glittery

Чонгука не было в квартире весь день, но по возвращению он не обнаруживает ничего нового, кроме причудливой бутылочки молока на кухонном столе. Он не задаётся причиной её появления, как и тем, насколько та необычная — стеклянная и маленькая. Чонгук в принципе не подвергал сомнениям большинство вещей, происходящих в квартире с тех пор, как узнал, что его парень работает ведьмой; то есть, настоящей ведьмой, занимающейся колдовством. После того, как первичный шок прошел и сменился более рациональными мыслями, Чонгук решил, что ведьмовская натура Чимина не так уж и неожиданна. Что-то потустороннее всегда было в нём; что-то в его постоянно меняющемся цвете волос, идеальной комбинации феминности и маскулинности, от которых Чонгук буквально падал кубарем. И, в общем, Чонгук может справиться со многими вещами, но только не с оставленным портиться свежим молоком на кухне. О чём Чимин только думал! Он хватает стеклянную бутылку, удивляясь её маленьким размерам и тому, как странно выглядит молоко: почти блестит. На мгновение он стопорится, держась за ручку холодильника, но из-за лёгкой, мучающей жажды не убирает молоко, а направляется в гостиную. Упав на диван, парень одним глотком выпивает содержимое. Когда Чимин возвращается с полными руками покупок из колдовского магазина, Чонгук начинает чувствовать что-то странное. Острая, колючая боль пробегает по спине и заставляет вздрогнуть, а за глазами появляется головная боль. Взгляд Чимина тут же пригвождается к кухонному столу, где он оставил молоко, а не к Чонгуку, и, не найдя бутылочку, он ужасе замирает. — Чонгук, ты трогал зелье для моего следующего клиента? — сконфуженно, но заинтересованно спрашивает Чимин. — Какое зелье? — парень заикается, потому что боль и в спине, и в голове только усиливается. Чимин подходит ближе и тут же бледнеет, завидев пустую бутылочку. — Чонгук, ты пил из бутылки, что я оставил на столе? — Ну… Да? — отвечает Чонгук, не совсем понимая, к чему этот вопрос. — Блять, — Пак несдержанно ругается и хлопает себя по лбу. — Это было зелье, Чонгук. Для клиента. Паника сдавливает горло младшего, пока головная боль лишь ухудшается. Хотя большинство всего, что делает Чимин, в основном безопасно, иногда попадались зелья, что могли причинить вред, если их выпить залпом. — Хён, — его голос дрожит. — Я буду в порядке? — С тобой всё будет в порядке, Чонгук — бормочет Чимин в ответ. — Но это зелье трансформации. Чон скулит, по спине пробегает дрожь. — Какой трансформации, хён? — В фею, — отвечает старший. — Это превратит меня в фею? — Чон громко стонет. Хорошие новости: он не умрет, но идея превратиться в крошечное крылатое существо не радует вовсе. — Я могу сделать обратное зелье, — вздыхает Чимин. — Но это займет несколько дней, так что тебе придется немного привыкнуть к этому. Трансформация проходит так быстро, что Чонгук успевает лишь моргнуть, и внезапно перед глазами — только темнота, заставившая паниковать. Он шарит в кромешной тьме, с ужасом начиная осознавать, что совсем голый, а темнота вокруг — это его одежда. — Хён? — пищит Чонгук, пытаясь выбраться из вороха ткани. Сейчас, будучи, видимо, очень маленьким, он уже сожалеет о своей любви к одежде оверсайз. Когда ему наконец-то удаётся выбраться из одежды, едва вылезая из дырки в рукаве, Чимин смотрит на него сверху вниз с трепетом и лёгким изумлением. — Ты крошечный, — выдыхает Чимин, — и у тебя есть крылья. Чонгук бросает взгляд через плечо; в панике он