***
— Чонин, подожди! — Хёнджин в спешке направился в коридор, куда направился юный маг, становясь напротив и преграждая ему путь к выходу. Хёнджин был в панике. Он не думал, что всё обернётся так плохо. Никто не думал. Даже Минхо выглядел растерянным, словно не зная, следует ли ему последовать за Чонином, или дать ему время успокоиться. — Отойди, — холодно произнёс Чонин, пряча руки в карманах джинсов. У него не было сил на эти бесполезные разговоры. Ему тут больше делать нечего. — Чонин, пожалуйста, позволь нам всё объяснить, — в голосе Хёнджина можно было услышать отчаяние, но Чонин не понимал, к чему это всё. Они так сильно хотели отдать его этому Сенату? Нет, он не намерен был это выслушивать. Подняв левую ладонь и, одним плавным движением призвав дождевую воду, что мгновенно окутала его руку, словно защита, Чонин сделал шаг вперёд, направив ладонь к горлу Хёнджина, смотря на него пустым взглядом. — Отойди или, клянусь, ты собственным телом ощутишь, какого это лишиться воздуха, чувствуя ужасающую агонию в лёгких. Когда захочешь кричать во всю глотку, но поймёшь, что и слова произнести не можешь. — Хватит, — послышалось сзади, но Чонин даже не дёрнулся, продолжая смотреть на бледное лицо Хёнджина. Боковым зрением он заметил тёмную фигуру Чана. — Я не потерплю угрозы в стороны своего ковена. — Вот как? — Чонин не сдержал ядовитой усмешки. Магия кружилась вокруг него. Дарила поддержку. Правильно. Она всегда была на его стороне. Как он мог забыть? — Ты про ковен, что хотел отдать меня предателям? Или про ковен, члена семья которого виновна в том, что я остался без клана? Без семьи? Или?.. — он проглотил ком в горле, пытаясь заглушить в себе чувство горечи. Потом. Сейчас не время для эмоций. — … Или про ковен, что не только предал нашу веру, но и готов разорвать клятву, что была благословлена самой Магией? — Что? — Чан нахмурился, но Чонин вновь перевёл взгляд полностью на мага напротив, который, казалось, стал ещё бледнее, если это было возможно. Он ощущал присутствии остальных за спиной, но никто не вмешивался. — Так что же, хён? Разорвёшь клятву? Готов ли ты к последствиям? А твой ковен? — Чонин развернулся ко всем, цепким взглядом оглядывая каждого, останавливаясь на Минхо. В какой-то момент Чонину показалось, что на его лице появилась улыбка. Подбадривающая. Словно он был горд. — Готовы ли вы к последствиям? — Что это значит? — в этот раз Чанбин решил вмешаться, недовольно скрестив руки на груди, но он смотрел сквозь Чонина. Его взгляд был устремлён на Хёнджина, который, казалось, не находил себе места, избегая взглядов и нервно теребя пальцы рук. Спустя какое-то время он тяжело выдохнул, пояснив: — Я дал клятву, что никто из нашего ковена не причинит ему вреда и что он волен уйти, когда захочет. — Хёнджин! Ты не можешь давать подобные клятвы, не предупредив ковен! — рыкнул Чан. — Может, нам всем стоит успокоиться? Для нас всех, а тем более для Хёнджина и Чонина, ночь была тяжелой… — попытался утихомирить нарастающий конфликт Феликс, но уже было поздно. Каждый член ковена, как и сам Чонин, был на взводе. — Мы не можем закрыть глаза на то, что ребёнок блуждает где-то по городу один! Мы обязаны предупредить Сенат! — Хан, сейчас это не самая большая проблема… — А что же тогда наша проблема, хён? Минхо застыл, хмуро глядя на младшего, лицо которого отображало гнев и вину. Хан всегда был чувствительным. Но чаще всего он закапывал себя этими эмоциями, тихо прячась ото всех, пока Минхо не найдет его ночью у окна, и не заставит рассказать, что же творится у него на душе. Возможно, тут было что-то ещё. Что-то, что Минхо пока что не мог понять, но обязательно поймет. Всё-таки он был вторым в их ковене после Чана. Обойдя Хана и подойдя к Чану, Минхо положил свою ладонь ему на плечо, даря поддержку и заботу. Хоть он и был против того, чтобы сообщать Сенату о Чонине, он также понимал, какого было их лидеру. На нём висело слишком много. Он постоянно метался между ответственностью и заботой. И Минхо был готов в любой момент встать за него стеной. — Чонин, Хёнджин дал клятву, и мы не собираемся её разрушать, — Минхо смотрел прямо в глаза юного мага, ощущая лёгкую дрожь по телу от потока магии, что исходил из столь хрупкого тела. Поток сырой магии, но такой ужасающей. Минхо и представить боялся, какой она будет, стоит Чонину получить над ней полный