***
Чимин вводит пароль. Входная дверь, издавая привычный звук, открывается, впуская хозяина. Альфа входит в тёмную просторную прихожую и, снимая обувь, проходит на кухню. Там царит приятный полумрак, а свет из панорамного окна не сильно, но всё же прорывается в комнату через неплотную ткань штор. Мрачную атмосферу кухни расслабляет приятный аромат домашней еды, что незамысловатым шлейфом тянется со сковороды на плите. Где-то отдалённо слышится звук льющейся воды, а луч искусственного света обрисовывает пылинки, которые кружат в воздухе. Спокойно. Чимина нельзя назвать домоседом. Он любит шумные компании и новых людей в целом. Но Юнги не такой. Парень может неделями носа на улицу не высовывать, а лишь нежиться в объятьях мужа и тихо мурлыкать тому на ухо. У Пака руки сильные, а тонкая талия Юна сильно притягательна. И Чимин рад оставаться в их тёмном, тёплом и до невозможности уютном гнёздышке. Квартира, что расположена на двадцать первом этаже, открывает великолепные виды на Сеул, позволяет чувствовать себя парящим над миром. Когда кажется, что забираясь выше, внешние недопонимания и споры обойдут стороной. Юнги любит быть отстранённым, незаинтересованным и холодным. Умеет и очень хорошо пользуется надменным взглядом и излишней дерзостью. Но по природе своей является довольно мягким и ранимым мальчишкой. Тем, который сначала унизит и лишь зло посмотрит, что уже введёт в состояние ужаса, а потом, нежась в тёплых руках, будет спрашивать, не перегнул ли он палку. Чимин в своё счастье влюблён, мир готов к стройным ножкам положить. Что уж там говорить о баловстве мальчишки подарками, драгоценностями и переводами внушительных сумм на счета. — Чимин, — мягко зовёт из соседней комнаты. — Малыш, — выдыхает альфа, когда идёт в сторону ванной комнаты, дверь в которую не закрыта, по пути стягивая удушающий галстук. — Ты решил сразу приняться за дело? — довольно ухмыляется парень, лицезря перед собой румяные щёки и абсолютно нагое тело. — Милый, — резко втягивая вмиг потяжелевший мускатный аромат, щебечет мальчик. — Ты… М-м… Пришел чуть раньше, чем я предполагал. Я не подготовился как следует. — Что думаешь насчёт недолгой прогулки по городу? — томно шепчет на ухо блондину Чимин. — Только ты, я и вибратор в твоей киске. Юнги протяжно стонет, когда огрубевшая рука опускается к его половым губам и, раздвигая их, надавливает на клитор, мягко массируя его. Молочные бёдра мелко дрожат, а юноша ёрзает, пытаясь почувствовать ближе, больше, сильнее. У Чимина ноздри раздуваются от удушающего сладкого аромата текущей омеги, а венка на шее начинает пульсировать. Он переводит потяжелевший взгляд на тонкие ключицы, где виднеется аккуратная метка. Его метка. Утробное рычание вырывается откуда-то из недр, а вид разбитого и нуждающегося мальчика заставляет альфу внутри еще больше возбуждаться. Его омега хочет его и так обильно течёт. Естественная смазка и обильные выделения ощущаются так правильно, сопровождая пальцы, которые на пробу толкаются в так сильно просящую вагину партнёра. — Твоя девочка так хочет быть заполненной, да, малыш? — А-ах… Да, — закатывая глаза, парень пытается сделать хоть что-то, чтобы получить ещё хотя бы немного стимуляции. — Но я бы хотел прогуляться с тобой, — мужчина наклоняется ближе к стонущему мальчику, круговыми движениями дразня трепещущую вагину. — Знаешь, там сейчас так тепло, что ты мог бы надеть ту розовую юбочку, которую так сильно просил купить. Твои тонкие ножки очень красиво смотрелись бы в чулках, которые я заботливо бы пристегнул к беленьким трусикам. Подумай, как бы тебе было хорошо с тем крошечным