༻✞༺
Квакити проснулся с коркой на глазах и пульсирующей головной болью. Он понятия не имел, сколько прошло времени, и всё замешательство было вызвано дополнительным теплом, прилипшим к его боку. Умудрившись приоткрыть веки, он обнаружил копну каштановых волос, спутанных, но всё ещё каким-то образом блестящих, прямо у него под носом. Запах моря и соли наполнял разум, когда он вдыхал. Его первой мыслью было никогда не отпускать, просто продолжать вдыхать этот запах, который так сильно напоминал ему о его доме в открытом океане. С самого начала он очень быстро понял, что Уилбур цеплялся за него, чтобы оставаться рядом с ним, как просил его капитан, и Квакити почувствовал себя немного виноватым за то, что приказал ему сделать такую вещь. Он не мог себе представить, насколько тесно было безбилетному пассажиру в маленькой койке рядом с ним. Всё, что было прошлой ночью, вернулось к нему, и он невольно вырвался из спокойствия и утешения, которые нашёл под тёплым одеялом. Он должен был докопаться до сути произошедшего, должен был найти какой-то способ разобраться во всем этом. Сапнап дал ему объяснение, но он был слишком убит горем, чтобы его услышать. Но ведь это невозможно, так ведь? Конечно, капитан пиратов слышал рассказы о водяных, пел песни, в которых говорилось об их красоте и опасности, о том, как они заманивали моряков в их водные могилы своим голосом, но вряд ли это можно было использовать для описания Уилбура. К тому же, это просто рассказы. В них не было ни грамма правды, а если и было, то почему тогда Квакити, за всю жизнь, что он провёл в море, никогда раньше не встречал чешуйчатого гуманоида. Уилбур не казался ему чешуйчатым. Он выглядел совершенно по-человечески, за исключением острой линии подбородка и бледной радужки глаз. Он не мог быть русалом. Верно? Чем больше он думал об этом, тем больше смысла это приобретало, и его это пугало. Заманчивая песня Уилбура, вызвавшая ту негативную реакцию у Эдварда — человека, который ранее уже говорил об этих существах. Ограниченный словарный запас Уилбура и подвижность его ног. Способность Уилбура поддерживать Сапнапа и себя даже среди суровых приливов воды после шторма. То, как Уилбуру удалось проникнуть на борт корабля без одежды и с раной, заживающей с нечеловеческой скоростью. Взглянув на до сих пор спящего рядом с ним человека, Квакити был либо прав в своем предположении, и он действительно являлся предметом легенд и песен, либо всё ещё сходил с ума. Хотя это, казалось бы, наладилось само собой Он не будет знать наверняка, пока не спросит об этом, но идея разбудить его казалась слишком неправильной, дабы её реализовывать. Он скорее подождёт, пока глаза Уилбура самостоятельно откроются, чтобы после он зевнул, потянулся и переоделся, прежде чем Квакити обрушит на него все свои допросы. Ему также придётся поговорить с Сапнапом, за которым, скорее всего, присматривает Карл, что никого не удивило бы. Хотел узнать, что видел этот человек, когда замерзал до смерти, задыхаясь от истощения. Квакити был уверен, что он скажет то же самое, что и в первый раз, когда его вытащили из воды, но всегда оставался шанс, что, возможно, что-то всё же и изменилось. Или, может быть, он просто был слишком глуп, чтобы понять что-то за всё это время. Не каждый день случайно натыкаешься на раненое мифическое существо, прячущееся в кладовой. Может быть, зверь Шлатта всё-таки нашел путь на его корабль. Эта идея разозлила его больше, чем следовало бы. Зачем кому-то хотеть причинить боль такому нежному и любопытному существу, как Уилбур? Часто ли этим занимались браконьеры? Каким-то образом узнав, что русалы существуют, единственное, что они решили сделать с этой информацией — выслеживать и пытаться их убить? На все эти вопросы мог ответить только Уилбур. Если Квакити когда-нибудь снова увидит тот корабль, он разорвёт его на части, пока от него ничего не останется. Он сожжёт дерево и паруса, пока они не превратятся в пепел, переплавит металлические соединения в серебряное кольцо, которое предложит Уилбуру в