Не отцы и не дети

Чан с Минхо дружили с самого детства, с того момента, как они оказались в одной детсадовской группе. Нельзя назвать это дружбой с первого взгляда и даже со второго, отношения у них не заладились сразу, потому что они не смогли поделить внимание одной девчонки, которую прочие дети называли не иначе как принцессой. Девочка была не из робких и кавалеров себе выбирала под стать, и так уж вышло, что Минхо был красавчиком, а Чани умным и смелым. Принцесса металась между ними, выбирая то одного, то другого, вечно сталкивая их лбами, иногда и физически, просто потому что не могла выбрать, кто сегодня принесет ей розовой воды (принцессы пьют только розовую, если кто не в курсе) и поведет кататься на качелях. Однако со стороны для внимательного наблюдателя, которым оказался старший брат принцессы, все было куда прозаичней: пацаны соревновались не за сердце прекрасной дамы, а за первенство между собой. В то время как эта самая прекрасная дама уходила домой не с одним из них, а с третьим претендентом на ее благосклонность, который жил с ней в одном доме и уже ходил в школу. Узнав о коварстве принцессы, пацаны не долго горевали и, закопав топор бессмысленной войны, из чувства солидарности друг с другом, гармонично перескочили в статус лучших друзей, сохранив при этом приятельские отношения с девчонкой. В раннем возрасте познав всю сущность женской натуры, ребята на протяжении всех последующих лет избегали личных контактов с противоположным полом, заключив пацанский договор, чтобы не разрушить дружбы, основанной на полном доверии. И даже в период полового созревания, когда гормоны взывали к развязыванию войны и началу боевых действий на любовных фронтах, пацаны крепко держались друг за друга, игнорируя зов природы и основные инстинкты. Чтобы уцелеть и не получить ни одной травмы, ни душевной и ни физической, от которой уже полегло слишком много их собратьев в этом неравном бою, парни проводили время друг с другом, разделяя общий интерес к музыке, спорту и малоподвижным играм. Их часто можно было увидеть на спортплощадке с другими ребятами, играющими в волейбол или сидящими за задней партой, слушающих новый альбом их любимой рок-группы. Они даже подумывали собрать свою группу и начать музыкальную деятельность, но родители одного прочили своему чаду медицинское будущее, а другому — военное. Но ни те ни другие планы в жизнь не претворились, потому что по окончании школы два друга поступили в университет на факультет госуправления, где они поняли, что нет ни одной женщины в целом мире, которая смогла бы разрушить их дружбу, что неожиданно для обоих переросла в нечто большее. Случилось это на третьем курсе, когда во время каникул вся группа поехала в лагерь к лесному озеру. В первый же день парни нарвались на наказание за то, что без разрешения и предварительного инструктажа забрались на полосу препятствий и скатились по канатной трассе, натянутой над озером. Но не это было самым ужасным, а то, что Минхо, не умея плавать и боясь высоты, рискнул повторить подвиг Чана, чтобы не выглядеть в его глазах слабаком, однако когда до места приземления оставалось совсем немного, он посмотрел вниз и его руки от страха разжались. Минхо упал в воду и чуть не захлебнулся, к счастью Чан вовремя вытащил его на берег и с трудом сдержал в себе желание врезать ему за то, что тот полез за ним. Однако промолчать ему выдержки не хватило. — Какого черта ты залез туда, если плавать не умеешь? Минхо сидел на трухлявом пеньке, дрожа от холода и испуга, пальцами натягивая на шею ворот мокрой водолазки, будто это могло согреть его. Губы посинели, и зубы отбивали чечетку, заставляя сердце Чана биться в таком же ритме, не столько от холода, сколько от страха за друга. — Я же не собирался падать в воду. — Господи, я думал не успею, — Чан опустился на колени рядом с парнем, — боялся, что еще немного и ты уйдешь под воду и я не смогу тебя найти. Они смотрели друга на друга, их обоих трясло от переизбытка адреналина и холода, и было не понятно, вода озёрная стекает по их лицам или слезы. Они бы ни за что не признались, если бы кто-то задал этот вопрос. Их нашел староста группы, который видел это эпичное падение и отвел их греться в домик. В тот день их назначили дежурить по столовой, а это значило, что на весь день они будут заняты мытьем грязной посуды, чисткой овощей и другой грязной работой по кухне до конца дня. Работы было настолько много, что у них не хватало сил на разговоры. И лишь поздним вечером, когда были домыты полы и постираны фартуки, парни выползли на улицу и просто растянулись