вибратором, в то время как ты будешь наслаждаться легким ветерком. М-м… Например, в Центральном парке. Там сейчас столько влюбленных парочек, да? Дорогой, знаешь сколько завистливых взглядов будут к себе приковывать твои молочные бёдра, которые я каждый вечер осточертело вылизываю, а иногда трахаю? А твоя киска, которая, я уверен, своим ароматом будет сражать всех наповал. Знаешь сколько зависти она вызовет? Но ведь эти до боли жадные дырки могу трахать только я, да, малыш? — Милый, — цепляясь крохотными ладошками за крепкую руку, стонет Юнги. — П-пожалуйста… — Малыш, ну я что, многого прошу? — издевается Чимин. Парень закрадывается во вторую, не менее текущую дырочку, нежно ощупывая бархатные стенки ануса. Юнги его принимает хорошо, как и должен, но лицо его заливается краской, и он откидывает голову назад так, что его мокрая чёлка оголяет лоб, а надломленные в наслаждении брови наконец виднеются. По тонким плечам редкими каплями стекала вода. Как кристаллы, она отражает небольшие вкрапления родинок на белой и тонкой, подобно хрусталю коже. — Давай же, пошли. Я сам тебя одену. Юнги тихо хнычет, когда мужчина, как куклу, вынимает его из тёплой ванной, пропитанной его соками и концертирующей ароматы пары. Чимин сажает паренька рядом с раковиной, так как понимает, что ноги его хрупкое тельце держать не будут. Омега ещё больше начинает ныть, ведь разгоряченное тело, а в особенности мягкая кожа ягодиц, неприятно соприкасается с холодной поверхностью. Чимин омегу мягким поцелуем затыкает, полотенцем махровым обтирает стан партнёра, особое внимания уделяя грудной клетке и соскам, на что мальчик протяжно стонет в чужие губы. Он двигается ближе, закатывая глаза от аккуратных поглаживаний собственных половых губок. Чимин губами по чужим скользит, а ловкий язык резво проникает в чужой горячий рот. Он плавными движениями, без спешки оглаживает подтянутое тело, костяшками пальцев задевая и пересчитывая ребра. Жмётся ближе, опуская ладони на мягкие ягодицы. С наслаждением те сминая, стонет. — Детка, не рушь мои планы, молю. Чимин получает дикое наслаждение, когда натягивает на мокрое тельце белоснежные трусики, кружево которых совсем не прикрывает соблазнительно истекающую соками киску, что он предварительно тщательно обнюхал и нежно поцеловал. Когда молочные бёдра так правильно сжимает резинка чулок, а тонкие ленточки тянутся вверх по стройным ногам. Боже, эти ноги. Чимин молился бы на своего омегу в целом. Но лишь его бёдра, что так до одури невинно обтянуты тканью белого капрона, заставляют признать истинно божественный образ. Юнги сидит, не шелохнувшись с того самого момента, как в него вставили небольшую капсулу вибратора, а после, любовно огладив розовые складочки и сильно шлёпнув по ягодице, заткнули пробкой с обворожительным розовым кристалликом в форме сердца. — Милый, — вновь целуя разнежившегося в крепких руках парнишку, томно шепчет Чимин. — Неужели ты до сих пор не понимаешь всю прелесть ситуации? Юнги не может связать и двух слов, потому как Пак с явным удовольствием играется маленьким пультом от игрушки в своих руках. Он без зазрения совести быстро меняет скорость на самую высокую, наслаждаясь перед собой видом. Мальчик откидывает голову назад, сильно зажмуривая глаза и хмуря брови. Он развязно стонет и, в очередной раз открывая свой рот, Чимин примыкает и всасывает розовый язычок, совершая не хитрые манипуляции. Пака слишком много. Альфья натура прижимает к земле своей тяжестью, а аромат, нежно окутывая омегу в свой кокон, забирается не только в ноздри, но, кажется, пропитывает каждую частичку юного тела. Пак помогает