I used to rule the world

Станислав Гетманов очень хотел, чтобы сестра была рядом... иногда. Но Вероника в далёкой Российской империи, носит странное имя "Малороссия", а они с Дмитро тут, в Австро-Венгрии. Одни, друг с другом, с Оскаром Габсбургом за их спинами. (Иногда казалось, что Веронике просто плевать на них - но Станислав верил ей, и заставлял Дмитро верить в неё тоже. Иначе бы мама разочаровалась - Ольга Варяжина, при жизни Киевское княжество, так мечтала, чтобы её дети любили друг друга, а не умирали в междоусобицах, как её собственные сёстры). Проходили годы, и Станислав начинал забывать, как выглядит Вероника; у сестрицы такие же едва заметные веснушки, как у Дмитро? У неё такие же пристальные глаза, как у человека, что он видит в зеркале каждый день? У неё такой же цвет волос, как у матушки? (Почему он ясно помнит внешность давно покойной мамы, но не сестры?) Время шло. А Австро-Венгрия... вдруг распалась. * * * В то время, как Станислав Гетманов стал известен как Западно-Украинская Народная Республика, началось что-то страшное. Точнее, когда вот-вот готовился стать таковым. Ещё оставаясь нонлэндером, он застал начало того события, что позже станет известно как Польско-украинская война. Он видел метавшегося Львова, не понимающего, чью сторону принять; он видел чуть ли не брызжущую слюной Польшу, что требовала отдать ей её "исконные земли". Именно в такой обстановке Станислав стал ЗУНР. Он жал руку Константину Левицкому, со взмахом его руки была создана Галмцкая армия. Где-то рядом был Дмитро, ставший Гуцульской республикой, а где-то была далёкая УНР, что, возможно, была Вероникой. ("Я войду в твой состав, брат," - но ЗУНР знал, что для Гуцуля это может означать конец). Но он знал, что ничего не закончено. Львов сдался под напором Польши, отдавшись Сюзанне со всеми потрохами; ему с правительством пришлось бежать, и их приняла такая заботливая Тернополь. - Всё утворюэться, пане Станiслав, - говорила расчёсывающая его волосы Дина Тарновская, Тернополь. Позже, когда он уже будет лежать, истекающий кровью, на земле, то будет думать, что Дина была хорошенькой. Очень даже. Что, может, он даже любил её, хоть и не мог сказать наверняка. Да, "утворюэться". "Нужно верить в лучшее," - как говорила мама. Даже если тебе противостоит сумасшедшая дочь Сигизмунда Новака. Или "Когда падаешь - поднимайся", как говорила его учительница с длинным именем Королевство Галиции и Лодомерии с Великим княжеством Краковским и княжеством Освенцима и Затора (или же просто Романия Пяст), что обучала и опекала его и Дмитро, пока они жили у Австро-Венгрии. Так что он так и делал: верил в лучшее и старался подниматься, когда падал. Всё равно делать больше нечего. * * * - Вероника. - Станислав. У Вероники, ныне УНР, не было ни дмитровских веснушек, ни глаз его отражения, ни цвета волос матушки. Вероника просто была Вероникой; и теперь он вряд ли её забудет, даже если проживёт под крылом Оскара Габсбурга ещё сотню раз. Она пододвинула ему бумагу. - Договор, Станислав. - Да, конечно... - пробормотал он, беря ручку под пристальным взглядом Фастова, города, где они сейчас находились. "Объединение Западноукраинской Народной Республики и Украинской Народной Республики в одно государство." Проще говоря, Вероника поглотит его земли, а он исчезнет. (Прости, мама. Но разве это было неожиданно?) (Она ничего не спросила о Дмитро за всё время). Но так хочет его народ и правительство. А кто он такой, чтобы не послушаться? И он подписывает, даже не пытаясь натянуть фальшивую улыбку на лицо. Он пожимает руку Станиславова, потом Евгена Петрушевича, своего нового президента, а договор с Вероникой подтверждается. На следующий день он жмёт руку Сидору Голубовичу, фальшиво улыбаясь при объявлении создания официального правительства ЗУНР ("Зачем, пане, если мои дни сочтены?") Война продолжалась, хотя для него уже где-то на фоне; Галицкая армия, его собственное детище, было где-то в Закарпатье. Станислав не знал, хочет ли он застать конец этой войны, на фоне которой он так недавно стал страной; или же хочется, чтобы титула и жизни он лишился также на фоне этой войны, пока поляки и украинцы готовы ненавидеть друг друга до крови и трупов. Он просто готовился к смерти. ("Дмитро... как там Дмитро?") Но... - Я не кровожадная, если ты так думал, - сказала ему Вероника в то двадцать второе января. Она легонько улыбнулась. - Добро пожаловать, Станислав Гетманов, Западная область Украинской Народной Республики. Надеюсь, я вновь смогу быть хорошей старшей сестрой. Новоявленный ЗОУНР смог выдавить из себя слабую улыбку, крепко пожимая руку своей сестре. (Но когда он лежал на земле, истекая кровью, а по всему телу ныли раны с пулями от пистолета хохочущей, как сумасшедшая, Сюзанной с её "мои земли, земли папочки, мои-и-и-и!", спустя буквально месяцы, Станислав думал, а правда ли была Вероника хорошей сестрой). (Может и нет). (Но она была точно хорошей страной).