***
— Я знаю, что ты уже не спишь, — тихо произносит Фэн Синь, откидывая голову на кровать, около которой сидит уже пару часов. — Ты здесь, — снова бормочет Се Лянь, коснувшись тёмных волос, что непривычно распущены, а не собраны в пучок. — Почему ты вернулся? Фэн Синь пару мгновений молчит, думая, как правильнее сказать то, что клокочет внутри. Как снова не спровоцировать истерику или ссору? Как правильнее объяснить свои мысли, чтобы они не казались навязчивыми и обвинениями? Слова никогда не были его сильной стороной, ведь действия всегда лучше, но это же Се Лянь. С ним нужны именно слова. — Я не собирался уходить насовсем, — осторожно начинает Фэн Синь, чуть повернув голову к нему, чтобы видеть реакцию на свои слова. — Я пытался понять, что заставило тебя стать таким, каким ты появился после двухмесячного отсутствия. Пока думал, заодно искал возможность убраться из этого места, понимая, что надолго здесь оставаться нельзя. Нашёл, но… оказалось, что поздно. Я торопился и всё равно не успел. — Ты не собирался уходить? — удивлённо спрашивает Се Лянь, пытаясь чётко припомнить день их ссоры. — Но разве ты не говорил, что не понимаешь больше, почему следовал за мной? В итоге ведь ты не захотел больше следовать за мной… — Ваше Высочество, это ты сказал, чтобы я перестал следовать за тобой. Я ничего подобного не говорил, — качает головой Фэн Синь, слабо улыбаясь, но улыбка быстро пропадает с лица. — Расскажи мне, что случилось в те два месяца. Это явно связанно с Безликим Баем. — Не нужно. Это… Нет, — выдыхает Се Лянь, присаживаясь на кровати, придержав голову. После всех событий она кажется слишком тяжёлой. — Прости, Фэн Синь. — Тебе не нужно извиняться, Ваше Высочество. Это твоё право: рассказывать мне или нет. Я просто не хочу, чтобы ты снова страдал в одиночестве. Точнее, не хочу, чтобы ты вообще страдал. Се Лянь смотрит на него, совсем не понимая, что сейчас происходит. Он помнит ненависть, переполняющую его в последние дни, помнит желание мстить и убивать. Помнит боль. Её было слишком много, что казалось, будто она заполнила собой всего его. Помнит отчаяние и жгучее одиночество, вперемешку с желанием умереть. Но помнит и крепкие объятия, которые не причиняли боли. Они словно укрывали от всего мира, даря покой и защиту. Только в кольце этих рук отступили эти сжигающие изнутри желания, позволяя пробиться слабой надежде, что так будет и дальше. Он знал, что может довериться Фэн Синю, и это позволило окончательно расслабиться в его объятиях и отпустить себя. Се Лянь не знает, как назвать это чувство, возникшее в тот момент, не знает и то, насколько нормально желать снова оказаться в объятиях своего слуги… Да и не слуга больше Фэн Синь. Никогда больше им не будет. Как и Се Лянь больше не будет Наследным принцем. — Знаешь… он постоянно звал меня на свою сторону, — медленно произносит Се Лянь, глядя на длинную прядь в своих руках, которую до сих пор не отпустил. Фэн Синь слишком редко распускает волосы, чтобы привыкнуть к этому виду. А мягкость прядей удаётся узнать лишь сейчас. И это хорошо отвлекает от того, что он собирается рассказать. — В тот день, когда мы поругались с тобой, и я велел не ходить за мной… Я направился нанести удар по нему первым. Призрачные огоньки меня останавливали, чтобы я не ходил туда, но… Се Лянь тихо рассказывает, что было в те два месяца его отсутствия, стараясь не думать об этом. Почему вообще он поменял своё решение и всё-таки начал говорить? Из-за банальной фразы, которую часто говорили то там, то здесь: «расскажи, станет легче»? Или чтобы просто был кто-то, кому он доверяет, и кто сможет понести на своих плечах вместе с ним этот груз? Или всё же просто из-за того, что и вправду доверяет Фэн Синю, раз готов