Подарок для этого Достопочтенного

      В своей прошлой жизни этот Достопочтенный имел все сокровища и богатства, какие только мог пожелать. Дорогие ткани, золото, духовные камни, лучшее оружие — этого был полон его дворец. Но ничто не радовало глаз и не приносило удовольствие. Взор этого Достопочтенного всегда устремлялся к Павильону Алого Лотоса. Туда, где сидел в заточении самый отвратительный человек в этом ничтожном мире, Чу Ваньнин. Образ этого никчёмного всегда преследовал Императора. Со временем даже облик прекрасного Ши Мэя на лице Сун Цютун поблек и сменился Чу Ваньнином. Это так злило Тасянь-Цзюня, что он срывался и всю ночь втрахивал учителя в постель. Вбивался с такой силой, что его дорогая и любимая наложница Чу Фэй следующие несколько дней не могла нормально говорить из-за охрипшего голоса.       А всему причиной было то, что единственным сокровищем, которым вот уже несколько лет не мог завладеть Наступающий на бессмертных Император, было сердце Чу Ваньнина. Он мог сколько угодно держать его в плену, накачивать афродизиаками и страстно иметь всю ночь, но всё, что в итоге получал этот Достопочтенный — измученное тело бывшего учителя.       В то время пелена ненависти окутывала разум Императора, лишь в новой жизни он смог понять, как желал хотя бы ласкового и нежного взгляда этих глаз феникса. Подари ему Чу Ваньнин камень, что валялся у дороги, Император бы немедленно приказал выбросить всю сокровищницу и до конца дней бы любовался этим камнем. Именно поэтому в новой жизни Тасянь-Цзюнь максимально с жадностью относится ко всему, что даёт ему учитель. Будь это даже самая отвратительная каша, он всё равно съест её до последней ложки. Теперь он хочет дать Чу Ваньнину всё, что тот пожелает и получить всё, что его учитель может ему дать.       И как же он ненавидит то, что этому чёртовому Мо-Цзунши отводится больше времени. Ведь ему тоже хочется есть паровые булочки, которые купил учитель. Почему его никогда не берут в расчёт? Этот Достопочтенный хоть и малообразован, но точно не глупец. Он прекрасно понимает, что слова о том, что они один и тот же человек ложь. Никто не сравнится с его величием, особенно этот плешивый пёс. Поэтому он всегда будет требовать того же, что получает Мо-Цзунши.       И вот уже несколько дней этот Достопочтенный находился в предвкушении. Приближался большой праздник, а именно день рождения Наступающего на бессмертных Императора. В прошлой жизни это всегда было грандиозное празднование с морем подарков, которые совсем не были интересны. Тогда он ждал хотя бы скупого поздравления от учителя, но тот удостаивал его лишь холодным взглядом. Но теперь всё изменится, этот Достопочтенный точно знал. Как же ему не терпелось первый раз в жизни получить подарок от любимого Чу Ваньнина. Интересно, что бы это могло быть? Император последнее время часто думал о том, что хотел бы получить, но эти размышления всегда заканчивались одной и той же мыслью: что угодно, лишь бы от Ваньнина. Его действительно мог бы удовлетворить абсолютно любой подарок, а уж как бы он отблагодарил…       Сегодня наконец-то снова было время этого Достопочтенного. Солнце только встало, поэтому Чу Ваньнин ещё спал, но Тасянь-Цзюнь уже давно проснулся и еле себя сдерживал, чтобы не разбудить учителя. Ах, Ваньнин так прекрасен. Ничто не сможет сравниться с его красотой. Утренние лучи симпатично смотрелись на расслабленном лице. Раньше Чу Ваньнин всегда спал, на взгляд Тасянь-Цзюня, очень неудобно. Если б этот Достопочтенный купил самое большое ложе, его дорогая наложница едва ли бы заняла там много места. Так что он любил, когда Ваньнин мирно спал у него на груди.       Солнце поднималось всё выше, а терпения у этого Достопочтенного оставалось всё меньше. Ему ведь отводилось так мало времени, так почему же Чу Ваньнин всё ещё не встал и как следует не поприветствовал? Нет, ждать больше нельзя.       