Беглец

Ступая на холодный асфальт, Чонин резко остановился. Он всю дорогу бежал босиком, но только сейчас ощутил неожиданную боль. Тяжело выдохнув, он приготовился к долгой дороге, но его плечи опустились тяжелые руки, и, развернувшись, Чонин заметил беспокойный взгляд Хёнджина. — Тебе не стоит идти босиком, — произнёс, оглядывая юного мага с ног до головы. Чонин фыркнул, стряхивая чужие руки с плеч. — Конечно, щас достану лишнюю пару кроссовок из кармана. Заодно и кролика. — Зачем тебе кролик? — нахмурился Хёнджин, и Чонин в очередной раз подметил, что хмурость ему не шла. Вопрос, однако, завёл его в тупик. — Это сарказм, солнце. То, что ты используешь ежедневно, — Минхо спас его, появившись слово из ниоткуда, но также с хмурым выражением лица, однако, направлено оно было на Хёнджина. — Ты точно в порядке? Может мне позвонить Чану? — Я в порядке, хён. Просто немного устал, — пытался убедить его младший маг огня, но Чонин слышал усталость в его голосе. Минхо на это выгнул бровь, но не стал комментировать. Хёнджин был не из тех, кто скрывал боль или раны. Обычно, он сразу бежал к Феликсу, прося излечить. — Хён, он явно ранен. Сможешь понести его? Взгляд Минхо упал на юного мага воды, который опустил голову, изучая собственные стопы. Они были в грязи из-за дождя, в некоторых местах была видна засохшая кровь. Сделав глубокий вдох, он шагнул в сторону, откуда сбежал, но перед ним мелькнул силуэт, останавливая все его попытки. — Ты куда собрался? — голос Минхо был требовательным. Чонин вдруг вспомнил свою мать, что ловила его ночами, когда он пытался улизнуть, чтобы просто посмотреть на ночной океан. Порой ему удавалось, но чаще всего нет. Сейчас Чонин был уверен, что порой мать специально не останавливала, позволяя понаблюдать за ночной жизнью, и каждый раз ждала его возвращение с тёплой кружкой какао. — Назад в ваше логово, — ровным тоном ответил Чонин, на что Минхо с вздохом взглянул на небо, словно прося о помощи. — Можешь перестать звать наш дом логовым? — Конечно, — Чонин пожал плечами. — Я иду назад в вашу обитель. — Ребёнок… — Минхо потёр глаза, принимая своё поражение. Этот юноша умел выводить из себя. Они с Сынмином стали бы ужасающей парой. От этой мысли губы мага вытянулись в нежной улыбке. Он вновь уставился на Чонина, замечая, как тот вздрогнул от пристального взгляда. Минхо не мог отрицать, что не заслужил такого, но ему не хотелось, чтобы ребёнок его боялся. Развернувшись спиной и сев корточки, он спокойно произнёс. — Садись, я тебя понесу. Между ними повисла гробовая тишина, после которой послышалось одно чёткое «нет». Что же, Минхо был старшим в ковене после Чана. Ему не впервой иметь дело с упрямым ребёнком. — Боюсь, тут у тебя выбора нет. Либо залазь на спину, либо я тебя понесу на руках, — старший маг сохранял полное спокойствие. Чонин, осознав, что тут он проиграл, недовольно фыркнул, осторожно цепляясь за широкие плечи Минхо и обхватывая его талию ногами. — Как котёнок, — ухмыльнулся Хёнджин, получив недовольный взгляд от юного мага. — Что же, пора домой. Остальные уже ждут. Только сейчас Чонин заметил, что небо начало светлеть. Розовый оттенок восходящих лучей солнца сменял ночь. Луна исчезала вместе с ней. Чонин не знал, что его ждало дальше. Ему было страшно. Все его тайны раскрывались одна за другой. Уткнувшись лбом в плечо Минхо, Чонин вдохнул его запах. Океан. Почему-то от Минхо пахло океаном. Он не заметил удивлённого взгляда Хёнджина. Не заметил, как Минхо резко выпрямился, боясь сделать лишнее движение. Он просто желал хотя бы ещё раз ощутить это чувство дома. Даже если это просто иллюзия. — У меня твоя куртка, — вдруг произнёс Чонин куда-то в спину мага, что нёс его. Дождь уже закончился, улицы продолжали тонуть в бесконечных лужах. Когда он закрыл глаза, утопая в покое лёгких волн, он услышал тихое: — Оставь себе.

