Шот третий. Дороги к Риму

Я отправился домой. Вот только задумавшись, по привычке свернул к Версалю. Мышечная память сработала. И хотел уже было вывернуть снова на параллельную улицу, как вдруг заметил знакомого мальчугана в вытянутой серой толстовке и ярко-красной бейсболке. Притормозив у обочины, я опустил стекло и свистнул. Мальчишка обернулся. – Э, малой, сюда иди, – крикнул ему я. Сунув руки в карманы и состроив нагловатую физиономию, мальчуган вразвалочку поплелся ко мне. – Чё те, дядь? – бросил он на ходу и остановился, не доходя несколько метров. – Ты Рима не видел? Пацан хмыкнул и кивнул в направлении гостиницы: – Да вон он. Передать чё? – с этими словами он вытащил из кармана блокнот и карандаш. Я перевел взгляд в сторону Версаля, и, хотя тот был довольно далеко, я все же заметил мелькающую у входа фигурку. Сердце хлопнулось о ребра так, что едва не пробило во мне дыру. Ударив по газам, я подлетел к отелю, как гонщик болида формулы 1. Выпуская из-под колес пыль и гарь, я резко затормозил перед входом, выскочил из машины и, в два прыжка оказавшись около беззаботно разгуливающего Рима, схватил его за плечи. – Где ты был? Рим молча хлопнул ресницами и, морща лоб, изобразил недоумение. – И тебе привет, Влад… – В машину! – рявкнул я, подкрепляя приказ жестом. Рим посмотрел на часы и замотал головой: – Нет, сейчас я не могу. Давай я заеду к те… – В машину! Быстро! – взревел я, вкладывая в рев нешуточную порцию угрозы. Еще немного и я утащил бы его за шкирку, как блохастого котёнка. Проходившая мимо девушка, опасливо обернулась и ускорила шаг. Рим оценил масштаб моего гнева и благоразумно направился к Corvett’у. Запрыгнув в салон, он пристегнул ремень и чуть нервно посмотрел на часы. Мы ехали молча, но я видел, как он переживает. Как постоянно поправляет браслет на руке, смахивает с глаз чёлку. Как облокотившись о дверь прижимается лбом к ладони. Похоже я сорвал ему встречу, но понимание этого факта меня больше радовало, чем расстраивало. Еще, как на зло, всю дорогу названивал Слава, нервируя и выбивая меня из колеи. Я задолбался сбрасывать вызов и в итоге просто добавил его номер в черный список. Не сейчас. Он всю неделю разруливал дела. Так что до завтра точно подождет. Сейчас мои мысли были заняты только тем, что Рим, слава богу, жив и с ним все в порядке. К моменту, когда мы добрались до подъезда, мой запал понемногу схлынул, зато Рим напротив всем своим видом показывал, что тоже чертовски зол на меня. Желваки на его щеках то и дело прорисовывали извилистые ямочки. Карие чуть прищуренные глаза простреливали меня короткими взглядами. Губы поджаты. Мой маленький хищный зверек злился не меня. И, вероятно, меня ждала показательная трепка. Когда же я открыл ключом дверь, ситуация и вовсе перевернулась на 180 градусов. Рим впихнул меня в коридор так, будто это не я, а он меня сюда притащил. Потом быстро разулся и, схватив меня за рукав, поволок в зал. Там резким движением указал на диван и твердо попросил: – Сядь. – Вообще-то я у себя дома… – Сядь, – не сбавляя напора повторил он. Я присел на самый край дивана и встретился взглядом с Миком Джаггером, который улыбался мне с футболки Рима. – А теперь объясни мне, Влад, что с тобой происходит? Что за сцены ты мне устраиваешь уже второй раз подряд? – Рим, где ты был? – попытался перейти в контрнаступление я. – Какого чёрта?! – выпучил глаза он, – Что за вопрос? Ты мне мамка? Или я тебе что-то должен? Где я был тебя не касается! Мы не договаривались о встрече на этой неделе. Так какого хрена ты мне пытаешься мне что-то предъявить? – Рим… Сбавь обороты. Я волновался. Я места себе не находил. Я думал с тобой что-то случилось. Он на мгновение растерялся. – Почему ты решил, что со мной что-то