Сначала он настойчиво погладил учителя по волосам, но, когда желаемой реакции не добился, сразу же перевернулся и навис над Чу Ваньнином. Такое резкое движение разбудило последнего, поэтому пришлось открыть сонные глаза. — Баобэй, ты разве не хочешь поприветствовать этого Достопочтенного? Сколько же можно спать? Чу Ваньнин сначала нахмурился, а после, ничего не сказав, замахнулся. Но вот незадача. Рука была тут же перехвачена и притянута к губам для поцелуя. — Мо Вэйюй! Чем ты собрался заниматься с самого утра? Посмотри, ещё ведь собака не проснулась, что ж тебе не спится? В глазах Тасянь-Цзюня промелькнула вспышка гнева. Нет, не так он себе представлял их долгожданную встречу. — А если этот чёртов пёс сдохнет, так и нам никогда больше не вставать? Ты что, не скучал по этому Достопочтенному? Уж извините, твой любимый Мо-Цзунши вернётся только завтра, так что придётся терпеть Императора.       Чу Ваньнин тяжело вздохнул. Он прекрасно понимал, что эта личность Мо Жаня не может полностью принять себя и ревнует к себе же. Каждые три дня этот несчастный учитель испытывал головную боль от попыток Тасянь-Цзюня превзойти себя. Иногда это было забавно, иногда доставляло проблемы. Вот и сейчас Чу Ваньнин поспешил успокоить своего вспыльчивого ученика. — Что ты несёшь? С чего ты решил, что я терплю тебя? Сколько раз повторять, что я одинаково вас люблю и нет нужды в этом сомневаться. После этих слов Чу Ваньнин привстал и потянулся к губам Мо Вэйюя и оставил на них лёгкий поцелуй, затем сказал: — Доброе утро, я скучал. Гнев Тасянь-Цзюня немедленно сменился на милость: — Теперь этот Достопочтенный доволен приветствием, так что можно продолжить.       Чу Ваньнин сразу же напрягся. Он понимал, что если этой версии Мо Жаня дать волю, то они не смогут встать до обеда. А прервутся только лишь для того, чтобы поесть. Потому что «Ваньнину нужно набраться много сил, чтобы поспевать за этим Достопочтенным». Раз личность менялась раз в три дня, то Тасянь-Цзюнь считал, что должен восполнить своё трёхдневное отсутствие. — Мо Жань, пожалуйста, давай сначала позавтракаем, — начал просить Чу Ваньнин.       Но разве Наступающий на бессмертных Император будет слушать? Он, конечно, мог предположить, что Ваньнин хочет оставить «десерт» на вечер. Это было бы логично, ведь день рождения Тасянь-Цзюня наступит завтра. И это как раз очередь того проклятого Мо Вэйюя. Ах, как же этот факт злил!       Но в сердце этого Достопочтенного тлела надежда на то, что он получит поздравление раньше, перед полуночью. Вдруг Чу Ваньнин решит скрасить поздравление…       Сначала Тасянь-Цзюнь хотел было отступиться и даже сел, выпуская из своих объятий учителя, но после в голову пришла гениальная, на его взгляд, мысль.       Чу Ваньнин уже успел расслабиться и сладко потянуться, когда заметил, что Мо Жань как-то странно на него смотрит. О нет, это был тот самый взгляд, после которого бедный старейшина Юйхэн будет хромать. — Мо Вэйюй, прекрати на меня так смотреть! Не думай, что я позволю заниматься непотребством в такое время, — грозно сказал Чу Ваньнин и отодвинулся.       Тасянь-Цзюнь лишь усмехнулся. Его Ваньнин сейчас пытался казаться неприступным, но в глазах этого Достопочтенного выглядел, как забившийся в угол котёнок. Глупого Мо-Цзунши можно провести такими трюками, но не этого Императора, ведь он прекрасно знает о том, как Чу Ваньнин желает, чтобы его хорошенько оттрахали. И этот Достопочтенный с удовольствием исполнит его желание, но только вечером, а сейчас он не будет мучить своего дорогого учителя, а лишь немного поиграет.       