даже если они будут говорить у него в голове.
восхищаться своим младшим братом, преуспевшим во многом, он будет всегда. каждую минуту, секунду… блять, это что получается, гиперфиксация? молнии такое не нужно, точно не нужно. что угодно, но только не мысли, что он, молниеносный эдгар, в чём-то хуже своего брата. а если сказать орочи об этом, он совсем зазвездится и будет слать всех на хуй. ведь он — лучше молнии, значит, лучше других. лучше других — это уже проблемы, потому что нарциссов в этом мире мало кто любит. если кто-то из круга общения узнает, что орочи считает себя выше их всех, захотят поставить на место эту суку, чтобы много не думала. чтобы знала своё место — у параши с красными глазами под воздействием травки и собственной блевотнёй на дорогих кроссовках. ведь он — преуспел во многом, он — богаче дефолта, лучше дефолта, но, увы, драгсы не сделают его лучше создателя этого мира, и он когда-нибудь захлебнётся в своих отходах и деньгах, сгорит как сухая травка в самокрутке, затлеет и никогда не воскреснет.он — не феникс, и никогда им не был.
— заебёшь, поделись, — ноет молния. ему хочется, до слёз на глазах и ебливом лице хочется. губы искусаны, а из носа кровь бежит как раз к этим искусанным тонким губам. закинулся недавно, но доза маленькая, потому что последняя была. пришлось заначку доставать, но там хуй плавал. два грамма. куда их, блять? ни к селу ни к городу. пришлось долбиться к орочи, у него всегда есть. только даст он за деньги, которых у молнии как раз таки и нет.чёрт.
а водятся они лишь когда на какой-нибудь тусе удастся спиздить у кого-то кошелёк с пару тысячами. но сегодня был отнюдь не такой день, и дать взамен молния ничего не мог. — схуяли я должен делиться с тобой? молния в ответ тяжело вздыхает, и то ли с надеждой, то ли с едва сдерживаемой злобой смотрит на наглый ебальник брата. старается быстро придумать весомую причину, чтобы получить то, чего он так желает. чего желает его подсознание. ведь он — сука с зависимостью, которая практически не лечится. даже если и лечилась, молния не пошёл бы на это. ему хорошо и приятно от покалываний в пальцах, слабости в ногах, тумана в голове. зачем отказываться от кайфа? однако молния категорически не хотел думать о том, что происходит с ним без драгсов. агрессия, злость, ненависть. не только к себе, не только к своим братьям: ко всему чёртовому миру, к его создателю. мир, полный несправедливости, погрешностей в виде неравноправия… не достоин существования. — тебе жалко? у тебя же её хоть жопой жуй. — всё, что получается выдать спустя несколько секунд, или, как казалось молнии, несколько часов. время без дозы тянулось долго, а брат словно намеренно решил продлить его мучения и молчал. разглядывание его лица в попытке угадать ответ тоже мало что дало: на нём красовалась едва заметная ухмылка, а глаза были чуть прищурены. думает ли орочи? придумал, и таким образом насмехается? или молнии стоит просто съебаться — неясно. глаза улавливают движение: рука брата медленно лезет в карман и достаёт из него заветный зип-пакетик. орочи с ухмылкой поднимает его на один уровень с лицом молнии и трясёт, но схватить не дает: быстро уворачивается от чуть дрожащей руки, тянущейся за дозой. — че за хуйня? отдай. — состояние молнии моментально даёт о себе знать. он хочет наброситься на брата и прописать в ебало пару раз с левой, но думает, что проиграет, и останется без всего: без красивого лица, без дозы, и вообще униженный, ведь орочи сильнее физически, и это бесит. тот хихикает. точно ощущает себя лучше молнии сейчас. вот уёбок. — отдам, если отсосешь. орочи чувствует превосходство, и ему это нравится. нравится настолько, что хочется открыть пакетик и снюхать дорожку прямо перед глазами молнии, чтобы он разорвался от зависти и желания. настолько сильного, буквально готового уже опуститься на колени и отсосать. может, вылизать обувь даже, смотря глаза в глаза. — я не буду, — противится молния. только от мысли, что он будет сейчас стоять на коленях перед своим братом и держаться руками за его костлявые ноги, ртом — за член, побуждала отнюдь неприятные… чувства. только…теплоту в животе.
покалывание в пальцах.
туман в голове.
— я вижу, что ты будешь. — настаивает орочи, — но, если не хочешь, — он поглядывает на порошок, теребя между пальцев зип-пакетик, добавляет с ухмылкой на губах, — тогда вали на хуй. молния судорожно сглатывает, понимая, что никуда он не уйдёт без дозы. она ему как воздух необходима, иначе задохнётся и умрёт прям здесь, стоя напротив своего ненавистного брата, пробудившего в нём, — в его голове, — такие противоречивые чувства.готов отсосать за наркоту.
один медленный, нерешительный шаг в сторону брата сделан, осталось ещё несколько. перед глазами всё плывёт, а воображение рисует в голове яркие картинки того, как он, стоя перед орочи на коленях, пихает в рот его член.ещё один шаг.
