Я освещу тебе путь

– Долгие годы мир волшебников пребывал в страхе перед Темным Лордом. Зверские пытки, многочисленные убийства и абсолютное беззаконие подпитывали могущество Волан-де-Морта и его пожирателей смерти. Но даже в самое темное время мы не теряли надежду, и жертвовали всем, чтобы одолеть силы зла. В память о тех кто боролся с нами плечом к плечу, я объявляю минуту молчания, и попрошу каждого из вас почтить памятью тех кого мы потеряли. Скорбный голос Профессора Макгонагалл разлился по всему Большому Залу Хогвартса. Взмахнув волшебной палочкой, Минерва тихо произнесла заклинание. Портреты погибших учеников и преподавателей взмыли вверх и выстроились вереницей, занимая места в зале там, где когда-то находились погибшие волшебники. Воцарилась гробовая тишина. Все присутствующие поднялись со своих мест и с замиранием сердца наблюдали, как портреты разлетались по залу. Глубоко вздохнув, Гермиона, крепко сжала руки Гарри и Рона, когда перед ними пролетела улыбающаяся фотография Колина Кирви. Вот он. Такой каким они его помнили, с блеском в глазах и будто приклеенной к рукам фотокамерой. Портрет встал между учениками за столом, озаряя присутствующих лучезарной улыбкой. В зале послышались первые всхлипы. Вслед за Колином свое место заняла и Лаванда Браун. Парвати Патил не смогла сдержать слез при виде погибшей подруги. Когда же очередь дошла до Фреда Уизли, омраченное горем лицо Джорджа внезапно озарила грустная ухмылка. Братья переглянулись между собой так, будто никогда и не прощались. В одно мгновение все стало так как было раньше. Не сдерживая эмоций, Джордж горько рассмеялся, и из его глаз градом полились слезы. Так же факультет Слизерин со скорбью глядел на портрет Винсента Крэбба. Эта война показала, что не всегда у волшебников есть выбор. И даже те, кто принял сторону зла, все равно были оплакиваемы своими друзьями. Ведь каждый сбившийся с пути заслуживал прощения. Свадебный портрет со счастливыми профессором Люпином и его прекрасной женой Нимфадорой Тонкс занял место за столом преподавателей. А рядом с Минервой появился и профессор Дамблдор. Все они выглядели такими же какими были при жизни. Их безмятежные лица выделялись среди живых. Потому что в Хогвартсе больше не было тех детей, которых они знали при жизни. Молодые лица учеников не выражали той радости и беззаботности как прежде. Боль потери и ужас перенесенной войны лег на их сердца непереносимым грузом. И пусть внешне они никак не изменились, то внутри каждый пережил колоссальные изменения, постарев намного лет вперед. Когда прошла минута молчания, профессор Макгонагалл, смахнув дорожку слез с щеки продолжила: –Как новый директор школы Хогвартса, я благодарю всех, кто пришел на церемонию прощания. Так же не могу не оценить тот вклад, что сделали для нас Мистер Поттер, Мистер Уизли и Мисс Грейнджер, выдвинув инициативу по восстановлению школы. Стены замка стали полигоном для финальной битвы над Темным Лордом. И помимо разрушений, некоторые части Хогвартса были подвержены различным проклятьям. Поэтому нам понадобится больше усилий и времени, чтобы привести нашу школу в порядок и открыть ее двери для новых юных волшебников и волшебниц к предстоящему учебному году. Также совместно с преподавателями мы приглашаем на предстоящий выпускной бал всех, кто в этом году должен был окончить обучение. Пока директор Макгонагалл распределяла обязанности на предстоящую неделю, Гермиона вдруг почувствовала легкое головокружение. Воздух начал вибрировать, сгущаться, да так, что волшебнице было все труднее сделать очередной вдох. По коже пробежали мурашки, Грейнджер вдруг осознала, что подобное испытывала, когда неподалеку использовалась темная магия. Такие же чувства в ней вызывали крестражи Волан-де-Морта и проклятое Драко ожерелье. Черная магия всегда оставляла след - отравляла воздух, меняя его структуру. Но, как оказалось, только она это чувствовала. Гермиона окинула взглядом своих друзей, внимательно наблюдая за Гарри. Избранный всегда чувствовал крестражи, и темную магию. Его шрам в виде молнии на лбу обычно полыхал острой болью, сигнализируя приближение зла. Только сейчас на лице волшебника не было никаких изменений. Он спокойно