на широкой лавке, ноя от боли в коленях, руках, поясницах и плечах. Они оба молчали, пытаясь прийти в чувства, и смотрели в ночное небо, любуясь звездами, которых в городе практически не видно из-за яркой ночной иллюминации. — Ничего не заметил? — Спросил Чан, нарушая тишину. — Звезды яркие? — У нас спиздили палатку. Хоть шутка и была глупой, но имела что-то общее с ситуацией, Минхо стало очень смешно, и он засмеялся так заразительно, что Чан начал хохотать вслед за ним, держась за голову рукой. Они одновременно повернулись друг к другу и затихли. Чан посмотрел на Минхо и спросил очень серьезно: — Скажи честно, зачем ты полез на вышку? Минхо тихо вздохнул. — Не хотел, чтобы ты считал меня трусом. — Я никогда не считал тебя трусом. А после того случая в седьмом классе, у меня даже мысли такой не могло появиться. — А что случилось в седьмом классе? Минхо случайно скользнул взглядом по лицу Чана, проследив за тем, как его язык увлажнил сначала верхнюю, а затем нижнюю губу. — Ты врезал старшекласснику, который пытался отобрать у меня велосипед, а потом целый месяц ходил с гипсом и ни разу не пожаловался. И так все как-то сложилось в ту секунду, и момент героический и звезды, и рядом самый лучший и невероятно красивый человек на свете, что Чан потянулся к Минхо, а тот не отстранился и позволил поцеловать себя самым невинным поцелуем. — Извини. Чан опомнился, не понимая, что на него нашло и отодвинулся. А Минхо снова лег на спину, прикрыв глаза. — Ты все испортил. Минхо резко встал и пошел к домику, в котором ему предстояло провести бессонную ночь, потому что был почти уверен, что Чан еще долго будет тормозить и осознавать, что только что произошло. И торопить его нельзя было ни в коем случае, это могло бы затянуться на еще больший срок. Ли слишком хорошо его знает. Минхо говорил об испорченном моменте, в котором Чан вдруг извинился за поцелуй, а Чан подумал об их дружбе, что теперь ей пришел конец, а виноват в этом он один. И что на него нашло? Не придумав, как исправить ситуацию, он решил остаться спать на улице и вообще избегать встречи с Минхо в ближайшие дни. У него, конечно, почти получилось: он угодил в больницу с переохлаждением и пролежал в изоляторе несколько дней и даже не думал, что Минхо каждый день приходил к больнице, пытаясь пробиться в зал посещений. Но в списках посетителей его не было и он просто стоял под окнами, глядя на третий этаж, в надежде, что Бан, больной на всю голову, Чан додумается выглянуть в окно, хотя бы одним глазком. Но мозг Чана, видимо, тоже слегка подмерз, и Минхо возвращался домой ни с чем. В день выписки Минхо торопился встретить друга у больницы, но оказалось, что его забрали родители и увезли за город на пару дней, чтобы побыть с семьей. Увиделись они лишь на лекции, когда Чан пришел в университет с небольшим опозданием. Минхо старался делать вид, что ничего не произошло, чтобы не смущать друга, а тот в свою очередь очень старательно избегал встречаться с ним взглядом, пряча глаза под бейсболку. — Эй, Чан. — А? — Ты мне друг? — Да. — Чан бегло взглянул на Минхо и снова уткнулся в тетрадь, чувствуя на себе его прожигающий взгляд. — Ну и чудно. — Минхо хмыкнул в своей привычной манере и придвинул Чану листы, исписанные красивым ровным почерком со всеми лекциями, которые он пропустил за время болезни. — Спасибо. — Чан испытал огромное облегчение, когда понял, что между ними все по-прежнему и Минхо ведет себя как обычно и почувствовал вину за то, что избегал своего друга. Он, наконец, посмотрел на него. — Сходим в кино? — Конечно, я уже билеты купил. Чан улыбнулся и снял свою дурацкую бейсболку, растрепав волосы. — Я такой дурак. Минхо лишь улыбнулся, не собираясь вступать в полемику, тем более, что оппонент его был абсолютно прав. После лекций ребята пришли домой к Чану, у них еще оставалось несколько часов до сеанса, и чтобы не тратить их впустую, решили подготовиться к семинару. И пока Чан перечитывал пропущенные лекции, Минхо быстро заварил для них рамен и поджарил морепродукты с чесноком и яйцами. Чан пришел на запах и остановился в дверях, глядя, как его друг старательно вытаскивает из его порции все кусочки перца и закидывает в свою. — Как ты можешь есть столько острого перца? — Я привык к острой пище. Мне нравится. — Минхо поглядел в его сторону и облизал палец самым соблазнительным способом. Чан завис и впал в ступор: он не мог вспомнить, делал ли Минхо так раньше, или он всегда так делал, просто Чан только сейчас обратил на это внимание. А может он нарочно дразнит его? — Ты чего там встал? Вопрос застал врасплох, Чан