даже не заметил, но Чимин прав: за Чонгуком два крыла. Они, казалось, выросли из кожи на спине, переливаясь нежным розовым цветом, и дико трепетали из-за стресса. Совсем скоро он замечает, как после каждого движения крыльев вокруг рассыпаются маленькие блёстки. Боже, он и правда превратился в ебанную фею. — Поторопись, пожалуйста, и просто исправь это, — дуется Чонгук, задаваясь вопросом, видит ли его выпяченную нижнюю губу Чимин со своей высоты. Его парень выглядит гигантским, что довольно иронично: Чонгук вспоминает все те разы, когда любовно дразнил его из-за разницы в росте на протяжении многих лет. Сейчас, когда Чонгук размером с гребанный айфон, это совсем не кажется смешным. — Прости, но я не могу ускорить это, — Чимин потирает шею, всё ещё в изумлении от того, какой его парень теперь маленький. — Я скоро начну готовить зелье. Он приседает, чтобы лучше рассмотреть младшего. Щеки Чонгука постыдно краснеют от чужого внимательного взгляда. Он такой маленький, что Чимин сейчас занимает бóльшую часть его поля зрения. — Ты действительно крошечный, — повторяет Чимин, а на его лице появляется лёгкая улыбка. — Ты бы поместился в моей руке. — Мне нужна одежда, хён! — хнычет Чонгук. — Я не могу оставаться голым всё это время. Чимин кивает и уходит куда-то, оставляя Чонгука в одиночестве минут на двадцать. Он беспомощно сидит на том же месте. Уйти куда-то далеко невозможно, даже с крыльями, что сейчас кажутся бесполезными. Как бы сильно он ни взмахивал ими, пытаясь оторваться от земли, в результате не сдвигается с дивана даже на дюйм. — Чонгуки, нужно время, чтобы научиться летать, — смеётся Чимин по возвращению. — Я уже начал приготовления обратного зелья, но, опять же, на это уйдёт не менее четырех дней. — А одежда? — спрашивает Чонгук, поднимая взгляд на Пака. Тот настолько большой, что это немного устрашает. — К счастью, я умею шить, — хихикает Чимин. Он снова приседает и оставляет крошечный предмет одежды на диване, чтобы младший мог его взять. — Это маленький свитер. Я никогда раньше не шил штаны, извини, — признается он, краснея. — Но этот свитер — оверсайз, так что всё должно быть в порядке. — Спасибо, — выдыхает Чонгук, уже смирившись со своей судьбой. Ему придется застрять в маленьком теле, чувствуя себя глупым и крохотным, по крайней мере на четыре дня. Черт. Он осторожно натягивает свитер через голову, следя за недавно выросшими крыльями, но замечает, что Чимин проделал прорези сзади свитера для удобства. — Хён, — говорит Чонгук, полностью стянув свитер. Тот достает до колен и прячет достаточно много, но Пак не перестаёт пялиться, широко распахнув глаза. — Ты смотришь… — Прости, — моргает Чимин, пытаясь отвести взгляд. — Я просто… Ты выглядишь мило, а ещё, эм… Это зелье имеет сексуальное влияние тоже. — Что ты имеешь в виду? — Чонгук смотрит на своего парня. — Что ж, клиенты, что заказывают такие зелья, хотят чувствовать себя маленькими и беспомощными, а феи общеизвестно ненасытны и, эм… Распутны, когда дело доходит до секса, — застенчиво отвечает Чимин. — Так что мне просто интересно посмотреть на тебя в таком виде. Чонгук слишком хорошо знает этот взгляд Чимина, поэтому вскрикивает: — Ты действительно думаешь о том, как трахнуть меня, пока я в таком виде?! Как это вообще работает? — Я не думаю, — оправдывается старший. — Но ты будешь феей как минимум несколько дней, то есть довольно долго, чтобы прожить без этого. — То есть ты имеешь в виду, мне будет нужен секс? — пищит