открыться? Он сам не знает и, кажется, не хочет знать. Не хочет давать определение тому, что творится сейчас внутри, потому что оно не давит, а успокаивает. Но Се Лянь почему-то уверен: стоит дать название этому чувству, и обратной дороги не будет. Оно будет давить, пугать и желать закрыться от всего мира, в частности от Фэн Синя. Поэтому незнание того, как назвать это чувство, сейчас безумно его радует. — Ваше Высочество, — звучит хриплый голос после долгой тишины. Се Лянь и не заметил, как закончил свой рассказ, и упустил момент, когда Фэн Синь пересел на край кровати. — Прости. — Тебе не за что извиняться, — качает головой принц, поднимает на него взгляд и не может больше его отвести. Столько лет он видел строгий пучок, с выпущенной на волю чёлкой, но сейчас… Сейчас тёмные волосы струятся по плечам и спине, притягивая взгляды. И Се Лянь не может этому противостоять. — Есть за что, и ты это знаешь. Я во многом виноват перед тобой, — поджимает губы Фэн Синь, неуверенно поглядывая на его ладонь, и сам себе качает головой. Нет. Он не посмеет. — Мои силы ничто в сравнении с этим Бедствием, но я сделаю всё возможное, чтобы защитить тебя. Сердце сдавливает от искренности этого обещания, и Се Лянь с испугом понимает, что такими темпами точно поймёт, что… Фэн Синь ему намного дороже, чем казалось раньше.***
— Ваше Высочество, если у тебя замёрзли руки, то лучше отложи посуду. Её можно будет домыть позже, хорошо? А так ты лишь окоченевшими пальцами не удержишь её и разобьёшь, да ещё и руки угробишь, — говорит Фэн Синь, присаживаясь рядом с принцем и беря его влажные и холодные руки в свои. — У тебя получается уже в разы лучше. Се Лянь фырчит, опустив голову на мгновение, чтобы волосами прикрыть алые кончики ушей. Хватает всего пары слов о том, что он хорошо справляется с такой простой работой, и тёплых прикосновений, чтобы появился румянец. Разве это справедливо? — Хорошо, — всё-таки отвечает Се Лянь, сжав его пальцы уже отогревшимися руками, и улыбается. — Тогда я пойду и принесу дров, — кивает Фэн Синь, взглянув на него. Се Лянь кивает и смотрит ему вслед, крепко сжав руки, на которых до сих пор ощущается тепло ладоней Фэн Синя. Тепло… Ему и вправду теперь всегда тепло, какой бы холод ни преследовал их повсюду.***
— Если тебе больно, то говори, ладно? Я никогда не делал этого сам, поэтому боюсь, что сделаю тебе больно. — Ваше Высочество, не бойся. Всё будет хорошо. Там ничего сложного нет. — И всё-таки, Фэн Синь, скажешь, если я сделаю что-то не так, хорошо? — Хорошо, Ваше Высочество. Если что-то будет не так, я скажу. Хотя уверен, что не успею я даже слова сказать на эту тему, твоя лента меня заткнёт. — Ты не так её понял тогда, Фэн Синь. На самом деле, Жое любит тебя, — тихо смеётся Се Лянь, осторожно перебирая его волосы, и, сделав глубокий вдох, отделяет одну прядь у виска. — Знаешь, я всё спросить хотел. Ещё с того самого дня. Ты раньше всегда ходил с пучком, но сейчас никогда его не делаешь. Почему? Се Лянь краем глаза следит за его реакцией на свой вопрос, пока старается сплести аккуратную косичку, но неумелые пальцы поначалу всё путают, из-за чего приходится начинать заново. И только раза с пятого у него выходит сплести приемлемую косицу, с помощью Жое закрепив её пока что, ведь нужно с другой стороны сделать точно такую же. — Я подумал, что нужно что-то поменять, — спустя несколько минут тишины всё-таки отвечает Фэн Синь, когда, увлёкшись, принц уже и не ждал ответа. — И мы были в бегах, а многие видели меня около тебя с этим пучком. Так что я решил распустить волосы. Или мне не идёт? Последний вопрос явно звучит забавы ради, но Се Лянь задумывается об этом всерьёз. Многие годы он видел с собой рядом Фэн Синя, готового в любой