Змеёныш

Мимо моей комнатки проходили редко. Хотя составлять статистику на основе данных, полученных во время наблюдений в течение двух-трех часов в «утреннее» и «вечернее» время, было определенно не корректно, но, допустим, именно в эти часы никто мимо не проходил. Поэтому, когда после очередного дня, наполненного занятиями и тренировками, за дверью раздались шаги, что само по себе было странно, я был несколько ошарашен. Шиноби, как я понял за все время пребывания в этом мире, ходят бесшумно, если не хотят показать свое присутствие специально. В это время я уже лежал в своей кровати в полной темноте. После тех нескольких дней, проведенных во тьме, она не стала ассоциироваться с чем-то опасным и пугающим, наоборот в темном помещении было по-странному уютно и как-то безопасно. В подземельях, несмотря на хорошую вентиляцию и множество фуин печатей, регулирующих климат, было сыровато. Каждый день за время занятий постель отсыревала и становилась противно холодной и волглой. Мое тело очень тяжело переносило этот холод и сырость, чтобы уснуть приходилось долго ворочаться, отдавая тепло холодной постели. Заснуть удавалось, только в одежде и только тогда, когда тело переставало трясти. Поэтому фактически в этот момент я должен был спать, а не прислушиваться к шагам в коридоре, которые резко замерли где-то совсем рядом с дверью в мою комнатку. Тепловое зрение, которым я предпочитал смотреть в темноте вырисовывало смутную фигуру человека за дверью. Замерев на кровати слегка дрожа, от все еще прохладного одеяла аккуратно замедлил дыхание чтобы притвориться спящим. Данному действию нашу группу ребят обучили в первую очередь. Мы слишком малы и слабы чтобы напрямую тягаться со взрослыми, да даже с подростками нам будет почти невозможно справиться. Это нам прочно вдолбили в наши глупые детские головы на первых занятиях. Наглядно показав, что мы абсолютно беспомощны даже против семилетнего хорошо тренированного ребенка. Первое и единственное что мы должны были усвоить это, притворяться еще более слабыми, чем мы есть на самом деле, притуплять свои инстинкты, чувства, эмоции, когда это необходимо. Мы учились правильно дышать, ходить, падать. Притворяться спящими, глушить свои инстинкты и едва только нарабатываемые рефлексы, стараясь до последнего не реагировать на потенциальную угрозу, атакуя в самый неожиданный момент. Сейчас я делал все точно так, как нас учила Аииро-сан. Тихо щелкнул замок на двери, впуская ночного гостя. Вместе с ним тьму помещения прошил луч света, а может быть и не он, но за закрытыми веками стало светлее, чем до этого. Вдох. Медленно посчитать про себя до пяти. Медленный выдох. Я в комнате совершенно один. Я сплю. Дыхание ровное, пульс стабильный никаких резких необдуманных движений. Неаккуратный посетитель увеличил интенсивность света? Не лежать ровно. Отреагируй как-нибудь. Слегка сморщиться, но глаза не открывать, поерзать, повернуть голову в противоположную сторону, не слишком резко, а медленно и плавно, как будто двигаюсь в патоке. Я сплю, все сигналы органов чувств доходят до органов медленнее чем обычно, реакция медленная, но не переигрывать. Человек приближается. Теперь свет от его движений приглушен, поскольку смотрю я в другую сторону, однако остальные органы чувств помогают приблизительно осознавать его местоположение в комнате. Шорох одежды и звук шагов замирают недалеко от меня, но не рядом с кроватью. Слышится шелест бумаг. Верно. На столе лежат мои каракули, как должно казаться местным, а по факту попытки тренироваться писать на моем родном языке. Слышится тихий хмык посетителя и звук комкаемой бумаги. Я сплю, мне совершенно не важно, что происходит в комнате. Следить за дыханием. Я совершенно не злюсь. А вот этот звук я идентифицировать не могу. Хм, на что это похоже. Что-то стеклянное, слишком характерный перезвон. В нос ударят запах