Время врачует землю, штопает дыры в озоновом слое,
рушит прогнозы учёных и в пыль обращает железобетон.
Всё, что помельче — романтичное и напускное.
Время не сможет помочь. И, возможно, не сможет никто.
Эм Калинин
Антарктида — суровая земля. Только самые безумные магглы сюда суются, не говоря о волшебниках. Даже Ньют Саламандр в свои самые резвые годы и подумать не мог о том, чтобы сунуться в настолько холодные края. Поэтому во всех высших магических обществах небольшая, закрытая магглоотталкивающими чарами база учёных волшебников, расположенная почти на самом южном полюсе, слыла или сумасшедшим домом, или самым странным инструментом самоубийства. Но она не была построена на прихоть аристократам или политикам, поэтому продолжала стоять, при этом периодически снабжая этих самых снобов сенсационными изобретениями, получив которые, крысиное гнездо на время затихало. Пурга бушевала на ледяном материке, стараясь то ли заморозить, то ли разнести всё на своём пути. Базу «Октант» можно было различить лишь по слабому свету волшебного фонаря у входа. Раздалось несколько хлопков, едва слышных среди завываний ветра — в нескольких метрах от антитрансгрессионного барьера, граница которого обозначалась тонкой полоской тусклого света на снегу — из-за постоянно сменяющегося расположения сугробов было невозможно знать точно, где он кончается; появились четыре фигуры, укутанные в меха. Не говоря ни слова, они стали пробираться через сугробы неторопливой колонной, ведущая женщина в белом тулупе магией раздвигала снег перед собой, выкапывая своеобразную тропинку к большому угловому дому на сваях. Вылазка была не самой легкой, поэтому хотелось как можно скорее вернуть всех в штаб, — Аврора не готова была разбираться с ещё одним травмированным членом экспедиции. Убедившись, что все вошли, она проскользнула в дверной проем и захлопнула дверь, после чего залатала проход в магической оболочке дома, не выпускавшей тепло. — Дом, милый дом! — с сильным индийским акцентом и вечно сияющей на лице улыбкой проговорил Шаан, молодой учёный, уничтожавший всё вокруг своим позитивным настроем. Он действительно умел поднять всем вокруг настроение, и Аврора была безмерно благодарна, что он умел заткнуться вовремя и не обижался, что по большей части она игнорировала слова, не имеющие особого веса. — Отнесите собранный шиммер в лабораторию, а потом идите отдыхать, мы хорошо поработали, отдыхаем завтра до полудня. Ужин как обычно, хочу всех там видеть. — Аврора привычно ясно и кратко раздала указания и принялась раздеваться, вслушиваясь в звуки дома, пытаясь различить топот детских ног. — Я бы хотела немного поработать сегодня. Мне показалось, что один из образцов странный, хочу осмотреть его, помощь не нужна, справлюсь сама. — из мыслей выдернул на этот раз женский голос с французским акцентом. То была Катрин Паскаль, высокая, тонкая женщина с острыми чертами, которую хлебом не корми, дай поработать. И всё равно, что из-за недосыпа постоянно ходит, как инфернал. — А мне жизненно необходимы три часа в горячей ванне, бочка огневиски и семь суток сна. — мрачно буркнул тучный американец Кристофер Ютаз, стряхивая капли оттаявшего снега с длинной рыжей бороды. Не дожидаясь ответа, он удалился наверх, предварительно оглянувшись в коридор, ища то же, что и Аврора секундой ранее. — Работать я сегодня запрещаю, нам всем необходимо отдохнуть, но ты можешь перепроверить образец и зафиксировать особенности, если он действительно необычный, завтра хоть препарируй его. — распорядилась Аврора, и, не дожидаясь ответа, отвернулась от Катрин, дав понять, что разговор окончен. В экспедиции было немного людей, благодаря чему атмосфера была вполне демократичной, однако все знали, что у Авроры Бореалис, женщины, благодаря которой они все были на «Октанте», был в арсенале очень конкретный тон, подразумевавший, что спорить нельзя, и прекрасно умели его различать. Ожидание на лице Авроры сменилось замешательством, когда вместо неугомонной шмакодявки из коридора вышел, опираясь на костыль, взрослый мужчина, который по-хорошему должен был соблюдать постельный режим. Зеленые глаза виновато перебегали с пола на лицо Авроры, и обратно. — Андрей, — застыв струной, проговорила она. — Да? — Где сейчас моя дочь? — по-русски отчеканила она каждое слово. На всей базе только 4 человека говорили на родном языке Авроры, но этого не требовалось, чтобы понять, что покалеченный магозоолог ступил на очень тонкий лёд. — Они с Хельгой решили отправиться в Буэнос-Айрес за свежей газетой. — неловко почесывая затылок, ответил Андрей. Наедине они всегда говорили по-русски. Аврору передернуло. Она вспомнила зверствующую снаружи погоду. — Вы с ума сошли? Там же адски метет. — Да брось ты, им пройти от барьера до двери — две минуты. Ну, может пять, в такую-то погоду. Ничего не случится, Хельга за Верену и василиска пополам порвет. — Ладно, — Аврора вздохнула, прикрыв глаза. Будучи инициатором и главой каждой экспедиции на полюса, она привыкла быть ответственной за всех ближних, что иногда ощущалось очень тяжелым весом на плечах, — а ты почему здесь? У тебя постельный режим, рана должна зажить до конца. — Либо потерпеть немножко боли и унижения с этой костылью, либо встать к стенке за то, что твоя дочь исчезла из дому без твоего ведома. Хмыкнув, ученая окончательно расслабилась и отправилась в зал для отдыха. Будь «Октант» чуть более обычным домом, зал назывался бы гостинной, но раз гостей на базе не бывает, она принципиально решила не называть так эту комнату.***
