When hell freezes

Шорох камней под ногами, слякоть и промозглость. Кеннеди убирает прядь потемневших от влаги волос, заходит на территорию дома, в котором как обычно темно и пусто. Встреча с новым президентом прошла на удивление погано – недоверие скользит во взгляде, провожает в спину, охрана рядом.       Всё не так, как раньше, и это раздражает. Выбора тогда не оставили, но и сейчас не дают объяснить и обратить ошибку прошлого – даже не совсем его ошибку.       Леон останавливается, замирает на входе, так и не закрыв за собой дверь на ключ. Здесь что-то не так: тихие шорохи со стороны спальни, они едва уловимы, как и сквозняк, скользящий по полу непривычно сильно. Леон достаёт пистолет, снимает с предохранителя, медленными и плавными движениями идёт вперёд. Здесь что-то определённо не так, либо паранойя совсем разыгралась на фоне вечного стресса.       Леон проходит вперёд, оглядывает ближайшую комнату, всматривается в пустоту перед собой. Неужели кто-то осмелился заявиться в квартиру правительственного агента, чтобы просто взять и нелепо убить? Мысленно Кеннеди усмехается, в действительности – лишь сильнее стискивает оружие в руке, сжимает губы, сохраняя серьёзность и строгость.       Дуло пистолета неожиданно оказывается за спиной непозволительно близко, а тихое и почти неощутимое дыхание с нежным запахом духов ощущается следом совсем невесомо.       – Надеюсь, ты соскучился. – Знакомый голос разносится по комнате, эхом бьётся о стены, заполняет пустоту.       – Безусловно. – Игра началась уже давно и каждый принимал её. Пистолет лениво опускается, убирается на полку рядом, а Леон медленно оборачивается, в очередной раз убеждаясь, что слух его не подвёл – это Ада, причём оружие было взято из его тайника. Вонг здесь давно. Она мягко улыбается в прекрасной красной рубашке с чёрными облегающими штанами. Леон выдыхает, опускает пистолет в кобуру, но взгляд хмур и немного печален.       – Не похоже на то. Плохой день? – Голос женщины звучит мягко, тянется сладким мёдом, заставляя расслабиться.       Кеннеди отрицательно качает головой, снимает кожаную куртку, накидывая на плечи ближайшего к ним стула, туда же опускается портупея. Ада хмурится, следит за его движениями, слегка наклоняет голову в лёгком недоумении.       Квартира больше не пуста, но напряжение змеёй проскальзывает между ними, удушающе сдавливая. Кеннеди проходит в глубины просторной комнаты, краем глаза улавливает, как Вонг следует за ним, будто кошка за своей добычей. Мужчина выдыхает, плечи опускаются сами собой.       – Что тебя беспокоит? – Ада приближается непозволительно близко, мягко дотрагивается до локтя, аккуратно и даже нежно обхватывает его, слегка прижимается.       Леон морщится от лёгкой боли в теле после приключений в Китае, но ничего не говорит, позволяет насладиться моментом такой спокойной и даже слишком открытой женщины рядом.       – Всё нормально, – дежурная фраза, оставляет неприятный привкус во рту. Врёт и даже не краснеет, но Ада поджимает губы, хмурится, слегка отстраняется, снова и снова всматривается в уже давно знакомое лицо. Леон отводит взгляд, желание залить в себя креплёного лишь усиливается. Он и не раздумывает: подходит к мини-бару, достаёт бутылку бурбона, опускает её на стойку рядом, затем в ход идёт поиск бокала. На привычном месте его нет, а значит…       – Леон, перестань. – Вонг ставит перед ним тот самый ненайденный на привычном месте бокал, наклоняет голову, упирается локтями в стойку, так и не отпуская стекляшку из рук.       Внутри что-то надламывается, неприятно стонет, стоит Вонг коснуться его ладони, сжимающей бутылку. Леон качает головой, мягко забирает из рук предмет, наливает себе бурбона под осуждающий взгляд. Выпивает содержимое сразу, со звоном ставит бокал обратно на стол, чувствуя, как разливается алкоголь по организму, приятно обжигает горло. Повторяет. Вонг сплетает пальцы рук, опускает немного голову. Молчание тянется слишком долго, взгляды Ады лучше не делают, заставляют поджать губы, смотреть в сторону, будто стыдливый мальчишка под крики родителей. Только здесь его не осуждают, а лишь ждут, пока сам Кеннеди наконец заговорит.       В горле пересыхает, а усталость комом сваливается на голову, заставляет сжать челюсти, нервно забегать взглядом по квартире. Молния рассекает небо, Леон непроизвольно вздрагивает, опускает взгляд, морщится. Ада терпеливо молчит, но тишина служит ей ответом. Слова встают как кость в глотке, заставляют выдохнуть слишком громко. Что он может ей сказать?       