спирта. Шаги замирают совсем рядом со мной. Я могу слышать каждый вздох ночного визитера. Некоторое время оно остается единственным посторонним звуком в комнате. Единственное, что я не мог предположить — это то, что одеяло, наконец-то нагретое и ставшее уютным исчезнет. Я всем своим существом ощутил, как холод подземелий медленно проникает мне под кожу. По телу пробежала неконтролируемая дрожь, когда мою руку грубо схватили, закатав длинный рукав рубашки. Я распахнул глаза чтобы увидеть, как мужчина в белом лабораторном халате поверх гражданской одежды, медленно подносил шприц с какой-то жидкостью к вене на моей руке. Самым пугающим было его лицо, абсолютно безэмоционально, точно восковая маска, с ничего не выражающими черными глазами. Дернувшись, стараясь вырваться, получил моментальную реакцию. Свободная от шприца рука быстро нажала несколько точек на шее, и контроль над телом упорхнул в неведомые дали. Мышцы почти полностью расслабились, единственное, чем мне удавалось шевелить так это глазами. — Еще шестеро осталось. — отодвинув стул от стола мужчина сел, внимательно следя за мной, — хмм… Уже должно подействовать, почему же? Странная сонливость в такой ситуации накатила внезапно. Глаза закрывались сами собой. В конце концов противиться этому желанию стало невозможно и наступила тьма. Однако, кажется, препарат подействовал на мне не корректно. — Наконец-то он уснул. Феноменальная сопротивляемость препарату! Теперь понятно почему Орочимару-сама выбрал данный образец из сотен других в контрольную группу. — Я слышал и чувствовал все, что происходило вокруг. Но не мог ни двинуться, ни открыть глаз. Судя по шороху одежды и шагам ночной гость снова подошел ближе к кровати. Кажется есть одна реакция, которую не смог побороть, ни странный препарат, ни сеанс точечного нажатия на акупунктурные точки. Это. Чертов. Холод. Подземелий. Из-за которого у меня даже в этом странном состоянии зуб на зуб не попадал. Кажется, даже посетитель это заметил, иначе чем можно объяснить то, что, прежде чем поднять с кровати меня завернули в мое одело. Ладно, если меня не лишили такого приятного тепла, все можно пережить. Да, абсолютно все. Даже яркий свет в коридоре, куда меня вынесли, от которого не спасали даже закрытые веки. Или после полумрака комнаты, освещенного лишь фонарем, лампой или что там было у моего гостя, к которому мои глаза привыкли, любой свет будет казаться выжигающим глаза лазером. Понятия не имею. Вскоре яркий свет сменился чуть более приглушенным, а человек, несший меня замедлил свой шаг. Послышался скрип открываемой двери. А вот ее кто-то открыл… И этого кого-то я не слышал, ни шагов, ни дыхания, ничего. Однозначно шиноби. Причем шиноби с явно боевым опытном. Аииро-сан пусть и учила нас, но не до конца умела заглушать свои шаги и дыхание. По сравнению с тем как неслышно дышал и ходил Орочимару, она дышала как загнанная лошадь и топала как слон по паркету. С чего я решил, что был кто-то еще, открывший дверь? Меня держали двумя руками, я отчетливо это чувствовал. Дверь сама открыться не могла. К тому же на открытых участках кожи удалось уловить легкое движение воздуха. Значит кто-то точно был третьим в коридоре. Стоило только двери открыться как в нос ударил удушающий запах пережжённой карамели. Ужасно, просто невозможно дышать. Откуда этот запах в подземельях? Если даже самого элементарного сахара нам не выдают. Ненавижу запаха паленой карамели, еще с той первой жизни. Даже тогда он преследовал меня всегда, дома соседи постоянно ее пережигали, на работе… этажом ниже офиса было расположено кафе, где нерадивые работники по несколько раз на дню сжигали эту чертову карамель. И вот сейчас, снова жжёная карамель ворвалась в мою жизнь. Как же я ее ненавижу, до красной пелены перед глазами. Эта ненависть позволила мне даже передернуться в отвращении, несмотря на странный