момент броситься на защиту Наследного принца. И пучок всегда шёл вместе с этим образом телохранителя, защитника. Казалось, что это что-то неотъемлемое от него. А теперь всё абсолютно другое. Нет больше ни телохранителей, ни Наследных принцев, которых нужно защищать. Сейчас он видит рядом с собой того же Фэн Синя, но абсолютно иного. Что-то неуловимо поменялось во всём нём, не только причёска. От того, как лежат его волосы не могло ведь измениться полностью всё? Через пару мгновений накрывает осознание, что это сам Се Лянь смотрит на него теперь иначе, и дело совсем не в волосах. Если раньше он смотрел и видел перед собой слугу, телохранителя и друга, то теперь… — Нет, тебе идёт, — тараторит Се Лянь, заканчивая и вторую косичку, которую также скрепляет Жое, а после быстро выбегает из их временного дома, так и не заметив поражённого взгляда и… поджатые губы, крепко накрытые белой лентой. Фэн Синь мысленно клянётся, что сожжёт её когда-нибудь к чертям!***
— Знаешь, мой принц, думаю, что ты можешь порезать все овощи, но дальше уже готовить буду я, — тихо посмеивается Фэн Синь и сразу же вскидывает руки в жесте «сдаюсь». — Не сердись. — Я не сержусь, вот ещё, — фырчит Се Лянь, окинув его прищуренным взглядом, однако не может не согласиться с этими словами. Всё-таки им нужно есть, желательно нормальную еду, а у него с этим всё плохо. Поэтому пусть лучше готовит Фэн Синь, который за последнее время немного преуспел в этом. — Но если будешь смеяться, я… — Что ты? — уточняет Фэн Синь спустя пару мгновений тишины, наклоняет чуть голову, чтобы заглянуть ему в глаза и улыбается, понимая, что принц просто не придумал угрозу. Однако… — Я натравлю на тебя Жое. — Она меня тоже любит, так что не страшно. — Тогда я приготовлю тебе завтрак, и ты не сможешь его не съесть. — Ваше Высочество!***
— Не переживайте. Он точно со всем справится, и вашей деревне больше ничего не будет угрожать, — с доброжелательной улыбкой произносит Се Лянь, успокаивая старосту, который, поверив его словам, уходит к остальным жителям. А Се Ляню бы самому поверить в свои слова, пока внутри всё сжигает от беспокойства. Он знает, что Фэн Синь со всем справится. Знает, что всё будет хорошо, ведь иначе просто быть не может. Но глупое сердце сжимается от волнения, не желая успокаиваться. Когда же вернётся Фэн Синь? Глупейший вопрос. Он ушёл не так давно, поэтому остаётся только терпеливо ждать. Всё ли с ним в порядке? Конечно. Иного и быть не может. Столько лет тренировок явно не прошли зря, так что мелкая нечисть не сможет одержать вверх. Насколько опасен демон, с которым ему придётся биться? Этого Се Лянь знать не может, ведь его оставили здесь, чтобы успокоить жителей деревни и в случае чего подстраховать. Об этом «в случае чего» даже думать не хочется. И не нужно. По крайней мере, он надеется на это. Се Лянь не сдерживает облегчённого выдоха, когда к дому старосты, около которого он сидит в беседке, подходит Фэн Синь. Слегка потрёпанный, но живой, расслабленный и с улыбкой. Этого достаточно, чтобы успокоить разбушевавшееся сердце и нервы. — Больше никто не побеспокоит вас, — уверенно произносит Фэн Синь старосте, который кланяется в ответ и в знак благодарности протягивает ему корзинку с едой, предлагая им остаться на несколько дней в свободном домике на окраине. Отказываться от такого щедрого предложения никто не собирается. Стоит им переступить порог дома, Се Лянь забирает корзинку, ставит её на стол и резко оборачивается, сложив руки на груди. Окинув Фэн Синя пристальным взглядом, придирчиво останавливаясь на плечах, поясе и ногах, он строго произносит: — Снимай. — Что?.. — поражённо спрашивает Фэн Синь, думая, что ослышался. — Я говорю: снимай всё по пояс, — также строго говорит