***
Антон ставит бутылки на кухонный стол, с облегчением слыша сопение из гостиной. Отец уже спит, значит парень может спокойно выйти из квартиры. Главное — сильно не шуметь. И чёрт, не шуметь — единственное правило. И даже его парень нарушил, случайно уронив ложки для обуви уже в прихожей. Оглянувшись, он видит, как мужчина поднимается с дивана, собираясь вновь побить юношу за то, что разбудил его. Шаст быстро, насколько может, выбегает (читать: хромает) из квартиры, чуть не забыв закрыть за собой дверь. Также быстро спускается по ступенькам, выходит на улицу и только за углом дома спокойно выдыхает. Пару минут старается отдышаться и, оглянувшись, позволяет себе простонать от боли во всём теле, не увидев вокруг ни единой души. Он, конечно, знал, что бегать в таком состоянии ему точно не стоит, но не думал, что будет настолько больно. Ощущение, будто его поместили в тот самый шкаф с огромными иглами на дверцах и резко закрыли. По прошествии нескольких минут он медленными шагами направляется в сторону остановки. Посмотрев на время, понимает, что очень скоро приедет последний автобус, на который ему никак нельзя опоздать. У него нет денег на такси, а на своих двоих парень дойдёт только к утру. Чудом успев, юноша заходит в автобус, кое-как отыскивает достаточно мелочи для оплаты проезда и садится на заднее сидение. Даже такое простое действие, как сесть, даётся ему с большим трудом. Ноги ужасно ноют, с каждым шагом взрываясь импульсом боли. Через час он уже стоит на пороге бара. Никак не решается зайти, боясь дальнейших действий брюнета. Особенно боится, что придётся рассказать, почему он в таком ужасном состоянии. Но стоять на улице холодно, а Арсений приказал вернуться, поэтому делать нечего. Подросток решительно открывает дверь, чуть морщась от боли в руке. Подходит к барной стойке, боясь заглядывать бармену в глаза, и просто становится около неё. — Ты идти можешь вообще? — обеспокоенно спрашивает старший. — Могу. — Хорошо, сейчас я переоденусь, жди меня здесь. — А куда мы? — но дверь за брюнетом уже закрывается, лишая Шаста ответа на вопрос. Он вздыхает, сильнее наваливаясь на стойку. На барный стул сесть не решается, уже в гудящем автобусе насиделся, спасибо. Когда Арсений выходит, Антон молча идёт за ним. Тот тоже не задаёт никаких вопросов. — Что ты делаешь? — интересуется юноша несмело, когда тот останавливается в паре десятков метров от бара. — Вызываю такси. Последний автобус уже ушёл, нужно ведь как-то добраться до общаги, — объясняет, не отрываясь от экрана телефона. — Общаги? Зачем? — тут же оживляется парень, не понимая, зачем Арс повезёт его к себе. — Ты полуживой, у тебя всё лицо избито, раны забиты тональным кремом. Ты явно не обрабатывал ничего из этого, так ведь? — наконец убрав телефон, брюнет смотрит на Шаста. Тот опускает глаза, кивнув. Сам не знает, почему ведёт себя так, будто в чём-то провинился. Но сделать с этим ничего не сможет. Пока парень рассматривает землю под ногами, Арсений рассматривает Антона. Ему печально от осознания, что юноша так страдает, а Попов ничего не может с этим сделать. А ещё он не может понять, как всего за 5 дней можно было довести юношу до такого состояния. Такси приезжает спустя пять минут. Арсений открывает заднюю дверь авто, пропуская Антона, только после садится сам. Назвав адрес общежития, студент откидывается на спинку сидения, поворачиваясь на Антона. Тут привалился виском к окну, прикрыл глаза. Машину вдруг тряхануло — в этом месте была большая кочка — и Шаст неплохо так приложился о стекло. — Сильно больно? — тот отрицательно помотал головой, возвращаясь в прежнее положение. Когда машина проехалась по второй кочке, Попов не выдержал. Осторожно потянул подростка на себя, укладывая на своё плечо. — От греха подальше, — прокомментировал он, усаживаясь так, чтобы обоим было удобнее. Антон мог бы возразить, но лежать на плече брюнета оказалось очень даже удобно, поэтому он просто прикрыл глаза, наслаждаясь спокойствием. Арсений тем временем старался спокойно дышать — всё внутри трепещало от мысли, что юноша лежит у него на плече — и переглядывался с водителем такси. Молодая девушка с умилённой улыбкой смотрела на эту картину, на что Попов отвечал почти такой же улыбкой. Он представлял, как мило это выглядело. Но картину омрачало измотанное до невозможности состояние подростка.***