разговаривал с Роном и Джинни, и не подавал никаких привычных сигналов. "Неужели только я это чувствую?" – промелькнуло в голове у волшебницы. Гермиона взглянула на весь зал, значительно задержав свое внимание на факультете Слизерин. Если уж и могло остаться зло, оно должно было исходить именно от них. Большинство студентов факультета были детьми пожирателей смерти. И хоть и не по своей воле, но все же приняли метку Темного Лорда. Что если кто-то из них применял непростительные заклинания, убивал волшебников на поле битвы или производил пытки? От последней мысли у Гермионы скрутило каждую мышцу в теле. Перед глазами вспыхнули воспоминания: безумный взгляд Беллатрисы, ее зловещий смех, прерывающийся призывом "Круцио", и нескончаемая парализующая боль. Гермиона на мгновение вспомнила те ужасные пытки в поместье Малфоев, и содрогнувшись всем телом осознала: За столом Факультета Слизерина не было Драко Малфоя. И это было весьма странно, потому что волшебница лично видела его имя в числе списков добровольцев. После победы над Темным Лордом семья Малфоев усердно искупляют свои грехи, предлагая помощь и средства по восстановлению волшебного мира. Так же ходят слухи, что Люциус Малфой активно сотрудничает с правительством маглов в Лондоне. Жертвует огромные суммы на восстановление их достопримечательностей и очищение от темных сил. Драко же, по непонятным причинам, решил вернуться в Хогвартс, якобы помочь очистить его стены от следов черной магии. Были ли их решения добровольны - никто не знает. Да и это уже не важно. Какими бы ни были мотивы Малфоев, они никогда не искупят свою вину. По крайней мере перед Гермионой Грейнджер. После событий в особняке, она твердо решила, что никогда не будет верить их семье, и, более того, теперь она будет следить за каждым шагом Драко. Гарри не разделял ее взглядов, он был единственным в Гриффиндоре, кто поддерживал общение с Малфоем. Гермиону поддерживал только Рон, и девушке иногда казалось, что его ненависть к Драко была намного сильнее чем ее собственная. –Ты слышала, Гермиона? – голос ее парня моментально вернул в реальность, – нам, как основателям движения, предлагают комнаты старост. –Если бы ты был немного внимательнее, Рон, то вспомнил, что я тебе об этом говорила еще неделю назад. –Извини, в последнее время я сам не свой. Наша семья переживает не самое лучше время после ухода Фреда. Гермиона прикусила губу. Волшебница переживала за Рона. Но в последнее время ей казалось, что ее парень слишком часто прикрывается смертью брата. На каждый дурной проступок или привычный приступ лени Рон всегда находил причину. Каждый раз она была одна и та же. Как будто Гермиона этого не знала. Будто смерть Фреда каждый раз должна была быть открытием для всех. Девушка понимала, что у Рона депрессия, но не только она начала замечать, что упоминание о брате из уст Рона всегда происходят только тогда, когда он в чем-то провинился. Гарри говорит, что понадобится много времени, чтобы все стало так как прежде. Однако, волшебница постепенно теряла в это веру. И той искры, что возникла между ней и Роном во время финальной битвы, как будто не бывало. Уизли никогда не умел проявлять чувства, а если и пытался, выглядело это настолько неумело и наигранно, что только расстраивало Грейнджер. Даже в отношениях его эмоциональный диапазон так и оставался на уровне зубочистки. Гарри сразу заметил, как поменялся взгляд Гермионы, и решил сменить тему: –Мы натерпелись за все эти годы. И многих потеряли. Чтобы смерть всех наших близких не была напрасной, мы обязаны принести мир не только в волшебное общество, но и в собственные сердца. –Предлагаю отправиться в башню старост и, наконец, хорошенько отметить победу на Темным Лордом, – подхватил идею Рон. –Навряд ли директор Макгонагалл одобрит это мероприятие, – возразила Гермиона. –Но мы же герои войны, и к тому же с нами Гарри Поттер. Если он выжил после двух убивающих заклятий, то уж точно справится с гневом старухи. Рон говорил серьезно. И осознав это, Гермиона и Гарри прыснули со смеха. Джинни вдруг бросила на брата свирепый взгляд. Троица мгновенно замолчала. Гермиона почувствовала укол вины, потому что волшебница не раз просила их не шутить при