Се Лянь, стараясь не обращать внимание на пылающие кончики ушей. Жаркий румянец переходит на скулы и щёки, но он лишь продолжает требовательно смотреть, пытаясь подавить ненужное сейчас смущение. — Ваше Высочество, а… — Фэн Синь! Се Лянь сам себе удивляется: так настойчиво требовать раздеться… Только у него есть веская причина! Не распутство или извращённые мысли, нет! Его причина подтверждается, когда не менее смущённый Фэн Синь с трудом снимает с себя потрёпанную одежду, даже исподнее сбрасывает, открывая повреждённое плечо и уже синеющий синяк на боку. Се Лянь резко выдыхает, делает глубокий вдох и набирает в небольшую миску воду, стараясь делать всё спокойно. Это просто рана. Он видел во время войны и похуже. Сам получал раны похуже, после которых приходилось восстанавливаться два месяца. Но это всё не то. Всё абсолютно не то! Это был не Фэн Синь. А сейчас перед ним именно он! — Что… что за нечисть это была? — глухо спрашивает Се Лянь, пока усаживает Фэн Синя на постель и садится рядом, чтобы чистой и влажной тряпицей осторожно обработать подсохшие раны на плече. — Мелкая нечисть, которая… Се Лянь честно пытается сосредоточиться на рассказе, ведь сам задал вопрос, но в голове бьются почему-то только мысли, наполненные паникой от вида крови. Он в жизни не боялся крови. Как принц вообще может её бояться, если с детства получал ссадины на тренировках? И в боях, и на войне всюду была кровь. Его государство утонуло в ней. Сам Се Лянь тонул и захлёбывался ею. Так почему руки дрожат сейчас, если перед ним даже не серьёзная рана? — Жое, — хрипло шепчет Се Лянь, и лента понимает его без слов, став повязкой на промытом и обработанном плече. — Мой принц, — осторожно зовёт Фэн Синь, собираясь обернуться к нему, но Се Лянь не позволяет: прижимается к его обнажённой спине, сцепив дрожащие руки на подтянутом животе, и утыкается носом в шею, прикрытую волосами. — Скажи это ещё раз, — почти неразборчиво бормочет Се Лянь, жмуря глаза то ли от страха, то ли от непонимания. — Мой принц? — повторяет Фэн Синь, накрывает подрагивающие ладони своими руками, чуть сжав, и всё-таки поворачивает к нему голову, насколько это получается. — Что случилось, мой принц? Фэн Синь напрягается, чувствуя, что дрожат уже не только руки на его животе, но и весь Се Лянь. Это невольно напоминает момент двухлетней давности, когда он нашёл принца, пытающегося покончить с собой. Страх на мгновение сковывает изнутри, а после подталкивает, намекая, что нужно что-то делать, не сидеть же истуканом! — Ваше Высочество, — шепчет Фэн Синь, осторожно поворачиваясь в кольце рук, и сам обнимает его за плечи, прижимая к себе. — Мой принц, объясни, что случилось? Ты так расстроился из-за глупой раны? Или что-то другое произошло, пока меня не было? Сердце сжимается от молчаливых слёз Се Ляня, и Фэн Синь не знает, что делать. Снова шептать нежные глупости, как в тот раз? Нет. Не получится. Тогда он понимал, что на утро принц вряд ли вспомнит что-то отчётливо из-за истерики, поэтому смог спокойно и открыто шептать то, что думает о нём. Но сейчас? Такого больше не получится. Что вообще можно спокойно сделать в такой ситуации после двух лет совместной жизни рядом с тем, кого раньше даже коснуться как-то не так боялся, чтобы ни у кого не возникло лишних мыслей? — Мой принц… — беспомощно бормочет Фэн Синь, решаясь вытереть его слёзы большим пальцем, и сдерживает облегчённый выдох, слыша сиплый голос. — Давай… Давай в следующий раз пойдём убивать нечисть вместе? — выдыхает Се Лянь и хмурится, пытаясь окончательно подавить в себе неожиданный приступ слёз. Это так глупо и бессмысленно ведь. — Если ты этого хочешь, то, конечно, Ваше Высочество, — просто соглашается Фэн Синь, всё ещё глядя на него с