случилось? – Я не знаю. Ты пропал и даже не сообщил мне куда отправился, когда вернешь, где тебя искать, если что. – Влад, ты загоняешь… – прошипел он, – Я не собираюсь перед тобой отчитываться. Я не твоя собственность. Где я и с кем, это не твоя забота. Если ты решил создавать мне проблемы, то давай лучше разбежимся прямо сейчас. Мне не нужны все эти головняки. Вот так вот! Он поставил меня на место, дав понять, что я всего лишь его клиент. А после замолчал, ожидая ответа. Я же понимал, что он по-своему прав, но не знал, что на это сказать. Продолжая смотреть в неморгающие глаза Джаггера, я будто ждал от него какой-то поддержки или подсказки. В голове была сплошная какофония из мыслей: от слюнявых и совершенно неуместных признаний в любви до гнусного шантажа с прожилками ничем не прикрытой агрессии. Мне хотелось связать, приковать его у себя дома, как тот маньяк из моих больных фантазий, или умолять, чтоб он остался сам. Я готов был взять его к себе на содержание и выполнять все его желания, все его прихоти. Лишь бы он бросил это свое блядское занятие. Перестал шляться непонятно где и непонятно с кем. При этом я сам понимал всю абсурдность своих претензий. По сути я такой же «непонятно кто» и выделять меня из этой толпы пока было не за что. Все это кубло разномастных мыслей просто не помещалось у меня в голове. Мысли плавились и сползали вниз, в горло, мешали дышать. Все что я смог, это выдавить из себя вялое, но единственно подходящее в данной ситуации: – Извини… Ты прав. Я загоняю. Последние слова я произнес, пряча морду в ладони. Было стыдно так, будто я вел себя, как Байдан на приеме герцогини Корнуэльской. Наверное, самым лучшим сейчас было попросить Рима уйти и тихо сдохнуть от позора. Все остальные варианты казались еще более унизительными. Натирая пальцами глаза и сопя в щель между ладонями, я ждал новую порцию каких-нибудь упреков или издёвок, после которых я с чистой совестью смог бы выставить за дверь это порождение ада. Однако услышал нечто совершенно иное: – Ладно, Влад… Все… Все хватит, – голос Рима резко оттаял, потеплел, заструился при́ходами по моим венам. – Все… Я не сержусь. Слышишь? Я рядом. Он сделал несколько шагов и мягкие ладошки легли на мои виски, пытаясь поднять лицо вверх. Я тут же сжал руками его талию и уткнулся лбом в живот, отираясь щеками и влажными ресницами о немного шершавую ткань футболки. Мой диагноз был понятен обоим. Но так как лекарства от этого недуга пока еще никто не придумал, оставалось лишь купировать боль малыми дозами любовной ласки и ждать, когда организм справится с любовью сам. Я еще сильнее уткнулся лицом в футболку и глубоко втянул ноздрями самый упоительный в мире запах. За это Рим шутя потрепал меня по волосам и капризно протянул: – Эй, Влад… Ну, может хватит уже целоваться с Микки? Возьмите меня третьим? Я хохотнул и, наконец-то, поднял на него глаза. После промчавшейся бури меня встретил лучистый добродушный взгляд моего пацана. Подхватив его под ягодицы, я вставал, одним движением перекинул его через плечо и направился в душ. От неожиданности Рим взвизгнул и заколотил меня ладонями по спине. – Уронишь, – хохотал он, – Влад, блин! Отпусти! Ааааааа! Верни Рим на планету! – Ну уж неееет, – пробасил я, – эту ночь мы проведем в космосе. Несмотря на предложение Рима организовать тройничок, Мика Джаггера мы с собой не взяли. Он остался валяться на полу, глядя сморщенной мордой на то, как два обнаженных загорелых парня ласкают друг друга под струями теплой воды. Я с упоением блуждал руками по татуировкам Рима, разгоняя по его коже облака мыльной пены. Целовал капли воды на его лице. Жался к нему всем телом, готовый войти в него весь. Срастись с ним в единое целое. И больше никогда… никогда… ни