контроль. — Но, пожалуйста, позволь нам объяснить всё, прежде чем делать поспешные решения. Чонин задумался. Он верил Минхо. Сам не понимал, почему, но этот мужчина внушал доверие. Возможно, это было глупо. Но даже если он мог верить словам Минхо, он не мог верить остальным. Не сейчас, когда он находился в их доме. Тем более не после всех этих слов о Сенате. Он прекрасно осознавал, что многое ему было неизвестно, и что ему нужны ответы, прежде чем действовать хоть как-то, но… — Нет. Он сам найдёт ответы. Сквозь мрачную тишину Чонин прошёл мимо Хёнджина, сохраняя непринужденный вид. Он ощущал взгляды в свою спину, но он не оборачивался, исчезая за дверью. Он ни за что не признает чувства вины, что окутало его грудную клетку, заставляя рвано дышать. Он ни за что не признает страха одиночества, что заставило его ноги окаменеть, волоча их словно титановые цепи. Это всё не имело значения, ведь он был на шаг ближе. Ближе к тому, ради чего его сердце продолжало биться. Ближе к мести.***
— Серьёзно? Нам серьёзно нужно было всё запороть вот так? — Сынмин скрестил руки на груди, недовольно оглядывая ковен. Минхо хмыкнул, устало плюхаясь на диван. Порой их младший был разумнее всех. — Хёнджин, объясни, пожалуйста, зачем ты дал эту клятву, — Чан изнеможённо потёр лицо, спиной облокачиваясь о стену. Минхо не мог не заметить тёмные круги под его глазами. Когда Чан последний раз спал? Он часто жертвовал своим здоровьем ради работы и ковена, из-за чего Минхо часто приходилось силой тащить его в кровать. — Иначе он бы не согласился пойти с нами, — выдохнул Хёнджин, на что Хан фыркнул: — А смысл, если он всё равно ушёл. — Хан, что с тобой происходит? — Чан внимательно уставился на младшего. Хан закусил губу, опуская взгляд и больше не произнося и слова. Минхо переглянулся с Чаном, после чего резко поднялся на ноги и, вплотную подойдя к Хану, схватил его за руку, обращаясь ко всем: — Этот разговор лучше перенести, когда все поспят и восстановят силы. Мы придумаем дальнейший план. Вместе. Минхо повёл Хана за собой в спальню, в мыслях возвращаясь к нападению на Хёнджина. Это было уже второе, и нутро ему подсказывало, что точно не последнее. Он обязан был уберечь свою семью. Но он так же чувствовал ответственность за Чонина. Ребёнок не должен жить войной.***
— Чонин? — удивлённо произнёс Санха. Перед его порогом стоял полностью промокший из-за дождя Чонин. Только взгляд его был пустым. Он напоминал того Чонина, которого оборотень встретил в их первый день. — Прости, что в столь ранний час. Можно поспать у тебя? — и, не дожидаясь ответа, юный маг вошёл в дом, разувая обувь и идя в сторону комнаты друга, которую он показал ему в прошлый раз. — Что за шум так рано? — в коридоре появилась высокая фигура Ыну. Заспанное лицо с еле открытыми глазами, но, когда он заметил Чонина, он резко выпрямился, мгновенно развеяв всю сонливость. — Чонин? Что случилось? Почему ты тут?.. Чонин какое-то время просто стоял, тем же пустым взглядом смотря на оборотня. Он не ощущал своего тела. Не ощущал одежду, что противно липла к коже. Мысли так и крутились о родителях. О семье. О том, что он потерял. — Холодно. — Что? — старший оборотень подошёл ближе, вопросительно смотря на Санху, но тот пожал плечами, давая понять, что и сам понятия не имел, в чём дело. — Холодно. Я посплю у вас, — не вопрос. Утверждение, после которого Чонин тихим шагом направился в комнату друга, лицом падая на мягкую кровать. — Чонин, ты не можешь спать в мокрой одежде! — беспокойно вскрикнул Санха, последовав за ним и сразу же ища сухую одежду. — Переоденься, тогда ложись. Остальные скоро проснутся, но ты можешь спать… Санха знал о его бессонных ночах. Он не собирался отпускать друга, пока тот не проспит хотя бы полноценных шесть часов. — Эй, Санха. — Что? — Санха нашёл самую мягкую пижаму, что у него имелась. — Если я стану монстром, ты меня убьешь? — одежда выскользнула из рук оборотня, и он резко обернулся, с ужасом уставившись на своего друга. — Какого черта?.. — Я не смогу простить. Никогда. Санха не понимал. Санха был обескуражен. Санха ощущал страх. О чём говорил Чонин? — Я стану монстром, ведь только он может убить другого монстра. Санха перестал дышать. В ушах он слышал звон. За дверью звучали голоса его стаи, но он не мог разобрать ни слова. — Если я это сделаю, я тоже стану монстром, — Санха не мог дышать. Не мог… — Нет, ведь я добровольно отправлюсь на собственную казнь.***