беспокойством. — Но ты расскажешь, что сейчас было? — Это… — Се Лянь пытается отодвинуться от него, а лучше просто сбежать от неудобного вопроса, потому что врать Фэн Синю он так и не научился. Сказать правду? Не поймут ли его неправильно? Хотя что там можно понять неправильно? — Я просто боюсь вида крови. — Что? — удивлённо спрашивает Фэн Синь, заглядывая ему в глаза. — Ты же никогда не боялся крови. Да буквально вчера, когда порезался, ты спокойно перевязал палец и дальше резал овощи. Се Лянь кивает и делает глубокий вдох, словно готовится нырять в ледяную воду с головой. А ведь он всё ещё не дал название тому чувству, надеясь, что оно так и не будет давить на него. Да как бы ни так! Кто же знал, что беспокойство за Фэн Синя, мысли о нём, разные… порочные желания будут возникать, даже если не называть чувство его именем? Кто же знал, что взгляд будет цепляться за Фэн Синя, искать в толпе только его? Кто же всё это знал? — Я боюсь вида твоей крови, — сознаётся спустя пару мгновений тишины Се Лянь и смело заглядывает в тёмные и уже такие родные глаза, опустив свои ладони на бедра и сжав белую ткань халата. — Твоя рана не такая серьёзная, но я испугался, что однажды ты вот так уйдёшь и больше не вернёшься, оставив меня в одиночестве. Глупо думать даже о таком, потому что ты натренирован лучше многих, кого я когда-либо знал. Но этот страх… иррационален, а я слишком боюсь… остаться один. Я боюсь остаться без тебя. Это почти признание, думает Се Лянь, когда сердце начинает вырываться из груди, но Фэн Синь сидит, даже не сдвинувшись, только взгляд неуловимо меняется. Словно до сих пор пытается осмыслить сказанные только что слова. И лишь через долгую минуту он наклоняется чуть вперёд, не разрывая зрительного контакта, и со слабой улыбкой говорит: — Я ведь обещал, что не покину тебя, мой принц. Даже в мыслях не думай о таком. Всё будет хорошо, ты не останешься один. — Но смерть не щадит никого: будь ты добрым или злым, обещал ты или клялся, — шепчет Се Лянь, качнув головой. — Как ты можешь обещать такое? — Потому что могу, — чуть шире улыбается Фэн Синь. — Даже смерть не заставит меня покинуть тебя, мой принц. Даже смерть. Се Лянь чувствует, что сходит с ума. Вот прямо сейчас, в этот момент, когда звучат безумные обещания Фэн Синя, а его улыбка опьяняет разум сильнее крепчайшего вина. Он не помнит, почему их лица так близко находятся друг от друга, как они вообще оказались сидящими почти вплотную, из-за чего дыхание становится одним на двоих. Но разве это важно сейчас, когда порочные желания вновь всплывают в голове, занимая все мысли? Се Лянь не может им поддаться, ведь Фэн Синь не такой! Се Лянь должен бороться, потому что может всё испортить своими действиями. Он же… покажет тогда, насколько грязный и извращённый внутри. Се Лянь никогда не откроет эту свою сторону, чтобы не спугнуть последнего близкого и самого дорогого человека, ведь… Прохладные губы прижимаются к его искусанным, что действует, как толчок в самую глубокую Бездну. Это лишает всех сомнений, но вызывает новые вопросы, которые также тонут в той самой Бездне, когда по нижней губе проходится кончик языка. Се Лянь приоткрывает глаза — когда только успел их закрыть? — и натыкается на внимательный взгляд, будто изучающий. Фэн Синь ждёт его реакции? Неужели… боится? Но разве не ему стоит бояться, что его испорченные, развращённые желания раскрыли? Или… — Я тоже хочу защищать тебя всю жизнь, Фэн Синь, — шепчет Се Лянь ему в губы и доверчиво прикрывает глаза, обняв его руками за шею. Возможно, они ещё нескоро заговорят об этом неловком вечере и первом неумелом поцелуе. Может быть и вовсе не будут поднимать эту тему, ведь их жизнь остаётся всё той же. Только взгляды меняются. Становятся всё глубже и теплее.***
