Wanna play?

      — Я победил, — Пугало ставит мат белому королю. Если бы он откинулся на спинку кресла, соединил пальцы «домиком» и скрестил ноги, и всё это произошло под размеренное тиканье метронома, эффект получился бы комичней. Он мог походить на карикатурного психолога, но вместо этого, в грубых тенях, склонившийся над доской, он сам напоминает тень. — В нашу первую встречу ты обещал рассказать секреты Тёмного Рыцаря. Его страхи, — туман в глазах рассеивается, уступая место хищническому возбуждению. — Я весь внимание.       Каждый раз, когда они доходят до общего дела, Джейсон старается быть максимально откровенным. А ведь их план как раз начинался с этой темы, поэтому очевидно, почему этот одержимый психопат вернулся к ней именно сейчас, когда они и правила толком не обговорили. Жалеет Джейсон лишь о том, что так легко потратил очевидное преимущество: Пугало цепляется к любому упоминания страха, так что шантажировать его не получится. Несмотря на проигрыш — второй раз за ночь, мать его — Джейсону всё-таки везёт: вопрос лёгкий, напрягать память не придётся. Пока что он и сам не считает нужным что-либо скрывать. Но всё же его так и тянет на колкость.       — Что случилось, Пугало? Забыл, что обещал мне всякую возню в лаборатории?       Пугало же ухмыляется: ага, снова безуспешная попытка защититься. И мысленно добавляет: «Язва».       — Не бойся, до этого мы ещё дойдём.       Если быть до конца честными: персона Рыцаря едва ли волнует Пугало. Ну, очевидно, парень подрос, а мозгов ему хватает на то, чтобы руководить целой армией, что, конечно же, плюс. А вот острый язык ему никто почему-то не вырезал. Это минус. Как рабочая сила — да, неплох, даже впечатляет. Как источник информации — исключительно важен. Ну а поковыряться в чужой голове Пугало никогда не откажется, а голова напротив как раз заслуживает изучения. Но отвлекаться он не планирует.       — Заметь, я стараюсь быть уважительным. Меня не волнует, кто скрывается за маской. Как бы отчаянно он не хотел доказать обратное, Тёмный Рыцарь всего лишь человек, а людям свойственно бояться.       — Он человек, — отрезает Рыцарь. — Опасный, но не более того.       — Не символ?       — Нет.       — Уверен? А люди снаружи считают, что он — символ надежды.       — Нет.       — Справедливости?       — Нет, — голос опускается до рыка. Возможно, это просто маска так искажает реакцию, но Пугало точно знает: вот тут он задел за живое.       — Тогда чего же от него ожидать?       — Он трус, — хорошее начало. Пугало качает головой, вслушиваясь. — Бэтс боится, как он говорит, перейти черту. Боится, что если начнёт убивать преступников, то станет таким же, как они. Боится, что тогда все его усилия окажутся напрасными. Придурок. Защищается своим тупым кодексом, но это всё херня, потому что ему никогда не хватит яиц бороться по-настоящему.       — Я подтолкну его к этой черте.       — Этого недостаточно.       — Что же ещё ты хочешь мне предложить?       — Он лжец, и он никогда не признается, но ему наплевать на других людей. Он говорил, что заботится о нас, что хочет уберечь нас от тьмы, но он лгал. Нет никакой тьмы. Он просто не видит ничего дальше своих убеждений. И если ему придётся выбирать между спасением чьей-то жопы и теми, кто прикрывает его жопу, он никогда не выберет тебя. Он может говорить что угодно, но мы были нужны ему просто потому, что он боится остаться один. А мы… Мы можем отобрать у него тех, кого он так сильно пытается, — Рыцарь почти с презрением выплёвывает это слово, — защитить.       — Как?       — Это уже другой вопрос, и я отвечу на него, когда придёт время.       Хах… Ловко. Ответ производит эффект не хуже хлопнувшей перед носом двери. Что это? Разочарование? Раздражение? Неужели ты хочешь утаить такой фундаментальный аспект нашей операции? Да, всё-таки это немного раздражает. Хотя за это Рыцарю нужно отдать должное: Пугало чаще всего испытывает скуку. Немного азарта никогда не помешает. Они ведь всё ещё играют, верно?       — А-а, — откидывается на подлокотник Пугало. — Будешь молчать, даже когда снова проиграешь?       — Если проиграю. Мы закончили.       И всё-таки что-то в ответе Рыцаря не даёт просто так отпустить его. Что-то, за что можно зацепиться… «Мы»! Крейн не был идиотом и видел, что Бэтс менял Робинов как перчатки. Первому, по всей видимости, надоел костюмчик (возможно, мёртв), второй прямо сейчас пытается убежать и время от времени делает попытки избавиться от третьего (зависть? Ревность? О, Пугало никогда не купится на россказни, что Рыцарь Аркхэма просто хочет «понять, на что способна его замена», это нечто глубоко личное). Но ведь был ещё кое-кто…       — И всё же вне рамок игры, — раздаётся в спину. — Больно терять тех, кого любишь, но мне всегда было интересно: куда пропал первый Чудо-мальчик?       