нацепить ужасно короткую, если быть честным, абсолютно ничего не прикрывающую юбку розового цвета. Ничего не смогло бы сейчас испортить милый и сладкий образ омеги, феромоном которого теперь благоухает всё вокруг, ведь течь тот не перестает ни на секунду. Белая кофточка с завязками даёт увидеть впалый живот и подчеркивает естественную благородную бледность кожи. Чимин, ухмыляясь, садится в мягкое кресло. Все его мышцы расслабляются, тело моментально кажется ещё более тяжёлым, а окутывающий уют не отпускает. Парень блаженно прикрывает глаза и мычит, опуская руку на давно изнывающий и отзывающийся болью член, через плотную ткань брюк, сжимая. Юнги стоит к нему спиной, смотрится в зеркало и, кажется, решает нанести лёгкий макияж, окончательно смирившись с приятной вибрацией, изредка стимулирующей раздутый комок нервов. — Малыш, наклонись. Юнги невинно хлопает глазами, смотря на своего мужчину в зеркало. Он закусывает губу, которую уже успел намазать блядским блеском, чуть расставляет ножки, а после наклонятся, как его и просили. Он выставляет на показ все свои сокровенные местечки и бельё, что насквозь пропиталось выделениями. Альфа с жадностью вдыхает дурманящий аромат, и, не отрывая взгляда, приспускает брюки вместе с бельём, наконец окольцовывая пальцами крупный член, медленно надрачивая. — Хочешь, чтобы я… — мнётся Юнги, мягко ступая к любимому. — Нет, малыш. Ты ещё успеешь. У нас вся ночь впереди. Получая не слишком отличающийся от всех предыдущих оргазм, Чимин чувствует себя чуть легче. Видит возбуждение Юнги и довольно улыбается, не переставая доводить мальчика до состояния закатывающихся глаз в те моменты, когда играет с переключением мощности. Чимин заботливо ведёт пару под руку, изредка косясь на милое лицо. Юнги чувствует себя превосходно, порой забывая, где находится, полностью отключая сознание и наслаждаясь приятной стимуляцией. Но мечты мальчика мгновенно рушатся, стоит открыть глаза или почувствовать игрушку в более жёстоком режиме. Юнги эксперименты любит, мужа своего — тоже. Но сейчас, еле передвигая ватными ногами, держа теплую ладонь и вдыхая горячий воздух, он готов на коленях умолять Чимина что-то сделать, а не с мягкой улыбой наблюдать за сокрушением. Как же хорошо, но в то же время плохо.***
Пак омегу по волосам мягко гладит и ближе к себе прижимает, чувствуя как мелко трясёт тельце у него на коленках. Присаживаясь на одну из деревянных лавочек в отдалённом закоулке парка, куда обычный прохожий за ненадобностью заглядывает редко. Омега капризно отказался садиться куда-либо, кроме колен. Лёгкий ветер колышет ветки деревьев и гирлянды, что подобно золотистому дождю накрапывают на частых гостей уютного места. Широкие дорожки, вымощенные кирпичом, тонут в плену зеленой травы бессмысленным шумом. Вокруг небольшое количество шатров. Воздушная ткань нежных цветов колышется и окутывает посетителей незамысловатой дымкой, околдовывая. Также стоят палатки таких же обыкновенных посетителей. Большое количество семей или просто парочек выбираются в летнюю сказку, где сверчки стрекочут собственную песню, которая приятной негой уши заполняет, а аромат зелени и лёгкого вечернего спокойствия забивается в ноздри, даруя людям такой необходимый в конце рабочей недели воздух — призрак свободы, навевающий беззаботность и отстранённость. Улыбающиеся омеги, довольные прохладным вечером жаркого дня, бегают по зелёному океану, перебрасывая друг другу мяч или играя в бадминтон. Любезные бабушки в длинных струящихся платьях и плетенных панамках и шляпах, заливают поляну добродушным смехом и тихо переговариваются меж