Тасянь-Цзюнь, словно дикое животное, набросился на Чу Ваньнина. Ловко притянул его к себе и начал жадно целовать. Быть нежным это не в его стиле. Ему нравится кусать, ловить стоны с губ учителя, доводить до отчаяния. Вот и сейчас его язык очень настойчиво ласкает рот, переплетаясь с языком Чу Ваньнина, проходясь по ряду ровных зубов. Было слышно лишь тяжёлое дыхание и влажное хлюпанье, из-за которого щёки Ваньнина покраснели. — Баобэй, просто посмотри на себя. Весь красный и с опухшими губами. Прямо как любит этот Достопочтенный. — Я… — но Чу Ваньнин так и не смог договорить, ведь у него перехватило дыхание из-за того, что дальше сделал Мо Жань.       Сильными руками Тасянь-Цзюнь схватил учителя за талию и притянул спиной к своей груди. Теперь чувствительная шея была открыта Мо Жаню. Следы от укусов ещё долго будут там оставаться. Чу Ваньнин не смог сдержать хныканья и запрокинул голову на плечо своего нахального ученика. В этот же момент рука с талии переместилась на его горло. — Тебе ведь нравится то, что собирается сделать этот Достопочтенный? Попроси меня помочь тебе кончить, Ваньнин.       Чу Ваньнин просто не мог простить такой наглости в речах и собирался выбраться из хватки Тасянь-Цзюня, чтобы преподать тому урок красноречия, но неожиданно тот схватил его за лицо, повернул в сторону и снова поцеловал. Поцелуи Мо Жаня всегда были нежнее, даже если тот еле сдерживал себя, но от поцелуев второй его личности можно было задохнуться и потерять равновесие, потому что от напора и жгучей страсти подкашивались ноги.       После поцелуя Чу Ваньнин пытался отдышаться и совсем забыл о том, что до этого говорил Мо Вэйюй. Только ощутив прикосновение к своему твёрдому члену, он вспомнил и вновь покрылся румянцем. Тасянь-Цзюнь же ждал, пока его не начнут умолять об освобождении. За две жизни этот Достопочтенный прекрасно выучил все приёмы, которыми можно пробудить истинную сущность своего учителя.       Несколько долгих секунд они просто сидели молча и не двигались: Чу Ваньнин в волнительном ожидании, а Мо Жань в предвкушении. Тасянь-Цзюнь догадался, что учитель всё ещё не готов, как он это называл, терять лицо, поэтому решил настоять. Рука мучительно медленно соскользнула с паха на бедро и направилась чуть ниже. Погладив колено, этот Достопочтенный ловкими пальцами потянул нижнее одеяние, обнажая член учителя. Тасянь-Цзюнь даже не удосужился спустить одежду до конца, а сразу же схватил эрекцию, дразня головку большим пальцем.       Чу Ваньнин с облегчением выдохнул, потому что ученик решил сжалиться над ним. Но разве Наступающий на бессмертных Император не был искусен в пытках? Он медленно начал водить рукой по члену и с каждым движением совсем немного увеличивал темп.       Да, вот чего желал этот Достопочтенный! Чу Ваньнин, потеряв всякий стыд, стал двигать бёдрами навстречу руке. Неприличные влажные звуки заполнили комнату. Но после особенно сладкого стона учителя всё резко прекратилось. Чу Ваньнин в недоумении взглянул на Тасянь-Цзюня затуманенным взглядом. — Ах, Ваньнин, разве ты забыл, что сначала стоит попросить этого Достопочтенного? В этот момент Мо Жань выпустил член и взглянул на размазанный предэякулят. Сколько же порочных чувств и мыслей вызывал в душе Мо Вэйюя этот прекрасный мужчина. — Проси, моё терпение не безгранично, — настойчиво произнёс Тасянь-Цзюнь. У Чу Ваньнина не было другого выбора, как подчиниться этому Достопочтенному. Кончики ушей и щёки мгновенно покраснели, и он тихо произнёс: — Мо Жань, помоги к-кончить… Чу Ваньнин услышал хриплый смешок и почувствовал, как влажный язык начал ласкать его ушную раковину. — Этот Достопочтенный простит тебя за то, что ты забыл проявить к нему вежливость, не сказав «пожалуйста». А теперь будь умницей и оближи.       Тасянь-Цзюнь поднёс мокрую от смазки руку ко рту учителя и стал терпеливо ждать. Чу Ваньнин посмотрел на Мо Жаня и тот заметил, что уголки глаз учителя покраснели. Значит, он был уже на пределе. Ваньнин покорно склонил голову над рукой и стал облизывать ладонь. Он почувствовал солоноватый привкус, но послушно продолжил, стараясь оставить побольше слюны. — Баобэй, ты молодец, всё делаешь правильно, — томным голосом шептал Тасянь-Цзюнь.       