***
Пришел в себя я уже не в скрытой комнатке, а в своей собственной комнате. Меня переносил отец всегда именно сюда, где бы мне не становилось плохо. Расстраивало лишь то, что он очень редко оставался рядом до моего пробуждения. Скорее всего, уходил, стоило ему убедиться в том, что моей жизни ничего не угрожает и его присутствие больше не нужно. Как я и думал, того кимоно больше не было на месте. Что-то подсказывало, что больше я его не увижу. Вещи, светлые вещи, которые были запятнаны моей кровью, будь то во время тренировок или каких-либо исследований, безвозвратно исчезали из моего гардероба. Почему Орочимару избавлялся от них было неясно. Ведь более темные вещи, на которых кровь терялась возвращались обратно после стирки уже без пятен. Но количество светлых вещей в моем гардеробе сокращалось. Что бы это могло значить? Отец снова распустил мои волосы… Он хоть знает, насколько трудно тщательно собрать их в хвост и завязать обычной веревкой, с моими детскими руками? Да что там, конечно знает, и таким образом измывается над бедным мной. Хотя, не знаю стоит ли ворчать на этот счет, ведь я сам отказался отрезать их и ходить с короткой прической. Скорее всего что-то оставшееся от прежнего меня, но я просто не мог позволить пропадать таким изящным белым волосам, поэтому приходилось мучиться с попытками убрать их, дабы не мешали. Ничего лучше, чем самый банальный хвост, перетянутый шнурком у меня просто, не выходило. Редко, очень редко. Всего несколько раз за все время. Моими волосами занимался Орочимару, заплетая пару косичек, начиная от висков и, соединяя их где-то на затылке в небольшой хвост. В этой нехитрой прическе он умудрялся спрятать восемь игл, причем так, что я все руки исколол, пока пытался расплести. Хорошо, что они не были ничем смазаны. Но посыл я понял, как только смогу буду делать сложные прически и прятать в них иглы, смазанные ядами, к которым у меня иммунитет. Привычно сменить одежду, выйти из комнаты, пройти несколькими переходами к кабинету, где обычно работает отец. Сквозь щель под дверью не видно света, значит его там нет. А судя по тому, что коридоры не пусты, ученые передвигались по комплексу как обычно в дневное время, значит придется искать его по лабораториям. Так… И где же он может быть? Ученые, что проходили мимо, обмолвились, кажется, о новом заказе от Конохи. Значит он либо у подопытных, куда мне хода нет, либо в собственной прозекторской. Если новость дошла до лаборантов, то задание передали достаточно давно и подопытный был осмотрен и направлен в прозекторскую, значит держим путь туда. Даже если Орочимару не там. То рано или поздно он там появится вместе с подопытным. Дверь была чуть приоткрыта, и за ней горел свет. На столе лежало тело, лицо было накрыто печатью, снимающей данные. Отец, одетый в белый халат, сосредоточенно что-то рассматривал на торсе подопытного. Тихонько проскользнув, с другой стороны прозекторского стола, дабы не отвлекать Орочимару, тихонечко взобрался на низенькую кушетку, установленную чуть в стороне. — Хэбимару, — Отец, бросил всего лишь один взгляд в мою сторону, не отрываясь от работы. — подожди как я закончу. Наблюдать за действиями ученого, это как смотреть на то, как в руках опытного мастера, рождается произведение искусства. Все движения четко выверены, ни одного лишнего. Все очень аккуратно, минимум грязи и крови. Наблюдать его за работой сродни медитации. Глядя на то, как Орочимару работает с телом, очень сложно представлять то, каким безумцем он выглядел в той истории, которую я знаю. А может быть это другая история? Пока не буду задумываться об этом. Слишком многое построено на противоположном. К моему удивлению, в этот раз Отец закончил довольно быстро, хотя, возможно, он уже долго занимался этим подопытным и до моего прихода. Аккуратно снял и выбросил перчатки в мусор, снял свиток с данными, отложил его на стол, накрыв тело простыней с головой. Значит этот подопытный не выжил, или его уже доставили мертвым, лишь на исследования. Вероятнее всего второе, слишком редко у Отца кто-то умирает на столе, он ученый, а не убийца. Орочимару устало скинул белый халат и присел рядом, предварительно зачем-то тщательно вымыв руки. — Хэбимару, я очень рад, что с тобой все в порядке. У меня есть небольшой сюрприз для тебя, только сперва необходимо привести тебя в порядок, думаю, сегодня мы выйдем наружу. Я не ослышался? Отец хочет вывести меня из-под земли впервые за все время? Что послужило катализатором для данного решения? Что изменилось за все время? Или выход за пределы катакомб имеет иной смысл, который мне не удалось понять? К тому же, где находится этот выход, если за все время, что я шатался в одиночестве по подземному комплексу я так на него не набрел. Орочимару аккуратно собрал мои волосы, слегка оправил одежду и внимательным взглядом оглядел с ног до головы и, видимо остался доволен. Отец, крепко взял меня за руку и повел по знакомым коридорам. Мимо