снотворный препарат, гуляющий по моей крови. Вопреки моим опасением, и отвращению запах чертовой карамели довольно-таки быстро выветрился из помещения, где ночной визитер уложил меня на что-то мягкое. Исчезновение ненавистного запаха позволило сосредоточиться на чем-то другом, кроме него. Справа и слева от меня слышалось спокойное дыхание людей. И только после того, как я понял, что у меня в наличии вполне, себе живые соседи, до меня дошло, что матрас или одеяло, на которое меня уложили не было волглым или холодным. Наоборот, казалось, он еще хранил тепло чьего-то тела. Тепло, того кто лежал здесь до меня. Верно, запах отличался от новой кровати или нового белья, не запах травяного мыла, а человека. Это мне не нравилось. Очень не нравилось. Постель еще не успела остыть от предыдущего хозяина. Нас забрали ночью из постелей в подземельях АНБУ-не, наверное, я не уверен, сделали укол снотворного. Ночной визитер упоминал Орочимару и контрольную группу, ой-ей…что-то мне стало не по себе. Что-то снова происходило. И это что-то мне не нравилось, потому что я никак не мог повлиять на происходящее. Да я даже пошевелиться не мог! Дверь в комнату открывалась еще несколько раз, ночной гость, шурша одеждой приносил еще нескольких детей, возможно не только их. Но количество спокойных дыханий рядом увеличилось. Неизвестный. Открывавший дверь в помещение, заговорил низким тихим голосом: — Всех собрал по списку? — скорее всего его собеседник сделал какой-то утвердительный жест или движение, поскольку был задан следующий вопрос. А мне даже нравилось предполагать их взаимодействия, основываясь на слухе и немного осязании. Это было занятно. — Некоторые сложности возникли только с объектом под кодовым именем «Хэбимару». Снотворное подействовало не сразу. Скорее всего придется увеличить дозу персонально под него. Свитки прибудут только через пять часов? — новый голос, скорее всего принадлежал моему ночному посетителю-похитителю — Отчего такая задержка? Орочимару-сама будет недоволен задержкой в доставке материала на новое место исследований. — Чем ему не угодили наши лаборатории. Отчего он обособлен от всего исследовательского корпуса? Только потому, что он Джонин, заслуживший себе имя на войне? Только из-за этого ему такие преференции как личная лаборатория? — Не стоит так горячиться… Ведь вся аппаратура, которая была в его старой лаборатории осталась на месте. Это значит, что тебя могут повысить, Харуто, как знать, возможно она достанется именно тебе. — Все равно, ты ничего не понимаешь, куда тебе, ты не ученый. Ты не был у него в подчинении. Я Харуто Яманака — один из лучших ученых Конохи, нет, мира! А этот змей, заставлял меня, Меня, сутками следить за какими-то детишками, при этом требуя наиподробнейшие отчеты. И ведь не откажешь же. Орочимару-сама — голос приобрел издевательские нотки. — Бесклановый, что он может, чего не могу я? — голос сочился ядом и затаенной злобой пополам с завистью, — лучшие материалы — ему, финансирование его проектам… Чем Он заслужил такое отношение от Данзо-самы? Может быть и к лучшему, что он переносит свою лабораторию за пределы Деревни. Будет реже попадаться начальству, быть может, мне удастся завоевать расположение Главы… — тяжело выдохнув, ночной визитер, оказавшийся завистливым лаборантом Орочимару, похоже растерял весь свой запал. Хлопнула, закрываясь, дверь, лишая помещение света, исходившего из, вероятно, ярко освещенного коридора. Шаги удалились, однако, на границе сознания осталось странное чувство, а это значит, что где-то рядом находиться тот, второй, бесшумный. Вероятнее всего, охраняет нас, или сторожит, чтобы никто не проснулся и не сбежал. Странная реакция организма на снотворное медленно проходила, и я смог открыть глаза. В темноте, почти сразу подключилось тепловое зрение. И, да, за дверью, совсем нечетко прослеживался чей-то силуэт. Справа