собой. Громкие ребятишки липнут к собственным родителям, что до этого либо желали уделить время друг другу, либо находили интерес в беседах с такими же мамочками и папочками. В центре парка стоит непрекращающийся гул. Это место, несомненно, можно сравнить с сердцем. В большом городе найти тихое место большая удача. Собственную гавань спокойствия находят немногие. Ты обязательно должен подстраиваться под стандарты города, в котором живешь, ведь выбор делаешь ты сам. Не нужно ныть, ведь да, иногда этот самый выбор продиктован обстоятельствами, но он всё же есть всегда. И в те моменты, когда ты понимаешь, что жизнь и ритм города совсем не олицетворяют тебя, задумайся о смене условий. К чёрту мучения. Чимин находит спокойствие в своём маленьком Юнги, который предпочитает работу из дома шумным компаниям или офисам. Который имеет одного или двух друзей, связываться с которыми также особенно сильно не спешит. И Пак его выбор полностью уважает, и даже поддерживает. Его супруг — самое дорогое сокровище собственной жизни. К ногам этого юного, но столь стойкого и невероятно уверенного человека, чей стержень восхищает и поддерживает незримой опорой даже в самые страшные моменты. Любовь — тихая гавань этой семьи. Взаимопонимание. Поддержка. — Дорогой, — открывая глаза обрамлёнными и длинными ресницами, щебечет Юн. — Я чувствую их взгляды. Я слишком развратно выгляжу. — Они завидуют тебе. Ты такой сладкий, Юни. Чимин пальцами обхватывает тонкий подбородок, приподнимая головку и мягко целует в чуть приоткрытые губки. Юнги лениво отвечает, лаская нёбо партнёра юрким язычком, в то время как альфа решает углубить поцелуй. Юнги перекидывает ногу через бёдра Пака и теперь чувствует возбуждённый орган через ткань белья и джинс. В подобной позе юбка лишь немного прикрывает розовые ягодицы, чему так же не способствует рука Чимина, так бесстыдно закрадывающаяся под тонкую ткань. Юнги обхватывает голову мужа, и прижимается ближе, перебирая длинные волосы. Чувствует, как его задницу сжимают не больно, но довольно ощутимо. Он стонет в губы. Отстраняется, укладывая маленькие ладошки на тяжело вздымающуюся грудь. — Хочу мороженое, — утыкаясь в чужую шею, шепчет юноша. — Клубничное. — Как скажешь. Чимин обхватывает чужую маленькую ручку, большим пальцем любовно поглаживая мягкую кожу. Они направляются к ближайшему ларьку, который ярко освещён красочными гирляндами. Рядом стоит ещё одна пара, где альфа заинтересованно выслушивает предпочтения по поводу десерта от своей пары. — Солнце, ты сильно устал? — делая пару шагов к прилавку, интересуется Чимин. — Клубничное, пожалуйста. Одно. Картой. Пак поворачивается в сторону своего мужа и нежно заглядывает в чужие глаза. Как же он его любит. Каждый раз смотря на него, он не может нарадоваться судьбе. Такой нежный, не испорченный жизнью парень, который также с открытым сердцем и душой всегда предстает перед Чимином. Это его пара. Тот человек, который старательно строит с ним семью, даже планирует завести детей. Оберегает их семейный очаг и каждый раз открывает себя по-новому. — Я мечтаю о нашей постели, дорогой.***
