I used to rule the world

Дмитро Гетманов верил. Потому что так говорил брат, мама, госпожа Романия и даже сам Оскар Габсбург; и Дмитро верил, разговаривая с теми, кто звал себя гуцулами. Он верил, также играя то на гармони, то на скрипке, то на тилинке в особенные и не очень дни; он чувствовал с этими людьми какую-то особенную связь, какой не было даже с братом или далёкой сестрой. Палагна Параджанова, она же Гуцульщина, всегда цокала, когда он приходил; но она очень плохо скрывала ту лёгкую улыбку, что всегда появлялась на её лице, когда он приходил. Он любит этих людей, любит Гуцульщину (платонически, конечно), и очень хочет остаться с ними, здесь, навсегда. А Австро-Венгрия пала. * * * Дмитро Гетманов стал известен как Гуцульская республика позже тех событий, что зовут началом его истории. Тогда Оскар Габсбург только-только был на пороге смерти, у брата были какие-то свои дела со Львовом, и Дмитро вновь оказался в Гуцульщине; в Ясинях, если точнее. Раха Струк, Ясиня, была также дружелюбна к нему, как и все гуцулы; и она не потеряла своей доброты даже после набега тех солдат: лишь махнула рукой, дабы создать местную полицию. Раха что-то знала; но ему не говоря, всё также улыбаясь и играю на тилинке. Потом к ним прибыла Палагна; и то только чтоб сообщить, что дни Австро-Венгрии сочтены. Это был праздник святого Дмитрия, его день рождения. День, когда жители Ясиней высыпались на улицы; день, когда эта часть Гуцульщины - с Ясинями и ещё деревнями - была объявлена независимой. - Теперь вы... отдельная страна? Но где... страна...? А Палагна, с улыбающейся Рахой на фоне, кладёт цветочный пёстрый венок на его волосы: - Ты, Гуцульская республика. Ты. Так Дмитро Гетманов, став Гуцульской республикой, прочно привязал себя к гуцулам, став их землёй. Хотя он и знал, что его положение достаточно хлипкое; вот и писал брату, мол, "я войду в твой состав, брате"; хотя у Станислава война с Польшей, а он - неизвестно, получит автономию или пора завещание писать. А у Рахи ведь глаза горели, когда он упоминул о возможном вхождении в состав ЗУНР... Эх, что за времена. * * * "Вот и прошу, республика гуцулов, чтоб ты в мой состав вошёл..." - А не слишком ли пан Иджекел Венгерский много о себе думает? - проворчала Ясиня, заглядывая через плечо Дмитро в письмо, что он читал. - Быть в составе Венгрии? Ха, да ни за что! Гуцулы не будут рабами венгров. И Гуцульская республика был с ней абсолютно согласен, хоть про себя и думал, что больно уж Раха импульсивна. Но, возможно, это был просто одной из черт характера гуцулов; а народ свой он любил. И уважал. Но Иджекелу Габсбургу гуцулы вряд ли нравились. То короткое время, когда его земли временно стали считаться де-факто частью Венгрии, Дмитро не любил; его била дрожь, часто тошнило, а губы посинели, как у мертвеца. - Венгрия должен убрать свои руки от гуцульской земли, - и никого не было рядом, когда это сорвалось с его дрожащих губ. Он был сыном Киевского княжества, Ольги Варяжиной, самой любимой дочери Руси. Он не может сдаться. Поэтому тогда он и нашёл среди мусора в том месте, где прятался, порванную бумагу с пятнами у краёв и еле отыскал чернила. "Здоров'я бажаю, дорогий брате Станiслав..." * * * - Акуратно, акуратно... - бормотал он, пока люди собирались. Дмитро чувствовал их решимость всей душой; где-то вдалеке, во мраке, мелькнула фигура, похожая на Гуцульщину, но он подумал, что ему показалось. Он вдохнул ночной воздух. Сегодня Рождество. "Помоги мне, Господи." Он не знает, верит ли в бога, но он абсолютно точно верит в свой народ. - Вперёд. И все жители Гуцульской республики ринулись защищать свою независимость и честь. После этого Дмитро в своей голове ещё долго представлял, как Иджекел лопался от злости, когда ему доложили, что "треклятые гуцулы пленили почти весь гарнизон". (Раха улыбалась ему, когда вся в царапинах и синяках, но живая, подбежала к нему, обняла за шею, а он её закружил, вдруг почуствовав себя самым счастливым человеком на всём белом свете). "Местная полиция" вскоре после этого решила освободить всё от тех же венгров Закарпатье; брат даже помощь отправил. Дмитро первым получал отчёты о продвижении (с сидящей рядом Ясинями, что его руку обнимает и голову ему на плечо аккуратненько так кладёт). Всё было так утопично; у него даже новая граница появилась. Но события Сигета... - Вот я и с тобой, брате, - шептал Дмитро, прижимаясь лицом к груди обнимающего его Станислава. - Ось я i з тобою... Став частью ЗУНР, он всё ещё был землёй гуцулов, Гуцульской республикой. Землёй самого храброго народа в мире. (И став Раховским районом, он всё ещё будет таковым; и всегда будет помнить те дни, когда гуцулы сражились, брат был жив, а такая близкая сейчас сестра была далёкой, как край их света). (И он всё ещё верит).