. – К тому же, – влезла Лиза, – насколько я знаю, этот магазин находится не на улице Женевского, а в двух кварталах оттуда. – А вот она пьёт, можете довериться, – пробормотала Шаманка. Лиза под столом незаметно наступила ей на ногу. Диана никак не отреагировала на шутницу, хлопая глазами. – Да, простите... – она приложила ладонь ко лбу. – Сами понимаете, события месячной давности, которые я не пыталась запомнить в деталях... Это я после встречи с ней пошла в «Бордо». А она на улице Женевского выходила из «Подружки»... – Это уже больше на неё похоже, – кивнула Шаманка. – Точно... Из «Подружки», – повторила Диана. – Она споткнулась на лестнице, случайно толкнула меня, я от неожиданности все вещи из рук выронила... А у меня в сумке были мои рисунки... Так, балуюсь иногда, – девушка нервно хмыкнула. – Она, конечно, извинилась, помогла собрать рассыпанные бумаги... Ну, и сделала мне комплимент. Мы разговорились немного... Сошлись на том, что в свободное время рисуем, хотя наша работа никак не связана с искусством. А потом разошлись. Я пошла в магазин, а она... Да я и не знаю. Не смотрела ей вслед. – Она не сказала, кем была по профессии? – спросила Катя. – Профессию не называла... Уточнила только, что работает в сфере медицины. Катя с Лизой коротко переглянулись и согласно кивнули друг другу. – Вы точно не запомнили, куда она пошла после выхода из магазина? – продолжила Шаманка. Диана нахмурилась, опуская взгляд в пол. Повисла короткая пауза. – Понимаете, – мягко сказала Катя, – мы общались с ней в то утро. А потом все разошлись по своим делам. В тот вечер она не вернулась домой. Она бесследно исчезла. Её дело до сих пор не сдвинулось с мёртвой точки. Вы – последний человек, который видел её. И всё, что Вы сейчас скажете, любая незначительная деталь, может стать шансом найти нашу подругу. – Я понимаю, просто... Не могу быть уверена, – Диана закусила губу. – Когда мы закончили говорить, она пошла в сторону перекрёстка. Встала на светофоре в направлении Свободного проспекта... А я зашла в магазин и уже не увидела её, когда вышла... – Вы можете назвать максимально точное время? – спросила Катя. – Хотя бы до получаса. – Могу точное до минуты, – отозвалась Диана, слегка дрожащей рукой доставая из сумки телефон. – Как только я зашла в магазин, мне написали по работе... Сейчас я просто найду это сообщение и назову вам время... – Отлично, – взбодрилась Катя. Диана сосредоточенно отмотала переписку на четвёртое мая, пролистала сообщения того дня, затем остановилась и несколько секунд молчала. – 17:01, – сказала она наконец так тихо, что следователи едва расслышали. – Хорошо. Значит, последний раз её видели в пять вечера, на улице Женевского... – пробормотала Катя, а Лиза кратко записала всё услышанное. – Да, – кивнула Диана, растерянно накручивая на палец алую косичку. – В Вашем диалоге было что-то такое... – протянула Шаманка. – Ну, может, она сообщила, куда пойдёт или с кем встретится... – Просто сказала, что её ждут, – пожала плечами девушка. А потом, словно спохватившись, добавила: – Она уточнила, что вызвала такси... И что оно должно подъехать на Свободный. – Так... – Катя вновь оживилась. – Такси, значит... Но саму машину Вы не видели? – Когда стояла на кассе, в окно увидела едущую, – неуверенно ответила Диана. – Обычное Яндекс такси... Но я, конечно, не могу быть уверена, что это была её машина... – Ладно, неважно, это всё равно уже очень о многом нам говорит, – Катя нервно хрустнула пальцами. Лиза же, не менее взволнованная, даже перестала писать. – Я так понимаю, про номерной знак и водителя спрашивать глупо?.. – осторожно уточнила она, пытаясь поймать взгляд свидетельницы. Но та упорно буравила глазами поверхность стола. – Номер точно не скажу, – пробормотала Диана. – А водитель... ну мужчина как мужчина... Волосы вроде тёмные, нос длинный и острый... Не знаю... – Ну и глазастая Вы... – протянула Катя. – Боюсь, больше