Дверь с грохотом открывается, а тёмное пространство комнаты разбавляют пошлые звуки развратного поцелуя. Чимин резво усаживает партнёра на тумбу, предварительно смахнув с неё редкие вещи, прижимая разгорячённым телом хрупкий стан к стене. Он с силой фиксирует чужие запястья над головой, проникая языком непозволительно глубоко. Быстро, с напором целует, загоняя омегу в угол подавляющим феромоном. — Боже… Боже. Чимин больше не желает медлить. Подхватывает лёгкое тело, а его талию в тот же момент опоясывают ноги. Держа за мягкие ягодицы, он проносит другого в спальню. Юное тело, брошенное на белые простыни, смотрится до неприличия правильно, и заставляет член альфы изнывать в узах плотной ткани брюк. Чимин нависает сверху, не давая парню под собой опомниться. Тянет кофту, заставляя впалый живот оголиться. Примыкает губами к нежной коже, и мягко выцеловывая, переходит на шею. После чего, кусая за мочку уха, горячо шепчет в самое ухо: — Мой. Только мой. На это заявление омега только сильнее стонет, еще больше выгибаясь на встречу сильному телу. Тянет руки к одежде Чимина, нетерпеливо стягивая. Обнимает и ощупывает напряжённые мышцы спины и еще незажившие следы прошлой жаркой ночи. — Вытащи. Чимин без раздумий понимает, о чём его просит Юнги. Он с легкостью переворачивает легкое тело, заставляя того встать в коленно-локтевую. Паку так не хочется лишать себя возможности любоваться сладким образом мужа, что он решает не снимать с того юбку и чулки. Наклоняется сам, выцеловывая каждый миллиметр молочной кожи бёдер и наспех развязывая ленты. Юнги, виляя задницей, еле находит в себе силы не опускаться на матрас. Заставляет Юнги, привыкшего к наполненности, заскулить от пустоты. Края дырочки нетерпеливо сжимаются, ожидая ощутить что-то более значимое, чем холодный металл. — Такая крохотная, — оглаживая большим пальцем нежную кожу по кругу, выносит вердикт альфа. — Как и весь ты. Юнги голову феромоны мужа дурманят. Поза его совершенно не смущает, а внутренняя омега просто скулит от счастья быть подчинённой своему мужу. Нутро ликует от такой опасной близости, а инстинкты берут верх над разумом. Он всегда такой: податливый и мягкий, будто зефир, только что расплавленный на костре их взаимной любви и страсти. — Детка, скажи, — выцеловывая горячую, покрытую мелкой испариной спину мужа, мурлычет Чимин. — Ты же готовил себя? — Да, Чимин-а, пожалуйста… Пожалуйста, просто войди уже в меня. Пак переворачивает хрупкое тело мужа, впиваясь и наслаждаясь чуть покрасневшими следами от огрубевших пальцев на талии. Юнги — нежный цветок, до лепестков которого может дотронуться лишь садовник. Он аккуратно гнётся от любого дуновения ветра, подобно стеблю, как когда-то мальчик, подвергшийся оскорблениям, что были обрушены в совсем раннем возрасте из-за излишней неразговорчивости и миниатюрности. Слабого и беззащитного обидеть сможет любой. Но когда за тобой горой стоит такой альфа, как Чимин — жизнь становится спокойнее. Юнги расцвёл, теперь вызывая у окружающих сильнейшую зависть. Чимин припадает губами к нежным складкам, жадно вдыхая аромат. Глаза застилает пелена. Голова идёт кругом. Внутренний зверь ликует и радостно порыкивает, когда из груди мужчины вырывается рокот. Он остервенело выцеловывает маленькую щёлочку. Пульсирующая вагина вновь выделяет каплю смазки, аккуратно и плавно скользящую к клитору, когда Чимин слизывает ещё, продолжая доставлять омеге удовольствие широкими мазками языка. Мужчина будто целуется с вагиной собственного мужа. Юнги скулит, плачет и мечется по простыням, давно смятым и пропитанным омежьими соками. Пак зарывается лицом в промежность супруга, наслаждаясь жаром и с жадностью сминая задницу. Мягкие молочные половинки просачиваются сквозь пальцы, являя после грубой ласки краснеющие пятна. — Любимый, — стонет Юнги, чувствуя, как теплый упругий язык проникает в призывно раскрытую щёлку. Альфа с чавканьем вылизывает подрагивающие стенки влагалища. Рокот так и норовит вырваться, чего крайне не желает сам Чимин. Руки беспорядочно сжимают бёдра и ягодицы Юнги. Омега, давно упавший лицом в мягкие подушки и лишь развязно