Чонгук, пока его крылья в панике трепещут позади. — Не нужен, — поправляет Чимин, не пряча нерешительной улыбки. — Просто ты будешь хотеть его до такой степени, что, вероятно, начнешь умолять. Чонгук закрывает лицо руками и жалобно подвывает. — Это так стыдно! Зачем я пил это дурацкое зелье, и почему оно имело вкус молока! — Эй, всё будет хорошо, — Чимин приближает свое лицо к Чонгуку до тех пор, когда его большая голова почти полностью закрывает все поле зрения, и мягко спрашивает: — Можно поднять тебя? Чонгук кивает, так как в любом случае Чимину придётся носить его повсюду, пока обратное зелье не приготовится. К тому же, он впервые почувствует, каково это, когда тебя поднимают на руки и несут. Чимин осторожно поднимает его двумя пальцами, и от этого живот Чонгука предательски сжимается. Несмотря на то, как медленно двигается Чимин, по ощущениям это словно американские горки. Его поднимают на головокружительную высоту, пока Пак рассматривает своего парня поближе. Теперь, будучи не больше шести дюймов, Чон уже не может назвать себя любителем адреналина, находясь на такой высоте. Он дрыгает ногами в воздухе, взмахивая крыльями, пока Чимин держит его вблизи от своего лица. — Ты выглядишь довольно мило, Чонгуки, — поддразнивает его Пак. Для него во всем этом есть доля юмора, ведь жизнь парня не в опасности, и с обратным зельем он не застрянет в теле феи надолго. Чонгук дуется в ответ и скрещивает руки, довольно близко, чтобы хён видел выражение его лица. — Я не собираюсь наслаждаться ни минутой всего этого.

***

Спустя день Чонгук, наконец, начинает приспосабливаться к своим новым размерам. Они с Чимином больше не могут спать в одной постели, ведь хён беспокоится о его безопасности, поэтому Чон спит на тумбочке рядом, в маленькой импровизированной кроватке из ткани. Он всё время хмурится, скучая по привычным объятиям и поцелуям, когда они спали вместе. Чимину приходится повсюду носить его с собой, а ещё Чонгука раздражает, что его любимое печенье обычного размера теперь кажется настолько тяжелым, что его сложно поднести ко рту. Он довольно мускулистый в своем привычном теле, но сейчас это совсем не помогает. Чонгук действительно крошечный и беспомощный теперь. Он много ворчит по этому поводу, даже привыкнув к размеру, но Чимин, наоборот, лишь забавляется, хихикая про себя, когда ему приходится поднимать младшего на плечо, чтобы тот посмотрел телевизор, или отламывать маленькие кусочки от своей еды и передавать парню. Лишь на второй день Чонгук признает, что не так уж и против быть маленьким. Конечно, он рад, что это не навсегда, но сидеть на плече у Чимина, пока тот работает — не худшая вещь в мире. Хотя Пак, закончив что-то из своих колдовских дел, жалуется на то, что весь покрыт блёстками. — Каково это? — спрашивает Чимин, закрывая документ, что писал для нового зелья. — Иметь крылья. Чонгук взмахивает своими крыльями; он ещё не научился их контролировать, и очередная порция блёсток распыляется в воздухе и падает на рубашку Чимина. — Это странно, но, по крайней мере, они симпатичные. Чимин мычит, с готовностью протягивая Чонгуку ладонь, чтобы тот спустился по ней вниз. — Могу я… Потрогать их? Чонгук пожимает плечами, устроившись на ладони Чимина. Нет ничего плохого в том, чтобы он прикоснулся: хён никогда не причинит ему вред. — Вперед. — Уверен, что тебе не будет больно? — на секунду колеблется старший, протянув руку. Чонгук снова пожимает плечами. Он ещё не трогал свои