ничего я рассказать не могу... – Диана снова закусила губу, а девушки услышали, как под столом нервно задергалось её колено. – Если всё так и было, то вы сейчас, возможно, натолкнули нас на разгадку, – сказала Катя, вставая из-за стола. Диана тоже подскочила, громыхнув стулом по полу. – Надеюсь, вы её найдёте... Удачи, – промямлила девушка и направилась к двери. Катя вышла из помещения вместе с ней, чтобы проводить свидетельницу до выхода. Лиза же обхватила свою голову руками, опираясь локтями на стол и сверля взглядом записанные показания. Внутри у неё что-то подрагивало. Катя, печатая что-то в телефоне, залетела обратно в кабинет минуту спустя. – Ну как? – хмыкнула она, мимолётно взглянув на подругу. – Чего она нервная такая? – задала самый трезвый в данной ситуации вопрос Лиза. – Ну знаешь, я бы тоже волновалась, если бы меня вызвали в участок беседовать о пропавшей месяц назад незнакомке, – фыркнула Шаманка. – Эти двое сейчас придут. Она отложила телефон и взбудораженно уставилась на Лизу. – Слишком она нервная. Путается в своих же показаниях, – повторила Лиза. – А ещё, у неё синяк под глазом. Такой слой тоналки, что, сразу видно, старалась спрятать. – Тебе тоже не помешало бы заняться этим, – усмехнулась Катя. – Как она запомнила всё в таких подробностях? – продолжила ворчать Лиза. – Говорю тебе, это странно... Она не успела закончить, так как в кабинет ввалились Настя и Денис, явно очень заинтересованные результатом беседы. – Почему я никогда не участвую в опросах? – с порога поинтересовался Денис. – Потому что у тебя рот не закрывается, – машинально отозвалась Катя. – Что там у вас? – спросила Настя, пресекая попытку продолжить перепалку. – Сказала, её должно было забрать такси на Свободном проспекте. В пять вечера, – ответила Лиза, вручая Насте листок с записями. Она замолчала, сосредоточенно хмурясь и пробегаясь по аккуратным строкам. – Это же... хорошо? – Денис с подозрением посмотрел на Лизу. – С таксистами у нас уже не первый случай. – Конечно, это хорошо! – воскликнула Катя. – Тут же всё становится прозрачно! Диана видела её в пять, потом её забрало такси и всё, каюк. Пазл как-то сразу складывается, не правда ли? – Диана не раз сказала, что она ни в чем не уверена, – напомнила Лиза. – Так что доказательств, что она села в такси, у нас по сути нет. – Согласись, это наиболее вероятная версия из всех, что у нас были, – заспорила Катя. – Вспомни, сколько раз мы уже имели дело с этими Гавриками: то пьяный за рулём, то к пассажирке пристаёт, то цену за проезд завышает в два раза... Похищение – как следующая стадия этого безобразия. – Похоже на правду, – неуверенно согласилась Лиза. – Тогда надо... – Тогда надо направить информацию в Москву, пусть смотрят по камерам, проверяют сервисы, выясняют, кто приезжал за ней, отправляют его к нам на допрос... – Так, стоп, – вдруг влезла Настя. – Вы правда думаете, что наш маньяк такой идиот, что будет похищать людей, будучи зарегистрированным в сервисе? Да он скорее всего просто угнал служебную машину, чтобы спихнуть всё на таксистов. – Таких случаев всё равно немало, Насть. Регистрация их не останавливает, – продолжила убеждать её Катя. Лиза и Денис решили не влезать, наблюдая за спором со стороны. – Даже если так, – холодно произнесла Петрова, возвращая девушке записи, – я бы на вашем месте не радовалась особо. Месяц прошёл. Сомневаюсь, что у нас есть шанс найти её живой. – Заложников порой годами держат, а ты через месяц сдаёшься? – Катя нахмурилась и поджала губы. – Насть, ты нас знаешь, мы просто так это не оставим. – Да уж, это я знаю, – фыркнула Настя. – Нам бы, ребят, сейчас с парком разобраться. Думаю, вам объяснять не стоит, во что порой перерастают эти... мелкие неприятности. – Разбираемся полным ходом, Насть, – терпеливо сказала Лиза. – Ты сама вчера видела. – Видела я, как ты с сироткой в машине ворковала, – откликнулась Настя, сдавленно улыбаясь и