***
Просыпается парень в пустой комнате. За окном светит солнце, на небе ни одного облачка. Погода противоречит настроению юноши. Парень переворачивается на спину, убедившись, что в комнате нет никого, кроме него. Смотрит в потолок, и перед глазами вновь появляется вчерашнее воспоминание. Сердце больно сжимается, кажется, давая новую трещину. Глаза вновь наполняются слезами. Шаст поспешно промаргивается, поднимаясь с кровати. Если он вновь заплачет, истерика точно затянется. А ему ещё нужно последствия ночной истерики прятать. На полу лежит телефон. Парень поднимает его, смотрит на время. Арсений должен вернуться через пару часов, так что время есть. На экране высвечиваются два непрочитанных сообщения. Арс Я в универе, не теряй. Ты так сладко спал, тебя будто вообще разбудить никак нельзя было. Не похоже на тебя) Вернусь сегодня только ночью, после универа сразу на работу. Если что — звони. Арс А, ещё, Серёга придёт к трём часам. Антон блокирует экран, оставляя гаджет на постели. Есть две новости: хорошая и плохая. Хорошая — Арс вернётся только ночью, так что точно не заметит, что юноша плакал. Плохая — Серёжа придёт через час, так что с глазами всё равно нужно что-то делать. Шаст заходит в ванную комнату, смотрит в зеркало, ужасается сам себя. Глаза опухли настолько, словно он проснулся после жёсткого бухича, а глазные яблоки красные. Парень умывает глаза пару раз, но никаких изменений не замечает, только красный становится на пару оттенков светлее. Вернувшись в комнату, юноша гуглит, как убрать опухлость глаз, а после полчаса лежит с пакетиками зелёного чая на веках. Когда вновь смотрит в зеркало, удовлетворительно кивает — опухлость почти прошла, а красный сменился на привычный белый. Отлично, Матвиенко придёт через минут 20. Если Шаст притворится, что только-только проснулся, тот ничего не заподозрит. Когда парень проходит мимо шкафа, взгляд падает на ту щель, куда он положил тетрадь. Взять её в руки он не решается, берёт телефон и открывает тик-ток, стараясь побыстрее отвлечься от этого всего. Матвиенко приходит, здоровается и сразу ложится спать. Видимо, ночью не выспался. Антон на это хмыкает, закрывает тик-ток, дабы не мешать человеку спать лишними звуками. Приходит уведомление. Поз Привет, ты в школу то когда придёшь? Тут Оксана интересуется. Шаст А чего она сама не напишет? Поз Интернета нет)))) Шаст Приду завтра или послезавтра. Антон откладывает телефон, через минуту снова берёт в руки. В голову лезут слишком плохие картинки и мысли, с этим срочно нужно что-то делать. Юноша листает ленту в вк, натыкаясь на возможных знакомых. Парень всегда пролистывает этот, как ему кажется, бессмысленный раздел, но сейчас останавливается, натыкаясь на знакомое лицо. Арсений Попов, 21 год, Санкт-Петербург. Возможно, вы знакомы. Юноша заинтересованно переходит на страницу друга, сразу натыкаясь на отметку «894 фотографии». «И куда столько?» Шаст переходит в раздел фото, выборочно рассматривая некоторые. Вот Попов на каком-то мосту, позади виден лес. Вот Попов на улице, погода пасмурная, а он в солнечных очках. Во дурак. Вот он стоит наполовину в каком-то озере, рубашка прилипла к телу, очерчивая пару кубиков на животе, и колом стоящие соски. Поверх накинут пиджак, тоже насквозь мокрый. Парень ещё минут 10 листает фотографии, после покидая раздел. Музыка у брюнета закрыта, в сообществах парень находит множество групп с какими-то мемами — на парочку он тоже подписан — и примерно миллиард сообществ с фотографиями. «Спасибо, я понял, что ты любишь фотографироваться» Подросток с удивлением замечает, что брюнет отправил ему заявку в друзья. И как он мог не заметить? Парень принимает заявку и выходит из приложения. Хочется спать, так что юноша поворачивается лицом к стене и прикрывает глаза. Несколько минут борется с вновь нахлынувшими воспоминаниями, в руках комкая простыню, но всё-таки засыпает.***