крылья, но вряд ли это болезненно. — Я буду в порядке, хён, — ухмыляясь, отвечает он. — Удовлетвори свое любопытство. Палец Чимина приближается, и так странно видеть руки хёна настолько большими, — он привык, что они немного меньше его собственных. Чимин осторожен: нахмуренный и сосредоточенный на том, чтобы не касаться слишком сильно. Первое прикосновение к очертаниям крыла заставляет Чонгука вздрогнуть, а из уст вырывается легкое «о». Палец Чимина мягко скользит по переливающемуся крылу, пока щеки Чонгука начинают краснеть. Это чувствуется хорошо, даже слишком хорошо. — Хён… — звучит пискливее, чем предполагалось. Щеки горят, и он начинает ерзать на чужой ладони, но не просит остановиться, не хочет, чтобы тот останавливался. Он стоит до тех пор, пока маленькие бёдра не начинают дрожать, и он почти падает на колени. Только тогда Чимин прекращает движения и склоняет голову набок, глядя на задыхающуюся краснощекую фею в своей руке. — Я где-то читал, что крылья феи — это эрогенная зона. — Думаю, это правда, — бормочет Чонгук, пытаясь как можно незаметнее сжать бедра. Сердце колотится в груди, и он чувствует себя иначе; так, будто Чимин, прикоснувшись к его крыльям, пробудил что-то новое внутри. Вероятно, те самые ненасытность и сексуальное желание фей, о которых раньше утверждал хён. Теперь Чонгук понимает, что это в действительности так. — Тебе разве не любопытно? — со все ещё склоненной набок головой спрашивает Чимин, поджав губы. — Любопытно что? — Как будет ощущаться секс, когда ты такой маленький? — мягко отвечает Чимин, будто пытаясь показать, что не давит на парня и не станет ни к чему принуждать. Потому что так и есть, и Чонгук знает это; он лишь сильнее обожает Чимина за то, как тот всегда убеждается, что Чон делает собственный выбор. — Ну… — Чонгук вздыхает в поражении, потому что возбудился ещё в тот момент, как чиминов палец поглаживал его крыло. — Вроде как? — Так почему бы не попробовать? — Чимин сдерживает улыбку. Его палец всё ещё на чонгуковом крыле, и он, кажется, подумывает снова им пошевелить, просто чтобы подразнить. — Потому что, — ворчит Чонгук, — я слишком маленький, вряд ли хоть что-то поместится. Чимин вскидывает бровь. — Я уверен, мы найдем что-то подходящее.

***

Этот разговор приводит Чонгука к нынешнему положению, менее, чем двадцать четыре часа спустя. Он лежит на ладони Чимина, обнаженный и раскрытый. Ему должно быть стыдно, но, как упоминал хён, ненасытное желание дало о себе знать и не отступает. — Мило, — воркует Чимин. — Мне стоит оставить тебя таким. Чонгук знает, что это пустая угроза, но его крошечный член всё равно твердеет от предложения. Даже скучая по своему нормальному размеру, понимание того, что это всего лишь зелье, здорово расслабило его и больше не расстраивало. Только больше разжигало любопытство. — Хён, не… — Я думаю, тебе понравилось бы, — Чимин поднимает его за талию двумя пальцами, чтобы поближе рассмотреть маленькую фигурку, и с губ Чонгука срывается писк. — Ты твёрдый, но я едва ли могу это увидеть. Чонгук хнычет, извиваясь в чиминовой хватке, и тот в итоге укладывает его на стол. Очень сложно быть настолько маленьким и незащищенным; Чон почти жалеет, что Чимин не держит его в своей ладони, так близко, пока будет разрушать его задницу всем, чем только сможет. — Пожалуйста, — стонет Чонгук, дуя губы. Он понятия не имеет, что Чимин спланировал, ведь сам хотел этого: оставаться в неведении, не зная, что последует дальше. Зелье