***

Минхо осторожно опустил Чонина на диван, после чего повернулся к Феликсу: — Можешь осмотреть его стопы? Феликс моментально оказался рядом, становясь напротив Чонина и садясь перед ним на колени. — Ещё раз привет, — его нежная улыбка заставила юного мага задуматься, всегда ли Феликс такой. От него веяло добротой и заботой. Можно было предположить, что это просто его нрав как целителя, но Чонин жил с целителями и точно не все они были такими. Наоборот, редко когда встречались подобные Феликсу. А может, это просто маги огня такие? Взгляд Чонина упал на их главу ковена, что не спускал с него глаз. Нет. Точно нет. Феликс принялся осторожно изучать раны, и Чонин ощутил поток теплоты, что прошёлся по всему его телу. Хёнджин уселся рядом с ним на диван, Минхо остался стоять рядом с Чаном. Чанбин же сидел на другом диване по правой стороне вместе с неизвестным Чонину магом. Каштановые волосы, острые черты лица, глаза тёмные, но в отличии от главы ковена, они напоминали хрусталь. Он смотрел изучающе, но без напора. Скорее так, словно он пытался предугадать Чонина. Хан же сидел в кресле дальше всех от него, но, когда Чонин повернул голову в его сторону, маг огня резко отвернулся. Что же, Чонин не собирался тут оставаться в любом случае. — Я закончил, — вдруг произнёс Феликс, вырывая его из мыслей. Хлопнув ресницами, Чонин растерянно уставился на свои полностью здоровые стопы, пропуская момент, когда Феликс поднялся на ноги, садясь рядом с ним и кладя ладонь ему на колено. Жар. Чонин ощущал жар. — Спасибо, Феликс, — кивнул Минхо, после чего они с Чаном обменялись взглядами. Чонин нахмурился. Атмосфера в гостиной была тяжелой, словно каждый из магов боялся сказать что-то лишнее. Никто даже не пытался начать какой-то неважный разговор. Все сидели будто статуи. Даже Феликс не улыбался, поджав губы. На его лице затаилось беспокойство. — Так… Кто-то что-то скажет или я могу пойти домой? — Чонин пытался не показать своего волнения. С одной стороны, он желал оказаться подальше от этого ковена, но с другой… Им было что-то известно. Что-то, связанное с истреблением его клана. Его семьи. Чонин боялся. Было глупо это скрывать. Он боялся быть найденным. Но не охотниками. Он с холодным терпением ждал момент, когда они найдут его. Он ждал и выжидал. Он никогда не забывал о мести. Он никогда не забывал их лица. Он никогда не забывал их смеха, когда они убивали его семью. Чонин не боялся их. Но он боялся других магов. Боялся своего же мира. Он не был готов потерять кого-то вновь. Не был готов предать свою веру. Не был готов отказаться от мести. — Минхо сказал, что тебе ничего не известно о политике нашего мира. Это так? — Чан решил прервать гробовую тишину. Его взгляд уверенный, заставляющий Чонина невольно сжаться на месте. Он кивнул, пытаясь выглядеть безразлично, но сердце билось как сумасшедшее, и, возможно, его маска не была так хороша, как он считал, так как рука Феликса крепче сжала его колено, тем самым даря невербальную поддержку. А может он просто хотел быть уверен, что Чонин не сбежит вновь. — И ты никогда не слышал о Сенате? Очередной кивок, после которого все члены ковена с волнением и скорбью переглянулись между собой. Чонин почувствовал раздражение. Он не был хрустальным. — Может просто скажите то, что собирались, и разойдемся как в море корабли? — предложил, равнодушно смотря сквозь ресницы. — Конечно… — голос Чанбина был спокойным, но Чонин мог услышать нотки сарказма. — … Нет, малец. — Боюсь, всё не так просто, — добавил Чан. Хан почти всё время сидел с опущенным взглядом, пальцами теребя пуговицу белой рубашки. Чонин же изнутри сгорал от нетерпения. Что же происходило? Почему они так осторожны с ним? Не доверяют? Можно было понять. Он и сам им не доверял. Но ведь именно они