отступая к двери. – Тогда распишите всё, что свидетельница рассказала, я позже направлю. Не прощаюсь. Петрова вышла из кабинета, захлопнув за собой дверь чуть громче, чем это требовалось. – Мне не послышалось? – переспросила Катя, стараясь сдержать улыбку. – Это было грубо, – тут же влез Денис, спасая Лизу от необходимости искать себе оправдание. – В плане, называть её... так. – Да вообще, – моментально переключилась Катя, понижая тон голоса, – странная она в последнее время, да? Как с цепи сорвалась... – Если бы я её не знала, я бы даже подумала, что она переживает за судьбу убитых, – поддержала Лиза. – Но я этого не говорила. – Ну разумеется, – хмыкнула Шаманка, всучивая Лизе записанные показания и силком усаживая подругу обратно на стул. – Давай, Лиз, не забивай себе голову ерундой. Тебе ещё всё это перепечатывать. – А вечером ворковать с сироткой в машине, – добавил Денис. Лиза в ответ на это схватила со стола подставку для карандашей и угрожающе замахнулась. Друзья, сдавленно смеясь, показательно закрыли головы руками. – Клоуны, – прошипела Лиза, с грохотом возвращая подставку на место и на всякий случай отодвигая её подальше. – Займитесь делом. – Да, действительно, пойдём займёмся делом, – всё ещё хихикая себе под нос, проговорила Катя, выпихивая друга из помещения и выходя вслед за ним, не забыв послать Лизе воздушный поцелуй. Оставшись в тишине и одиночестве, Лиза обречённо вздохнула и уставилась на листки бумаги, лежащие перед ней, подперев подбородок рукой. Сердце в груди колотилось часто-часто, глухим стуком отдаваясь в ушах. Кажется, они наконец приблизились к разгадке. Следующие дни стремительно полетели друг за другом, словно обрывающиеся по осени лепестки. Каждый был тошнотворно похож на предыдущий. Напряжённая дневная работа чередовалась с ночным хождением по парку, оно в свою очередь сменялось беспокойным сном, а затем всё повторялось заново. Друзья старались не терять позитив, поддерживать друг друга и примиряться со своими неудачами. Порой, конечно, кто-то не выдерживал: то с Кати падала маска ангела, и она начинала взрываться по поводу и без, то Лиза становилась ещё более грубой, чем обычно, огрызалась, ходила нахмуренная и срывалась на близких. В такие моменты оставлять её наедине с Мишель было действительно страшно, ведь эта самолюбивая особа, в отличие от привыкших к подобному следователей, не собиралась терпеть к себе такое отношение и тут же давала ответную реакцию. Мишель однозначно была не только искусным манипулятором, но ещё и ходячим рентгеном. Она умудрялась, даже зная о человеке совсем немного, находить его больные точки, давить на них в нужный момент, выводить на эмоции. Несколько раз она умудрялась незаметно натравливать своих стражей друг на друга, провоцируя между ними поначалу незначительную ссору, которая потом перерастала в разрушительный конфликт. Ребята ощущали себя марионетками в руках своей приманки. Мишель не реагировала на доброкачественный шантаж, со спокойной улыбкой выслушивая ругань в свою сторону и одним лишь взглядом заставляя оппонента мысленно поднять белый флаг. Лишь рядом с Лизой она порой выходила из образа харизматичного каменного изваяния и обрушивала на девушку шквал своих эмоций. Денис в таких случаях говорил, что Лиза своей вредностью даже ледяную глыбу способна довести до белого каления, а Катя красноречиво шутила, что дело здесь совсем не в этом. Коммуникации с Настей так же оставляли желать лучшего. Её общение с другими следователями привычно сводилось лишь до редкого, сугубо рабочего, но даже в кратких диалогах с ней порой проскальзывала скрытая неприязнь и язвительность. Петрова, как и обещала, перенаправила данные Дианой показания в отдел, ведущий дело о пропаже девушки, но никаких результатов добиться не удалось. Ещё одним больным местом дружной компании оказалась Крис. Друзья прекрасно понимали, насколько ей тяжело переживать всё происходящее, не