с сексуальным подтекстом, так почему бы не использовать его по назначению, в конце концов? — Так много вариантов, Чонгуки, — вздыхает Чимин, стуча пальцами по столу. — Так много предметов, которые я мог бы засунуть в твою маленькую дырку. Карандаш? Ручка? Что насчет разъема от наушников? Или, возможно, мой палец? — он мычит, видимо, действительно раздумывая. — Думаешь, палец поместится? Чонгук хнычет при мысли о том, как палец Чимина растягивал бы его; он приятно поражен более доминирующей стороной своего хёна. До сих пор их секс оставался прилично ванильным, но будучи феей, думает Чонгук, трудно быть ванильным в любом смысле этого слова. — Я не знаю, хён, — отвечает он. У Чимина небольшие руки, но в их ситуации даже одного его пальца будет много. Черт, даже его чертов мизинец наполнил бы и растянул крошечное тело Чонгука до краев, но он хочет этого. Честно говоря, Чонгук немного шлюха, независимо от размеров его тела. Будь он 6 или 70 дюймов в высоту, он всё ещё отчаян. Может быть, не член, но хоть что-то в его дырочке. — Мы сможем узнать позже, — воркует Чимин, взяв ручку и рассматривая её, повертев меж пальцев. — А сейчас подойдет и это. На чиминовом столе лежит бутылочка смазки, которую он наверняка вытащил из прикроватной тумбочки. Ту самую, что они держат в глубине ящика, и которую Чимин изо всех сил пытался найти каждый раз, как атмосфера между ними накалялась. В этот раз она появилась на столе намеренно, ведь Пак знал, что вскоре им это понадобится. Он хватает бутылочку, аккуратно пытаясь вылить на кончик ручки столько, чтобы смазать его. Выходит мокро, неряшливо и слишком много, ведь невозможно не переборщить, смазывая такой маленький предмет. Чонгук наблюдает за этим с дрожащими от предвкушения бёдрами. — Раздвинь ноги, — приказывает Чимин, с любопытством оглядывая Чонгука. Его пальцы мокрые и скользкие от смазки. Чонгук слушается, широко раздвигая бедра для старшего. Пак наклоняется пугающе близко и кончиками пальцев раздвигает дрожащие бедра ещё шире, открывая вид на крошечную дырочку Чонгука. — Такая маленькая и тугая, — размышляет он. — Независимо от твоих размеров. Чонгук скулит, зная, что это правда: Чимин не устает напоминать об этом каждый раз, когда они трахаются, всегда нашептывая, какой он тесный и теплый внутри, пока превращает Чонгука в месиво из всхлипов и рыданий в их постели. Гладкий кончик ручки прижимается к заднице Чонгука, едва надавливая, но всё равно заставляет его хныкать. — Т-ты уверен, что он влезет, хён? — Детка, не волнуйся, — успокаивает его старший. — Влезет, если я войду медленно. Чонгук не слишком убеждён, но быть возбужденным почти целый день уже невозможно, и он готов к риску. Он делает несколько глубоких вдохов, чувствуя, как давление на его дырочку увеличивается, когда Чимин начинает осторожно вжимать влажный кончик ручки внутрь. — Хён, пожалуйста, — Чонгук весь горячий; красный румянец растекается по телу, его грудь такая же малиновая, как и щеки. Он пытается стряхнуть длинные пряди волос, упавшие на глаза, но терпит неудачу. Чимин хихикает, забавляясь, как его парень ерзает и трясет волосами. — Пожалуйста что, Чонгук-а? — Вставь… Вставь его, — стонет Чон, выгибая спину и отрывая бедра от стола. — Пожалуйста. — Нетерпеливый малыш, — бормочет Чимин, вжимая ручку в дырочку Чонгука чуть агрессивнее. Парень изо всех сил старается оставаться неподвижным, но всё равно извивается, когда кончик медленно проскальзывает сквозь кольцо