— Хан? — Минхо осторожно подошёл к младшему, что неподвижно сидел в углу кровати, колени подперев под себя. Он явно пребывал глубоко в своих мыслях. Минхо должен был быть осторожен, чтобы не спугнуть его, заставив закрыться ещё больше. — Хан, посмотри на меня, пожалуйста. Когда никакой реакции не последовало, с тяжелым вздохом Минхо придвинулся к нему, пальцами настойчиво, но нежно касаясь его подбородка и поднимая его голову с колен. Щёки Хана были покрыты дорожками слёз, глаза стеклянные, губы дрожали. Из его уст послышался тихий всхлип, от которого сердце Минхо было готово остановиться в то же мгновение. Ему было больно видеть страдания его семьи. — Хан, всё хорошо, малыш. Всё хорошо, — повторял, поглаживая мягкие щёки младшего. В какой момент всё пошло не так? — Не хорошо, хён… Всё не… хорошо, — Хан давился слезами, желая спрятаться от Минхо, но он не отпускал его. — Из-за меня… Это из-за меня… — Нет, Хан. Твоей вины ни в чём нет, — строго произнёс Минхо. — Послушай меня. Послушай, — он схватил Хана за плечо, не позволяя ему потеряться в собственных чувствах угнетения. — Мы не выбираем семью. Мы не выбираем, где родиться. Но одно я знаю точно — семья не заканчивается кровью. Ты наша семья, как и мы твоя. Это ничто не изменит, Хан. Ничто. — Хён… Ты не понимаешь… — Хан мёртвой хваткой схватился за рубашку Минхо, наклоняясь чуть вперёд. Тихие, горячие слёзы ручьем текли по его щекам, и как бы Минхо не пытался их вытереть, это мало помогало. Хан выглядел измученным. Минхо хотел укрыть его и спрятать от всего мира вокруг. Но мог ли он?.. — … Я… я указал. Я… нашёл их… Тогда… Ради семьи… — Кого ты нашёл? — нахмурился Минхо, не спуская взгляда с младшего, который всё больше напоминал ему призрака. Хан прикрыл глаза, и на мгновение комната погрузилась в тягучую тишину. Где-то хлопнула дверь. Минхо был готов ко всему. Минхо поклялся защищать свой ковен, свою семью, своих возлюбленных, ценной жизни. — Я нашёл их, магов Севера… Я… я… — Хан всхлипнул, его тело покрылось дрожью, и Минхо прижал его к себе, надеясь хоть немного успокоить. Подарить тепло, дать понять, что всё в порядке. — … я использовал свою магию… Свой дар чтобы… Чтобы… — Минхо сглотнул, ощущая нарастающую тревогу. — … Чтобы помочь семье… Я… Я нашёл их. Магов Севера… Это я… Я нашёл их… Я… Я… Это я виноват, хён… Я… Это моя вина… Моя… Комната потонула в отчаянном плаче, и впервые Минхо не знал, что делать дальше.***
— Давно не виделись, мой дорогой друг. Чем же я провинился, что ты решил навестить меня? — с нескрываемой ухмылкой поинтересовался мужчина, в руках держа бокал красного вина, столицей которого являлся Монтепульчано — город на самом юге Тосканы в Италии. Оно оставляло лёгкий аромат чёрного шоколада и послевкусие мёда. Для многих это довольно странное сочетание горького со сладким, но Джин обожал странные вещи. — Не прикидывайся, Джин. Мы оба знаем, что ни ты, ни я не сможем остаться в стороне, и прежде, чем Сенат объявит о новой охоте, тебе стоит определиться, на чьей ты стороне. — Знаешь, Намджун, в последнее время ты стал каким-то напряжённым. Может тебе смешать виски? Я уверен, это поднимет тебе настроение, — вальяжно садясь в кресло рядом с панорамным окном на вид города, произнёс Сокджин, внимательно смотря на собеседника. Его лицо не отображало никаких эмоций — Намджун никогда не мог прочесть его, постоянно натыкаясь на саркастический взгляд или язвительную улыбку. — Что же, кто я такой, чтобы отказываться от твоего дорогого виски, — кивнул Намджун, садясь напротив и подпирая подбородок локтем. В мгновении ока в его руке оказался стакан с янтарной жидкостью, и мужчина позволил себе сделать глоток, прежде чем продолжить. — Джин, ты не можешь отрицать очевидное — они никогда не остановятся, сколько бы крови ни пролилось. Они уничтожили почти всю родословную магов воды лишь из-за страха, из-за того, что они не смогли подчинить их себе. Ты не мог забыть это безумство… Намджун на миг застыл, побледнев, а тёмно-карие глаза расширились в испуге. Конечно, Джин не мог забыть. — Никогда, мой дорогой друг, я никогда не забуду ту ночь, — губы приподнялись в улыбке, но никак не достигли ореховых глаз, оставляя тень печали на лице, что несла за собой огромный груз сожаления. — И в этот раз я готов поплатиться за все свои грехи.