основных лабораторий, жилых помещений. Но… Я был уверен, что мы идем в глубь базы, в то время как на самом деле мы приблизились к той территории, куда мне хода не было. Я предполагал… Нет, в первый день мне было сказано, что там содержат подопытных. Наверное так и было, один из коридоров уходил куда-то в сторону, в то время как мы направились по другому. По пути нам никто не встретился, хотя по обе стороны располагались двери из-за которых доносился звук работающих приборов. Несколько поворотов, небольшая лестница и полумрак подземелья, казалось, стал чуть светлее, а впереди появилось светлое пятно постепенно увеличивающееся. Там в далеке был виден яркий солнечный свет. Я так долго его не видел… — Думаю, тебе надо прикрыть глаза. Не стоит бояться, я поведу тебя. — голос Отца звучал спокойно и ровно, я позволил себе закрыть глаза, полностью обратившись в слух. В лицо порывами дул ветер, выбившиеся из прически волосы щекотали уши. Звуки моих шагов, отражались от стен, гулко возвращались обратно. Свет перед глазами становился ярче, просвечивая сквозь плотно сомкнутые веки. — Аккуратно, тут ступеньки. — голос Орочимару раздался прямо надо мной, чтобы в следующую секунду я почувствовал, как земля буквально исчезла из-под ног. Ноги потеряли опору, но Отец крепко держал меня под руки. Пронес он меня не очень то и далеко, однако свет перед закрытыми веками перестал наращивать интенсивность, а ноги, наконец ощутили твердую почву. — Можешь открывать. — руки исчезли с моего тела, и я осмелился открыть глаза. Несмотря на очевидную предосторожность, в первые секунды меня ослепило. Но глаза быстро адаптировались к новому освещению, и мне, наконец, удалось осмотреться. Я уже начал забывать каким огромным может быть мир. Выход из подземного комплекса был спрятан на небольшой полянке, среди высоких и толстых стволов деревьев неизвестного вида. И если я говорю огромных это значит, что они действительно были невероятно широкими и высокими, но при этом они не выглядели древними и старыми, нет, наоборот, даже маленькая, низкая поросль имела очень большой в обхвате ствол. Такое чувство, что эти деревья были неким особенным видом, поскольку среди этих могучих исполинов, встречались вполне себе обычные деревья, похожие на те, что росли повсеместно в моем родном мире. Под ногами расстилался ковер зеленой травы, а огромные кроны скрывали вход от возможного взгляда сверху. К тому же чакра в окружающем пространстве двигалась несколько иначе, чем в самом подземном комплексе, возможно на местность наложена иллюзия. Слишком выделялся вход на фоне остального пейзажа, а зная Орочимару оставить таким явным вход в одну из своих лабораторий он не мог. От резко расширившегося пространства закружилась голова. Хотелось смеяться и танцевать и кружиться, дыша полной грудью, вдыхая ароматы леса. Но все что я мог это просто сделать пару шагов на подгибающихся ногах и упасть в траву счастливо рассмеявшись. Это чудесно, просто замечательно больше свободы… Больше… — Отец, -от этого слова, мужчина, чуть склонившийся надо мной, вздрагивает и отводит глаза, — это внешний мир? Тот, о котором рассказывали, да? Смотри, смотри… Это же облака, да? А вот это деревья… А это…это… В этот момент мне действительно было интересно смотреть на ошарашенное количеством вопросов лицо Орочимару. Он что не ожидал, что я так себя поведу? Ожидал какую-то другую реакцию? Медленно поднимаюсь с земли отряхивая кимоно от приставших к нему травинок. Странно что я так быстро успокоился. Может быть, сознание берет верх над телом? Ого, а этот куст похож на рябину. Пойду-ка я посмотрю, действительно ли это она или просто похожа. Орочимару как-то расслабился, отошел в сторону слегка облокотился на дерево наблюдая за моими попытками исследовать мир вокруг. — Хэбимару, к сожалению, работы становится все больше, поэтому в скором времени я не смогу уделять достаточно времени для твоих тренировок. Но, я считаю, что первый раз оказаться снаружи ты должен был именно в моей компании, а не вместе со своим будущим сопровождающим. — он говорил, глядя куда-то в небо. - Пусть я обещал тебе его уже давно, но нужный человек освободился только сейчас. Я думаю, что будет лучше, если вы встретитесь именно сегодня. Боюсь, позже я буду слишком загружен чтобы организовать ваше знакомство. — он слегка постучал указательным пальцем правой руки по верхней губе. - Как я уже говорил, он будет отвечать за твои тренировки и охрану-защиту. Я же буду, как и раньше, заниматься с тобой каллиграфией и некоторыми элементами управления чакрой, которые я разработал для тебя лично. Листва с дальней стороны небольшой лесной прогалины на мгновение зашелестела, пропуская смазанную от скорости фигуру, которая замерла перед Орочимару в коленопреклоненной позе. Мальчик лет двенадцати-тринадцати что-то говорил Отцу, а я во все глаза разглядывал его и все больше и больше погружался в состояние шока. Длинные белые волосы были