мышц. Растяжение заставляет задыхаться. Кончик ручки медленно растягивает его изнутри, и Чонгук беспомощно сжимается вокруг него, словно пытаясь затянуть еще глубже. Однако Чимин предельно осторожен; какими бы кинковыми они ни были, Чон знает, что тот не причинит ему вред. — Он такой большой, — мямлит Чонгук. — О Боже, хён. Чимин почти вытаскивает ручку, а затем с силой толкает её обратно. Достаточно резко, чтобы Чонгука швырнуло вперёд; его крылья трепещут, а пальцы беспомощно шарят по столу в попытках ухватиться за что-либо на плоской поверхности. — Тебе хорошо? — спрашивает Чимин, на что он яростно кивает. — Хорошо, Боже, так хорошо, — стонет парень, пока бёдра безвольно дергаются, а маленький член подпрыгивает на его животе в такт толчкам. Чимин продолжает втрахивать кончик ручки в его дырочку, издающий непристойный хлюпающий звук, от которого Чонгук краснеет ещё сильнее. Ручка идеально двигается внутри, с каждым толчком задевая простату и заставляя его скулить, а крошечные капельки предэякулята вытекать из члена на живот. — Такой жадный, Чонгуки, даже будучи таким маленьким, — дразнит Чимин. Его свободная рука легко гладит кончик крыла, вынуждая маленькие блёстки рассыпаться по всему столу. — Хён, не… — всхлипывая, дуется Чонгук; его крылья такие чувствительные, а Чимин так просто играет с ними. — Не дразни меня. — Тебе нравится это, — довольно вздыхает Чимин, все ещё небрежно толкая ручку внутрь чонгуковой дырки. — Твой член такой твёрдый, и ты весь покраснел. Можно было подумать, что Чимина это не волнует, если бы не милый румянец на щеках и шелестящий звук от того, как он трогает себя; он больше не гладит крыло Чонгука, вместо этого просунув руку в штаны, и лениво поглаживает член, без стыда надрачивая на своего затраханного парня. Чонгук не спорит; только всхлипывает, опуская руку, чтобы коснуться своего члена. Он в отчаянии, и желание облегчить нарастающее возбуждение слишком велико, чтобы сопротивляться. Чонгук не гладит себя, лишь сжимает член, пытаясь унять боль в паху, что можно заглушить только оргазмом. Пока Чимин продолжает трахать его ручкой, как казалось, часами, дырочка Чонгука становится всё более растянутой и мокрой. Как бы ужасно ни было это признать, он начинает чувствовать, что ручки недостаточно. Ему нужно что-то большее, чтобы растянуть сильнее. С каждым толчком Чонгук издает маленькие стоны, каждый из которых все отчаяннее и выше предыдущего. Однако ему нужно больше. Что-то длиннее и толще, чтобы удовлетворить его. — Хён, — хныкает Чонгук. — Мне нужно больше. — О? — с недоумением отвечает Чимин. Он наклоняется, всё продолжая толкаться ручкой в Чонгука и наблюдая, как жадно маленькая дырочка её втягивает. — Тебе нужно больше? — Д-да, — запинается Чон; его член подёргивается и течёт, когда Чимин одним рывком вытаскивает ручку. — Мне нужен ты, — скулит он, не совсем понимая, о чем вообще просит. Он просто хочет, чтобы Чимин трахнул его, чем угодно и прямо сейчас. — Хочешь попробовать мой палец? — интересуется Пак, а на лице расползается ухмылка. Это то, чего Чимин хотел с самого начала: по-настоящему трахнуть его, кожа к коже, почувствовать, насколько он маленький. — Хён, пожалуйста, — всхлипывает Чонгук. Он наклоняется, пытаясь раздвинуть ягодицы; тонкие пальцы скользят во влажном месиве смазки, а дырочка растянута до предела. Розовые, припухшие края дрожат и пульсируют, внутри так пусто. — Хочу почувствовать тебя. — Только посмотри на себя, — воркует