Море волнуется раз

Солнце в зените. Морская гладь бликует под его палящими лучами и ни одно облако не желает спасти одинокий корабль в своей тени. Восход застать мне не удалось, выпустили из каюты лишь к обеду, но уверенна что он был прекрасен. Я стояла возле фальшборта и разглядывала общее скопление матросов на палубе, там же был и Гарп и вторая. я. Мичман стоял в трех трех шагах от меня и раздавал указания своим подчиненным. Это был наш компромисс после того инцидента - он не подходит ко мне, не прикасается, а я не психую. Всё честно. Готфрид тогда ещё полдня ходил с заклееным носом, ноги уж у меня сильные. Я прикрыла глаза уходя в наслаждение морским бризом, с палубы доносился веселый шум, все предвкушали прибытие на летний остров. А я. А я подумывала как бы поскорее добраться до дома, ну или где он сейчас? По спине пробежал холодок, так происходило всегда, когда я смотрела на меня. Как странно это не звучало бы. Уверенна, она тоже испытавала нечто подобное, когда мой взор попадал на неё. Я открыла глаза и не увидела толпы, точнее, я увидела как сижу среди толпы, а не толпу с того ракурса, которым я смотрела ранее. В последнее время я стала всё чаще видеть её глазами, интересно, в такие моменты она видит моими? Поднявшийся ветер ударил по лицу, рассеивая наваждение, путая мысли. Ах. Волны таким приятным шумом бьются о борт корабля. Я запрыгиваю на фальшборт, встаю на ноги, иду словно канатоходец. Мичман не видит - его отвлек матрос, поворачивая спиной ко мне, не слышит - неудобная стандартная обувь матроса со звонкими каблуками осталась где-то там, на палубе. Я накренилась над водой, толпа позади напряженно затихла, вода ощетинилась на меня будто выставляя копья, не давая сбежать, послышались тяжелые шаги. Я не заметила как меня торопливо потянули за рубаху, уронили в объятия рук дозорного, бережно утерли слезы. С.слезы?.. Откуда? Почему?.. Море! Великий Гранд Лайн! Разве же ты не был на моей стороне?! Позволь вернуться домой! ПОЧЕМУ?! Бережно вытирающая слезы ладонь Годфрида была прокушена до крови, а проказница отброшена в ближайшую стену на чистейших военных рефлексах. Матросы заметно оживились когда мимо них побежала маленькая девчушка, кто-то успевал схватить её за руку, кто-то пытался преградить дорогу. Буру не видела преград, лишь конечная цель в лице наглой девчонки, забравшей её лицо, её память, столь дорогое ей ИМЯ. В груди разгоралась маленькая искорка ненависти, желания убить, расцарапать лицо, мучить. Вернуть ПОДАРОК Роджера. Никто не мог остановить её, они будто пытались удержать воду голыми руками, мичман спешил где-то позади, протискиваясь через не соображающих солдат. Вот она, прямо перед лицом, протяни руку - схватись за тонкую шею, загляни в напуганные глаза. Вцепиться в горло не удалось, вторая просто взлетела вверх, на руки успевшего среагировать Гарпа. Где-то рядом промелькнула черная рука, покрытая волей. Буру цепляется за одежду спасителя своего врага, пытаясь дотянуться до неё, но лишь на секунду прикоснувшись к лодыжке «подделки». Чёрные руки отдернули уже обмякающую пиратку от такой же её дозорной части. Это было неожиданно для каждого на этом корабле. Каждый, кто присутствовал в тот момент на палубе видел за исчезающей маской ярости страх, тоску и слезы. Кто-то для себя оправдал действия самозванки на корабле морского дозора, кто-то с большей ненавистью начал коситься на эту парочку близнецов.

***

Мимолетного соприкосновения с оголенной кожей оппонента хватило что бы сбить спесь с разозленной Буру. Она почувствовала будто кто-то роется в её памяти, пытается вынести папки с воспоминаниями словно книгу из библиотеки. В глазах потемнело, мышцы расслабились, когда все силы и ресурсы организма были брошены на борьбу с невидимым вором Буру почувствовала себя в больших руках, больших и теплых. Капитан?.. Как же хочется что бы это оказалось правдой… Мимолетное воспоминание смеющегося лица Роджера исчезло буквально за секунду, его серьезное лицо, те забавные усы. в памяти осталось лишь пара слов о нем, да имя. Даже звук уже родного смеха ушел куда-то далеко в глубины памяти. Пот стекал градом, от слез остались лишь красные дорожки по маленьким пухлым щечкам совсем маленькой девчушки.