Фэн Синь отводит с лица спящего принца прядь, чтобы она не мешала ему, и слабо улыбается. Во сне Се Лянь выглядит таким спокойным и расслабленным, словно не было этих тяжёлых лет, словно… за окном до сих пор можно увидеть горящие фонари, освещающие столицу Сяньлэ, словно перед ним лежит Наследный принц, не прошедший вознесение и низвержение, не знавший тяготы войны и потери родителей. Фэн Синь готов отдать всё за это, даже свою жизнь, но прошлое не изменить, а будущее зависит только от них двоих. И он намерен сделать всё, чтобы оно было счастливым. — Мой принц, — мягко шепчет Фэн Синь, не собираясь будить Се Ляня, зато Жое на его плече оживает, ластясь к щеке. — Маленькая негодница, даже не думай. Не делай вид, что любишь меня, я знаю, что это не так. Однако лента лишь сильнее начинает ластиться и не обижается, когда Фэн Синь слабо щёлкает её по кончику. Наоборот, повторяет его недавние действия, убирая ему со лба мешающую чёлку. Это вызывает смех и капельку умиления, но он сейчас может позволить себе лишь улыбку, которая вполне удовлетворяет Жое. — Негодница. При хозяине такая смирная, а стоит ему уснуть, сразу начинаешь проказничать, — качает головой Фэн Синь, снова легко её щёлкнув, и смотрит на спящего принца, чувствуя внутри щемящую нежность. Если бы он мог, то рассказал ему, как давно сердце переполняет это пылающее чувство. Да только и сам не уследил, когда именно оно появилось. Но это и неважно совсем. Главное, что Се Лянь рядом с ним сейчас, нуждается в нём и, кажется, чувствует что-то похожее к нему. — Мой принц… Если бы ты только знал, как сильно я тебя…***
— Се Лянь, ты идёшь? — Да. Просто мне показалось, что там был странный след, — задумчиво говорит Се Лянь, догоняя Фэн Синя. — Знаешь, я забыл тебе сказать кое-что важное. — Важное? Что-то случилось, Ваше Высочество? — у Се Ляня сердце сжимается от проскользнувшего беспокойства в спокойном голосе. Он ведь ничего подобного не имел в виду, а Фэн Синь уже беспокоится о нём. Из-за этого нежная улыбка сама лезет на губы, отражаясь в тёмном взгляде напротив. — Ничего не случилось. Просто хотел сказать спасибо, что услышал меня в тот день и взял с собой, а не оставил в деревне, — чуть тише, чем следует, произносит Се Лянь, но и этого хватает, чтобы его снова услышали. — Тебе не стоит благодарить меня за это, мой принц, — тихо смеётся Фэн Синь, мимолётно коснувшись его тёплых пальцев, и слегка щурится, когда он уходит немного вперёд. — Если я захотел тебя поблагодарить, значит, сделаю это, иначе мне придётся приготовить сегодня ужин, а это беспощадная издёвка над продуктами, ты же знаешь, — фырчит Се Лянь, обернувшись к нему на мгновение, после чего уже настраивает себя на серьёзный лад. Всё-таки они уходят всё глубже в лес, где, по словам жителей деревни, и случаются все бедствия. — Хорошо, Ваше Высочество, я согласен, — поднимает руки в жесте «сдаюсь» Фэн Синь, признавая поражение, и нечитаемым взглядом смотрит, как Жое оплетается вокруг его запястья, соединяя их с принцем. — Значит, и ты чувствуешь, что что-то здесь не так, да? По лёгкой дрожи Фэн Синь понимает, что да. Атмосфера сгущается, как и туман, из-за чего он легко щёлкает Жое, и она послушно притягивает к нему Се Ляня. Тот, бросив на них понимающий взгляд, кивает и сам цепляется за ладонь Фэн Синя пальцами. Шутки кончаются, ведь впереди ощущается опасность, но страха никто из них не чувствует. В конце концов, они оба здесь, а, значит, вместе справятся.***