Чимин. — Выставляешь свою дырку на обозрение, маленький развратный мальчишка. Он торопливо берет бутылочку и щедро наливает смазку на пальцы, согревая меж подушечек и смотря на Чонгука. Тот вздрагивает от увиденного: пальцы Чимина выглядят намного длиннее и толще, когда он в таком состоянии. Он действительно не уверен, сможет ли принять любой из них, ведь даже обычно маленький мизинец Пака выглядит так, будто может разорвать Чонгука. — Я начинаю понимать преимущества этого зелья, — бормочет Чимин, приближая кончик пальца к телу парня. Из-за этого крылья Чонгука начинают яростно трепетать, вызывая ухмылку у хёна; кажется, он находит очаровательным то, как мало Чонгук имеет над ними контроля. — Я тоже, — шепчет Чонгук, пытаясь раздвинуть ноги ещё шире. Спина выгибается над столом, а бедра дрожат в отчаянии. Он никогда не был терпеливым, особенно, если дело касалось секса. — Вставь его в меня, хён, — мило просит Чонгук. — Я хочу его в себе. Чимин на мгновенье колеблется; его палец замирает, прижимаясь липким кончиком к дырке парня. Ручка уже прилично растянула его, но палец Чимина всё равно кажется огромным. Чонгук пищит, когда Пак начинает лениво потирать кольцо мышц, слегка надавливая на дырочку, но не проталкиваясь внутрь. Это раздражает Чонгука, его дырочка в безумии сжимается вокруг ничего, пытаясь затянуть палец хёна внутрь, чтобы заполнить пустоту. — На колени, — бормочет Чимин, и младший тут же занимает позицию. Руки скрещены перед собой, задница выпячивается, а член свисает между ног, истекая крошечными капельками предэякулята на стол. — Хороший мальчик, — хвалит старший и снова прижимает палец к дырочке, слегка надавливая. Он старается не переусердствовать, крайне осторожно пытаясь проникнуть кончиком внутрь. Чонгук скулит; его бёдра дрожат, пока Чимин медленно растягивает его дырочку. Его палец кажется таким большим, возможно, даже слишком большим, но Чонгук всегда готов принять вызов. — Боже, он такой большой, — мычит он и слышит, как Чимин хмыкает позади, проникая чуть глубже. Жжение от растяжки усиливается, но Чонгуку нравится смесь боли и удовольствия, особенно если это хён. Дыхание сбивается, стоны слетают с губ, когда Чимин входит в него до первой костяшки. Это слишком, и Чонгук, вероятно, никогда не чувствовал себя настолько заполненным за всю свою жизнь, но ему нравится. Рот открывается, он задыхается; щеки покраснели, а глаза полны слез, когда Чимин начинает медленно двигать пальцем, почти вытягивая его, прежде чем толкнуться обратно чуть сильнее. — Тебе нравится? — спрашивает Чимин, снова толкаясь внутрь Чонгука. Его другая рука заползает обратно под стол, и Чон слышит, как охрип его голос и как сбилось дыхание, указывая на то, что Чимин снова трогает себя. — Д-да, так хорошо, — Чонгук стонет, насаживаясь бедрами. — Он так глубоко, б-будто… У меня в животе. Звук, исходящий от Чимина, глубокий и низкий — грудной стон, от которого Чонгук вздрагивает. Он начинает толкаться пальцем сильнее, и Чонгук просто принимает это. Принимает до тех пор, пока не задыхается, со слюной в уголках губ, влажными от пота волосами и настолько твёрдым и набухшим членом, что головка становится почти фиолетовой. Его живот напряжен до предела, член подрагивает и течёт, пока Чимин долбит его задницу. Палец трётся о простату Чонгука так, что его начинает бесконтрольно потряхивать; мускулистые бедра дрожат, пока он пытается не обкончать весь стол. Он пытается сдерживаться, правда пытается, но