качестве подарка. Он повесит Шлатта и всю его команду, чтобы смотреть, как они гниют день за днём с таким удовлетворением, о существовании которого до этого момента он и не подозревал. У него была мысль сделать это своей миссией. Найти судно браконьера только для того, чтобы Уилбур мог отомстить. Но пока он, бодрствуя, лежал, уставившись в потолок, а его рука немела под весом Уилбура, прижатого к ней, в его сознании все части начали складываться воедино. Скрытность Уилбура, все связанные с ним странности, всё то непонятное дерьмо, которое начало происходить с тех пор, как он появился. Всё это внезапно начало обретать смысл, и только когда безбилетный пассажир начал шевелиться, Квакити понял, что спал рядом с одним из самых красивых существ, которого был способен предложить океан. До этого момента это не внушало ему благоговейного трепета, но теперь, когда правда вскрылась, он не мог удержаться от резкого вдоха, наконец поняв, откуда исходил запах дома. Уилбур был океаном. Он был всем, что обожал Квакити, и ему потребовалось так много времени, чтобы осознать это. С хвостом или без, Уилбур был одним из самых прекрасных существ, с которым Квакити когда-либо имел удовольствие увидеться. И, несмотря на то, что ему предстояло задать ещё миллион вопросов, ответы на которые он по-прежнему хотел узнать, он был счастлив, просто глядя сверху вниз на постепенно просыпавшегося в его объятиях человека. Он не знал причину своего везения и не чувствовал себя достойным доверия, оказанного ему Уилбуром, но одно было ясно. Уилбур доверил ему всё, что можно было доверить обычному человеку. Он положил свою жизнь к ногам Квакити, не зная, что тот сделает, и Квакити — возможно, впервые — не позволил себе совершить ошибку. Он вылечил рану Уилбура, взял его под своё крыло, защитил от всего, что попадалось ему на пути. И Квакити сделал это не потому, что он был каким-то мифическим зверем из океана. Он сделал всё это, потому что это был Уилбур. Моргая бледно-карими глазами, Уилбур, наконец, полностью поднялся. Его голова двигалась так, что его подбородок торчал вверх, и он смотрел человеку в глаза с тенью улыбки на губах. В этот момент капитану стало очевидно другое. Уилбур без проблем делил с ним такое маленькое пространство. — Доброе утро, — сказал русал, мышцы судорожно сжались, когда он немного подвинулся, чтобы потянуться. — Выглядишь уже лучше, Капитан. И его слова украли любой голос Квакити. Увидев Уилбура таким, каким он был на самом деле — зрелищем, достойным восхищения, легендой, которой нужно чтить, — Квакити было нечего сказать. В его голове проносилось множество мыслей, но в ту секунду, когда он пытался схватиться за одну из них, чтобы озвучить её, они, казалось, исчезали, стоило только Уилбуру взглянуть на него. — В чём дело? — спросил Уилбур, нахмурив брови, когда он немного приподнялся, положив руку на грудь Квакити. — Квакити, ты в порядке? — Почему ты мне не сказал? Это было единственное, что капитан смог выдавить из себя, единственное, что он смог прохрипеть в состоянии благоговейного страха. Уилбур, казалось, точно понял, о чём он говорит. Алые пятна побежали по острым скулам, а бледные глаза скользнули в сторону, когда он поднял руку, чтобы почесать затылок. — Я никогда не хотел, чтобы ты об этом знал, — застенчиво признался он, прежде чем его голос стал резким. — Люди обычно не очень хорошо реагируют, когда понимают, что рядом с ними находится заветное морское чудовище. Квакити протянул руку прежде, чем её успели остановить, проведя большим пальцем по щеке Уилбура, перейдя затем на косточку под глазом, а после уронил руку. И она бы упала обратно на кровать, если бы Уилбур не поймал и не прижал ладонь к своей коже. — Я никому бы не позволил причинить тебе боль, — мягко пообещал Квакити. — Теперь я это знаю, — ответил Уилбур, скользя рукой по костяшкам пальцев капитана, и они как будто поняли друг друга, что это была форма близости, которую ни один из них никогда раньше не испытывал. Подушечки пальцев на свободной руке Уилбура заплясали