Антон устал. Он просто устал. Он всё-таки забрал учебники из квартиры, за углом дома дождавшись, когда отец выйдет на улицу. Так что юноша уже месяц ходит в школу, что даётся ему очень непросто. Весь учебный день приходится радостно улыбаться друзьям, делая вид, что у него всё хорошо. Он делает это настолько профессионально, что друзья ни разу не усомнились в его благополучии. Шаст привык, что, только зайдя в класс, нужно натянуть улыбку, смеяться с шуток друзей и самому не забывать шутить. А ещё обязательно нужно успевать первым спросить, как у друзей дела, дабы не спалиться так просто. Каждый раз, когда на его лице сияет будто искренняя улыбка, внутри что-то ломается. Понемногу, но ломается. И с каждым днём эти развалины внутри заполняются новыми обломками чего-то некогда живого. При каждой улыбке парню хочется разрыдаться. Каждый раз, когда он смеётся, хочется просто лечь на пол и громко закричать, захлёбываясь в рыданиях, чтобы ему помогли. Чтобы заметили, что с ним что-то не так, спросили, что случилось, и помогли. Просто выкинули из его головы то самое воспоминание, которое засело слишком глубоко и крутится в голове ежедневно. Но он не может. Не может просто сесть и рассказать. Не может вдруг начать истерить посреди дня. Он не может попросить о помощи, потому что никто не должен знать. Никто не должен знать, насколько ему больно и как с каждым днём он всё меньше находит смысла в своём существовании. А жизнью он назвать это не может. Больше не может. У Арсения началась подготовка к сессии, так что и в общаге он обделён вниманием. И Матвиенко тоже (удивительно) готовится, так что тупых шуток в стенах этой комнаты давно не слышно. Каждый раз, когда юноша подходит к брюнету с какой-то просьбой или просто интересуется, как у него дела, Попов говорит, что сейчас занят, и просит подойти попозже. За последний месяц это попозже ни разу не наступило. Брюнет приходит домой из универа, сразу садится готовиться к сессии, и только ночью откладывает все свои тетради, чтобы лечь спать. Иногда он возвращается только ночью, ибо про работу тоже не стоит забывать. В такие дни он до самого утра готовится, забивая на сон. Антон каждый раз просыпается и просто смотрит на Арса. Тот с лёгкостью мог бы заметить этот взгляд, но не замечал. Слишком увлечён был конспектами, забывая про подростка. А Шаст с каждым днём чувствовал себя всё более одиноким. Дыра в груди увеличивалась, делая из некогда радостного подростка просто пустой сосуд. Словно из него выкачали все соки, как соковыжималка из апельсина, и отправили дальше жить. А как жить то? Как жить, когда ты не чувствуешь ничего, кроме боли и зияющей пустоты внутри, что появилась так внезапно? Антон начал курить. Он уже бросил давно, но теперь начал опять. Когда затягивался, ядовитый дым, казалось, заполнял эту внутреннюю пустоту, но лишь на пару секунд, заставляя делать новую затяжку, доставать новую сигарету и покупать новую пачку. Пустота внутри начала приносить боль, когда прошло полтора месяца. Если сначала это просто приносило некий дискомфорт, ведь как можно чувствовать такую оглушающую пустоту, когда ты вечно был полон эмоций и чувств, то сейчас это была оглушительная боль. Когда парень находился в одиночестве, начинал царапать ногтями кожу на руках и ногах, стараясь почувствовать хоть что-то, кроме душевной боли. Но нет, не помогало. Он ходил в толстовках, дабы скрывать свои старания. Хотелось кричать, просто кричать от того, как ему больно. Казалось, его ломает изнутри, натурально ломает. Каждый орган словно разваливается на части, принося адские страдания. Но избавиться от этого не получается. Он совсем отчаялся. Юноша перестал подходить с вопросами и просьбами, перестал