стонущий от ласки, крутит задницей. Желает скорее почувствовать наполненность, ощутить горячий член. Юнги не успевает опомниться, когда его тело покидает былое удовольствие. Омега поднимает голову, лениво оборачиваясь, смотрит на мужа, без стеснения рассматривающего все его сокровенные места. — Чимин? — Детка, хочешь сегодня посидеть на узле, м? — Узел? Альфа, да, я хочу твой узел! — быстро кивая головой, разбрасывая влажные пряди по лицу тараторит Юнги. Чимин довольно скалится, легонько шлепает по одной из половинок ладонью и наслаждается хлёстким звуком. Альфа вновь заносит руку, чтобы с большей силой опустить её на нежную кожу, всматриваясь в багровеющий узор. Следы пальцев, подобно самым дорогим и высоко оценённым картинам, растекаются медленной негой, принося малейший дискомфорт, так контрастно перетекающий в удовольствие. Мальчик стонет. Громче. Ближе. Горячее. -Ах-а, боже, сильнее! Пак недолго гладит ягодицу, позже нежно целует. Так незамысловато балансируя между нежностью и грубостью, страсть затмевает разум. Вновь занося руку для шлёпка, он с легкостью опускает её, получая громкую реакцию и звонкие стоны. Спина омеги непривычно, до хруста прогибается так, что тела соприкасаются. Юнги, чувствуя чужое горячее тело, трётся и прижимается ближе. Альфа тепло улыбается, стирая пальцами маленькие, подобно хрусталю, прозрачные капельки пота, так красиво скатившиеся по светлой, почти белой спине. Юнги хрупкий. Юнги нежный. Парень — олицетворение спокойствия и сладости. Розовая юбка задирается, а Чимин покрывает тело мимолётными поцелуями, подставляя эрегированный член к жаждущей плоти дырочке, опаляет маленькое ушко тяжёлым дыханием. Одним резким толчком Пак заполняет узкую вагину Юнги, от неожиданности стонущего, срывающего голос. Парень роняет голову, наконец ощущая то, о чём так долго мечтал. Плачет и улыбается. Метка на его запаховой железе начинает гореть огнем, а феромон мужа накрывает с головой. Чимин также слышит участившийся аромат юноши, выходя из горячего плена вагины. Он переворачивает того. Спины Юнги касаются мягкие белые простыни, а голова пропадает в плену подушек. Свежий аромат нового белья, забивается в ноздри наравне с любимым — чиминовым. Юнги мурчит, подобно кошке, а затем начинает хныкать, когда чувствует крупную головку вблизи анального отверстия. Чимин натягивает омегу на возбуждённый член, крупные яйца шлёпаются о нежные половинки, а Юнги закидывает голову назад, ещё больше открывая шею. Пак в себе желание не душит, когда с жадностью зверя вновь припадает клыками к длинной шее. Юноша чувствует жгучую боль, сменяющуюся неподдельным кайфом. Всем своим нутром ощущает эмоции, желания и феромон, что и так течёт внутривенно и постоянно преследовал его. Но он обновился вновь. Чимин любит метить своё, каждый раз стараясь по новой заклеймить супруга. Следы их секса ещё долго преследуют в повседневной жизни. Юнги не жалуется, а наоборот, с интересом и любовью рассматривает засосы и укусы, разнообразным узором разбросанные по хрупкому телу. Любуется на остатки их пламенных чувств. Да и сам не скупится на отметины, оставляемые на крепких плечах, спине и шее. Ему нравится осознавать, что омеги, подчиненные альфе, никогда не подойдут к мужчине. Юнги в этом уверен, ведь Чимин пахнет им с ног до головы, помечен везде, а всю свою любовь он, подобно цунами, выливает на парня. В комнате жарко, душно и невыносимо горячо. Температуру близости можно почувствовать буквально на кончиках пальцев. Аромат, концентрирующийся повсюду, насыщает лёгкие пары, как кислород. Не смогут уже по отдельности. Не протянут