по шрамам на обнажённой груди Квакити. Шрамы, которые он приобрёл за годы сражений и драк с флотом или другими пиратами. — Защитник, — прошептал Уилбур настолько тихо, что не был уверен, услышал ли его Квакити, но безбилетник никак не мог не почувствовать, как подпрыгнуло его сердце, начавшее стучать по ребрам из-за этого тихого слова. — У меня к тебе много вопросов, — сказал Квакити после минуты комфортного молчания. Он говорил мягко и спокойно, надеясь, что это прозвучит скорее любопытно, чем вопросительно. Он просто хотел узнать Уилбура получше. Хотел, наконец, добраться до сути всего, что его интересовало с самого начала, но со вновь обретённым восхищением он не был уверен, что было с самого начала. Он хотел, чтобы Уилбур чувствовал себя в безопасности. — Я рад ответить на них сейчас, — сказал Уилбур. — По крайней мере, ты заслуживаешь этого. Прости, что мне пришлось скрывать это всё от тебя. — Не извиняйся, — почти мгновенно ответил Квакити. — Ты сделал то, что, по твоему мнению, должен был сделать, чтобы остаться живым. Я ни в коем случае не виню тебя за это, к тому же ты спас одного из моих самых старых доверенных лиц. Я был бы дураком, если бы после этого обиделся на тебя. — Я помню, ты говорил, что он тебе дорог, — прошептал Уилбур, поднося руку Квакити к своим губам. — Так же, как ты дорог мне, — признался Квакити. — Я думал, что потерял вас двоих прошлой ночью. — Прости, — ещё раз извинился Уилбур, и на этот раз Квакати не осудил его за это. Он отдал бы все, чтобы никогда больше не чувствовать то, что ему довелось пережить прошлой ночью. Он не пожелал бы этого чувства даже злейшему из своих врагов. Был уверен, что ад — это просто бесконечный цикл наблюдения за тем, как Уилбур ныряет с борта корабля в поисках того, кто обречён на смерть. Но он спас Сапнапа и, в свою очередь, раскрыл всем на корабле свою истинную сущность. Требовалось огромное количество храбрости, доверия и сочувствия, чтобы решиться на нечто подобное, и Квакити не собирался легкомысленно идти на этот риск. Если бы он этого хотел, с Уилбуром обращались бы как с королём, а если бы он хотел остаться обычным членом экипажа, с которым бы обращались так же, как и вчера, то Квакити был уверен, что и это сможет сделать. Он, вероятно, попытался бы вытащить луну из её дома на небесах, если бы Уилбур попросил об этом. Хотя это он сделал бы и до того, как узнал правду. Он всегда был мягок, когда дело доходило до безбилетного пассажира, и как бы Слайм ни хотел указать ему на это, до сей поры он категорически отрицал это. Теперь он будет носить это обожание, как почётную медаль. Квакити снова обхватил лицо руками. — Я просто счастлив, что ты здесь. Почему бы нам не перекусить, а потом ты расскажешь мне всё о своих рыбных приключениях, ладно? Уилбур улыбнулся, немного рассмеялся и кивнул. — Да, это было бы здорово. Но я украду твой галет. — Ты же знаешь, что я просто отдал бы его тебе, верно? — пробормотал Квакити, отдергивая руку, хотя Уилбур неосознанно погнался за прикосновением. Было трудно отстраниться, но он должен был надеяться, что, когда всё это закончится, они завершат день так же, как начали его: вместе. — Где в этом веселье? — спросил Уилбур, прежде чем скинуть с них одеяло и встать, чтобы одеться в новую одежду.༻✞༺
Слайм стоял на главной палубе, когда Квакити и Уилбур вышли, крепко сжимая в руках свою маленькую, жалкую отговорку о завтраке. Они хихикали друг над другом, смеялись над какой-то глупостью, которую сказал один из них, но оба замерли, увидев квартирмейстера. Квакити понимал, почему Уилбур немного нервничал, но почему он — капитан — вёл себя так, словно его только что поймали с рукой внутри банки с печеньем? Может, это просто выражение лица Слайма заставило его замереть на месте, подняв руку, защищая Уилбура от несуществующей угрозы. Слайм, конечно, не собирался причинять вред Уилбуру, но его разъярённое лицо заставило Квакити думать иначе. — Я постучал в твою дверь, — сквозь стиснутые зубы сообщил квартирмейстер. — Видел, что ты был занят с