принесли его к себе. — Что такое этот ваш Сенат? — юный маг махнул рукой, презрительно скривившись. Что бы это не было, он чувствовал, что ему это совсем не понравится. — Сенат, или же Верховный Суд Магов Стихий, это высшее правительство нашего, то есть, магов, мира. У оборотней, вампиров и Фейри есть своя политика и свои правила. Порой, конечно, происходят межрасовые встречи высших правительств, но только если того действительно требует ситуация, — на удивление, маг, которого Чонин ещё не встречал, и который сидел рядом с Чанбином, решил ответить на его вопрос. — Как ты знаешь, маги делятся на четыре клана: клан воды, огня, земли и воздуха. Из-за ассимиляции народов многие кланы стали мешанными. У магов земли рождаются маги огня, у магов огня рождаются маги воздуха. Учитывая последние десятилетие, не удивительно. Все выживают, как могут. Наш мир потерял слишком много, чтобы беспокоиться о том, кто есть кто. Чонин заметил, как Хан вздрогнул, нервно глотая воздух. Минхо медленным шагом подошёл к нему, садясь на подлокотник кресла и мягко перебирая густые пряди волос младшего, не позволяя тому полностью погрузиться в собственные мысли. Он знал, как сильно Хан таил свои чувства в себе, что порой бывало довольно опасно. Их магия напрямую была связана с эмоциями. — Сенат состоит из четырех самых старейших и сильных ковенов с каждой из стихий. Они есть Закон. Они есть Суд. Наш мир находится полностью в их руках. В сердце Чонина загорелось резкое пламя, а в глазах блеснуло голубое пламя гнева. Ещё немного, и шторм настигнет этих глупцов. Он настигнет всех предателей. — Суд? Закон? Вы издеваетесь? — несмотря на мёртвое выражение лица, голос юного мага таил в себе силу. Казалось, даже Чан вздрогнул от неожиданности. — Тебе стоит быть осторожнее с такими словами, котёнок, — упрекнул Хёнджин. Голова Чонина резко повернулась в его сторону, в голубых глазах сталь. — Кто они такие, чтобы называться Верховным Судом, — шипение. Чонин редко ощущал подобный гнев. Чонин хотел рвать и метать. Чонин хотел увидеть этот Сенат в лицо и призвать их на истинный Суд Кровавой Луны, смотря на то, как Магия будет уничтожать тех, кто решил, что они выше Её. — Чонин, успокойся, — мягко произнёс Феликс. Лишь тогда Чонин ощутил холод в гостиной. Его магия невольно вырывалась, и он даже был рад этому, не желая брать её под контроль. Он хотел смести всё в прах, вызвать самый сильный шторм, что способен стереть с лица земли самые крепкие стены. — Допустим, я вас услышал, — Чонин обвёл всех присутствующих ядовитым взглядом, пытаясь сохранять остатки спокойствия, беря магию под контроль и позволяя Феликсу наложить на себя согревающие чары. — При чём тут я? Чанбин, всё это время сидевший грудью вперед и расставив локти на коленях, облокотился о спинку дивана, вопросительно смотря на Чана, после на Минхо. Вновь повисла тишина, от которой Чонину хотелось орать во всю глотку. — Если уж решили меня ввязать в это, будьте добры пояснить. Чан тяжело вздохнул, рукой зарываясь в собственные волосы и устало прикрывая глаза. Он был лидером. Главой. На его плечах лежала ответственность не только за его собственную жизнь, но и жизнь его ковена. Он знал, что обязан был взять эту ответственность на себя. Он знал, что конфликта было не избежать. Но он не желал видеть презрение в этих холодных голубых глазах юного мага. Но что бы он не сказал, что бы он не сделал, ему этого не избежать. — Война забрала слишком много жизней. Рождение магов практически прекратилось. И даже если ребёнок магов рождается, чаще всего он либо не доживает и до года, либо у него и вовсе нет магии, — Чан устремил взгляд прямо на Чонина, убеждаясь, что тот внимательно его слушал. — Именно поэтому дети магов сейчас находятся под усиленной опекой. До