***
Кэйа готовится ко сну, когда ему на телефон приходит сообщение. Он ополаскивает рот от зубной пасты и слышит из комнаты уведомление. Кому он может понадобиться в полдвенадцатого? Он включает ночник, берет с кровати телефон и застывает на месте. Уведомление со значком конверта совершенно точно принадлежит тому злосчастному приложению, которое он до сих пор почему-то не удалил. Лакомка: Спишь? Кэйа перечитывает несколько раз. По слогам. Ла-ком-ка. Да нет, кажется, все-таки спит. Потому что если это не сон, то с какого перепуга ему пишет тот, кого он в обед просил послать от его имени? В голове несколько вариантов ответа, начиная от мрачного «на твоей могиле» и до наполненного пофигизмом «удали мой контакт». Он останавливается на почти нейтральном. Торт: Иди ты знаешь куда… Кэйа выдыхает и просто таращится на чат, не решаясь его закрыть. А закрыть надо немедленно. Потому что Лакомка уже набирает ответное сообщение. Лакомка: Что, не дашь мне и шанса? Кэйа дрожащими руками набирает ответ. Он злится. Торт: Спасибо, но Дайнслейфа мне хватило с головой. Лакомка: Ты поменяешь свое решение, если я скажу, что влюблен в тебя? Кэйа почти физически ощущает, как его, казалось бы, неуязвимое сердце, с громким металлическим стуком скатывается по телу вниз — прямо в пятки. В голове один вопрос. Торт: Кто ты? Он уже перебирает в голове всех, кто мог бы ему такое написать. Да никто, никто не может. Торт: И зачем тогда ты отправил ко мне Дайна? Лакомка: Думал, что ты влюблен в него. Торт: И что надумал? Это действительно звучит дико и Кэйа зарывается пальцами в волосы, вспоминая тот разговор. Если этот поцелуй был попыткой заставить его признаться в своих чувствах к Дайну, то актер из него откровенно дерьмовый. Ответ отвлекает Кэйю от размышлений. Лакомка: Chance que je sois celui dont tu es amoureux — 50% Ходит на дополнительные уроки по французскому? Кэйа скептически смотрит на проценты в конце предложения, но копирует фразу и заходит в переводчик. Шанс, что я тот, кого ты любишь — 50% У него по спине идут мурашки. Вот только не понятно, откуда у Лакомки такие самоуверенные выводы. Потому что Дилюк — последний кандидат на его роль. И Кэйа не может найти в воспоминаниях ни одно, в котором их можно было бы назвать похожими. Лакомка щедрый на касания, Дилюк же в повседневности их избегает. Все его диалоги часто кратки и конструктивны. Но ведь и этот парень пишет не без причины. Ладно, может быть, в этом что-то есть. Но руки, которые обнимали его вчерашней ночью, осыпали его такой нежностью… Последнее, о чем Кэйа может мечтать, так это о том, что они принадлежат Дилюку. А потом в поток его мыслей врывается воспоминание, когда красивые руки с белыми манжетами обхватывали его за талию. Он ведь видел их, пусть и первых несколько секунд. И это… будит желание в Кэйе посмотреть на руки Дилюка еще раз. Но ведь это нормально, когда у парня красивые руки, так? Кэйа вытягивает перед собой ладонь и рассматривает. Насколько они похожи с Лакомкой? Он сворачивает диалог и смотрит на фото Дилюка на заднем фоне рабочего стола — это единственная фотография, которую он выставил в сеть, и которую Кэйа беспардонно поставил себе на заставку. Там он стоит в половину роста. Вот только рук ниже предплечий в кадре не видно. Сообщение возвращает его к тому, с чего начался поток его размышлений. Лакомка: Уснул? Черта с два. Он набирает ответ. Торт: Ты хочешь сказать, что пытаешься угадать на кого я запал? Лакомка: Я уже почти угадал. Кэйа присвистывает. Получается, что кто-то во всю строит на него планы, когда он об этом и близко не подозревает. Торт: А если детальнее? Лакомка: Детали был бы рад услышать я. Торт: А до того ты как, тыкал пальцем в небо?) Он улыбается, представляя, как какой-то неизвестный затаскивает парней в университетские туалеты и раздевалки и кулаками выбивает из них информацию о том, не влюблен ли в них случайно такой себе первокурсник Кэйа Альберих. Лакомка: Пока что я знаю только какие у него волосы. Кэйа улыбается с пониманием, что этот парень блефует. Потому что