человеком, который, как мы оба считали, утонул прошлой ночью. Звук, исходивший от Уилбура, звучал обиженно извиняющимся, и его голова опустилась в знак стыда. Квакити хотел поднять подбородок, сказать ему, что теперь не о чем беспокоиться, но у него было чувство, что это только сильнее разозлит Слайма. Это было последнее, что им было нужно этим утром. — Слайм, Уилбур… Что ж, он собирается поделиться с нами всем, что скрывал. Если он не против, то приглашаю тебя послушать. Квартирмейстер казался немного ошеломлённым, не ожидая такого, но и не в силах рассердиться на ответы, которые он так отчаянно ждал. Однако он каким-то образом всё же нашел способ заставить себя звучать так, будто всё ещё зол. — Хорошо, — сказал он, кивая. — Я хотел бы знать, как тебе удалось прожить шесть часов в океане, а затем как-то подняться обратно на борт без каких-либо проблем, связанных с втягиванием тебя по лестнице. Уилбур предложил оливковую ветвь в виде улыбки. — Я вам обо всём расскажу. И, конечно же, Слайм приглашен, но если вы не возражаете, можем ли мы остаться втроём? — Конечно, — быстро пообещал Квакити. Они заперлись бы в самой отдалённой части корабля, если бы пришлось. Всё, что обеспечит комфорт Уилбура. Слайм, казалось, насмехался над этим, но жестом велел им идти впереди. Продолжая перекусывать украденным галетом, они вдвоём ведут Слайма обратно в чрево корабля в поисках места, где их точно не побеспокоят.༻✞༺
— Не знаю, с чего начать, — признался Уилбур, когда они оказались в темноте той самой кладовой, где его нашли, сидящим на том самом сундуке и истекающим кровью под давно заделанным иллюминатором. — Просто начни с того момента, когда я нашел тебя, — предложил Квакити, взглянув на Слайма, упорно хранившего молчание во время их путешествия сюда, казалось, что он таким и останется в будущем, довольствуясь изучением Уилбура. Конечно, он бы догадался, что Уилбур был не тем, кем казался, услышал бы шёпот о том, что сказал Сапнап остальной команде. Узнал бы о том, что некоторые из них видели, потому что он не казался удивленным, когда Уилбур вмешался в его рассказ. — Я гулял с гуппи… ну, наверное, вы бы сказали, брат. Маленький брат, э-э… — Младший брат, — поправил Квакити, и ему тут же захотелось ударить себя ногой. Это стало такой привычкой, что он едва понял, что перебил. Однако Уилбур, похоже, оценил это. — Младший брат. Понял. Я отсутствовал, исследуя некоторые из рифов с ним. Коралл был таким красивым. Я не видел особой опасности, потому что на таком мелководье мы не могли попасть в большие неприятности. Гм, мой другой брат… Такой же… Такой же брат? — Он посмотрел на Квакити в поисках ответа, но Квакити пожал плечами, не зная, что он пытается сказать. — Близнец? — спросил Слайм хриплым голосом, предлагая вариант. Уилбур кивнул, хотя выглядел менее уверенно, чем если бы это сказал капитан. — Мой брат-близнец, да. Он довольно хорошо патрулировал нашу территорию, так что я не слишком волновался. У него много шрамов, как и у тебя, Капитан. Он тоже защитник. — Но он, должно быть, пропустил этот корабль мимо себя, потому что, прежде чем я это понял, они выкинули острую вещь — не лезвие, но что-то близкое, я думаю — Они выстрелили в нас, и это попало в меня. Вот здесь… — Уилбур задрал рубашку, обнажая выпуклый бледный шрам на животе. К этому моменту он выглядел так, будто со дня его образования прошло много лет, если сравнивать со шрамами Квакити. — Я даже не думал вытаскивать его, пока не стало слишком поздно. Я отправил братика гуппи обратно в стаю, а сам поплыл в обратном направлении, надеясь, что они погонятся за мной. — И они преследовали меня. Я понял, что у них было прикреплено что-то яркое к концу той острой штуки. Я думал, что смогу оторваться от них во время бури, но они всё время следили за мной из-за яркого предмета. Только когда я прорвался сквозь шторм, я подумал о том, чтобы вытащить его. — И это было больно. Было очень больно, и я понимал, что мне нужно доплыть до безопасного места. Ваш корабль был единственным, до чего я мог