Он прекрасно знал, что Чу Ваньнин слаб к похвале, поэтому старался хвалить его в постели. Этот Достопочтенный заметил, что учитель становится смелее после того, как услышит несколько слов одобрения.       Когда ладонь стала достаточно влажной, Мо Жань вернул её на член учителя. По телу Чу Ваньнина от этого действия пробежали мурашки, и он не смог удержаться от стона. Крепкая рука сжимала его член, а что-то большое и твёрдое упиралось в задницу. — С-стой, остановись, Мо Жань, — запинаясь, произнёс Чу Ваньнин. Тасянь-Цзюнь послушно остановился и спросил: — Что-то не так, Золотце, или тебе хочется чего-то особенного? — Нет, просто… А как же ты? Я тоже хочу помочь. Мо Жань приподнял бровь и откинулся к изголовью кровати, чтобы посмотреть, что же тот собирается сделать.       Чу Ваньнин развернулся и теперь сидел лицом к Тасянь-Цзюню, он дрожащими руками потянулся к исподнему и приспустил его, обнажая достойный восхищения член. Мо Вэйюй вздохнул от облегчения. В это время учитель немного замешкался, не зная, что лучше делать дальше. Терпения у Тасянь-Цзюня оказалось недостаточно, поэтому он схватил Чу Ваньнина и усадил к себе на колени так, чтобы их члены оказались рядом. — Этот Достопочтенный ценит то, что ты захотел позаботиться и о нём. Мо Жань взял руки учителя в свои и положил их на члены, начиная медленно водить вверх-вниз. Это действие сильно возбудило Чу Ваньнина, его эрекция тёрлась о Тасянь-Цзюня, вызывая необычные и приятные ощущения. — А теперь сам, — произнёс Мо Вэйюй.       Учитель не стал возмущаться и начал набирать темп, подводя обоих к разрядке. Этот Достопочтенный не мог налюбоваться прекрасным видом раскрасневшегося Чу Ваньнина. Прямо сейчас бы перевернул его и оттрахал так, чтоб тот и не думал сегодня вставать. Но это он всё же решил отложить на вечер.       Тасянь-Цзюнь прижал два пальца к губам Ваньнина, тот сразу же понял, что от него хотят и открыл рот. Толстые пальцы Мо Жаня приятно ощущались на языке, ещё лучше чувствовался его горячий член. Но когда Мо Вэйюй вынул влажные пальцы и прикоснулся ими к чувствительным соскам, учителю захотелось молить о пощаде.       Чу Ваньнин понимал, что был близко, но, когда вторая рука обхватила его собственную и увеличила темп, оргазм всё же накрыл его неожиданно. Всё тело в одну секунду напряглось и так же быстро расслабилось, а член стал слишком чувствительным, да настолько, что последующие прикосновения казались мукой.       А Тасянь-Цзюнь и не думал отпускать Чу Ваньнина. Его сперма послужила хорошей смазкой и скольжение стало куда приятнее и проще. Вид разгорячённого и хнычущего от переизбытка ощущений Ваньнина привёл Мо Жаня к окончанию. Липкий от пота и спермы Чу Ваньнин навалился на Тасянь-Цзюня и прикрыл глаза. Он всегда становился сонным после оргазма. Мо Вэйюй притянул учителя ближе и поцеловал в губы. — Ты был прекрасен, Ваньнин, а теперь можешь поспать, пока этот Достопочтенный приготовит тебе завтрак.       Он осторожно снял с себя учителя и аккуратно положил на постель. Вытерев Ваньнина, Тасянь-Цзюнь укрыл его и стал приводить в порядок себя. Вот сейчас он приготовит поесть, потом они вместе позавтракают, а затем этот Достопочтенный станет думать над тем, как же Чу Ваньнин собирается поздравить его с днём рождения. Мо Вэйюй оделся и пошёл на кухню, но споткнулся о крепко спящего пса. Из-за пинка тот проснулся и начал скулить. — Вот же противная собака, закрой свою пасть. Если ты разбудишь Ваньнина, то я сброшу тебя с горы прямо в реку. Пёс будто понял каждое слово и замолчав, обиженно отполз в дальний угол. В хорошем настроении Тасянь-Цзюнь отправился готовить завтрак.