Недавно отгремел Новый Год, поэтому сейчас на базе жили только семь человек, вместо привычных тринадцати. Часть людей уехали повидаться с семьей и вместе встретить 1996-й, кто-то просто поехал погреться в какую-нибудь страну вечного лета после шести месяцев на Южном Полюсе, а остальные остались за неимением семьи, или потому что семья была здесь же, на «Октанте». И был Ютаз, жена которого поехала с детьми к родителям, которых он терпеть не мог. В непривычной тишине обычно живого дома было легко заснуть, особенно после тяжелой вылазки. В камине потрескивали дрова, запах дерева и тепло от огня расслабляли всё тело, уступая место усталости, что накопилась за последние дни. На столике и мягкого кресла стояла кружка горячего глинтвейна и миска имбирного печенья. Сон прогнал подбирающийся частый топот, после чего в дверном проеме возникла румяная девчушка тринадцати лет, тяжело дыша. Обычную радость сменило недоумение с привкусом тревоги — глаза ребенка кричали о том, что произошло что-то важное. В руке она держала помятую газету с движущимися фото. — Мама, ты посмотри! — девочка кинулась к матери и чуть ли не ткнула пергаментом ей в лицо. Текст был на испанском.МАССОВЫЙ ПОБЕГ ИЗ АЗКАБАНА
Прошлой ночью министерство магии Великобритании обнаружило побег 10-и надежно охраняемых волшебников, ранее осужденных пожизненно за сообщничество с тёмным волшебником Волдемортом. Министр магии Великобритании Корнелиус Фадж подозревает в организации побега Сириуса Блэка, ранее совершившего первый известный побег из «неприступной» башни, однако в британском магическом сообществе бытует мнение, что за побегом стоит никто иной, как сам Тот-Кого-Нельзя-Называть, как на островах называют Волдеморта. Напомним, что….
Казалось, время в зале остановилось. Тишина стала осязаемой, воздух будто стал вязким, непригодным для лёгких. Незаметно в дверном проеме появились Хельга и Андрей, теперь они настороженно, почти с опаской смотрели на лидера своей группы. — Руслана… — негромко сказал Андрей, пытаясь понять, насколько шок завладел ей. Услышав своё настоящее имя, Аврора дернулась. Руслана дёрнулась. Чтобы избежать предрассудков и в целом сохранить спокойную жизнь, она ещё 13 лет назад взяла себе псевдоним, под которым её теперь знала общественность — Аврора Бореалис, северное сияние, с которого и начались её научные похождения. Вернув себе крупицы самообладания, она перехватила газету, игнорируя повисшую на ногах дочь, сверлящую её своими серыми глазками. Под статьей располагалось 10 фотографий с подписями. Искать не пришлось, его фото было первым. С листа на Руслану с ухмылкой смотрело лицо, которое она надеялась больше никогда не увидеть. Темные волосы, бледная кожа, острые, вытянутые черты. Глаза, настолько тёмные, что в них можно потеряться, если достаточно долго смотреть. Руслана знает — она смотрела.Антонин Долохов
Обвинен в пособничестве Тому-Кого-Нельзя-Называть, многократном использовании тёмной магии, в том числе непростительных заклятий, а также зверском убийстве Гидеона и Фабиана Пруэттов.
Почему-то эмоции в Руслане затихли, всё перед глазами стало очень чётким и ярким, в разуме образовалась звенящая тишина, позволяющая думать быстро и логично. Вывода можно сделать четыре. Первый: Волдеморт вернулся и возвращает себе свою армию. Вывод второй: в британском министерстве всё ещё работают идиоты. Вывод третий: он на свободе. Вывод четвёртый: он будет её искать. Или не будет? Может, после тринадцати лет в той адской дыре он забыл, может, у него другие приоритеты. Пусть будет так, лишь бы было так. Пожалуй, пока стоит остановиться на трёх выводах. Так, ради душевного равновесия. Руслана нехотя перевела взгляд обратно на фото. Всё ещё ухмыляется. На секунду послышался его смех. Хриплый, немного отстраненный. Очень редко — искренний, почти родной. На бедро легло что-то мягкое и тёплое. Из-под газеты на Руслану Долохову смотрело маленькое бледное личико с острыми чертами, обрамленное волнистыми темными волосами, безумно похожее на то, что было в газете. Нет, не так. Не настолько сильно похожее. Лицо Верены было мягким, серые глаза — добрыми, смелыми и озорными, улыбка была по-детски задиристой. Черты Антонина были порочны, глаза — кровожадными, ухмылка — ледяной. По спине пробежал холодок. Что же будет дальше?