Руки Рыцаря уже готовы распахнуть двери.       — А девушка? Куда подевалась Бэтгёрл?       Скрип старого механизма, но двери пока что не открываются. Широкая спина заслоняет психопата от света одинокого фонаря, а длинная, длинная тень ползёт к нему и ничего не может сделать. Пугало буквально почувствовал, как сбил его с толку, пошатнул эту глыбу, потому что красноречивый, острый на язык Рыцарь ответил не сразу.       — Разве терпение — не твой козырь?       — Тогда я надеюсь, что ожидание стоит того.       Рыцарь Аркхэма выскальзывает на балкон и, перепрыгнув через ограждение, убегает прямо в ночь. И несмотря на то, что Джейсон Тодд читается так же ясно, как солнце в безоблачный день, Пугало уверен: противник ему попался весьма интригующий.       Кевларовые сапоги громко стучат о крышу здания. Надо возвращаться в убежище — не хочется ненароком попасться на глаза Брюсу или новому Робину. Наконец, он оставляет чайна-таун позади. Джейсона просто вымораживает это хладнокровие, это трупное спокойствие. Неплохо было бы нарушить его. И в голове прочно сидит мысль:       «Ты пожалеешь об этом».

***

      Без страха жизнь бессмысленна.       Психика вообще штука гибкая, пусть и неидеальная. Люди адаптируются к условиям, какими бы травмирующими они ни были. Если говорить по-иному: они приобретают иммунитет, чтобы дальше преодолевать всякое дерьмо и насилие, на которых строился этот поехавший мир. Может быть, кому-то жизнь кажется более приветливой, но Пугало воспринимает её именно так. И, с высоты пережитых лет, травм и унижений, он благодарен ей за каждый жестокий урок. О, это ведь как раз что-то из тем, связанных с зоной комфорта, а он как раз нашёл болезненный и пока что не идеальный, но всё же действенный способ выйти из неё. Осталось доказать это всем остальным.       Ну да, его выгнали из Блэкгейта за «превышение полномочий», а когда заперли в Аркхэме (и всё из-за чего? Бомбы в Академии Готэма? Ему нужна была выборка!), его нервная система уже подверглась кое-каким изменениям, за которые невежественные обезьяны вроде Шарпа окрестили его невменяемым. По их мнению, болезнь запятнала его мозг, как маслянистые разводы. Этот цирк с постановкой диагноза и оперирования терминами длился так долго, что самому Пугалу стало скучно. Как бы ни старалась доктор Янг отнести его дело в категорию тревожных расстройств, всё равно план лечения от любых болезней в Аркхэме для всех был одинаков. Сам его организм со временем отверг шок и смирительные рубашки — они никогда не помогали, — по одной простейшей причине: у него просто выработался иммунитет. Не сразу, постепенно. Сначала он научился не слышать оскорблений. Терпеть тычки, удары и подножки. Самостоятельно научился вправлять сломанный нос. Всю юность он двигался будто в пузыре, оболочка которого абсорбировала все издёвки, смешки и обиды, пока не создала видимость тотального наплевательства ко всему, так что уже во взрослом возрасте всякая критика и замечания отскакивали от него, словно мячики, позволяя сконцентрироваться на собственных идеях и амбициях. А затем его главная идея обрела цвет и сразу несколько агрегатных состояний.       Уверенно приближаясь к откровению, он не заметил, что даже к токсину тело выработало иммунитет, что, на самом деле, было просто вопросом времени для того, кто с азартом исследователя смешивает чистый ужас, особо не обременяя себя средствами защиты. Неспособный более к естественному переживанию эмоции, он сделал страх фетишем своего культа — с учётом того, что он никогда не был религиозен. Ну, то есть, цивилизация шумеров додумалась употреблять опиум в виде настойки, а римляне первыми начали курить его. Один немецкий фармацевт впал в зависимость от своего же детища — морфия. Короче, его эго не ныло от того, что он как лабораторная крыска, нейрончики которой реагируют на раздражение. Это просто реакция.       Которой почему-то не было у Бэтмена.       