***

— Тебе нравится еда, которую приготовил этот Достопочтенный, Ваньнин?       Они сидели на кухне и ели лёгкий завтрак, приготовленный Тасянь-Цзюнем. Вообще, ел только Чу Ваньнин, а Мо Жань следил, чтобы в тарелке было побольше всего, ведь вечером понадобятся силы. — Очень вкусно, но почему ты не завтракаешь? — спросил учитель и в этот самый момент его порция пополнилась очередным кусочком тофу. — Еда для этого Достопочтенного ничто. Мне больше нравится, когда ты для меня готовишь.       Чу Ваньнин смутился, ведь прекрасно знал, что все его блюда выходят отвратительно. Поэтому он подхватил палочками рис и протянул Тасянь-Цзюню. Глаза последнего загорелись, и он с удовольствием съел, не забыв специально пройтись языком по палочкам. — Теперь твоя очередь, — ухмыльнулся Мо Жань. Учителю оставалось только тяжело вздохнуть. Он уже давно привык к таким выходкам, да и совсем перестал стесняться есть одними приборами. — А теперь снова дай этому Достопочтенному, — продолжал командовать Тасянь-Цзюнь. Чу Ваньнин уловил двойной смысл сказанного и остро ответил: — Ты это можешь сделать и своими руками. — Но ведь этому Достопочтенному больше нравятся руки Ваньнина, особенно, если они на… Договорить у того не получилось, потому что Чу Ваньнин заткнул рот Мо Жаня кашей. — Я наелся, дальше сам, — проговорил учитель и встал из-за стола.       Тасянь-Цзюнь остался сидеть надутым и послушно продолжил завтракать.       Чу Ваньнин решил сегодня весь день посвятить своим изобретениям. Сначала это не понравилось Мо Жаню, но после он подумал, что Ваньнину нужно дать время, чтобы тот приготовил хороший сюрприз. Так что решил пока заняться своими делами. — Этот Достопочтенный сейчас направляется к своему гарему, ты за мной не ходи, занимайся и сильно не скучай, — громко воскликнул Тасянь-Цзюнь.       Чу Ваньнин бросил на него взгляд, который можно было понять «орать так было не обязательно» и кивнул. После этого Мо Жань хлопнул дверью так, что пёс, который всё ещё сидел в углу, заскулил. Учитель подумал, что его ученик, наверное, опять запугивал бедную собаку и подозвал её к себе.       Этот Достопочтенный весь день провозился в саду. Его принцы и принцессы росли хорошо и с каждым днём становились всё крепче и красивее. Он представлял, как через несколько лет будет отдыхать жарким летом с Чу Ваньнином под тенью этих деревьев. Эта мысль заставляла его трудиться усерднее. В прошлом Наступающий на бессмертных Император отнял слишком много жизней, теперь же ему хотелось хоть кому-то её подарить. Провозившись в грязи до самого вечера, Тасянь-Цзюнь решил, что пора бы уже и возвращаться. Он уже успел соскучиться по учителю.       Чу Ваньнин всё так же сидел за столом и собирал какие-то детали. Казалось, что он так и не сменил позу с момента ухода Мо Жаня. Этот Достопочтенный не любил, когда тот себя так нагружал. Если бы он не провёл весь день в саду, то ни за что бы не позволил Чу Ваньнину так бесполезно провести время. — Этот Достопочтенный наконец вернулся. Ты же соскучился?       Учитель отложил детали в сторону и выпрямил спину. Он посмотрел на Тасянь-Цзюня и обнаружил, что тот не только был весь в грязи, но и запачкал пол. — Только посмотри на себя, ты в болоте качался или что? Немедленно помойся и принимайся за уборку, — строго проговорил Чу Ваньнин. — Так ты встречаешь этого Достопочтенного? — разозлился Мо Вэйюй, — Неужели ты действительно не скучал? Так может вернуться и заночевать в саду, пока эта псина вновь не объявится?       Чу Ваньнин подумал, что эта личность уж слишком быстро выходила из себя и делала неправильные выводы. Естественно он скучал. Ведь Тасянь-Цзюнь всегда прилипчив, а сегодня весь день отсутствовал. — Мо Жань, успокойся, я тоже скучал.       Кажется, такой простой ответ усмирил гнев Мо Вэйюя. Поэтому он объявил о том, что направляется мыться и что будет доволен, если Ваньнин к нему присоединится. Учитель лишь закатил глаза и вернулся к сборке Ночного стража. Когда Тасянь-Цзюнь и пол в доме были вымыты, настало время для ужина. — Ваньнин не хочет приготовить поесть для этого Достопочтенного? Чу Ваньнин, не отрывая глаз от сложного механизма, ответил: — Нет, я хочу сегодня поужинать чем-нибудь нормальным, а не горелым. — Тогда давай спустимся с горы и наведаемся в лучшее заведение, — с энтузиазмом предложил Мо Вэйюй. — Мы и так с тобой два дня подряд спускались с горы, — ответил Чу Ваньнин. Этот Достопочтенный провёл в уме быстрый подсчёт и воскликнул: — Вот же ж чёртов Мо-Цзунши! Почему этой псине всегда больше внимания?       