ней о смерти Гарри. После тех мгновений, когда она считала его мертвым, ей часто стали сниться кошмары. Гермиона даже регулярно варила зелье без сновидений подруге, чтобы та могла спокойно выспаться. Но страх все равно преследовал ее. –Не сердись, – Гарри обнял девушка за талию и прижал к себе, – он не специально. –Конечно не специально. У него ведь, я слышала, горе в семье. Гермиона со всех сил пыталась сдержать улыбку. Хоть кто-то так же, как и она думает, что Рон перегибает палку. Но веселую ноту оборвал вновь притупленный приступ головокружения. На этот раз виски начало давить от напряжения, а в ушах зазвенело. И пока Джинни с Роном выясняли отношения, а Гарри пытался их примерить, волшебница решила выйти из зала. Но ни гробовая тишина, ни холод каменных стен, который она ощущала ладонями, не приводил ее в чувства. Гермиона ощущала след от темной магии, он будто пропитывал каждый дюйм замка. «Нужно на свежий воздух» – вдруг промелькнула мысль. Коридор расплывался, перед глазами вдруг появилась пелена. Но как только девушка вышла во двор школы, все симптомы постепенно начали отступать. Гермиона снова возвращалась в реальность, и взглянув на звездное ночное небо, облегченно выдохнула. Хогвартс потерпел огромные изменения за последние годы. Его стены впитали слишком много черной магии и увидели огромное количество смертей. Внешний вид замку вернули за считанные дни, однако очищение от проклятий может занять больше времени. До учебного года осталась неделя, а это значит, что вскоре по коридорам замка будут бродить первокурсники, и, упаси Мерлин, кто-то из них наткнется на проклятый предмет. –Спокойно, Гермиона, – твердила себе девушка, –Ты со всем справишься. Она дышала размеренно, будто вместе с воздухом глотала зелье отрезвления. Гермиона села на лавочку и ждала, пока воздействие темной магии наконец исчезнет. – Скорей всего это последствие заклятия Круцио, – вслух анализировала девушка, – Мое тело и психика ослабли после пыток. Теперь я восприимчива даже к незначительным следам темной магии. Поэтому никто не замечает того, что чувствую я. Это внезапное озарение успокоило Гермиону. След от Круцио иногда остаётся в человеке на всю жизнь, но ей были знакомы десятки зелий, помогающих если не исцелить, то хоть убрать симптомы. Главное, чтобы у Мадам Стебель остались запасы корня мандрагоры, иначе ей придется еще очень долго терпеть последствия заклятья. Когда Гермиона окончательно пришла в себя, и уже собралась вернуться к друзьями, неподалеку послышался женский плачь. Грейнджер пригляделась к другому концу сада и увидела у крыльца фигуры двух людей. –Ты не можешь так поступить со мной, Малфой! – всхлипнула девушка, – Ты же знаешь, что значишь для меня. И ничто это не изменит! Голос девушки для Гермионы был знаком. Это Астория Гринграсс, она учится в Слизерин и на пару курсов младше Драко. –Поверь мне. Тебе лучше забыть обо всем, как о страшном сне. Малфои – теперь синоним одиночества. Побереги себя и репутацию семьи. Хоть слова Драко и несли благородный смысл, но говорил он так будто хотел поскорее отделаться от девушки. –К черту репутацию, к черту семью, к черту эту кровь! После этих слов она прильнула к его груди, но Драко отпрянул назад. Казалось, что прикосновения Астории были ему неприятны. Это заметила не только Гермиона. Девушку этот жест будто отрезвил. Она остолбенела, смиряя его взглядом. Но, явно столкнувшись с холодным видом Малфоя, девушка молча покачала головой и ушла. Драко не пошел за ней и даже не посмотрел ей вслед. Он тут прошел вглубь сада, где сидела Гермиона и, глубоко вздохнув взглянул на звезды. –Кое-что в Малфоях остаётся неизменным, – не сдержалась Гермиона, чувствуя обиду за Асторию, – Вы никогда не умели сочувствовать чужому горю. –Почему я не удивлён? – не отрывая взгляда от звезд усмехнулся Драко. – Надо было догадаться, что такая заноза как ты будет подслушивать. Спокойствие в голосе парня ее зацепило. –Ты бесчувственный козел! – Какого хрена ты тут делаешь?! Он буравил ее строгим ледяным взглядом. В нем не было никаких эмоций, лишь привычная неприязнь. В этот момент Гермиона поняла, что несмотря на все через что прошел Драко, перемены так и не коснулись его. Может