Горячий чай приятно греет ладони сквозь чашку, заменяя теплом зашедшее за горизонт солнце. Се Лянь делает маленький глоток, чуть ёжится от вечерней прохлады, но в дом по-прежнему не заходит. Зачем, если здесь теплее? Пусть временами дует прохладный ветер, а солнце больше не греет, однако рядом сидит Фэн Синь и приобнимает его за плечи. Это намного лучше, чем одному сидеть внутри и пытаться согреться. Сделав ещё глоток, Се Лянь опускает голову на плечо Фэн Синя, двигаясь чуть ближе, и понимает, что такая жизнь больше не угнетает. На самом деле, давно уже не угнетает, как было в самом начале. После переломного момента и принятого решения уйти от Юнани, жизнь наладилась. Может, из-за того, что с ним всё это время рядом находится Фэн Синь, он так думает, но ведь так оно и есть. Без него всё было бы хуже. Ещё в тот момент, упав с Жое, всё пошло бы по-другому, не вернись к нему Фэн Синь. Се Лянь в этом уверен. — О чём думаешь? — звучит тихий вопрос сверху, заставляя улыбнуться. Слыша этот тёплый голос всегда хочется улыбаться. С этим Се Лянь ничего так и не научился делать. — Думаю о том, что мне очень повезло с тобой. Особенно девять лет назад, когда ты спас меня от самого себя, — честно признаётся принц, чуть повернув голову, чтобы взглянуть на него. — Ты не прав. Это мне повезло с тобой, мой принц. Ещё гораздо раньше, — фырчит Фэн Синь, прижимаясь губами к его лбу и прикрывая глаза. Се Лянь наверняка может поспорить с ним, но кого это волнует? Они оба останутся при своём мнении, какие бы доводы ни приводили. Поэтому никто не продолжает этот разговор, наслаждаясь поздним вечером, присутствием друг друга и редкими невинными поцелуями, которые согревают лучше самых горячих источников.***
— С возвращением, Ваше Высочество Наследный принц, — звучит слишком пафосно, Фэн Синь честно старается не смеяться, но весёлый блеск в глазах выдаёт его с головой. — Могу то же самое сказать и вам, Генерал Наньян, — фырчит Се Лянь, пихая его плечом, но из-за разницы в росте это не имеет того же эффекта, что и в подростковые годы. — Хватит смеяться. — Как я могу, мой принц? — поднимает руки в жесте «сдаюсь» Фэн Синь, правда улыбка всё же появляется на его лице. — Прошло всего десять лет, и ты снова в своём статусе Бога Войны. — Но теперь ты не мой помощник, Фэн Синь. Ты тоже Бог Войны, Генерал Наньян, — улыбается Се Лянь, оглядываясь по сторонам. На заднем дворе дворца Сяньлэ точно никого быть не может, но привычка всегда осматриваться и быть настороже не может исчезнуть так быстро. — Теперь ты не следуешь за мной, а идёшь вровень. И, думаю, число твоих последователей будет намного превышать число моих. — Может и так, но в числе твоих последователей точно всегда будет один самый важный, — фырчит Фэн Синь, видя, как бессовестно Жое переползает с запястья принца на его, и мягко щёлкает её по кончику. Обиженный «взгляд» ленты остаётся проигнорирован, но она всё-таки завершает свой путь, обмотавшись вокруг запястья Фэн Синя. — Должно быть, тот ребёнок? Он пообещал, что не забудет меня, — приложив палец к губам, размышляет Се Лянь. — А может… Хм? Кто бы это ещё мог быть? — Ваше Высочество Наследный принц… — Не надо, Фэн Синь, — кривится Се Лянь, поднимая на него чуть прищуренный взгляд, и мягкая улыбка появляется на его губах, стоит только услышать давно родное и любимое: — Мой принц, — тихо смеётся Фэн Синь и кладёт ладони ему на талию, притягивает ближе, обнимая. — Я всегда буду верить и следовать за тобой, мой принц. Куда бы ты ни пошёл, даже если решишь спрыгнуть с этих небес. — Я верю, — кивает Се Лянь, проводит ладонями по его груди вверх и останавливается, достигнув щёк. Мягко погладив их большими пальцами, он приподнимается и прижимается к чуть шершавым губам, шепча в них: — Верю тебе. Верю в тебя. Верю, что смогу защитить тебя, как и желаю. «Верю, что люблю тебя всем сердцем», — так и остаётся несказанным вслух, но Фэн Синь читает это по глазам, зная, что Се Лянь видит то же самое в его.