совершеннолетия, пока их магия ещё только осваивается, они более всего уязвимы. Они сокровище нашего мира. Сердце Чонина пропустило удар. Слова Чана засели глубоко в его подсознании. Он знал, что магов стало намного меньше. Знал, что их мир потерпел жуткий геноцид, но… Он понятия не имел о таких последствиях. — Вы так и не ответили на вопрос, как я связан со всем этим. — Я обязан сообщить о тебе Сенату. Таков закон, — строго произнёс Чан. Чонин заметил недовольный взгляд Минхо, рука которого всё ещё ласкала пряди волос Хана. — А если я против? — Чонин не собирался играть по их правилам. Не после всего, через что он прошёл. — Боюсь, у тебя нет выбора. Чонин резко подскочил на ноги, в мгновении ока оказываясь прямо перед Чаном. Его магия требовала крови. Его магия требовала мести. Холод окутал их всех. Холод захватил их разум. Их дыхание. Никто не мог пошевелиться. Тело Чана было словно гвоздями приковано к месту. В глазах юного мага он видел неописуемый гнев. Гнев, который ребёнок не должен был познать. Гнев, который убивал изнутри, неся мучительную смерть. Никто не шевелился. Казалось, все в комнате затаили дыхание, каждой клеткой кожи ощущая опасность, что исходила от юного мага воды. — Кто вы такие, чтобы решать, есть ли у меня выбор или нет, — шипение дикого зверя. Чонин терял себя. Чонин терял рассудок. Он видел только шторм. Он был готов потопить каждого, кто встанет на его пути. — Кто вы, блять, такие, а?! Звук разбитого стекла донёсся до их ушей, но никто не смел оторвать взгляда от Чонина. Ветер бешено трепал его пряди волос, на улице пошёл дождь. Где-то недалеко прогремел гром. Молния сверкнула, и в эту секунду глаза Чонина стали ярче. Чан словно смотрел в саму бездну океана. — Чонин… — кто-то попытался сделать к нему шаг, но он рыкнул, взмахом руки собирая дождевую воду и выстраивая стену между собой и остальными, фокусируя всё своё внимание на бледном лице главы этого ковена. — С чего ты решил, что имеешь право указывать мне? — Сенат… — Плевать мне на это общество притворщиков! Никто! Никто, кроме самой Магии, мне не указ. Вы! — пальцем ткнув в грудь Чана, Чонин больше не сдерживался. — Вы забыли, кому вы должны поклоняться! Вы забыли, что значит вера! Да я лучше умру, чем буду следовать вашему закону! Он проигнорировал полные ужаса взгляды. Проигнорировал попытку Феликса подойти ближе. Проигнорировал понимание на лице Минхо. Чан выглядел измученным. В его глазах читалось полное отчаяние. Он не думал, что всё обернётся так. Он чувствовал, что совершил ошибку. И, когда, казалось, хуже уже быть не могло, взгляд Чонина резко устремился на Хана, который прижался к Минхо, пытаясь слиться в нём. — Ты хотел отдать меня им. Хан закусил губу, сдерживая слёзы, готовые вырваться наружу. И в другой день Чонин, возможно, ощутил бы укол совести, но сейчас перед ними стояли те, кто считал, что имел право распределяться его жизнью. Такое он не готов простить. — Я не… Послушай, мне жаль… Всё не совсем так… — А как тогда, а? Как, блять?! Гром вновь прогремел. — Я… Моя семья… Они… Они предали… Маги воды были истреблены не просто так, — Чонин застыл, с ужасом осознавая сказанное. — Я не думал… Я не думал, что ты захочешь быть тут. С тем чья семья убила твою… Ощущение, словно под его ногами горел Ад. Но ему было так холодно… — Что? — сипло. Обессиленно. Взгляд Хана впервые встретил его, и от следующих слов по телу Чонина словно прошёлся эклектический ток: — Охотники действовали по приказу — это игра власти. Не более, не менее. Ноги Чонина не выдержали, и он упал на колени, сквозь туман слыша крики присутствующих. Но он не мог пошевелиться. Он погрузился в пустоту, лишаясь всех своих чувств. Он тонул в собственном шторме, не видя лучей солнца, что освещали поверхность. Идиот. Какой же он идиот.