таких ярко-красных волос он не встречал больше ни у одного парня во всем университете. И если бы Лакомка действительно был Дилюком, то пришел бы к нему сразу, как только узнал, что Кэйа влюблен в красноволосого. Ему немного грустно рассуждать об этом в таком ключе, но он так устал, что не прочь подыграть. Торт: И какие же? Ответ не заставляет себя ждать. Лакомка: Огненные. Огненные? Что за галимое описание? — Кэйа хмурится. Лакомка: Если ты, конечно, ничего не напутал в полусне. Торт: Я? Лакомка: Ты, когда уже засыпал, слегка описал мне того, в кого влюблен. Ха, а ведь действительно огненные. В каком-то смысле. Кэйа думает, что напутал не только в полусне, но и в диалоге. Потому что его давно следовало закрыть, но вместо этого он сидит, забыв даже надеть футболку, и кусает губы в попытке угадать, кто с ним общается. Получается, он сам сказал Лакомке, что у его возлюбленного огненные волосы. Торт: А если это все-таки не ты, то что? Разобьешь моему объекту обожания лицо? Лакомка: Кулаками чужие чувства не изменишь. Только в худшую сторону. Я отступлю. Мило, — думает Кэйа. А потом встряхивает головой. Торт: Я понял. И не дает Лакомке шанса на продолжение ночного диалога. Ему нужно подумать. Торт: Поговорим завтра. Спокойной ночи. Кэйа вырубает экран и откидывается на кровать спиной. И два следующих часа лежит без сна. Перед глазами их короткий диалог, прочитанный в сотый раз. В голове миллионы мыслей, которые заставляют скрутиться в кровати и обхватить голову руками. Дилюк. Староста. Строгий, хорошо воспитанный парень с манерами настоящего джентльмена и взглядом мечтателя. Совсем не любитель вечеринок и алкоголя. Как же соединить его с Лакомкой? Неизвестным пьяным парнем в белой рубашке, с горячими касаниями и большим… Черт. Не надо сейчас об этом. Но рука Кэйи уже непроизвольно тянется вниз. Он просто не может отказать себе после того, как вспомнил о вчерашней ночи. — Ха-а, — он спускает шорты. Если прикрыть усталые веки и совместить два образа в его голове в один… Кэйа сжимает руку и прогибает спину от волны удовольствия. Если те поцелуи, что с таким упоением покрывали его кожу вчерашней ночью, и правда принадлежат Дилюку, то он будет самым счастливым человеком в мире. Но как понять, он ли это — Кэйа не знает. Он жмурится и ныряет в воспоминания. Кто же ты, черт побери?***
Проспал. Это все, что осознает раскалывающаяся голова, пока Кэйа лихорадочно носится комнатой в поиске своих вещей. Книжки летят в рюкзак наугад, одновременно с этим он пытается натянуть джинсы правильной стороной. И выбегает из комнаты. Он кое-как успевает запрыгнуть в последний вагон в метро и доезжает до университета через десять минут после начала пары. Не критично, но Кэйа все равно спешит. Он выбегает из-за угла коридора и тормозит за секунду до того, как впечататься всем телом в такого же опаздывающего студента. Он смотрит на широкую грудь, длинную шею и ровные плечи, на которых неряшливо лежат распущенные волосы. Красные волосы. И теория о том, что Дилюк это Лакомка, кажется ему не такой уж и бредовой. Если только мысли измученного недосыпом мозга безопасно воспринимать всерьез. Дилюк тоже застывает на месте. Он вообще не такой, как обычно. В нем нету той привычной собранности и внимательности. Кэйа словно успел затормозить перед физическим столкновением, но вместо этого с разбега врезался в его внутренний мир. Глаза Дилюка тоже скользят по нему в последний раз, прежде, чем он собирается с мыслями и принимает вид того парня, которого Кэйа знает уже полгода. Плохо, кажется, знает. — Все хорошо? — спрашивает он. Да нет, какой из него Лакомка, — мысленно выдыхает Кэйа. — Это же просто староста. Просто парень, который сводит меня с ума самим своим видом. — Угу, — кивает он. — Тоже проспал? — Будильник не сработал, — на ходу отвечает Дилюк. — Мой тоже, — подхватывает Кэйа. Он даже не уверен, установил ли он его, но какая разница? Они быстро поднимаются по лестнице, почти соприкасаясь руками, и Кэйа не может отдернуть ладонь от чужой. Сколько он готов отдать за то, чтобы