Голова Чу Ваньнина болела. Он должен был закончить сегодня нескольких Ночных стражей и отправить их в деревню под горой. Ему сейчас совсем не хотелось разбираться с очередной истерикой Тасянь-Цзюня. — Сколько ты будешь кричать? Я запрещал тебе проводить со мной этот день? Разве не ты был тем, кто ушёл в сад и просидел там до самого вечера?       Этот Достопочтенный хотел бы возмутиться, но ведь учитель оказался прав. Поэтому, он не нашёл, что ответить и молча направился на кухню готовить для них ужин. Оставшейся вечер они вместе заканчивали Ночных стражей. Чу Ваньнин считал, что когда Тасянь-Цзюнь не забивает голову ерундой, то от него есть толк. Мо Вэйюй же думал, что учителю следует меньше заниматься ерундой и больше внимания уделять этому Достопочтенному. Ведь если Чу Ваньнин за что-то взялся, то может и глаз не сомкнуть, пока не закончит. И прямо сейчас Мо Жань доделал последнего стража, а когда взглянул на учителя, то понял, что тот уснул прямо за столом. — Эх, Ваньнин, этот Достопочтенный так и не получил первым поздравление от тебя. Но ничего, через три дня ты это компенсируешь.       Он осторожно подхватил на руки учителя и отнёс в постель. Как же не хотелось уходить. Каждый раз Мо Вэйюя преследовал страх, что это может быть их последняя встреча. Вдруг однажды он не вернётся через три дня? Но он никогда не рассказывал о своих опасениях Чу Ваньнину. Тот не поймёт, ведь для него не было разделения на Тасянь-Цзюня и Мо-Цзунши. Был лишь один — Мо Жань.       Утром следующего дня Чу Ваньнина разбудили нежные поцелуи на лице и ласковый голос, который желал доброго утра. Учитель, как кот, потянулся и поприветствовал в ответ: — Доброе утро, с днём рождения. На лице Мо Жаня засияла яркая улыбка и он поблагодарил Чу Ваньнина поцелуем в губы.

***

      Через три дня вновь наступило время этого Достопочтенного.       Тасянь-Цзюнь открыл глаза и сразу понял, что чего-то не хватает. Он повернулся и обнаружил, что рядом с ним нет Чу Ваньнина. Мо Вэйюй сразу сел в постели и огляделся. Куда же тот отправился утром, что даже не разбудил этого Достопочтенного? Перед тем, как пойти искать свою пропажу, тот решил попытаться вспомнить, что происходило в дни его отсутствия. На память приходили лишь обрывки воспоминаний: деревня у подножья горы, их любимая закусочная, нежная улыбка Чу Ваньнина. Так, стоп. Неужели Ваньнин снова спускался с горы с этим шелудивым псом и улыбался так, как никогда не улыбался этому Достопочтенному? Как назло он совершенно не мог вспомнить ничего, что было бы связано с днём рождения. В этот момент из кухни послышался шум от падения посуды и тяжёлый вздох. Тасянь-Цзюнь поднялся и, как и был в спальной одежде, направился к учителю. Чу Ваньнин сидел на корточках и поднимал упавшую посуду, когда он встал и повернулся, чтобы поставить её на стол, то увидел в дверях Мо Жаня. — Я тебя разбудил, извини, — смущённо проговорил Чу Ваньнин. — Нет, этот Достопочтенный проснулся ещё до того, как ты устроил такой шум. Почему тебя не было в моей постели? — сразу же задал вопрос Тасянь-Цзюнь. — Просто проснулся и захотел приготовить нам завтрак, но рис слипся и немного подгорел. Наверное, лучше это выбросить, я попробую сделать ещё раз.       Ну уж нет, этот Достопочтенный не позволит пропасть зря всему, что приготовил для него Ваньнин. Мо Вэйюй подошёл к котелку с кашей и взглянул на неё. На самом деле часть риса оставалась не пригоревшей, так что его можно было съесть. Он взял две тарелки и стал накладывать кашу: лучший рис он отложил для Чу Ваньнина, а себе взял горелую часть. Когда тарелки были на столе, то учитель смутился: — Мо Жань, почему ты положил себе только горелое? Всё же я это приготовил и значит я должен съесть, — сказал Чу Ваньнин и потянулся за другой тарелкой. Но поменять порции так и не получилось, его рука была резко перехвачена. — Этот Достопочтенный сам прекрасно знает, что ему есть. И разве ты не знаешь, что горелое горькое? Ты бы и ложки не смог проглотить, а просто бы выбросил всё. С этого момента запрещено выбрасывать то, что ты готовишь. Этот Достопочтенный лично будет есть. А в дни Мо-Цзунши тебе дозволено насильно всё скармливать этой тупой псине.       