Арсений открыл дверь в комнату, пропуская Шаста вперёд. Разувшись, брюнет смотрел, как лицо парня искажается гримасой боли, пока тот снимает куртку. «Ох, сильно же тебе досталось, солнышко» — удручённо думает Попов, проходя в комнату. — Ты один живёшь? — юноша должен был удивиться, как и было задумано, но сил надевать маску не осталось. Он произнёс это слишком спокойно, кое-как можно было уловить вопросительные интонации. — Нет, с другом. Он уехал на неделю к родителям, так что комната в моём распоряжении, — Антон понятливо кивнул, остановившись посреди комнаты, ибо не знал, куда себя деть, — Садись на кровать у окна, это моя. Я сейчас приду, — Шаст кивнул, выполнив указание. Через минуту в комнату вернулся брюнет с аптечкой в руках. — Опять? — Шаст, — укоризненно сказал Попов, садясь около парня, — Ты ведь не расскажешь, что случилось, верно? — подросток отрицательно помотал головой, снова опустив голову, — Эй, ты чего такой? Я ж не ругаю тебя, — Антон поднял голову. Арсений улыбался ему уголками губ, подбадривая. Шаст улыбнулся в ответ — и это была первая искренняя улыбка за все пять дней, хоть и всего лишь уголками губ. — Прости, — брюнет нахмурился. — За что ты извиняешься? Шаст, расслабься, всё хорошо, ага? — тот несмело кивнул. Попов молча достал из аптечки перекись и ватные диски, принимаясь обрабатывать раны на лице. Тональный крем сразу же смылся, теперь открывая разнообразие синяков на скулах и линии челюсти. Арсений чуть поморщился, испытав фантомную боль на собственном лице. — Что, так плохо выгляжу? — совсем тихо поинтересовался юноша, заметив, как на секунду сморщилось лицо брюнета. — Нет, просто это… так больно выглядит. Ты вообще как чувствуешь себя? — Нормально, — ну не будет же он говорить Арсу, что чувствует себя ничтожеством, недостойным ничего в этой жизни. Или он про физическую боль? Так там всё точно также. — А честно? — на это Шаст промолчал. Попов вздохнул, продолжая обрабатывать раны. Закончив, он достал какую-то мазь, круговыми движениями втирая в определённые участки лица. Антон старался сильно не морщиться, чтобы не мешать, ибо тому приходилось немного надавливать, чтобы мазь впиталась. — Ну, как будто всё, — парень уже успел выдохнуть, но брюнет вновь заговорил, — А на остальном теле как дела? — Там хорошо дела, не трогай, — юноша даже отодвинулся немного, или Попову показалось? — Антон, ну что ты, как маленький? Я же помочь пытаюсь. — Зачем? Тебе жалко меня? — вновь нотки агрессии в голосе, от которых по спине студента пробежали мурашки. — Мне больно за тебя, это другое, — Антон некоторое время всматривался в синие глаза напротив, пытаясь найти там что-то. Сам не знал, что ищет. После снял толстовку, открывая вид на изувеченное тело. Арсений глаза распахнул настолько, что казалось, они сейчас вообще выпадут. По всему телу, кроме ног, которые остались закрыты джинсами, словно рассыпано звёздное небо из синяков. И не только. Во многих местах красовались раны с запёкшейся кровью. — Что ж с тобой случилось, ребёнок, — рвано выдохнул Попов, невесомо прикасаясь кончиками пальцев к увечьям. По телу юноши пробежались мурашки от столь нежных прикосновений. Студент обработал все раны, после попросив снять штаны, но Шаст отказал. Аргументировал тем, что с ногами всё не так плохо. Арсений вздохнул, но заставлять не стал. — Всё, я могу идти домой? — Антон произнёс это негромко, на самом деле совсем не желая расставаться с брюнетом. В его компании юноша чувствовал