и слева от меня, на футонах брошенных прямо на пол, спали дети, некоторых из них я знал по тренировкам, некоторых видел впервые. В такой ситуации заснуть было, ну никак нельзя. Мне едва удавалось сдерживать, подступающую к горлу панику. Слишком резко происходят в моей жизни такие события, слишком и без предупреждения. Словно издеваясь надо мной, в помещении снова появился запах жженой карамели. Откуда, черт побери он берется! В! Подземельях! Я старался дышать ртом, стараясь не чувствовать этот противный до глубины души запах. Время шло тягуче-медленно, мирное сопение рядом начинало бесить, а внутри росло чувство несправедливости. Откуда выполз этот чертов иммунитет к снотворному. Сейчас бы спокойно спал и не было бы проблем! Свет в помещении включился неожиданно. По ощущениям свет, как будто пытался выжечь мои глаза. А я даже потереть их не мог, тело чувствовалось ватным и ни на что не годным плюшевым отростком, к которому, будто прилепили мою многострадальную голову. Новый укол в руку я почти не почувствовал, наконец- то проваливаясь во тьму небытия делая огромный глоток воздуха, пропитанного этим ненавистным запахом. Ненавижу жженую карамель…

***

Первыми появились нечеткие звуки. Кто-то разговаривал на повышенных тонах. Определить чей это голос было невозможно, однако, он казался невероятно знакомым. Второй голос говорил тише, его слова было почти не разобрать. Но общий настрой беседы говорил, о том, что первый, знакомый мне, голос принадлежал очень разозленному на кого-то или что-то человеку. Второй, вероятно пытался оправдываться. Чуть позже появились запахи, они буквально сбивали с толку. Настолько они были противоречивыми. Одни создавали какой-то уют, были легкими, привычными, приятными, другие были грубыми запахами химических реагентов, крови и железа. Следом появились ощущения… Все тело ломило, каждая клеточка организма очень остро ощущала эту приглушенную, затаившуюся глубоко в костях боль. Каждый удар сердца запускал новую волну, которая с каждым из них постепенно стихала. Стало понятно, что лежал я теперь на чем-то очень-очень мягком. Тело буквально утопало в матрасе-перине-футоне-все равно как назвать, главное мягко и уютно. Было даже сложно понять, где кончалась подушка и начинался матрас. Мне было тепло и комфортно под одеялом. Позабытое чувство комфорта… Как же хорошо… Непроизвольно- резкий выдох заставил разговаривавших на повышенных тонах людей замолчать. Глаза открывать не хотелось, казалось, что все это сон. Так комфортно я не чувствовал себя с того момента, как Орочимару оставил меня. Нет, даже в его комнате была не такая удобная кровать как та на которой я лежал. Даже если это сон, я не хочу просыпаться. Комната, а помещение было достаточно просторной комнатой, была залита теплым неярким светом, распространявшимся от лампы, стоящей на столе. В дальнем углу комнаты расположился небольшой шкаф, рядом с кроватью примостилась пара тумбочек, на одной из которых также стояла лампа, которая была выключена. Стены комнаты были привычно исчерчены фуин печатями, а вот пол в основном был покрыт деревом. Собственно говоря, та часть комнаты, в которой располагалась моя кровать была погружена в полумрак, в то время как, двое Людей стояло в освещенной части комнаты. В одной из фигур угадывался Орочимару. Волосы были собраны в длинную сложную прическу. Привычный халат отсутствовал, в место него на плечи было наброшено фиолетовое длинное хаори. Лицо выражало крайнюю степень гнева. Его собеседником оказался совсем еще юноша с коротким ежиком голубых волос, одетый в длинное белое кимоно с широким фиолетовым поясом… Двигаться и моргать не хотелось. Казалось, стоит пошевелиться и все исчезнет, точно мираж. Однако, Орочимару заметил то, что я больше не сплю. Повинуясь едва уловимому жесту голубоволосый паренек покинул комнату, в то время как змей подошел к моей