он стал терпимей относиться к маглам, может даже стал уважать Гарри, но для него она всегда останется грязнокровкой, только потому что он ее ненавидел. Гермиона чувствовала это каждой клеточкой тела и ей до безумия вдруг захотелось стереть с лица земли фамилию Малфой. –Я имею право быть где захочу. Это не твой семейный особняк! Ее слова полоснули его по лицу испугом. –Это Хогвратс. И я здесь пытаюсь исправить то, что сделал ты и твоя чокнутая семейка! Гермиона знала, что что потеряла контроль, как тогда на третьем курсе, ударив Драко по лицу. Но глядя в серые глаза Малфоя, она вдруг отчетливо увидела стены поместья и услышала безумный смех Беллатрисы. Девушку охватил такой гнев, чтобы она не заметила, как схватила палочку. Лицо Драко побледнело, и он попятился назад от разъяренной волшебницы. –Ты не посмеешь, Грейнджер! –Да?! И что же ты сделаешь?! Нажалуешься папочке?! Она подошла к нему так близко, что между ними оставались считанные дюймы. –Благодаря Гарри ты находишься здесь, а не в Азскабане. Это он поверил в тебя, но не я. Ты мне отвратителен. И пока ты здесь находишься, я буду следить за каждым твоим шагом, потому что знаю, что ты ни черта не изменился. Рано или поздно ты оступишься, и я буду с упоением смотреть на то, как тебя поцелуют дементоры. –Боюсь, тебя ждёт разочарование, – сквозь зубы прошипел Малфой и скрылся из сада. «Мерлин, что ты творишь, Гермиона?» – вдруг вскрикнул здравый смысл. Что это было? Вспышка гнева порождённая посттравматическом стрессом? Или все же темная магия в стенах Хогвартса, к которой она утратила даже малый контроль? Страх, как старый приятель, вдруг обнял Гермиону за плечи, рассыпая по коже предательские мурашки. Гарри был прав, долгожданного мира недостаточно. Его придется принести и в свою душу. Вот только как это сделать, если ненавидеть гораздо легче чем простить? С этими мыслями волшебница поднялась в башню старост, где ее уже ждали друзья. Казалось, она провела не так много времени в саду, но уже большинство ее друзей были навеселе. Особенно пьян среди компании был Рон. При виде своей девушки он торжественно вскрикнул и грубо обнял Гермиону. –Можешь не говорить, где ты была, я и так знаю, – протяжно пропел Уизли, – там было много книг, а еще атмосфера скуки и безысходности. Но ты самая умная девушка на планете, и ты такая... умная и знающая многое... и...эро...эрру –Эрудированная, – скучающим голосом предположила Джинни, сидя на диване в обнимку с Гарри. –Вот! – воскликнул Рон, щелкая пальцами, – понимаешь, о чем я? –Я стараюсь понять, Рон, сколько еще синонимов ты знаешь к слову “умный”. И я не была в библиотеке, просто решила подышать свежим воздухом. Эту шутку понял только Гарри. Хоть он и был чистокровным волшебником, но также, как и Гермиона учился в маггловской школе до одиннадцати лет и изучал основы лингвистики. У волшебников большинство маггловских терминов вызывали ступор, будто с ними разговаривали на чужом языке. –С тобой все хорошо? Вопрос Гарри заставил ее врасплох. И дело не в том, что она не хотела говорить о своем состоянии. Гермиону расстроило то, что только Поттер заметил в ней перемены. –Да, – она села на диван напротив него и Джини, терпеливо пуская к себе Рона, держащего в руках открытую бутылку огневиски. – Просто я столкнулась с последствиями после случившегося в особняке Малфоев. Но, к счастью, я знаю как теперь с этим бороться. “Нужно всего лишь убить Драко Малфоя” – вдруг прошептал внутренний голос. –Ты про то, что сделала с тобой Беллатриса?– аккуратно спросил Гарри. На этом вопросе Рон опрокинул бутылку и сделал пару больших глотков. –Да, но все в порядке, правда. Просто утратила иммунитет к следам темной магии. А в Хогвартсе их много, поэтому я иногда чувствую головокружение. –Может тебе не стоит тут находиться? – заволновалась Джинни. – Тут достаточно волшебников, чтобы очистить не только Хогвартс, но и весь Лондон. –Это была моя идея собрать нас всех тут. Я смогу сварить зелье, которое вернет невосприимчивость к темным силам. К тому же мне бы не хотелось покидать вас. Когда еще мы снова встретимся в стенах школы? Мы столько всего пропустили, гоняясь за крестражами, что даже не успели пожить нормальной