I used to rule the world

Он вообще не знал, как тут оказался. Не сказать, что страна, но уже и не нонлэндер; некоторые из его людей звали его Волжской Булгарией, Булгарским ханством и много как ещё, но он не ощущал себя чем-то великим, как Великая Болгария, что ему в отцы-матери записывают; он всё ещё был Котрагом Фадланом, гордым воином, может быть, но уж точно не Волжской Булгарией и тем, кто мог быть на плясках вокруг костра этих странных дикарей. - Ай-я! - воскликнул что-то на своём схвативший его за руки парень, закруживший его, поскакивая, вокруг всё того же костра. Волосы светлые, чуть ли не белёсые, глаза с бледной голубизной, улыбка широкая, счастливая; всё на тех же белёсых волосах лежит венок цветочный. Парень сияет; глаза, волосы, улыбка - сияет всё, поблёскивая в свете языческого костра. Прям глаз не оторвать. Рубашка топорщится; парень хохочет, на него смотрит всё той же бледной голубизной; и Котрагу хочется привлечь этого парня к себе, прижать, проводя ладонями по спине, и почему-то сорвать эту сияющую улыбку своими губами, чтобы понять, чему этот, с белёсыми волосами, так радуется. Парня хотелось любить; дневно и нощно, особенно в свете этого огромного кострища, вокруг которого пляшут похожие на парня дикари во имя неизвестных ему богов; да, похожие, но этот парень такой один. Хотелось стать тем Волжским Булгарией, коим его называли, забрать парня с собой, и любить, любить, любить; самому цветочные венки ему на голову класть, на волосы его белёсые, и самому его улыбку ловить, прямо как сейчас, возле костра, когда он его руки держит. - Котраг, - роняет невзначай он, всё ещё смотря на парня; улыбка сияет: - Святополк, - и почему-то в свете костра на миг кажется, что чужие мягкие руки в крови перепачканы, но нет - они чистые, чище, чем когда-либо будут его, если он примет судьбу быть Волжской Булгарией. Имя странное, будто не вписывается в этот праздник чужих ему богов; но имя он тоже был готов любить, если оно принадлежало этому парню. Пляски не заканчиваются; но Святополк отводит его в сторону, шепча что-то о каких русалках-мавках и "да не разгневается Перун"; на голове Котрага мягкими руками появляется венок цветочный, и Святополк его с улыбкой оставляет, напоследок сияя бледной голубизной, и возвращается к пляскам дикарей. А Котраг сдерживается от порыва схватить его за руку и любить, любить до полного беспамятства, забывая о наследии Великой Болгарии и окончательно о том, как он вообще здесь оказался. Когда он в будущем встречает того, кого прозвали Русью, Волжская Булгария горько вздыхает, пока ноет сердце. Любить хотелось. Всё ещё.