В этот момент Чу Ваньнину стоило бы отругать Мо Жаня за то, что так отзывается о себе же, но разве он мог? Тёплое чувство окутало его душу. Было приятно слышать то, что его любимый человек настолько заботится о нём. К большому удивлению Чу Ваньнина, после завтрака Тасянь-Цзюнь не слёг с больным животом. Да и разве пригоревший рис может свалить с ног этого Достопочтенного? — Сегодня мы с тобой займёмся генеральной уборкой, — объявил Чу Ваньнин, когда Мо Жань наконец-то оделся в нормальную одежду.       В этот момент Мо Вэйюй задумался о том, что, кажется, учитель вовсе не собирается поздравлять его с прошедшим днём рождения. Боль и тоска окутала его сердце. Сначала он хотел подойти, схватить Чу Ваньнина и прямо спросить, почему же этот Достопочтенный всё ещё без поздравлений, но в один момент эта мысль отошла на второй план.       И вот он снова в императорском дворце в окружении людей, которые смотрят на него со страхом, презрением и ненавистью. Вновь у него день рождения, а все притворно улыбаются. Только один Чу Ваньнин даже и взглядом не удостоил. А его надменная поза так и кричит об отвращении. В голове послышались голоса: — Убийца! — Какие поздравления? Сдохни! — Страдай, как страдали мы! — Гореть тебе в адском пламени!       Сердце бешено стучало, на теле проступил холодный пот. Кошмар из прошлой жизни не покидал Тасянь-Цзюня и в этой. Внезапное прикосновение будто вытолкнуло его из мрачных мыслей. Оказывается, Чу Ваньнин звал его уже некоторое время. — Мо Жань, ты в порядке? Почему ты дрожишь? — Этот Достопочтенный в полном порядке, Ваньнин. Давай наведём порядок.       Мо Вэйюй сразу направился в комнату, а Чу Ваньнин остался в недоумении. Он был уверен, что с Мо Жанем что-то не так. Он и в прошлое своё появление вёл себя странно, но теперь это стало вызывать беспокойство.       Уборка проходила в полной тишине. Тасянь-Цзюнь послушно выполнял все поручения учителя. Но беседа у них не получалась, Мо Вэйюй отвечал короткими предложениями. Когда весь дом оказался полностью чистым, Чу Ваньнин заметил за стулом штаны Мо Жаня. Он поднял их и передал владельцу со словами: — Отнеси их на место, нечего разбрасываться вещами.       Тасянь-Цзюнь взял свои штаны и пошёл к шкафу. Запихнув их на полку так, чтобы потом влетело той псине, он заметил кое-что, чего раньше в его гардеробе не было. Верхнее чёрное одеяние с грубым золотистым узором висело с остальной его одеждой. Когда оно появилось? В это время в комнату вошёл Чу Ваньнин и заметил, что его ученик что-то разглядывает в шкафу. — На что ты смотришь? Тасянь-Цзюнь повернулся и, указав на находку, спросил: — Откуда это взялось? Чу Ваньнин посмотрел на то, куда указывал Мо Жань и ответил: — Ах, я подарил его тебе на день рождения. Что? Подарил ему? Но ведь Ваньнин ничего ему не давал и с днём рождения не поздравлял. — Значит это подарок для тупого Мо-Цзунши, — ответил Тасянь-Цзюнь. Чу Ваньнин нахмурился и возразил: — Нет, это и твой подарок, вы — один человек. Мо Вэйюй больше не мог сдерживать гнев и возмущение, поэтому громко воскликнул: — Это подарок для твоего любимого Мо-Цзунши, не лги. Этому Достопочтенному ты ничего не давал и даже слов поздравления не говорил! Если бы этот подарок предназначался не только той псине, то этот Достопочтенный бы не спрашивал тебя, что это за вещь! Тасянь-Цзюнь тяжело дышал, а Чу Ваньнин ошеломлённо на него смотрел, не зная, что ответить. — Видишь, Ваньнин, ты даже ничего не можешь сказать. Этот Достопочтенный так долго ждал от тебя подарка, а в итоге должен был сам его отыскать. Почему у Мо-Цзунши целых три дня, из которых у меня остаются только смутные обрывки воспоминаний? — Мо Жань, я… — Нет, не хочу слушать, не говори, что мы с ним один и тот же человек. Если бы были одним человеком, этот Достопочтенный всё бы запомнил!       Тасянь-Цзюнь не стал слушать то, что скажет Чу Ваньнин и пошёл прочь из дома. Ему было слишком больно смотреть в глаза тому, кого так сильно любил. Чу Ваньнин же в полной растерянности остался один.       