имея рядом такой мощной поддержки, обладать которой посчастливилось всем остальным, но порой не могли выдержать её грубости и резких перепадов настроения; по итогу конфликт разгорался снова. Маша была единственным человеком, который смог к ней подступиться. Со следователями она вела себя немного отстранённо: не стремилась сблизиться, не спрашивала о личном и не рассказывала о себе чего-то такого; она всегда была дружелюбной и вежливой, но рядом с ней возникала некоторая неловкость. Маша всегда несла образ хитрого наблюдателя. В этом была её некоторая схожесть с Мишель: они обе словно видели окружающих насквозь. Маша не сбрасывала этого образа рядом с Крис, но всё же становилась с ней мягче и искренней. Крис же, на удивление, принимала эту теплоту и нелепо пыталась проявлять какую-то ласку в ответ. Но чаще всего её попытки сводились к сентиментальным объятиям в лаборатории мрачного здания морга и затянутому, но совсем не напряжённому молчанию. Атмосфера беспомощности и уныния повисла не только в прохладном июньском воздухе. Она как-то незаметно пробралась в человеческие души. Постоянная тревога поселилась в сердцах закалённых опытом следователей, страх неизбежного вдруг нагнал судмедэкспертов, перед которыми ранее отступала сама смерть, неуместная серьёзность порой омрачала лукавый блеск тёмных глаз той, что собиралась ступить на дорожку пустынного парка. Кажется, волнение вязкой мглой охватило даже тех, кто месяцами творил в городе беспредел. От апатии не скрыться никому. В одну из холодных, беспросветно-тëмных ночей уставшие следователи вместе с Мишель собирались расходиться по домам после очередной прогулки по парку. С начала их замысловатой операции прошло почти две недели, и ничего ещё добиться не удалось. Самое страшное, с чем им приходилось связываться, так это с нетрезвыми представителями подмосковной элиты, желающими «снять красотку на вечер». Ребята старались не ходить по городу в одиночку. Денис провожал до дома Катю, а Лиза, Маша и, девать её некуда, Мишель держались своей троицей. Маша доходила с ними до располагавшегося неподалёку здания морга, дожидалась Крис, если та была на работе, и объединялась с ней, так как девушки жили почти в соседних дворах. Лизе, к своему неудовольствию, приходилось ещё некоторое время терпеть присутствие надоедливой карманницы, которая, судя по всему, решила сполна отомстить за обязательство приманивать убийц в парке, и с каждым днём проклëвывала дыру в мозгу своей спутницы всё глубже и глубже. Этот вечер не стал исключением. Сегодня с Лизой дежурила одна Маша. После окончания операции она привычно торопилась забежать за Крис. Недалеко от морга девушки расстались. Бедная Лиза и довольная Мишель отправились дальше, а Маша зашла в мрачное здание и направилась к лаборатории, стараясь не смотреть в сторону комнаты, в которой проводились вскрытия. К двери она всегда подходила почти на цыпочках, ведь ей очень нравилось заставать Крис уснувшей за столом, а потом собственноручно её будить. На сей раз Маша так же тихонько подобралась к двери, из-за которой тонкой полоской выливался свет, и осторожно её приоткрыла. То, что девушка увидела при входе в лабораторию, сначала озадачило, а потом напугало. Крис сидела перед компьютером и пусто смотрела в экран. Даже с расстояния нескольких метров были видны блестящие в голубых глазах слезы. Маша на несколько мгновений замерла в дверях, а потом торопливо вошла в помещение. Крис, поняв, что она застукана, дёрнулась, а рука её инстинктивно рванулась к мышке. Один быстрый щелчок и растерянный взгляд на подругу. – Маш... Вы чего так рано?.. – пробормотала она, заторможенно проводя рукавом медицинского халата по влажным щекам, оттенок которых почти слился с белизной одежды. – Что случилось? – Маша подошла ближе и с волнением погладила её по плечу. – Ничего... долго сидела за экраном, глаза заслезились... – неубедительно соврала Крис. – Забей, просто