долго. Зависимы. Как от наркотиков, требуют обновления дозы, ощущают приливы тех эмоций, что в обычной нормальной жизни не получить. Отдаются друг другу полностью и не жалеют. И будь при смерти, не отпустят и не оставят. Как игра с огнём, чей жар так легко распаляем. Мясистые бёдра, правильно перетянутые белой, нежной, но до одури, необходимо сминающей чужую мягкость, резинкой, закинуты на плечи. Юнги расплывается в нежной улыбке, взирая на лицо мужа, преображенное искреннем удовольствием. Крупный член обволакивают бархатные стенки влагалища, которое под яростным напором не перестаёт издавать чавкающие звуки. Быстрые толчки заставляют пальцы на ногах юноши поджиматься и жмуриться до белёсых бликов, а Чимина — громко рычать, доводя пару до пика. Когда альфа изливается, покидая хрупкое тело, супруг, удовлетворенный и переживший бурный оргазм несколькими мгновениями ранее, продолжает сытым котом улыбаться.***
— Дорогой, мы так и не выпили с тобой вино, — залезая в крепкие объятия мужа, что дожидался омегу из душа, шепчет Юнги. — М-м, — вдыхая нежный аромат с пушистых, еще чуть влажных волос, устало отзывается Пак. — Хочешь, можем выпить по бокальчику? — Ты устал, — трепетно оглаживая крепкие мышцы ничем не прикрытого пресса мужа, рассуждает омега. — Но думаю, мы могли бы, если ты позволишь, продолжить столь приятный вечер, за созерцанием города и меня на твоих коленях. — Ненасытный, — по-доброму усмехается Чимин, легонько потрепав парня за волосы. Теплый нагретый матрас, заправленный новым благоухающим комплектом постельного белья, прогибается под Паком, на чьей груди так комфортно и до жути правильно примостился Юнги. Через какое-то время Альфа всё же уходит, разливает жидкость по высоким бокалам и садится в удобное кресло, наблюдая за миллионом огней ночного города. Юн присоединяется к тому чуть позже, как и обещал, устраиваясь на крепких бёдрах. Большая ладонь ложится на тонкую талию, скрываемую гладкой тканью шёлка, что подобно самым мягким касаниям и трепету, окутывает стан. — Может, я не часто тебе это говорю, — проводя носом за ушком, с мочки которого тянется тоненькая цепь серёжки из белого золота, опаляет шёпотом. — Но, Юни, я так сильно люблю тебя. — Милый, наши чувства взаимны. Я никогда не перестану тебе это повторять. Юнги, подцепляя длинными пальцами чужой подбородок, игриво смотрит из-под пушистых ресниц прямо в глаза, после растягивая тонкие губы в мягкой улыбке, приближается ближе. Мажет губами по скуле и, будто ненароком, задевает края губ, но до конца не примыкает. Как хищник загоняет свою добычу в тупик, когда наконец чувствует усилившуюся хватку. Пальцы, что с жадностью мнут бока и редкие попытки пробраться под тонкую, ничего не скрывающую ткань. Юнги вновь распаляет, ерзая и потираясь чувствительной киской о бёдра супруга и его торс. Наконец губы встречаются в страстном танце, исследуя друг друга. Пара сталкивается зубами, но продолжает жадную и жаркую погоню за страстью, похотью, вожделением и кайфом. Парень посасывает чужие пухлые губы, чуть прикусывая нижнюю. Но чувствует пальцы вблизи своих дырочек, когда отстраняется, пытаясь сфокусировать чуть поплывший взгляд, хитро улыбается. Залпом допивает оставшееся в бокале вино и задорно спрыгивает с мужчины, заставляя сорваться злой рык с губ того. Легонько крутя бёдрами, он манит пальчиком ближе, в сети зазывает. А Чимин и не против, он уже там запутался, бесповоротно и прочно. Сон пару настигает только после качественного горлового минета и долгих поцелуев, что оставили размытый контур губ у обоих. В объятиях крепких и столь вечных, красочных, как их ночи.