ощутить ее в своей… Тем временем они все ближе к аудитории. Дилюк стучит в дверь — Кэйа не может не воспользоваться моментом посмотреть на его пальцы. Лакомку бы сюда для сравнения. — Извините за опоздание, — Кэйа не сразу понимает, почему Дилюк, который извиняется перед лектором, придерживает ему дверь. Да, точно, они же тут учатся. Он проскальзывает в помещение следом за старостой под указания профессора не шуметь и занять свободные места. Краем глаза замечает Венти, который, к его удивлению, сидит рядом с Люмин. Дилюк тоже удивляется, но проходит в конец кабинета. Кэйа сдерживает нервную улыбку и садится рядом с ним. Рядом есть еще одна свободная парта, но садиться отдельно ему кажется не совсем дружеским поступком. Дилюк слегка косится на него, но ничего не говорит. Кэйа думает, что лучше бы ему вечером никто не писал — слишком страшно сейчас вспоминать подробности разговора, который уже и читать не надо. Он вспоминал его еще долго, пока не отрубился, и теперь у него в голове в вязкой жиже из мыслей плавают части сообщений. И огненные волосы. Неужели он действительно назвал их такими? Красные, и нечего тут мудрить. Но если и вправду он назвал их огненными… То почему Дайн? Каким местом он огненный? Кэйа прикусывает губу. Лакомка посчитал, что желтые волосы тоже можно так назвать? Ха, в таком случае, скольких парней он отбросил, прежде чем пришел к результату, где осталось пятьдесят процентов? Дилюк или незнакомец. Он искоса поглядывает на Дилюка, который уже во всю отдался написанию конспекта, и не представляет, что случится, если это действительно он. Потому что это абсурд. Если Дилюк все-таки каким-то образом оказался тогда на той вечеринке… То что должен делать каждый из них? Кэйа приходит в себя от того, что кто-то тормошит его за руку. Он не сразу понимает, где находится — только на автомате ловит чужие пальцы. — Не труси меня… — просит он, пытаясь еще немного поспать. — Проснись, преподаватель идет, — его продолжают тормошить уже другой рукой. Он крепче сжимает чужие пальцы и нехотя приподнимает голову. Попался. На него снизу вверх смотрит старый профессор. Кэйа медленно разгибает спину, все еще не разжимая хватку на чужой руке — от напряжение стискивает ее только сильнее. Преподаватель берет очки за рамку, слегка опускает вниз и изучает его внимательным взглядом. Чужая рука тоже крепче сжимает его ладонь. Старик молча поджимает губы и после длинного тяжелого взгляда, наконец идет обратно к своему столу. Кэйа медленно оборачивается и встречается со встревоженными глазами напротив. — Кэйа, — завороженно говорит Дилюк, — ты уснул… — Похоже на то, — шепотом отвечает Кэйа. И с широкими глазами возвращается к их рукам. Потому что он только что нашел место, в котором они с Лакомкой похожи. Звонок на перемену будто выводит их обоих из транса и Кэйа резко выдергивает руку, закидывает рюкзак на плечо и молнией вылетает из кабинета. Громко стучащее в ушах сердце грозится раздробить его ребра в порошок, но Кэйа упрямо убегает от своих чувств. Черт, черт, черт. Это не может быть он. Не может — это лишь воспаленный мозг дорисовывает то, что он хочет видеть. Да. Он хотел почувствовать знакомые руки, вот и представил это так. — Хэй, Кэйа! Чайльд, который пропустил первую пару полностью, встречает его по дороге и буквально вырывает из потока мыслей. Но вместо этого наталкивает Кэйю на другую идею. — Возьми меня за руки, — просит Кэйа. — Чего? — хмурится Чайльд. — Проверить что-то, — он нетерпеливо протягивает к нему ладони. — Ну. — Ладно, — Чайльд сжимает его ладони и озадачено смотрит Кэйе за спину. — А зачем мы это делаем? Кэйа закрывает глаза и концентрируется на чужих ладонях, представив, что они принадлежат Лакомке. В груди холодеет от понимания, что он ни черта они такими не кажутся, в отличии от той руки, которую он случайно сжал минутой ранее. Чайльд нервно переступает с ноги на ногу. — Кэйа, все хорошо? — они встречаются глазами, но Кэйа уже выпускает его руки. — Да, спасибо, — выдыхает он. Теперь Кэйа знает, кто был с ним в спальне той ночью.