устала. – Не надо было ждать меня, – Маша подняла руку выше и неловко потрепала девушку по белобрысой макушке. – Шла бы домой. – Да я всё с результатами экспертиз вожусь... Так что работы всё равно много. Крис старалась говорить ровно и сухо, но Маша всё же уловила в её голосе едва заметную дрожь. – Вот как... – Маша задумчиво посмотрела на неё и легонько похлопала по лопаткам. – Давай тогда иди собирайся. Компьютер отключу. Крис кивнула, встала со стула и направилась к вешалке, кажется, с трудом удерживая равновесие. Маша же наконец перевела взгляд на экран компьютера. Она сразу приметила свёрнутое фото в углу рабочего стола. Краем глаза следя за действиями подруги, Маша навела курсор на вкладку. На экране высветилось дурацкое селфи, на котором корчили рожи Лариса и сама Крис. Снимок явно был сделан уже некоторое время назад, тёплым летним вечером возле какого-то озера. Девушки на фотографии выглядели такими счастливыми, что сердце трепетно вздрогнуло. Поняв, что долго пялиться она в данный момент не может, Маша нажала на кнопку выключения компьютера и озадаченно нахмурилась. Причина слез всегда такой холодной Крис вдруг стала ей абсолютно ясна и понятна. – Идём? – натянуто-весëлый голос Крис резко вырвал Машу из размышлений. Она встрепенулась, кивнула и направилась за девушкой. Они молчали, пока не покинули здание, в котором каждый сантиметр был пропитан смертью. И некоторое время шли и всё так же не решались заговорить. Минуту спустя, поняв, что молчание опасно затянулось, Маша решила завести какой-нибудь дурацкий диалог, чтобы растормошить расстроенную подругу. – Почему судмедэксперт? – спросила она первое, что пришло ей в голову. Крис, явно не ожидавшая такого вопроса, какое-то время растерянно хлопала глазами, не зная, что ответить. – Ну... – протянула она. – На самом деле... это такая дурацкая история... Девушка как-то нервно усмехнулась. – Рассказывай, – Маша с улыбкой пихнула её в плечо. – Ну... – снова проговорила Крис, слегка нахмурившись. – Знаешь же наши традиционные шутки про то, что со мной поговорить нормально невозможно. Но шутки эти, если честно, не новы, и придумали их не ребята... Когда я ещё классе в седьмом была, мне мать как-то сказала, что единственный, кто сможет меня вытерпеть, так это мёртвый. И вот... назло ей я теперь ни с кем, кроме покойников, не общаюсь. Крис снова ненатурально засмеялась. – Это ужасно, Крис, – тихо сказала Маша, не пытаясь улыбнуться в ответ. – Да ладно тебе. Это ведь почти не шутка, – пожала плечами девушка. – У меня с живыми как-то не клеится. – Ну скажешь тоже. Тебя все наши очень любят, беспокоятся, – Маша снова похлопала её по плечу. – И я их люблю. Но сложности обычно возникают именно в общении с самыми близкими, – Крис тихо вздохнула. – Я на самом деле даже благодарна матери за те слова. Я ведь всегда такой разгильдяйкой была: училась не очень, о будущем не думала... А тут она натолкнула меня на идею. Ой, какая была комедия... Крис вдруг усмехнулась уже совсем искренне, лишь с едва заметной грустью. – Сначала я хотела пойти работать на кладбище, – продолжила рассказ девушка. – Потом подумала: ну я ж не совсем... – она выразительно постучала себе по макушке. – Решила, значит, на патологоанатома поступать. Когда я заявила биохимичке, что буду сдавать её предметы, она, кажется, готова была уволиться из школы в тот же день. Мать была в ужасе от того, насколько буквально я восприняла её шутку, учителя отговаривали и внушали, что у меня не получится, одноклассников там вообще чуть удар не хватил. – И что ты тогда предприняла? – с интересом спросила Маша, наблюдая за подругой со своей хитрой ухмылкой. – Взялась за голову, начала учиться, – пожала плечами Крис. – Со всех сторон меня переубеждали, а я упрямо шла наперекор. До этого меня особо ничего не интересовало, а тут я загорелась химией и биологией. Чуть позже уже насмотрелась детективных сериалов и