***
Свет дневного солнца мягко проникал в комнату вместе с ветерком, развевающим захудалые занавески. В доме немного пахло травами и ягодами, сушильные веревки с ними плавно покачивались под напором сквозняка. Слабость одолевала хозяина жилища. Хоть и не так сильно, как несколько дней назад, что даже руки поднять было тем ещё испытанием. Благо, односельчане ухаживали за ним, неопытно и довольно боязливо. Приятно, что он теперь не один. Начать всё заново было правильным решением. Однако даже сейчас нужно поработать. Парочка фермеров поранились об инструменты, нужно изготовить заживляющую мазь. Его травы во многом помогают, но против болезней практически бесполезны, поэтому нельзя медлить, пока раны не стали чем-то серьезным. С недовольным мычанием Осаму сел в постели, немного подождал, пока голова не перестанет кружиться, и только тогда встал. На рабочем столе как был творческий беспорядок, так и остался. Посмотрим, что надо сделать. О, кто-то принес стебель скользящей травы, как он просил. Наконец-то можно её изучить. Мужчина несколько секунд крутит стебелек в руке, внимательно рассматривая листья и коробку семян на нём. Надо попробовать с ромашкой и можжевельником, чтобы намазал, и всё, а не растирать так, что раненому станет ещё хуже. В процессе работы мысли Дазая раз за разом уносили в ту ночь, когда он чуть не умер. Было жутко чувствовать руками, как искореженный позвоночник двигается под кожей, как только после такого он почувствовал мертвецкий холод под пальцами, как осознание прошибло глупую черепушку. Как его затем сразу же душаще прижали к дереву, проткнули чувствительную кожу, второй рукой крепко придерживая за бедро, чтобы не рыпался, и иногда щекоча шею холодным дыханием. Это было так… сексуально. Осаму ударил себя по лицу, выводя из странных мыслей. Тогда было одновременно больно и приятно. Господи, ему буквально пришлось закрывать рот, чтобы не застонать. Что с ним не так? На пороге смерти думать о том, как классно его прижали и лижут шею. Он в юношестве перетрахал половину города, и то, только потому, что вторая половина была мужиками. Даже замужних не упустил. Завистники плевали вслед «бабник», а молодые девы мечтательно вздыхали. Так что вообще произошло? Да, у вампира было подтянутое тело, проверено лично, и пока он пару секунд скалился будущему трупу самым хищным и горячим взглядом... Неважно, он вроде как рыжий. Не уверен. Да и без разницы. Просто перестань об этом думать. Как раз мазь была уже готова. Травник отложил пестик из ступки в сторону, длинными пальцами зачерпнув немного субстанции и потерев между ними. Едва ли это скользящее месиво можно называть мазью. Большой палец случайно скользнул в пространство между указательным и средним, вызвав у мужчины определенные ассоциации. Встряхнув головой, тот сразу заявил себе, что даже пробовать не будет. Господи, помоги мне не думать об этом.***
Несмотря на довольно тяжелую ситуацию в стране для нечисти есть местечки, где те могут перевести дух между постоянными погонями и перебежками из убежища в убежище. Таким местом была ночная забегаловка «Черный кот» в городе Клагенфурт. Здесь всем плевать, кто ты есть и какой касты, главное – не доставляй проблем. Именно сюда направился подбитый ранее вампир, рассчитывая наконец-то перевести дух. – Накахара, – поприветствовал его мужчина за стойкой. Он выглядит на десяток лет старше Чуи, если считать в человеческих годах. – Судзуки. Гость довольно плюхнулся на деревянный стул, довольно вздохнув и наконец-то расслабляясь. – Ну и во что ты вляпался на этот раз? – Иори был для молодой нечисти как старший брат. Он сам обратился где-то лет 20 назад и уже довольно опытен в выживании. Скупой на эмоции вампир приютил Чую, сбежавшего из дома и превращавшегося на глазах, выходил и обучил новой жизни, а затем выпустил в свободное плавание, позволяя самому выбрать, как провести жизнь. Рыжий побегает, покуролесит немного, но всегда возвращается в место, которое