собраны в свободный хвост за спиной. Одет он был в что-то среднее между обычным и боевым кимоно с широким поясом, за которым был закреплен небольшой мешочек, оружия на нем заметно не было. Ноги обуты в прочные гэта. В какой-то момент он повернулся ко мне лицом. Светлые брови, сурово сведенные к переносице, острые черты лица, сохранившие еще часть детской припухлости, зеленые глаза с характерным лисьим прищуром, подведенные киноварью, две передние прядки, перехваченные керамическими алыми заколками на разной высоте, и две алых точки на лбу не оставляли сомнения. Доверенным человеком Отца оказался никто иной как Кимимаро Кагуя. Приехали. В голове стало пусто и тихо, как на кладбище в полночь. Он должен быть младше, ведь так? Так почему же? Остаться в прямом положении и не упасть позорно на землю мне помог ствол, той самой рябины, на которую так неосмотрительно я пошел смотреть. Встретившись со мной взглядом, Кимимаро вздрогнул, его зрачки резко расширились, а затем сузились в тонкие щелочки, чтобы в следующий момент он резко отвернулся, устремляя свой взгляд в землю, точно боясь ослепнуть от ярких лучей солнца. Интересно что с ним такое?***
Где-то в стране Огня, Верхние пути недалеко от тайной лаборатории Орочимару. Кимимаро был в пути уже несколько дней, делая привалы лишь тогда, когда этого требовал организм. Он был почти уже у цели, когда привычно дремавшая, где-то под сердцем тьма начала активно подавать признаки жизни, ворочаясь встревоженно, точно предупреждая о чем-то. Орочимару-сама ждал его, чтобы поручить важное задание. Он понадобился ему снова. Кимимаро был готов исполнить абсолютно любой приказ, даже такой, который приведет к его гибели, если так прикажет Орочимару-сама. Передвигаться верхними путями для него уже вошло в привычку, этот способ передвижение позволял на некоторое время отрешиться от реальности и почувствовать себя по-настоящему свободным и единым с окружающим миром. Небольшой просвет в плотной стене деревьев уже виднелся впереди, Кимимаро были знакомы эти очертания. Он несколько раз посещал стены этого подземного комплекса по поручению Орочимару. Юный шиноби почувствовал в какой момент он пересек границу скрывающего барьера. Его чакра была внесена в реестр допустимых, поэтому для него не глушилось никаких звуков и Кимимаро мог слышать, как оттуда, из-за небольшого прагала в древесных кронах слышались неясные голоса и звонкий детский смех. Чакру Орочимару-самы он вычислил сразу и в несколько быстрых и аккуратных прыжков, оказался перед ним, принимая коленопреклоненную позу. Пусть именно ему и было дозволено немного большее, чем остальным подчиненным, но нарушать установленные саннином правила не стоило в любом случае. Лорд Орочимару любил дисциплину и не любил, когда она нарушалось. Это юному шиноби удалось уяснить в первые недели на службе у гениального ученого. — Вызывали, Орочимару-сама. — Он, конечно, знал, что на поляне перед входом находится не только саннин, чувствовать чакру Кимимаро не разучился. Но чакра ученого и неизвестного были слишком похожи и он предположил, что это призывное животное из мира змей. Но Кимимаро ошибался, стоило ему получить одобрительную фразу от саннина, как он обратил внимание на фигурку ребенка лет трех-четырех, прячущуюся за стволом одного из деревьев, окружавших поляну. Длинные, едва ли не до лопаток белые волосы, прямо как у него, аккуратно заплетены в две косички, начинавшиеся от висков и заканчивающиеся на затылке хвостом, перевязанным алой лентой, синее укороченное кимоно с узорами по краю и темно-синие, почти черные широкие штаны, скрывавшие очертания фигуры. На бледном, точно никогда не видевшем солнца лице, выделялись, обрамленные белыми ресницами глаза: голубой и зеленый с узким зрачком. Кимимаро смотрит в эти глаза, в эту бездонную глубину и видит, нет, скорее чувствует, что в глубине этих глаз плескается свет, он буквально ослепляет. Вся маленькая фигурка пронизана им. Тьма, беспокойно ворочащаяся под ребрами довольно и сыто урчит и мир на какой-то миг замирает. Удар сердца, следующий. Он вспоминает как дышать и в спешке отворачивается. Слова Орочимару-самы проходят мимо его понимания и, он, к своему стыду, переспрашивает. Саннин хмурится, бросает задумчивый взгляд в сторону ребенка, все так же замершего у дерева с лицом, выражающим крайнюю степень шока, делает глубокий вдох и повторяет. Ребенка зовут Хэбимару, он очень важен и на неопределенное время Кимимаро становится его учителем-телохранителем-нянькой. Он не понимает, почему выбрали именно его. ОН явно не самый лучший вариант наставника для ребенка. Следуя голосу Орочимру, ласковому голосу, а юный Кагуя знает каким может быть голос саннина, ребенок настороженно подходит, почти в плотную и протягивает свою маленькую руку: — Привет, меня зовут Хэбимару! Будем друзьями? — перед Кимимаро стоит самый обычный ребенок. Никакого света он больше не видит. Но прекрасно чувствует, что он есть.