решила, что все-таки пойду именно в судебную медицину. Подумала, что вскрывать трупы самоубийц и жертв маньяков интереснее, чем мирных старичков. Маша с иронией рассмеялась, стараясь незаметно замедлить шаг. Хотелось растянуть полуночную прогулку, поговорить подольше. – Да, вот как-то так и получилось... – подытожила Крис, на несколько мгновений замолкая. – По сути, – продолжила она неожиданно потухшим голосом, – я всю свою жизнь пытаюсь кому-то что-то доказать... Пытаюсь не оправдать чужие ожидания, поспорить, себя в любой ситуации сделать правой... Я подсознательно как будто хочу сделать людям больно. Мать не хотела, чтобы я работала по этой профессии, – я назло ей работаю, учителя говорили, что сомневаются в моих силах, – я пахала как не в себя, одноклассники пророчили, что я ничего не добьюсь, – я стремилась добиться большего, чем они... То есть, я словно всё это делаю не для своего счастья, а просто, чтобы напакостить обидчикам. Хотя какая сейчас разница? Ни с кем из них я не поддерживаю связь, но по привычке пытаюсь что-то доказать... – Знаешь, Крис, если и есть люди, которыми я искренне восхищаюсь, то это такие люди, как ты, – сказала Маша с тёплой улыбкой. – На одной ненависти можно стать, наверное, кем угодно, но точно не врачом. Когда речь идёт о человеческой жизни, желания отомстить недостаточно. Здесь нужен огромный ум, железная выдержка, а ещё, как минимум, сострадание и готовность сделать всё во имя добра. – В моей работе речи о жизни как раз не идёт, – хмыкнула Крис. – Да что ты говоришь? Крис, ты, кажется, даже не осознаешь значимость того, что ты делаешь. Без судмедэкспертов дела бы попросту не раскрывались. Вы составляете личность преступника, его психологический портрет, вы можете яснее нас предполагать, на что способен убийца, как он будет действовать в следующий раз... Вы, наверное, делаете даже больше следователей. Поэтому именно ваша работа, как ничто иное, связана с жизнью. – А может, жизнь и смерть просто так тесно переплетены между собой, что всё, связанное с жизнью, становится связано со смертью? – Да, конечно, – кивнула Маша. – В любом случае... не вздумай недооценивать себя. Ты любишь свою работу, это видно, и ты профессионал, необходимый нам... По крайней мере, на фоне ребят из отдела. – А что с ними? – Знаешь, это здорово, конечно, что они дружат, но... – с сомнением протянула Маша. – Но мне кажется... в нашем деле нет места такой тёплой дружбе. Я редко вижу их серьёзными и сосредоточенными... Разве что Лизу. Но и она порой начинает паясничать с ребятами. – Маш, понимаешь... – Крис вновь нахмурилась, подбирая слова. – Им всем сейчас очень тяжело. Во-первых, сама видишь, что происходит... Они практически в отчаянии от собственного бессилия. Ты просто не была с ними, когда поступало сообщение о новой убитой в парке. Для них это не просто остывшие тела. Каждая жертва – их личная трагедия. А во-вторых... кое-что случилось... ну, у нас всех, в общем... И такое поведение – это просто их защитная реакция. Все мы прячем боль за разными масками. Они выбрали такую. – Ладно, об этом я не задумывалась, – пробормотала Маша. – Ну... зато нескучно. – Это точно, – усмехнулась Крис. – Но я смотрю, ты не особо пытаешься вписаться в компанию. – Как и ты, – слукавила Маша в ответ. – Хотя, насколько я поняла, вы знакомы не первый день. – Мы все здесь с самого начала. Пришли в один год. Катя, Лиза и Денис из следственного и мы с Ларисой из меда. – А Настя? – Настя... это вообще отдельная история, – фыркнула Крис. – Даже юридически тут всё сложно. Она же старше ребят лет на пять, наверное. Следовательно, и работает дольше, почти десятку уже. Она числится не только в нашем отделе, но ещё и в каком-то московском, и в другом областном... Короче, у нас официально именно Настя носит статус старшего следователя, но по сути всем правит Лиза. Настя наблюдала за ней около года, поняла, что из кучки этих клоунов она