кажется единственным безопасным. Сам Иори был настолько спокойным, что младший никогда не видел его в настоящем гневе; а в бою всегда навешивал тумаков за то, что ученик не пользуется извилинами в голове. Ну и иногда за сквернословие. – Что? – Не знаю, тянет меня куда-то, – пожаловался молодняк, растягиваясь на стойке. – Раньше такого не было, а теперь как будто зовет кто-то. Потом успокаиваюсь немного, и снова это чувство, что я должен идти к кому-то. – Ты точно уверен в том, что все твои жертвы мертвы? – Абсолютно! – А тот лекарь, от которого ты убежал? Точно. – Ну, может быть, хотя шансов мало. Как это вообще связано с моей проблемой? – Тогда на нём остается отслеживающая метка. Она всегда есть на тех, кого укусили, но не убили. Раньше так вампиры заключали контракты в обмен на кровь. – То есть ты хочешь сказать… – волосы на затылке рыжего встали дыбом. – Ты всегда будешь чувствовать отмеченного человека, его состояние и местонахождение. – Блядство, – заключил новообращенный, игнорируя раздраженный взгляд собеседника. – После смерти носителя метка исчезает. – Тогда мне просто нужно убить его? – сразу воодушевился тот. – Проще простого, даже сейчас отправлюсь и избавлюсь от него. Иори устало вздохнул, но решил отложить лекцию: – Только будь осторожен.***
На столе медленно догорала лучина, освещая силуэт сгорбленного человека, пишущего что-то в книге. Уголек сильно пачкал заметки, но они оставались читаемыми, это самое главное. Осаму закрыл книгу и устало потер глаза, чудом не измазывая их углём. М-да, загрузил он себя достаточно, зато глупые мысли наконец-то оставили его в покое. Входная дверь тихонько заскрипела от сквозняка. Мужчина не отреагировал поначалу: не очень хочется двигаться после усердной работы. Хотя, надо бы закрыть, чтобы не дуло. Затем перевел взгляд на дверь и увидел его. Травник резко встал и практически уже испугался. Но из его рта вырывается только: – Оу. Всё-таки пришел добить. Осаму даже не закричать – его никто не услышит. Мало того, что дом находится дальше всех, так ещё и ночь, все крепко спят. Впрочем, он смирился со своей судьбой ещё там, в лесу. – Ничего не скажешь напоследок? – вкрадчивым томным голосом чуть ли не промурлыкали, вновь блеснув тем самым алым убийственным взглядом. Дазай в ответ покачал головой и отвел взгляд, изрядно покраснев. Своего убийцу, конечно, всё ещё трудно рассмотреть, да и лучше не надо, мало ли какие мысли опять полезут в голову. Нет-нет-нет. Травник упустил момент, когда его сшибли с ног и повалили на пол, сразу же присосавшись к полюбившемуся местечку между шеей и плечом. Застигнутый врасплох первое время недовольно елозил на месте, но успокоился, смиряясь с происходящим. Его снова начало слегка потряхивать, слабость вновь прошлась по всему телу, а все чувства обострились, насколько могли. Осаму почувствовал, как покраснело его лицо от наплыва противоречивых эмоций, а сердце будто бы затрепетало. Он, прости, Господи, в последнюю минуту жизни больше не собирается сдерживаться. Дазай полностью расслабился, прикрывая глаза и отдаваясь новым, непривычным, даже греховным ощущениям. Неосознанно зарывается рукой в теперь уже точно рыжие пряди, а второй проведя уже зажившей спине и прижимая к себе ближе. И затем сладко-протяжно застонал, слегка прогнувшись в пояснице. Вампир замер, явно не ожидавший такого развития событий. – Ты… – нечисть толкнула жертву, отползая на приличное расстояние и с испугом пялясь на неё. – Ты ебанный извращенец! – От серийного маньяка слышу! – громко рявкнул Осаму, с обидой прижимая руку к укусу и не понимая, почему всё прекратилось. – Ты… Да пошёл ты! И свалил, сверкая пятками, как мальчишка со свидания. Так… И что теперь? Нет, подождите, куда это он? Дазаю, что, теперь жить с этим позором? Да он же теперь уснуть никогда не сможет от осознания, что возбудился от укуса вампира. Он сам себя сейчас прикончит, если встать сможет. Лишь бы не думать об этом. Вот же блядство, Господи.