на миллиметр… Подхватив под колени, я поднял его на руки и прижал спиной к кафельной стене. Рим испуганно вцепился в мою шею и обхватил мой торс ногами, но сказать ничего не успел. В тот момент, когда скользкая от воды и мыла головка уперлась ему между ягодиц, он замер, затаив дыхание. Мы встретились глазами, и я медленно осторожно насадил его на себя. Рим задрожал, выдохнул прерывистое беззвучное: – А-а-а-а-х-х-х-х…, – и закусил губу. Это было так искренне, так интимно, что у меня тоже перехватило дыхание. Не сводя с него глаз, качнул его снова. Вверх и медленно плавно внииииз. – Влад, – прошептал он, едва не закатывая глаза, – ты сумасшедший. Я же тяжелый. Я лишь отрицательно покачал головой. И снова мягко насадил его, наслаждаясь этим гладким, влажным погружением в тепло его тела. – М-м-м-м… – простонал он, продолжая смотреть мне в глаза. Ягодицы в моих ладонях нетерпеливо дернулись, и Рим тихо попросил: – Ещё… Я качнул его еще несколько раз подряд, наблюдая, как приоткрываются губы, хватающие воздух и выпускающие почти беззвучные стоны; как сминаются, стягиваясь ближе к переносице, брови, ни то от удовольствия, ни то от боли; и то, как его затуманенный взгляд точно так же блуждает по моему лицу, наблюдая за моими эмоциями. Но увы, Рим действительно не был пушинкой, и мышцы на руках заныли, задрожали. Он сразу это заметил и, поцеловав меня в лоб, предложил: – Пойдем в спальню? Хочу тебя любить. Долго. До утра. – Пока не выдоишь меня насухо? – Да, Влад. Только так. Чтобы все, что ты накопил за эту неделю, досталось только мне. Дьяволенок. Он обещал ублажить только тело, а трепетала от этих обещаний душа. Моя бедная душа, проданная за редкие часы порочной, запретной, но такой желанной близости. В эту ночь я долго не мог уснуть, даже когда вырубился мой неугомонный любовник. Похоже на этот раз я вымотал его своей ненастной жаждой. А потом долго лежал и смотрел, как он спит. Моё рыжее сокровище. Солнечный зайчик на моей подушке. Мой дикий зверек, лишь изредка дающийся мне в руки. Ну, как можно его отпустить от себя? Как смириться с тем, что я не единственный в его жизни? Как остановить это мгновенье и не дать ему проснуться и снова уйти от меня? Что сделать, чтоб он вот так навсегда остался в моей постели? Связать? Закрыть на тысячи замков? Усыпить и будить лишь по ночам? Или не будить вовсе? Пусть спит, а я буду любить его такого нежного, такого безотказного, беззащитного… Почему нельзя включать и выключать его словно куклу? Клянусь, я буду ухаживать за ним, как за самым дорогим спорткаром в мире. Я буду беречь, любить, молиться на него буду. Только пусть он вот так лежит со мной рядом всегда и никогда не просыпается. Пусть весь мир забудет о его существовании. Он должен быть только моим. – Ты же хочешь быть только моим? – прошептал я одними губами. Осторожно приподнялся на локоть. Провел пальцами в сантиметре от его щеки, чувствуя ладонью ветерок от его дыхания. Взгляд опустился ниже и задержался на пульсирующей венке на смуглой татуированной шее. – Рим… Мой Рим. Тебе будет хорошо со мной. Обещаю… Моя рука ощетинилась, напрягая пальцы до дрожи, нависла над шеей спящего. Такой хрупкой мальчишеской шеей. Пальцы сжались в кулак, снова разжались. Рука прошлась над вздымающейся на вдохе грудью. Я оглаживал его, точно целитель, проверяющий ауру человека. Очень близко, но все же не касаясь. Когда же под воздействием моего «колдовства» Рим заёрзал и перевернулся на бок, я сгреб его и прижал спиной к груди. Моё! Не отдам никому! Я псих? Да? Ну, и пусть. Пусть псих. Но это адское пламя в моих руках – только моё. И только мне в нем гореть. До чёрных углей, до праха, до пыли… – Я люблю тебя… – прошептал я в огонь его волос, постепенно погружаясь в сон.