самая ответственная, и переложила всё на неё. Сама она появляется здесь нечасто, в основном занимается своими делами в столице. – Ну да, видно, что её происходящее мало волнует, – не удержалась Маша. – Тише ты, у стен есть уши, – хихикнула Крис. – Это правда, она... не особо сопереживающая. На некоторое время повисла тишина; уже не такая уж и напряжённая. – Ну и почему следственный? – спросила Крис, улыбаясь. – С детства мечтала не спать по полночи, ловить преступников по этим болотам... – Маша! Я тебе правду рассказала! – возмутилась Крис, не выдерживая и смеясь. – Ну ладно, ладно, – Маша натянуто хмыкнула. – На самом деле... не очень весёлая история. – Внимательно слушаю. – Когда я училась классе в восьмом, у моей подруги младший брат пропал, – тихо и явно с трудом проговорила Маша, опуская голову. – Ему восемь лет было. Я-то тоже выросла в области, где... никто работать не хочет. Следствие по пропаже закрылось довольно быстро, так как не было найдено никаких улик. А может, их никто и не собирался искать. Год спустя грибники в лесу нашли пацана... ну, скорее то, что от него осталось... У Крис по спине прошла ледяная дрожь, а в глазах почувствовалась предательская влага. – И даже после этого убийцу не попытались найти, потому что случаев больше не было, – сокрушëнно подытожила Маша. – Я тогда видела боль своей подруги, её родителей, безразличие полиции и следственного... И, мне кажется, я уже тогда всё для себя решила. Я просто хотела помогать людям, а не ранить их ещё больше. Возвращать им потерянных близких или, если возвращать некого, хотя бы находить и наказывать преступников. – Благородная цель, – вздохнула Крис. – И наши ребята все такие. Все с какой-то болью за спиной. У Дениса в школе теракт был. Тогда убили его друга. У Кати старшую сестру изнасиловали... Она выжила, но прежней уже не стала. У Лизы знакомого гопники избили, и он инвалидом остался. Они были подростками, когда пережили всё это. И замечали лишь бездействие. Решили сами идти творить правосудие. – Мир сошёл с ума, – тихо завершила Маша. – Как люди до такого докатились?.. – Люди всегда были безумно жестоки, – Крис остановилась, так как на этом моменте пути им нужно было расходиться в разные дворы. – И это, наверное, самое убедительное доказательство теории эволюции Дарвина. Всё, что происходит... это объясняет нашу звериную природу. – Мы переплюнули всех зверей, Крис, – Маша грустно улыбнулась. – Ну... до встречи? – Да, – Крис наконец подняла взгляд, сталкиваясь с чужим. Она вообще редко смотрела в глаза. У Маши с непривычки по спине побежали мурашки. – Рада, что мы так поговорили? – спросила девушка, стараясь сдержать неуместное смущение и вновь хитровато прищуриваясь. – Конечно. – Если ты почувствуешь, что тебе снова нужен собеседник... просто помни, что ты не настолько одинока. Есть люди, которые разделят с тобой самое больное, – Маша вытянула руки, и Крис неожиданно легко сделала шаг навстречу, окунаясь в объятия. Мгновения нежности оборвались так же неожиданно, как и возникли. Их прервал громкий чих Маши, на секунду уткнувшейся носом в кофту подруги. – Ты чего?.. – удивилась Крис, отстраняясь. – Крис, у тебя что, есть кошка? – Маша страдальчески застонала. – Ну да... кот... А что? – Крис растерянно улыбнулась. – У меня аллергия, – объяснила Маша, придавая своему лицу самое несчастное выражение. – Похоже, в гости я к тебе не приду. Крис вдруг звонко расхохоталась, роняя голову на чужое плечо. – Ой, Маш... – выговорила она сквозь смех. – От тебя не ожидала. – В следующий раз очисти кофту от шерсти, – посоветовала Маша, растерянно проводя пальцами по кончику носа. – Обязательно, – пообещала Крис, сделав шаг назад и беспечно махнув ладошкой. – До встречи. Будь осторожна. – И ты, – Маша послала ей прощальную хитроватую улыбку и направилась к своему дому. Мрак и уныние глубокой ночи вдруг растопило что-то светлое, живое и очень-очень тёплое. .