себя защищённым, сам не замечая этого. — Тебе здесь некомфортно? — Нет, просто ты вроде хотел помочь мне с ранами. Ну помог ведь уже, я свободен? — Мне не хотелось бы тебя заставлять, но такое ощущение, что домой тебя отпускать опасно, — подросток напрягся, что не укрылось от внимания брюнета. Теперь он уверен, что его догадка правильная на все сто процентов, — Ты ведь из дома такой пришёл, да? — Арс, давай не будем об этом. — Скажи, тебя дома бьют? — бармен проигнорировал фразу парня, отчего тот напрягся ещё больше. — Арс, прекрати. — Антон, тебя отец бьёт? — тот словно не слышал юношу, всё продолжая закидывать его вопросами. Неожиданно для брюнета Шаст встал с кровати, начав одеваться. Студент тут же подскочил следом, взял юношу за предплечье, безмолвно прося остановиться. Тот зло зыркнул на Попова, вызвав у того многочисленные флэшбеки. — Стой, не уходи, — опустив голову, парень присел на кровать, сцепив руки в замок, продолжил, — Прости, я не должен был расспрашивать тебя. Я же помню, что ты не любишь отвечать на такие вопросы, — Антон присел рядом, со вздохом посмотрев на друга, который сейчас выглядел очень виноватым. — Если ты так хочешь, мы поговорим об этом, — студент поднял голову в изумлении, — но в другой раз, — тут же добавил юноша, осаждая старшего. Тот понятливо кивнул, после продолжил рассматривать зелёные глаза подростка. Снова тусклые. Нет того свечения, которое он в последнее время наблюдал в этих изумрудах. — И всё-таки мне тревожно отпускать тебя обратно, — Шаст вздохнул, перевёл взгляд в окно. Ему самому было тревожно возвращаться домой. Вот только что ещё делать? У него там все вещи, учебники, рано или поздно ему придётся вернуться. И он непременно отхватит по самое не хочу, как только переступит порог квартиры, — Может останешься? Юноша в ответ молчал, продолжая разглядывать звёзды на тёмном небе. Сейчас там не было ни единого облачка. Парень повернул голову, рассматривая глаза брюнета. Сейчас они были не такие светлые, как обычно. Они были похожи на океаны, которые на несколько тонов темнее там, где глубина увеличивается. Бездонные океаны, от которых невозможно оторвать глаз. — Арс, мне всё равно придётся вернуться, ты же понимаешь это? — Понимаю, — со вздохом кивнул старший, — Но давай хотя бы не сейчас. Ты итак весь избитый, какой толк от моей помощи, если вскоре эти раны откроются вновь? Антон пару раз согласно кивнул, поджав губы. Ему так хотелось хотя бы один день провести спокойно. Кажется, он уже и забыл, что это такое — спокойный день. Вздохнув, юноша резко откинулся назад, навалившись на стену, и тут же зашипел от боли в спине. У Попова от этого вида и звука сердце словно дало трещину. — Иди лучше ляг на кровать Серёжи, она всяко мягче стены, — Шаст просидел ещё несколько секунд с зажмуренными глазами, ожидая, пока боль отпустит. Вдруг почувствовал, как кто-то бережно обхватывает его за плечи, приподнимая. И сам он понимал, что если бы начал подниматься сам, спину вновь прострелило бы, потому благодарно улыбнулся другу уголками губ. Встал с кровати парень уже самостоятельно, точно также и улёгся на соседнюю. — Ты спать? — парень, чуть подумав, согласно кивнул. Он ужасно устал за эти несколько дней, к тому же страдая от недосыпа, — Тогда спокойной ночи. Я чай попью и тоже лягу. Солгал. Дождался, пока подросток покрепче заснёт, взял сигареты и вышел на балкон. Ему срочно нужно было покурить, дабы избавиться от стресса. Сейчас в его голове были только две мысли: ему безумно хочется помочь юноше как морально, так и физически, а ещё лечь рядом с ним, обняв. В памяти так и крутится этот час, который Антон лежал у него на плече в такси. Призрачная тяжесть чужой головы всё ещё чувствуется, словно прямо сейчас они сидят в том же такси. Вот только на самом деле Арсений нервно курит на балконе, вздрагивая от болезненного стона, который издаёт подросток, пока переворачивается во сне.