I used to rule the world

- Сыс, а давай поженимся, - Екатеринбург бесцельно провёл подушечкой пальца по краю полупустой кружки, облокотившись щекой на ладонь. Сысерть поднял голову, нахмурившись: - Хватит использовать это словечко из старых ритп с ютуба. И в смысле "поженимся"? - Я тебя люблю, - не отрывал глаза от кружки Екб, продолжая водить пальцем. - Очень. Очень-очень. Нет, жить без тебя конечно могу, но не хочу. Хочу тебя и дальше любить. Поженимся, а? - и поднял на него глаза. Сысерть цокнул: - А с чего ты взял, что любишь? Может это, знаешь... товарищеское. Вот эта вся фигня. - "Товарищеское" у меня с Артёмовским и остальными, и если Пышма такое услышит, что у нас с тобой "товарищеское", она меня на агафуровские дачи засунет, - драматично вздохнул Екатеринбург. - Может, на свиданку сходим... в сквер, например. - Покажешь, откуда на него готовилось нападение в две тыщи девятнадцатом? - Шутки шутишь, - снова вздохнул он. Сысерть изогнул брови: - Что на тебя нашло? Сейчас не март, а июнь, котяра. - Просто в очередной раз понял, как я тебя люблю, Сыс. - Не "сыс"-кай. - Сыся. Сысечка. - Ёбенбург, - цокнул Сысерть, вдруг через секунду оказавшись в тёплых объятиях. Екатеринбург уткнулся носом ему в шею, пробормотав тихое: "И я тебя люблю...", прижимая другой город к себе. Сысерть вздохнул, вытаскивая из-под навалившегося тела руку, и погладил лёгкими движениями его по волосам; а затем прижался поцелуем к его лбу, из-за чего Екб что-то довольный ещё пробухтел. И они были в таком положении ещё очень долго.