О, там, под Аркхэмом, ничто не могло сравниться с Тёмным рыцарем. Ничто не будоражило нервы так, как шелест плаща и вид этой маски, скрывающей человека за физиономией гнева и отвращения к криминальному миру, отпечатанными на её поверхности. Каждая встреча будто впрыскивала в тело адреналин, и каждый такой впрыск напоминал движущийся поезд. Пугало видел, как метафорический состав несётся прямо навстречу и скоро одним ударом снесёт его тело, раздробит все кости в его организме, а Крейн не чувствовал нужды отойти в сторону. Вместо неё остатки тревоги щекотали его нутро, и он шагал по рельсам, не обращая внимания на несущуюся на него погибель, зная, что рано или поздно оглушительной силы удар всё-таки произойдёт. Токсин благословил его низшей формой бесстрашия — безрассудством, которому способствовал похеренный инстинкт самосохранения. Пугало стоял у самого края выступа, всем своим видом сообщая: вот он я, Бэтс, и если я отравлю твой город, тебя точно захлестнёт ужасом       А потом случилось то, что случилось. И, вообще-то, Пугало немножечко слукавил. Страх смерти окрыляет как ничто иное. После такого мало что может заинтересовать по-настоящему…       … но это не значит, что он стал равнодушен к страху. Настолько очевидный факт, что Рыцарь может использовать это против него.       — Я хочу честно признаться.       Когда Рыцарь посреди партии прерывает молчание, Пугало просто не может оставить это без внимания.       — Я слушаю.       — Когда мы говорили о том, чего Бэтс боится…       Рыцарь прочищает горло. Ведёт плечами. Стул поскрипывает под его весом, когда он наклоняется к доске и выводит коня к центру доски.       — Продолжай, — Пугало преспокойно предупреждает дальнейшее продвижение. На деле же пауза заставляет его напрячься.       — В общем, я соврал. Или был не до конца честен.       Пугало хмурится, но ждёт продолжения фразы. Они даже успевают разменять фигурки, а Рыцарь всё ещё не торопится продолжать, хотя следует отдать ему должное: играет он сегодня куда агрессивнее, что мало сочетается с заторможенной речью и неуверенными фразами. Нужно следить за доской.       — Короче, не всё высказал.       Пауза.       — В чём же ты хочешь признаться?       Самое время абстрагироваться, пока он не совершил какую-нибудь глупость, но слова Рыцаря моментально проникают в мозг.       — Это касается его страхов.       Снова пауза. Перестань отвлекать меня       Продолжай       — Я долго думал о тех моментах, когда мы были напарниками, и нашёл кое-что, что тебя удивит. Уверен, он постоянно думает об этом. Я постоянно слышал, как он вскакивал по ночам — ну, когда мы не бегали по Готэму. Господи, этот гейский костюмчик… Что он компенсирует трусами поверх трико? Я увлёкся? Прости. Так вот, он буквально столбенел, стоило ему вспомнить этот ужас.       Что за бред ты несёшь?       Ближе к делу       Пожалуйста, продолжай       — Надеюсь, его до сих пор мучает этот кошмар.       Удивительно, как правильная комбинация слов может заставить чуть ли не вскакивать с места. Каждую точку Рыцарь обозначал новым ходом, но замолкал, стоило Пугалу помедлить с ответом. Игра пошла куда быстрее. Предчувствуя обман и стараясь вести достойную игру, Пугало абстрагировался, как делал это много раз, но нужные слова заставляли его напрягаться. Будто его защитный пузырь в нескольких местах кололи иголкой.       — Но вообще, он до усрачки боится…       Чего? Что его так пугает?       Рокировка. Сообразить какой-нибудь манёвр не получится, а белый король сейчас как раз уязвим для атаки. Не отвлекай его Рыцарь, Пугало может быть придумал бы что-нибудь достойней, но вместо этого только подставил себя под удар. Это стоит того, чтобы коснуться ранее невысказанной тайны.       Говори, быстрее говори!       — … чучел.       Ещё одна пауза, полная непонимания. Пугалу хочется зарычать, но вместо этого он выдавливает едкое безэмоциональное:       — Хах.       — Серьёзно. А всякие крутые парни, вроде меня, заставляют его срать кирпичами. Мат.       Тяжёлый вдох обозначает проигрыш. Пугало откидывается на спинку дивана, обивка поскрипывает от трения кожи и состаренной ткани плаща.       — Ну что ж… Отлично сыграно, — спокойно цедит Крейн. — Чего же ты хочешь?       Пистолет поразительно легко выскальзывает из набедренной кобуры.       — Я выиграл, — повторяет Рыцарь, перезаряжая. Магазин с щелчком исчезает в основании рукояти. — Ты постоянно говоришь: страх то, страх сё. Клёво, но мы тут с тобой не сходимся. Я тут пришёл к выводу, что страх — это пустая трата времени. И мне стало интересно: а насколько боишься ты? — Бровь изгибается в изумлении. Делать вид, что Пугало это всё мало интересует, уже не получится, потому что фокус его внимания теперь сосредоточен на представлении Рыцаря. Тот прижимает пистолет к виску. Щёлкает курок. Голова дёргается назад. — Бум, — сипит он и передаёт оружие рукоятью к Пугалу. — Попробуешь наставить на меня: труп. Выкинешь что-нибудь ещё: труп.       — Знаешь, в этом нет никакого смысла. Что же ты будешь делать без токсина? — Пугало принимает «подарок».       — Проверю, насколько хорошо работает тот, что уже готов, — пожимает плечами Рыцарь и достаёт второй. — Ну, давай. Сделай это. Либо ты, либо я.       И всё же он немного тушуется, когда голос Рыцаря всё такой же спокойный, даже чуть-чуть с издёвкой, а пистолет покачивается в его руке. Крейн к такому ещё не привык: это он должен заставать врасплох, а не его.       — Если один из нас выстрелит, это привлечёт лишнее внимание.       — Тогда я оставлю тебя один на один с его последствиями. Прости, но я не думаю, что ты умеешь уворачиваться от пуль.       На самом деле тело под истрёпанной одеждой, каждый мускул будто бы напрягается. На мгновение захватывает дыхание. Это безрассудство и тотальное идиотство — давать Пугалу оружие. Ну вот что мешает ему направить его прямо на Рыцаря и нажать на спусковой крючок? Ну, кроме преимущества в грубой силе. И второго пистолета. На самом деле, куда более весомый аргумент.       Но всё же позёрства он не лишён.       Холодное дуло лизнуло висок. Хах. Он уже видел эти истории. Люди давятся слезами, трясутся так, будто каждая мышца сведена и напряжена до предела. Те, кто хотят, кричат, а те, кто не могут кричать, хнычут. А потом взрыв — и для них наступает благословенная тишина, в которой не остаётся места даже страху. Ощущение такое, будто вместо своих пациентов Пугалу приходится препарировать себя. И какое же странное чувство ползёт по венам, сковывает тело, когда палец ложится на спусковой крючок, а эта маска напротив, из человеческих черт оставившая только горящие прорези для глаз, как назло, похожая на маску его главного врага, смотрит на него и ждёт. Нельзя проиграть эту игру в гляделки, особенно когда сознание подсказывает, что соперник — пусть и невозможно прочитать его лицо — просто блефует, но, вслушиваясь, как скрипит механизм, Пугало чувствует, как начинает скапливаться вязкая слюна, слегка сбивается дыхание. Сладкая тревога щекочет под грудью, заползает под кожу; слышится ритм биения собственного сердца. Конечно, он мог бы пойти дальше, если бы палец нажал чуть сильнее. Как бы тогда его противник отреагировал? О, Пугало ярко представляет, как округлятся его глаза под маской. Может быть, он успеет крикнуть, чтобы Пугало остановился? Его это шокирует? Напугает? Или нет? Всего лишь чуть сильнее надавить, чтобы изучить реакцию, но…       — Что, не получается?       Пугало снова слукавил, потому что направить оружие на Рыцаря он всё же не рискнул. Столкновения так и не происходит, но на мгновение Пугалу кажется, будто тот самый поезд задевает какую-то часть его оболочки, потому что мурашки ударной волной разбегаются по телу.       — Я не боюсь, Рыцарь. И я знаю, что ты меня не убьёшь, потому что тебе нужен токсин, — рука опускается, и Пугало возвращает пистолет рукоятью к оппоненту. — Ответь мне: ты намеренно делаешь все эти занятные попытки меня напугать?       Рыцарь издаёт странный звук. Это смех или просто хмыканье? Тем не менее, его тон остаётся предельно серьёзным.       — Что, если да?       — Тогда мне интересно, чем это всё закончится. Признаться честно, на мгновение ты заставил меня понервничать. Уже лучше, чем с головой.       Если прикинуть, что он серьёзно настроен, то Рыцарю ничего не мешает прикончить его прямо сейчас, хоть это и был бы действительно безрассудный и, по скромному мнению Пугала, абсолютно идиотский поступок. Наконец Рыцарь практически выдёргивает пистолет из руки, что немного противоречит сухо брошенному, формальному для него:       — Супер.       — Непредсказуемость — вот твоя сильная сторона. Используй её чаще, иначе это всё так и останется блефом. Приходи сыграть ещё раз. Скучно не будет.       Последние слова остаются неуслышанными, потому что Рыцаря больше нет. Пугало остаётся один на один с шелестом занавесок.       Магазин выкатывается обратно. Ситуация прошла… не совсем по плану. Хорошо, если напугать Пугало всё же удалось. Плохо, если его поехавшее сознание так и не считало угрозу. Ещё хуже, если Джейсон втянется в игру, что, на самом деле, уже произошло. «Напугать Пугало». Ха. Забавно. Перезарядив пистолет, Джейсон отпинывает эту ненужную безделушку прямиком в ливневый сток. Ненужную, потому что магазин оказывается пуст.