Воспоминания прошедших недавно ночей напоминали далёкий 1998, заставляли снова погружаться по ночам в разум молодого и желающего спасти всех и каждого полицейского. Кошмары повторялись, твари тянули мерзкие руки, только теперь среди них был Адам. Следом всегда мелькала Ада, но теперь она была в красной рубашке среди пылающего города, а пятно крови в районе её груди с каждой секундой становилось всё больше.       Вонг кладёт на его плечо ладонь, сжимает ощутимо, Леон слегка дёргается, будто от удара током, возвращается в реальность. Горло неприятно сдавливает, и он выдыхает: судорожно, нервно, старается избавиться от преследующих образов в голове.       – Ох Леон… – Ада осторожна как никогда, старается сгладить острые углы. – Произошедшее в Толл-Оукс…       – Погибло больше семидесяти тысяч человек. Президент. – Леон не даёт ей договорить, поднимает голову, оборачивается на Вонг, сжимает и разжимает губы в страхе продолжить. Собирается с силами, чтобы голос держался увереннее, но тот предательски дрожит, стоит только продолжить. – Даже те, кто ещё был не заражён, в итоге умерли. Опять то же самое.       Леон отворачивается немного резко, сжимает и разжимает ладони, старается унять внезапную дрожь в теле, делает шумный выдох. Он садится на диван, когда Ада с внезапным напором утягивает его туда.       – Я же сам его застрелил. – Леон опускает взгляд на руки, будто бы снова ощущая в них пистолет. Тогда выстрел казался оглушительно громким, а оружие невозможно тяжелым, будто добавили с десяток килограмм.       – Иди сюда. – Ада похлопывает себя выше колен, приглашая прилечь. Кеннеди на секунду усмехается, но внимательный и излишне серьёзный взгляд Вонг заставляет поддаться. Она надавливает слегка на плечи, Леон кладёт голову ей на колени, чувствует себя неправильно, но по-детски защищенным. Так, как никогда себя не ощущал. Пальцы женщины зарываются в до сих пор влажные волосы после короткой прогулки под дождём, убирает пряди с глаз, продолжает аккуратно и мягко поглаживать, почти невесомо. Леон поджимает губы, старается проглотить неприятный ком в горле, что царапает изнутри.       – Ты могла умереть. – Леон сжимает губы. – Снова. – Ему хочется добавить: как тогда, в Раккун-Сити. Тот день он запомнил надолго вместе с Адой, летящей в пропасть. Каждую ночь его собственный крик раздавался эхом в кошмаре, проникал в реальность остатком, а в ушах тихим шепотом повторялось «Береги себя, Леон».       – Я жива, постарайся не думать об этом. – Ада проводит пальцами по его щеке, успокаивающе поглаживает. Плечи чуть расслабляются, но воспоминания продолжают царапать сознание. Косые взгляды нового президента, красная рубашка Ады, ослабевшая после удара Хелена, обезумевший Симмонс, растерянная Шерри. Толл-Оукс, что обратился пеплом. Тело президента теперь навсегда останется там пятном тёмных воспоминаний.       «Ада Вонг мертва», «Я просто глаза прикрыла», «Я всегда ценил твою дружбу, Леон…».       – Я мог не успеть. – Голос надломлен, взгляд пустеет. – Как и с Адамом, Марвином… и не только.       Раккун-Сити просачивается сквозь свежие раны, снова и снова обнажает незажившее.       «Береги себя, Леон».       Кеннеди сжимает край дивана, старается унять дрожь в руках, пока она не распространилась по всему телу. Ада приобнимает его крепче, дарит волшебное чувство покоя на короткие мгновения. Вопрос, почему она здесь, вертится на языке, но задать сейчас – не решается. Тогда она обещала, что они ещё увидятся, и сейчас сжимает дрожащего Леона, кладет ладонь на плечо.       – Ты успел и сделал всё, что от тебя требуется для людей. – Вонг говорит тихо, её голос пленительно нежен, сливается со стуком капель о стёкла. Пальцы зарываются в волосы повторно. – Подумай, Леон, ты не мог быть везде одновременно.       Раскат грома заставляет Кеннеди выдохнуть слишком резко, повернуться на спину, поймать на себе слегка взволнованный взгляд карих глазах. Он перехватывает ладонь женщины, аккуратно подносит к губам, целует нежно и бережно. Благодарит не словами, но жестами.       Раны остаются, отдают болезненным спазмом, но теперь легче. На утро Вонг уйдёт как и всегда, будто её здесь и не было, оставит, может, записку или едва ощутимый сквозь сон поцелуй. Но сейчас она здесь, делится своим теплом, успокаивает бьющееся слишком быстро сердце.       Спасает.