напоминать о том, что брюнету нужно поесть, ведь тот засиделся за своей зубрёжкой. Вот только ночью, когда Арсений слишком быстро засыпал из-за усталости, парень обнимал его, вдыхая полюбившийся запах. Просто наслаждался теплом чужого тела. В такие моменты парень чувствовал, что всё ещё живёт. Что он всё ещё человек и способен чувствовать. Но длилось это не дольше десяти минут, потом юноша засыпал, а наутро Арсений уже был на кухне. Пил кофе, бубня что-то, изредка поглядывая в тетрадь. Конспекты. Антон просто пил воду и уходил обратно в комнату. Казалось, он становился невидимым, когда приходил в общагу. На него никто не смотрел, с ним никто не разговаривал, его никто больше не обнимал. Антон совсем разочаровался в жизни. Нет, не так. Он не видел в ней смысла.***
Как-то раз Матвиенко, решив отдохнуть от подготовки, разлёгся на кровати и повернул голову к Антону. Арсения в комнате не было, сегодня вновь его смена. — Тох, — парень не отзывался, пустым взглядом смотря в потолок, — Анто-он, — ноль реакции. Студент приподнялся на локтях, проверяя, открыты ли вообще глаза, или ему показалось и юноша спит. Открыты, — Шаст, — уже громче позвал он. Юноша заторможенно повернул голову, испугав армянина своим взглядом. Глаза были пустые, стеклянные, радужки почти серые, — Шаст, ты чего? — Задумался, — ответил тот хрипло из-за долгого молчания. — О чём? — юноша пожал плечами, продолжая смотреть на студента. А Серёже казалось, что парень смотрит не на него, а в него. Куда-то внутрь. Проникает этим жутким взглядом под кожу, заглядывая в душу и убивая в ней всё живое, — Не хочешь пойти прогуляться? — тот пару раз мотнул головой медленно, не сводя с друга взгляда, — Ла-адно, а фильм посмотреть какой-нибудь? Или поиграть в танки? — вновь помотал головой. Серёжа замолчал, не зная, что ещё предложить, а Шаст повернул голову обратно, вновь утыкаясь взглядом в потолок. Это был уже чёрт знает какой день, когда подросток перестал ждать внимания. Перестал ждать, когда его заметят, заговорят с ним или хотя бы просто посмотрят. А ещё перестал обнимать Арсения перед сном, забыл его запах, казалось, даже не мог вспомнить голос. Да и не хотел уже. Ему было всё равно. И лишь спустя несколько дней это кто-то заметил, вот только Антон сейчас даже внимания на этом не заострил. Забавно, правда? Он живёт с этими людьми в одной комнате, но такое ощущение, будто в разных странах.***
— Арс, — Матвиенко сидел рядом с брюнетом в комнате. Попов вновь заучивал конспекты, совершенно не замечая ничего вокруг, — Арс, блять! — прикрикнул хвостатый. Брюнет вздрогнул, поворачивая голову на друга, — Ты вот вообще ничего не замечаешь? Арсений изогнул бровь, прошёлся взглядом по другу, после по комнате, в которой никого кроме них не было. Затем ещё раз осмотрел Матвиенко и отрицательно помотал головой. — Совсем ничего? — А что я должен заметить? — Да нет, ничего, — Попов вздохнул, собираясь уже продолжить своё занятие, — Как у Антона дела? — Арс на пару секунд завис, казалось, пытался вспомнить, о ком вообще речь. — Нормально, а что? — Да так, ничего, — Серёжа ушёл на кухню, оставляя друга наедине с конспектами. Тот продолжил зубрить, уже забыв про этот бессмысленный диалог. Зайдя на кухню, армянин вздрогнул, натыкаясь взглядом на фигуру Антона, в темноте сидящего на стуле. Юноша смотрел в одну точку, ничего не замечая. Вздохнув, Серёжа аккуратно взял парня под руку, отвёл в комнату и уложил на свою кровать. Подросток будто и не заметил этого, продолжая смотреть перед собой. Только через секунд пять медленно перевёл взгляд на Серёжу, сидящего на краю собственной кровати. Студент с трудом поборол желание спрятаться от этого взгляда, пробирающего до самых костей своей пустотой. Он понимал, что Антону срочно нужно было помочь. Вот только как это сделать?