подростковой жизнью. –Поэтому Рон усердно наверстывает упущенное, – улыбнулся Гарри, наблюдая за тем, как его друг прильнул на плечо Гермионы в обнимку с бутылкой. – Впервые увидел, как можно залпом выпить половину бутылки. – По-моему, это было не огневиски а оборотное зелье. Из моего братца он за полчаса превратился в глизня. После слов Джинни все трое посмотрели на засыпающего Рона. Казалось, его лицо стекает по плечу Гермионы, даже изо рта парня, так кстати, стекала слюнка прямо на плащ волшебницы. Парень засыпал, постепенно обмякая, как настоящая улитка. Сходство было изумительным, поэтому друзья прыснули со смеха, пытаясь унять вопль восторга, чтобы не разбудить друга. – Всегда хотел спросить, какого это было превратиться в кошку, Гермиона? – спросил Гарри, вызывая в Гермионе смущенную улыбку. – Весьма прозаично, – протянула в ответ волшебница, – только потом было непривычно без хвоста. Удобная штука, помогает лучше держать равновесие. Я даже поначалу часто падала с непривычки, лишившись его. – А блохи не мучали? – хихикнула Джинни. Гермиона по-доброму фыркнула в ее сторону, и взяв из рук уже крепкого спящего Рона бутылку, сделала пару глотков. – Я хочу поговорить с Профессор Макгонагалл,– вдруг уже серьезно произнес Гарри, – Хочу убедить ее поставить фото Северуса Снейпа на доску почета погибших за Хогвартс. –Думаешь, она согласится? – Спросила Гермиона, – только ты видел правду, омут памяти растворил воспоминания Северуса, ты не сможешь их воспроизвести, чтобы доказать директору Макгонагалл невиновность Снейпа. А вдруг она не поверит тебе, ведь, как мы знаем, воспоминания можно подправить? Это уже делал профессор Слизнорт. –То было лишь короткое секундное исправление, к тому же я чувствовал, что оно было некорректным. У Снейпа я видел все без всяких помарок, каждая вспышка прошлого была четкой и понятной, он передал их мне за секунды до своей смерти, у него не было бы сил подменить воспоминания. Все что я видел, было чистой правдой. – Хочешь, я пойду с тобой? – вдруг предложила Гермиона. – Я смогу подтвердить твои слова. – Нет, в этом нет необходимости. Я уверен, что Минерва поверит. Мне не зачем ей лгать, и она это знает. Нависла тишина. Каждый из друзей начали вспоминать моменты битвы. Хоть каждый старался не показывать свои переживания, но на лицах волшебников вдруг начала прорисовываться нескончаемая грусть. И эту импровизируемую минуту молчания вдруг прервал звук вдруг прервал возглас Невилла. – Ребята, мы должны идти, быстрей! Парень проскочил мимо друзей к выходу, жестом завлекая их за собой. Без всяких раздумий, Гермиона с Гарри и Джинни побежали за ним, оставляя спящего Рона на диване. Каждый из них пытался узнать, что случилось, но Невилл уперто молчал, завлекая друзей к астрономической башне. Когда же они выстроились в линейку возле поручней, Долгопупс, поднял волшебную палочку и из ее конца вылетел серебряный луч света. За ним, снизу в саду, раздались еще десятки свечений, из соседних башен вдруг так же загорелся свет. Почти все окна Хогвартса вдруг озарились заклинанием патронуса. Не задавая больше лишних вопросов, с улыбками на лице друзья достали палочки и произнесли заклинания. Десятки светящихся призрачных животных выскочили из палочек волшебников. Играя и бегая друг за другом, они танцевали по всему периметру школы. Патронусы бегали по лужайке, ползали по крышам замка, а чьи-то летали прямо перед башней, выстраивая вереницу из телесных ярких воспоминаний каждого собравшегося во флешмобе. Этот парад счастья означал только одно: темные времена закончились. И впервые за долгое время Хогвартс озарила массивная волна светлой магии. Гермиону переполняли чувства. Она смеялась, наблюдая за тем, как ее патронус - выдра, забавно плавает в воздухе, развлекая ее. Вспышек повторяющихся заклинаний было так много, что все вокруг озарилось серебряным свечением. И, прикрываясь от яркого света, она не заметила, как ее светящаяся выдра перестала танцевать и хлопать лапками. Волшебница заметила только через пару минут, что ее патронус вдруг замер в воздухе, уставившись в сторону запретного леса. Страх вдруг напомнил волшебнице о себе. Серебряное свечение выдры вдруг полетело в запретный лес.