добраться, и когда волна нахлынула на иллюминатор, я разбил его и немного шлёпнулся, пока не высох. — Ты теряешь хвост, когда высыхаешь? — Что? Нет, конечно, нет, — ответил Уилбур капитану так, будто тот только что задал самый нелепый вопрос, какой только мог придумать. — Когда мы высыхаем, то можем трансформироваться, чтобы выглядеть как люди. Я делал это всего пару раз в подводных пещерах, поэтому у меня не было большого опыта с этим. Но тебе, похоже, было всё равно. Ты взял меня на руки и облил горящей водой — гм, ромом — и через некоторое время мне стало легче! Ты показал мне корабль, и, поскольку у меня была привычка наблюдать за людьми с воды, я мог общаться с тобой немного лучше, чем любой другой русал. — Наблюдаешь за людьми? — спросил Слайм, подозрительно сузив глаза. — Да, — подтвердил Уилбур. — Я всегда был очарован всеми вами. Я думаю, что вы прекрасные существа. Мой такой же брат — близнец — Он вас терпеть не может. Любого из вас. Он потопит каждый корабль, который войдет на нашу территорию. Это чудо, что корабль Шлатта не подвергся нападению. — Я не думаю, что в данном контексте будет уместно использовать слово «чудо», но я не знаю, как тебя поправить. — Квакити махнул рукой, отказываясь от собственного комментария, и жестом попросил Уилбура продолжать. — Я просто имею в виду, что я единственный в своем роде, кто был бы рад оказаться на пиратском корабле, и вы все меня не разочаровали. Вы заботились обо мне, приняли меня как родного, и внезапно мой кошмар превратился в мою самую большую мечту. Я мог бы стать одним из вас, и не имело значения, что я не знал многих слов, или что я едва умел ходить. Вы были терпеливы и добры. Вы оба и команда, которой вы руководите. Вы все относились ко мне с таким уважением... И... — Эдвард… — ласковая мечтательная улыбка Уилбура исчезла при упоминании его имени. — Он знал, кто я такой. Я не знаю, с какими русалами он сталкивался в прошлом, но он узнал меня таким, какой я есть. И… и его за это убили, — В искривлённой губе Уилбура есть сожаление и стыд, но Квакити сделает всё, чтобы исправить это. Однако, прежде чем он смог рассеять опасения Уилбура, неожиданно вмешался Слайм. — Его убили за то, что он представлял угрозу для экипажа, — сказал он, — а не потому, что он узнал, кем ты был. Конечно, с этого всё и началось, но мы не можем допустить, чтобы он размахивал пистолетами вокруг. Он был обузой, так что не беспокойся из-за него. Уилбур не выглядел слишком убеждённым, но одобрительно кивнул в сторону Слайма, прежде чем продолжить. Какая бы пропасть между ними ни образовалась, достаточно было немного честности, чтобы закрыть её. — Как уже было сказано, да, мы можем подражать вам. У нас снова появляются хвосты, когда мы возвращаемся в море. Я немного боялся, что не смогу вспомнить, как плавать после того, как у меня так долго не было плавников, но это было похоже на дыхание. Это моё истинное состояние, и когда я прыгнул после Сапнапа, всё это просто вернулось ко мне. — Я всегда хотел рассказать вам об этом, если вы можете в это поверить, но я просто… так боялся, что это изменит положение дел. Я боялся, что ты больше не захочешь, чтобы я был на корабле, а я так далеко от территории моей стаи… Я не могу… я не мог так рисковать, как и не мог позволить Сапнапу утонуть. Не тогда, когда он так много значит для тебя, Капитан. Квакити протянул руку, чтобы слегка сжать ладонь Уилбура, надеясь показать, как хорошо он теперь его понимает, что он никогда не станет винить Уилбура за принятые им решения. — Почему ты не можешь вернуться на свою территорию? — спросил Слайм, прервав молчание, которое они разделили, и если он и заметил их переплетённые пальцы, то ничего не сказал. — Конечно, я знаю, что мы далеко от того места, где ты прыгнул на борт, но… ты должен быть в состоянии найти дорогу назад, верно? — Я легко найду дорогу назад, — кивнул Уилбур. — Однако добраться туда будет довольно сложно. Русалы не очень дружелюбны с незнакомыми лицами, и мне пришлось бы путешествовать по другим территориям, чтобы