опустил голову вниз, чтобы проверить и понял, что попал в глупую ситуацию по своей вине. Минхо говорил о дверном проеме, а Чан подумал о части тела, которая стала реагировать на любые двусмысленные моменты при общении с другом, да и вообще на друга. Чан сделал вид, что ищет что-то в карманах своих штанов, а сам покраснел до кончиков ушей. — Давай поедим, пока там все не разбухло. — Где? Чан не справился с собственными фантазиями и его дыхание участилось. Он поднял глаза на Минхо, тот буквально припечатал его взглядом. — В тарелке, Чан. Я про рамен. Ты о чем думаешь? Чан был почти уверен, что Минхо дразнит его, потому что видел, как его губы замерли в миллиметре от улыбки, но не собирался проигрывать и решил взять тайм аут, чтобы отдышаться. Он попятился обратно в гостиную, на ходу придумывая предлог. — Я… мне нужно кое-что… Минхо закатил глаза, устало выдыхая, и пошел за ним следом. — Да, немного смелости нам обоим. Парень поймал Чана за плечи, развернул на сто восемьдесят и вернул на кухню, подталкивая его сзади. — Но я же… — Сначала поедим, а потом со всем разберемся. Минхо не дал договорить. Он усадил парня за стол и сел сам. Они ели молча, стараясь не смотреть друг на друга. Чан дергал ногой, покачиваясь на стуле, чем подбешивал Минхо, потому что ему начала передаваться чужая нервозность. Минхо положил палочки на чашку и, опустив руку под стол, сжал колено Чана, чтобы он прекратил, однако тот моментально напрягся. Но хотя бы перестал трястись. Ли чуть слышно попросил: — Успокойся. Чан уставился на друга, он перестал соображать, чувствуя обжигающее тепло через ткань джинс, и еще этот взгляд Минхо, будто он собирается съесть его, а не креветку. Он еще и облизывается, как кот. Это было последней каплей для Чана. Он вскочил из-за стола, но, не удержав равновесия, начал заваливаться вбок, Минхо воспользовался заминкой и, выдвинув его стул, поймал и прижал к стене, надавив на него рукой поперек груди, чтобы тот больше не пытался сбежать. Чан подумал, что Минхо ему врежет и шумно выдохнул, когда тот стремительно приблизился к его лицу и шлепнул ладонью по стене рядом с его головой. Чан вздрогнул и совсем растерялся, когда его губы оказались вовлечены в робкий поцелуй, от которого по спине рассыпались мурашки. Минхо ждал этого шанса, но не ожидал, что его так накроет возбуждением, когда рука Чана обнимет за пояс и прижмет к себе, словно всегда именно так все и должно было быть. Ли смутился и чуть отодвинулся, чтобы посмотреть на реакцию Чана. Тот смотрел на него влюбленным взглядом и тяжело дышал, собираясь что-то сказать, но Минхо поймал его губы двумя пальцами. — Я не дам тебе снова испортить момент. Кажется Минхо разбудил в нем дикого зверя. Парень схватил Ли и приподняв над полом, развернулся, чтобы теперь прижать к стене его, и не дав опомниться, обрушил на него все те поцелуи, что так тщательно копил вот уже несколько месяцев. Минхо с жадностью отвечал на поцелуи, ни на секунду не уступая инициативу, но и не перехватывая окончательно. Ему нравилось это противостояние страсти и нежности, которое, словно по сообщающимся сосудам, переливалось из одного в другой и обратно. Чан поверить не мог, что Минхо отвечает ему и, чтобы убедиться, отпускал, заглядывая в темные глаза напротив и встречал его губы на полпути, когда видел, как он тянется к нему за еще одним поцелуем. К семинару в этот раз они само собой не подготовились, и на сеанс чуть не опоздали, но в самый последний момент успели забежать в зал и занять свои места. Чан очень удивился, когда Минхо взял его за руку и повел к местам для поцелуев, заподозрив, что это было давно спланировано. Его глаза светились счастьем и сам он так улыбался, что Ли не удержался. — Чан, ты палишься. — Да, плевать. Я ведь думал, что все испортил. И мы не сможем больше быть друзьями. Минхо тихо вздохнул и шепотом сказал. — Ты правильно думал. Мы не сможем больше быть просто друзьями. — Он заметил, как Чан переменился в лице, и взял его руку в свою. — Давай встречаться? Чан шумно выдохнул в лицо Ли, снова неверно истолковав его слова и закивал головой, соглашаясь на предложение лучшего друга. — Давай. — Дома. Минхо отвернулся от него, удобней устраиваясь в кресле, нарочно оставив парня додумывать, что именно он имел в виду. А когда до Чана дошло, он откинулся на спинку кресла и заново переосмыслил всю свою жизнь. Точнее он собирался так сделать, но Минхо снова повернулся к нему, и в ближайшие несколько минут оправдывал занятые места, запрещая Чану думать о чем-то еще, кроме его губ и ладони, лежащей в опасной близости от его паха.