кровати и аккуратно присел на ее краешек. Она даже, не скрипнула под его весом. Наши взгляды встретились. В его глазах, читалась какая-то болезненная привязанность и нежность. Сколько мы не виделись? Несколько месяцев? Он же меня бросил, тогда почему, почему смотрит на меня таким взглядом? Я ничего не понимаю… Его рука медленно, неуверенно, почти боязливо коснулась моего лица, проведя по щеке. Следом он нагнулся ко мне совсем, совсем близко, так что его лоб соприкасался с моим, так, что наши глаза оказались на одном уровне. Некоторое время он неотрывно смотрел в мои глаза, затем слегка отстранился. — Ками… Я даже не представлял, как мне тебя не хватало. Прости меня, Хэбимару… — он как-то тяжело выдохнул. — Это странное чувство, оно никак не дает мне покоя. Что такое есть в тебе, чего нет в других детях? Его действия, вид, ошарашенный взгляд служили доказательствами того, что я сплю, но все мои чувства сигнализировали об обратном. Тупая, непроходящая боль, являлась неоспоримым аргументом, подтверждающим реальность происходящего. И это…шокировало. Шокировало настолько, о никакая слабость не помешала мне подскочить и шарахнуться в сторону, больно ударяясь локтем о стену, вжимаясь в холодный камень, покрытый вязью символов. Сердце заполошно билось в груди, дыхание участилось. Буквально за мгновение, я оказался в наиболее удаленной от Орочимару части кровати. Сам удивившись реакции своего тела, замер пристально разглядывая, саннина, тот медленно, очень медленно повернулся, так, чтобы я был в его поле зрения, но при этом он не придвинулся ближе ни на миллиметр, находясь на все том же расстоянии. Первый шок медленно проходил. Мужчина все так же сидел на краешке кровати, наблюдая за каждым моим движением, нет, не так как хищник, смотрит на испуганную жертву, скорее, как ленивый сытый толстый питон смотрит на маленьких змеенышей, неловко и неумело заглатывающих мелкую добычу, принесенную им. С долей покровительства и заинтересованности. Странные эмоции, замеченные ранее исчезли в глубине тонких змеиных зрачков, точно их и не бывало, лишь некие отголоски еще светились в его по-змеиному прищуренных глазах. Когда мое сердце перестало бешено стучать, а дыхание вернулось в норму, сидящий на небольшом отдалении Орочимару слегка расслабил плечи, руки легли несколько свободней, до меня дошло… Мужчина тоже был сильно напряжен, ожидая чего-то от меня, но чего именно? А на что были похожи мои действия после пробуждения. Тщательно их проанализировав я мысленно стукнул себя по лбу, поняв, что моя реакция могла сказать опытному шиноби и ученому в одном лице. Ой, ой, кажется кому-то может не поздоровиться. Уж очень мой шок со стороны походил на боязнь прикосновений или боязнь взрослых людей, а учитывая то, что до нашей разлуки прикосновений я не избегал, а на любой шок организм выдавал истерику с целым озером слез… А ведь и расставание наше было… Не очень аккуратным с его стороны. Зачем он решил вернуться снова? После той боли, что причинила печать изменяющая внешность, я уже не могу ему доверять как раньше. А было ли то доверие? Я слишком запутался во всем этом. То он держит меня у себя в комнате под защитой клона, то ставит некую печать и бросает, забыв про меня на несколько месяцев, появляясь в моей жизни вновь выдает вот это все. — Хэбимару, — голос ученого заставил вздрогнуть всем телом, вырывая меня из размышлений. — Все хорошо. Я больше не причиню тебе вреда. — Иди сюда… —он протянул руки. Хаа… И что мне делать? Ладно, доверюсь ему на этот раз. Но этот раз будет последним. Теплые руки сжимают меня в объятиях. Нос заполняют запахи химических препаратов, хвои и немного железа. Запах, который когда-то ассоциировался с безопасностью и родным человеком. Надеюсь, снова эти ассоциации вернуться. Теплая рука аккуратно перебирает мои волосы. Приятно. Неужели все вернулось на свои места?