вернуться на свою. Это, несомненно, приведёт к тому, что я стану пищей для акул, да и мне больше нравятся мои конечности, прикрепленные к моему телу. Нет, пути домой нет, если только я не смогу найти собственный корабль и вернуться туда. Даже тогда неизвестно, что брат-близнец сделает с этим кораблем. — Но я скучаю по нему, — мрачно закончил Уилбур, немного всхлипывая. — Я много думаю о них, о моей стае. — У них есть имена? — спросил Квакити, желая узнать всё про другого человека. Человека, от которого он пошатнулся с того момента, как увидел его в этой самой комнате. — Я имею в виду твоих братьев. — Да, у них есть имена. У всех есть имена, но это не то, что вы сможете понять или произнести. Имена русалов, как правило, невероятно отличаются от человеческих. — Но… — пробормотал Квакити. — Но тебя зовут Уилбур. — Я сам выбрал это имя! — радостно ответил Уилбур. — Я подслушал разговор двух китобоев. Один из них имел привычку читать вслух книгу с кормы корабля ночью. Персонажа в книге звали Уилбур, и это было одно из немногих слов, которые я мог разобрать. Мне оно понравилось, и я решил себя так назвать. — Хах, — с любопытством произнес Слайм, его взгляд скользнул вверх и вниз по Уилбуру, и капитан не был уверен, был ли он озадачен, впечатлен или всё вместе. — Русалки существуют, капитан. Кто бы мог подумать? — Я верну тебя на твою территорию, — пообещал Квакити, особо не думая об этом, не думая о том, что если он вернёт Уилбура обратно в его дом, то он навсегда покинет капитана пиратов. — Что? — воскликнул Слайм, его руки упали с груди, когда он повернулся к капитану неисправимым взглядом. — Это очень великодушно, — начал Уилбур, опустив взгляд к своим ногам, чтобы не смотреть Квакити в глаза, — но это очень опасно, Капитан. Как я уже сказал, брат-близнец очень... враждебен по отношению к людям. Нет никаких гарантий, что этот корабль выживет, а я уже слишком люблю тебя и твою команду, чтобы сознательно подвергать вас всех опасности. — Пожалуйста, послушай его, — умолял Слайм. — Мы не знаем, во что мы ввязываемся со всем этим. — Обещаю, — начал Квакити, игнорируя их обоих. — Я найду способ, чтобы ты снова увидел свою семью. Глаза Уилбура сверкали, обещая покрыться благодарным слезам, но Квакити не позволил им пролиться. Будь то Нижний Мир или паводок, капитан найдет способ дать Уилбуру всё, чего он когда-либо хотел. Они зашли так далеко, что нельзя было отрицать, что они могут пойти дальше. Пока Квакити был рядом с ним, Уилбур ни в чём не нуждался. Слайм раздраженно вздохнул. — Из всех чёртовых людей, в которых можно влюбиться, Капитан. Квакити притворился, что не слышит его, притворился, что не говорил этого только что, и не сводил глаз с человека, которого никогда не забудет.༻✞༺
Теперь, когда его тайна была раскрыта, Уилбуру стало намного комфортнее на корабле. Квакити думал, что команда попытается избегать его, узнав, кто он такой, но всё произошло с точностью до наоборот. Они приветствовали его как маяк везения и удачи. Внезапно всем на корабле захотелось поболтать с ним, расспросить о том, как он провёл время в океане, обо всех диких тварях, которых он там повидал. Русал смеялся, часами развлекая команду рассказами о неприятных дельфинах и акулах, которых он научил выполнять различные трюки. Он рассказывал истории о подводных пещерах, которые исследовал, о легендарных боях, в которых участвовал его брат. Он говорил о своей матери и о том, как её тень может поглотить весь корабль. Он был ярким со своими образами, использовуя свои руки, чтобы сильно жестикулировать, когда история становилась напряжённой. Даже Слайма один или два раза находили запутавшимся в одном из рассказов Уилбура. Они были захватывающими, и Квакити обнаружил, что те часы, которые он потратил на исправление грамматики и пополнение словарного запаса, стоили того, чтобы услышать, как Уилбур плетёт истории о своём прошлом, о том, что он пережил в глубинах океана. И Уилбур тоже должен исследовать немного больше. Время от времени он спрыгивал с кормы корабля