Несмотря на середину весны, погода стояла прохладная. Часто шли дожди, а иногда и мелкий снег. Сегодня было довольно ветрено, солнце из-за туч ещё ни разу не появлялось. Трава местами стала зеленеть, особенно в саду Тасянь-Цзюня. Сейчас он сидел на земле между своих тонких яблонь, некоторые из которых вот-вот должны были зацвести, и думал о том, что не должен был кричать на Чу Ваньнина. Ему давно следовало понять, что переплюнуть умную, образованную и уважаемую версию себя у него не получится. Что хорошего он вообще смог сделать за эти две жизни? Хаос и разрушения всё время преследовали и не давали покоя даже во сне. Как печально то, что даже смерть не смогла подарить покоя. Почему он не слился с остальными частями души и для чего остался? Чтобы расплачиваться за грехи? В таком случае покоя не видать и в следующей сотни жизней. Неизвестно сколько он сидел на влажной траве, пока не почувствовал, как рядом с ним опустилась знакомая фигура. — На улице холодно, ты можешь простудиться, — Тасянь-Цзюнь заговорил раньше. — Даже в большой обиде ты продолжаешь обо мне заботиться, поэтому я тебя и люблю, — ответил Чу Ваньнин. Мо Вэйюй повернулся и хотел возразить, но сделать этого ему не дали. Учитель взял в ладони его лицо и заставил смотреть прямо в глаза. — Нет, сейчас буду говорить я, а ты послушай меня внимательно, хорошо? Тасянь-Цзюнь согласно кивнул. — Я говорил о том, что люблю вас одинаково сильно потому, что даже когда не знал о том, что произошло в прошлой жизни, сердце помнило тебя. Повторись бы сейчас все события вновь, стань ты снова Наступающим на бессмертных Императором, вынесу всё, что ты сделаешь со мной, но никогда тебя не убью. Искренность сказанных слов пронзила Тасянь-Цзюня до глубины его никчёмной души. На лице бывшего Императора проступили слёзы. — Мне очень жаль, что ты чувствовал себя обделённым всё это время. Учителю действительно стоило поздравить тебя с днём рождения и вручить подарок. Считая вас одной личностью, я упустил момент, что воспоминания у вас не общие, поэтому позволь поздравить тебя с опозданием.       Чу Ваньнин осторожно стёр слёзы с лица Тасянь-Цзюня и нежно поцеловал его в лоб. Мо Вэйюй сразу и не заметил, что на коленях учителя лежало то самое одеяние, которое должно было стать его подарком. — Я долго думал, что тебе подарить, так что решил сделать сам, если можно так сказать. Я нашёл портного, которой из заговорённой ткани сшил это для тебя, — произнёс Чу Ваньнин и погладил одеяние рукой. — Заговорённой? — Да, в стужу она тебя согреет, а в жару остудит. От себя я добавил вышивку. Она получилась не так искусно, как хотелось, но я правда старался. Услышав то, что вышивка была творением Чу Ваньнина, Тасянь-Цзюнь немедленно схватил подарок и стал рассматривать. — Всё, что сделано руками Ваньнина прекрасно. И не смей спорить с этим Достопочтенным. Некоторое время они сидели в тишине, пока Мо Жань рассматривал узор. — Этот Достопочтенный не злится на тебя. Мой Ваньнин самый лучший. Спасибо за поздравление. Это лучший день рождения, который когда-либо был. От этих слов Чу Ваньнину стало больно. Мо Жань заслуживал только лучшего, а столкнулся с такой печальной судьбой. — Давай спустимся с горы и отпразднуем, — предложил учитель.       Тасянь-Цзюнь охотно поддержал эту идею. И ничего, что день рождения был три дня назад, но если Ваньнин захотел его отметить, то пусть хоть через месяц, этот ученик будет только бесконечно рад.       Они поднялись с влажной земли и собрались уже отправиться с горы, но вдруг Чу Ваньнин ощутил небольшую тяжесть на теле, а затем его окутало тепло. Оказывается, Мо Жань накинул на него своё новое одеяние. А он ведь и не заметил, как продрог. — Что ты делаешь? Это ведь для тебя. — Всё верно, это мой подарок и этот Достопочтенный вправе делать с ним всё, что только пожелает. И прямо сейчас я желаю, чтобы тебе было тепло. И ты должен рассказать, где добыл столь чудесную ткань. Я тоже сошью для тебя из неё одежду, чтобы ты никогда не мёрз. А пока ты должен носить одеяние этого Достопочтенного. И не смей возражать, это приказ.        Чу Ваньнин сильнее укутался и потянулся к Тасянь-Цзюню. Под мелким дождём между молодых яблонь целовались два человека и казалось, что сама природа притихла, чтобы не мешать им.