Путь в никуда

      Человек воскрес.       Ровно через три планетарных солнечных цикла органика просто открыла глаза. Сердце не забилось, запустив циркуляцию крови; но сканеры засекли мозговую активность, чёткую и ясную. Не все человеческие органы работали. Они будто лишь поддерживали имитацию работы, чтобы не начались разложения.       Шоквейв этого ожидал: раннее тело не подверглось окоченению, не стало пухнуть и гнить. Происходило что-то, что не вписывалось в рамки нормального и логического. Оставалось лишь ждать, наблюдая за происходящим.       Но далеко не все были достаточно терпеливы.       Мегатрон был в ярости, узнав о гибели органики; но учёный заверил его в правдивости своей теории. Лорд Десептиконов с трудом сдержался, чтобы не послать учёного провериться к Нокауту или любому другому медику, но…       … но Шоквейв не ошибся. Шоквейв почти никогда не ошибался. Лишь иногда, в рамках строгой статистики.       Шоквейв знал, что это не чудо — чудес в мире нет. Учёный знал, что за этим кроется наука и чужая воля. Ему предстояло разобраться в этом. Узнать, кто именно стоял за новой жизнью слабой органики. Понять, как именно это стало возможным.       Им всем предстояло. У них не было выбора.       — Лорд Мегатрон, мы должны провести эксперимент.       Мегатрон лишь махнул манипулятором, давая своё согласие. Если Шоквейв считал, что новый эксперимент необходим, то причин отказывать не было. Пока что.       — Пусть в этот раз обойдётся без эксцессов, Шоквейв. Ты отвечаешь за положительный результат собственной Искрой.       — Ошибки не будет, мой Лорд. Но мне нужно будет ваше непосредственное участие в эксперименте.

***

      Эрика не любила ждать. В ожидании было что-то тягучее, неприятное, похожее на смерть. Чувствовать смерть сразу после того, как вернулся с того света, было неприятно. Эрика… Не понимала. Не понимать — это страшно, потому что смертельно опасно.       Мегатрон пожелал лично поговорить с той, кто вернулся с того света. Эрика сама бы захотела, будь на его месте. Но чего она не ожидала, так темы этого диалога. Мегатрон не спрашивал Эрику о смерти. Он говорил о жизни.       — Вы хотите поговорить… О политике? — Эрика подбирала слова с великой осторожностью. Впервые в жизни у неё происходил разговор с этим огромным титаном тет-а-тет. Ни медика, который мог бы её спасти; ни жуткого одноглазого урода, которого она увидела сразу после того, как очнулась; ни одной живой души. Только Лорд Десептиконов и Эрика.       — Разве для тебя эта тема не важна, Эрика Эвтерп? — Мегатрон хмыкнул, а после протянул вперёд манипулятор с датападом — аналогом земного планшета. На дисплее виднелись фотографии, текст, какие-то файлы. Всё на английском. Всё о ней, об Эрике.       Взгляд выхватывал обрывки строчек.       Эрика… Бои… Незаконная… Партия…       Девушка не знала, кто, но тот, кто трудился над этим досье на неё, постарался на славу. Как Эрика поняла, это была её биография. Насколько полная — неизвестно, но уже сейчас было понятно, что Мегатрон знал то, чего не мог знать никто из простых людей. Конечно, технологичным пришельцам ничего не стоило взломать отсталые земные технологии и найти всё, что было нужно про Эрику.       — Судишь по врождённым признакам, Эрика? — голос Мегатрона был наполнен холодной яростью. Эрика не знала, почему. Мегатрону не нравился нацизм? На его планете был неприятный аналог, а так называемые Десептиконы боролись с этим? Но эти машины не выглядели как парни, воюющие на стороне добра. Мегатрон так не выглядел.       — Отнюдь, — Эрика начала тихо, — я никого не сужу за то, над чем он невластен. Только за поступки, слова и мысли.       — Тогда мне представляется непонятным твоя политическая деятельность. Вот в этих статьях, которые, очевидно, написала ты, говорится совершенно о другом. И я тоже сужу по поступкам.       Теперь Эрика поняла, что за файлы были прикреплены к досье. Всего лишь её пропагандистские работы, которые партия опубликовала. За эти слова Эрике очень хорошо платили. Как бы то ни было, Ганс был очень доволен ей.       — Пожалуй, я забыла добавить, что за каждым действием, словом и мыслью стоят обстоятельства, которые отчасти определяют их, — поправила свой предыдущий тезис Эрика. — Я не нацист, но я работала на них и вместе с ними. Не как идеологический последователь, но как человек, который хочет есть. Другие обстоятельства не позволили бы мне устроиться на нормальную работу. Я вижу, в этом досье есть упоминание Арены. Вы должны меня понять.       — Ты оправдываешься?       — Всего лишь предвосхищаю ваши вопросы. Я плохой человек — безусловно, но я никогда не делала зла ради своего удовольствия. Тем, кто пострадал от меня, легче не станет; но те, кто умеют думать, увидят различия, — Эрика говорила спокойно, взгляд её стал рассеянным. — Позволю колкость: нотации от вас — это насмешка над собой. Вы прилетели в чужой дом, а ведёте себя как хозяева.       — Я и есть хозяин.       — Мы оба знаем, что это ложь.       Эрика не боится физической боли, но ждёт её. За дерзость всегда бьют. Иначе нельзя к другому привить чувство уважения.       Мегатрон лишь ухмыляется.       Он узнал всё, что хотел. До смешного различные Кибертрон и Земля имели куда больше точек соприкосновения, чем казалось раньше.       Шоквейв тоже получил те данные, которых так недоставало раннее.       Эксперимент прошёл успешно. Результаты превзошли все ожидания.       Спустя десятки тысяч ворнов, потерянный Кибертрон и миллионы дезактивированных кибертронцев, путь к возрождению их дома был найден.