и нырял на дно океана, чтобы собирать ракушки, красивые камни и устричные жемчужины. Он всегда отдавал эти сокровища Квакити, и капитан находил способы нанизывать их на украшения или вставлять в кольцо. Он носил это всё с гордостью, демонстрируя каждому члену экипажа, что были достаточно глупы, дабы препятствовать ему. Поначалу Квакити не решался позволить ему нырнуть так, как он это делал, по-прежнему беспокоясь из-за других русалах, о которых его предупреждал Уилбур, но безбилетный пассажир заверил его, что всё будет хорошо, пока он не злоупотреблял гостеприимством других и не мешал кому-либо. К тому же Квакити никогда не умел говорить Уилбуру «нет». Он также не мог сильно жаловаться, потому что Уилбур был также прекрасен в воде, как и на суше. Квакити удалось мельком увидеть мерцающую фиолетовую чешую, что казалось, сливалась с океанскими волнами, пока не поймала свет. Они взбирались по бокам и шее Уилбура, расцвечивали щеки, заменяя веснушки, к которым Квакити уже привык. Он выглядывал из воды, и его рука поднималась вверх, демонстрируя новое сокровище, которое он намеревался подарить капитану, который без проблем выражал свой трепет и обожание аплодисментами, когда Уилбур кувыркался назад, а его хвост ударялся о волны, посылая к нему морские брызги. Уилбур был так грациозен в воде. Ничего общего с тем неуклюжим человеком, с которым капитан успел познакомиться. Каждое движение было лёгким, а то, как он путешествовал по волнам, напоминало танец, шаги которого Квакити никогда не надеялся выучить. Но в этом они были одинаковы. Домом Уилбура было море, как и для Квакити. У них было гораздо больше общего, чем капитан изначально предполагал, и осознание этого согрело его до глубины души. По ночам они вдвоём крутились вокруг друг друга, и Квакити слышал истории, которые он должен был держать при себе. В ночной тишине Уилбур рассказывал, подобно бабушке, сказки русалов, убаюкивающие Квакити. Он напевал успокаивающие мелодии, когда заканчивались сказки, которые можно было бы рассказать. Он запускал пальцы в волосы капитана, сворачиваясь калачиком рядом с ним, и Квакити никогда не думал, что когда-нибудь почувствует себя настолько счастливым. Никогда не думал, что такое удовлетворение когда-либо может существовать в жизни, подобной той, которую он вёл. Все казалось идеальным. Но идеальные вещи, по ощущениям, никогда не были достаточно долгими в море. По крайней мере, не у пиратов. Несмотря на предупреждение Слайма, Квакити уже направил их туда, где Уилбур поднялся на борт. Как бы он ни хотел оставить этого человека рядом, спрятав его в каюте капитана, где-то в глубине души, он знал, что должен вернуть Уилбура домой, к семье. Вероятно, они скучали по нему, пока Квакити эгоистично удерживал его от них. Ему очень больно было направить корабль к рифу, о котором говорил Уилбур. Риф, где они впервые встретили Шлатта. Он должен был знать, что беда уже не за горами, что возвращение в район, где Шлатт нашёл Уилбура, разлучило его с младшим братом, обязательно навлечет на него неприятности. Он должен был знать, что прощание с человеком, которого он любил больше всего на свете, будет наименьшей из его забот. Будет самым лёгким, через что ему придется пройти, когда дело дойдет до расставания с Уилбуром. Нужно всегда смотреть на последнее место, где у них находилось сокровище до того, как они его потеряли. Это было простое правило, которому следовал каждый человек. Квакити пришлось задуматься, есть ли у Уилбура подобное правило в тёмно-синем. Он уже давно думал о том, чтобы добиться справедливости в отношении Уилбура, и некоторые сочли бы это судьбой, что пути Шлатта снова пересеклись с ним. Квакити просто посчитал, что ему повезло. Он собирался поблагодарить Уилбура за все его подарки и сокровища, и, возможно, потопление браконьерского корабля станет шагом в ответ на все его добрые жесты. — Корабль впереди! — воскликнул Таббо из птичьего гнезда, и на этот раз Квакити не пришлось сомневаться в своём решении по приказу Сэму начать заряжать пушки.