потом Чимин громко стонет, а с губ слетает череда проклятий. Стул под ним скрипит, когда он яростно толкается в собственный кулак, и спустя мгновение с громким стоном кончает. Именно оргазм Чимина пробуждает в Чонгуке его собственный. — Я… Я сейчас кончу, хён, — вскрикивает Чон, его дырочка сжимается вокруг пальца Чимина. Он может поклясться, что отключился; всего на долю секунды, напрочь теряя сознание от разрушающего оргазма. Он закатывает глаза и с распахнутым ртом сползает на стол. Дрожащие бедра не в состоянии удерживать тело, а мышцы и дырочка приятно побаливают. Проходит несколько секунд, прежде чем он тоже кончает, слабо скуля от того, что Чимин вытаскивает палец и оставляет его пустым. Он быстро моргает и делает несколько глубоких вдохов. — Ты выглядишь таким красивым вот так, — мягко, немного сонно говорит Чимин. Чонгук стонет; он хочет спать, а ещё быть достаточно большим, чтобы Чимин мог обнимать его после прошедшего оргазма. — Хочу обниматься, — надувает губы Чонгук. Это не равно обнимашкам, но хён всё равно тянется к нему и проводит пальцем по маленькой талии, чтобы утешить. — Мы сможем вернуть тебя к нормальной жизни уже завтра, дорогой. — Мне всё равно понравилось, — мямлит Чонгук в ответ. — Я просто чувствительный после секса, а ещё хочу поцелуев, но я слишком маленький для них. Чимин смеётся, поднимая крошечный самодельный свитер и бросая его в Чонгука. — Я всё наверстаю.

***

Следующим утром Чонгук просыпается в своей маленькой кроватке от голоса Чимина. — Оно готово, соня. — Чего? — бормочет парень, до конца не проснувшись. — Зелье! — улыбается Чимин, гордо держа маленькую бутылочку в руке. Она подходящего размера для того, чтобы Чонгук смог пить, даже в его нынешнем размере. Чонгук садится в постели и потирает глаза, пытаясь избавиться от усталости и зевая. Как только глаза открываются, перед парнем возникает самая крошечная бутылочка из всех, что он когда-либо видел. Она выглядит идентичной выпитой несколько дней назад, только уменьшенной до размеров феи. Чимин оставляет её на тумбочке рядом с самодельной кроваткой и подталкивает пальцем ближе. — Как только будешь готов. Чонгук не теряет времени, выскакивая из постели и, осмотрев бутылочку, выпивает одним глотком. Всё не так, как в прошлый раз: нет ни боли, ни дискомфорта. Чонгук успевает лишь моргнуть, как оказывается внезапно очень голым, очень большим и неловко сидящим на прикроватной тумбочке, пока Чимин смотрит на него с маниакальной улыбкой. — С возвращением, — хихикает Пак, становясь между ног Чонгука и оставляя на губах поцелуй. — Я скучал по этому, — говорит он, когда их губы разъединяются на мгновение. Чонгук целует его в ответ, обнимая за талию. — Я тоже очень скучал. Поколебавшись несколько секунд, Чонгук внезапно хмурится. — Но, хён...? Чимин вопросительно мычит Чонгуку в губы. — Может быть, мы могли бы снова использовать это зелье когда-нибудь? Старший сжимает голые чонгуковы бедра. — Тебе не нужно быть маленьким, чтобы я мог доминировать над тобой, дорогой, — он приподнимает голову и ухмыляется. — Хотя ты выглядел очень мило с крыльями. Чонгук смеётся: — Должен признать, теперь мне интересно, какие ещё зелья вроде этого ты готовишь для клиентов. — Хм, может быть, я оставлю тебе еще один сюрприз, чтобы выпить, — дразнит его Чимин, целуя настойчивее в этот раз. Чонгук хнычет в губы Чимина, чувствуя его влияние над собой и наслаждаясь этим. Возможно, Чимин прав, и зелья им не будут нужны вообще.