несколько минут — и порошок уже будет в его руках. обычный отсос — это ведь не конец света, учитывая то, что он получит взамен, но молния мнётся. стоит и смотрит, как с лица брата постепенно слезает ухмылка, сменяясь безразличием. — долго думать будешь, выблядок? — произносит он, начиная медленно убирать руку в карман. это последний шанс съебаться для молнии, но он не двигается. даже не моргает, хотя глаза уже болеть начинают, — сказал же, если не хочешь — то вали на хуй. — раздражённо добавляет орочи, закатывая глаза. бесит этот самовлюблённый придурок. выблядок. тварь с обочины. была бы возможность, орочи бы убил его. однако никакого права распоряжаться чужой жизнью не имеет и иметь никогда не будет. а молния хочет драгсы. слишком сильно хочет, настолько, что готов отказаться от себя, лишь бы получить зип-пакетик. хочет и оскорбление в ответ выдать, но молчит. в ответ на грубость милости не будет, особенно в случае орочи. его и ударить за это могут, отнюдь не рукой. будет ещё орочи пачкать их, ну-ну… орочи делает несколько шагов и усаживается на кровать. его ноги раздвинуты не сильно, но этого пространства хватит, чтобы в него спокойно поместился брат. молния лишь следит, провожает взглядом, чуть ли не заплаканным, потому что слишком долго не моргал, а когда моргает, чувствует режущую боль и влагу. сильно кусает губы, вытирая лицо ладонями да размазывая кровь и слезы ещё сильнее. похуй, в этом весь он. он то, что заставляет его чувствовать эмоции: боль; гнев; обиду. — хочешь? — орочи вновь поднимает руку. чуть трясёт пакетик из стороны в сторону, а затем открывает его. молнию словно током прошибает. он вздрагивает, но вовремя себя отдёргивает, замирая на месте. словно ждёт специального приглашения. голос всё же подаёт, волнуясь глубоко в душе, что орочи не отдаст ему этот злоебучий пакетик с кайфом. — не жри, это моё. — угрожающим тоном произносит он, начиная медленно приближаться. в ответ он слышит лишь тихие шлепки ладонью по бедру: орочи указывает, куда надо сесть. молнию это бесит. бесит настолько, что хочет ударить его по лицу кулаком, желательно не один раз. до смерти. до месива вместо лица. вырвать длинную чёлку, порвать рот, вырезать язык. снова дёргается от ужасных мыслей, ласкающих его воображение. и всё же, не имея другой возможности раздобыть драгсы, молния садится на колени к брату. смотрит наверх, на ухмыляющегося уёбка. только сейчас он осознает, что помимо отсоса меняет ещё и свою гордость. скоро её, кажется, совсем не будет. хотя, почему кажется? её практически нет. последние крупицы пропадут бесследно, когда он встанет с колен орочи на свои, более худые, врежется в твёрдый пол и начнёт глотать не только слюни с желанием поскорее съебаться и объебаться дозой чего-то покрепче. определённо, никаких сомнений. молния поднимает взгляд вверх, но медленно, словно боясь своей резкости. вдруг сделает что-то не так, и всё, хана. орочи может запросто обмануть, получить то, что хочет, и вышвырнуть доверчивого младшего братика из комнаты. дальше двигаться опасно, как и смотреть в глаза орочи. они у него глубокие, практически зелёного цвета, как смесь скошенной травы, выблеванной каким-то животным. молния чувствует, что если посмотрит, то убежать от колкого желания выцапать эти глаза не поимеет возможности. дальше — хуже. — закрой глаза, — орочи убирает зип-пакетик обратно в карман. его длинные костлявые пальцы перемещаются на талию молнии, перебирая складки чистой одежды. хочет снять, любой дурак поймёт это тёмное желание, скрытое где-то там, внутри чёрной души. однако орочи лишь отдёргивает себя, мягко поглаживая обтягивающие красной тканью бёдра молнии. брат, тем не менее, опускает веки в жутком недоверии да стискивает костлявые пальцы в кулаки. внутри он, несомненно, боялся чего-то неизвестного, как и любой маленький и беззащитный зверёк, но всеми силами притуплял это низкое для него чувство. мягкое касание к своим губам молния расценил как серьёзную угрозу. — ты охуел, сука. — на выдохе говорит младший, хотя уже было слезть с колен орочи, однако его спокойный и не выражающий ничего плохого и хорошего взгляд немного успокоил молниеносного. эдгар кусает свои губы и фыркает. — ты, блядь, сиди молча, хуесос, — отзывается орочи, — пока я не передумал. — бьёт по молнии словесно. пришлось заткнуться. руки орочи все ещё на его бёдрах. молнии хочется пнуть его пару раз, чтобы не лез. они договаривались только на отсос, а посиделки на коленях и попытки облапать на него не похожи. левая нога начинает подрагивать: сил сдерживаться, чтобы не пиздануть брата уже не хватало. только орочи довольно резко сжимает его подрагивающую ногу пальцами. — если чё-та не нравится — дверь там. — последний раз говорит, нет, предупреждает орочи, поднимая руку по чужому бедру вверх. выше колена, которое он сжимал секундами ранее. уже было приблизившись ко внутренней стороне в опасной близи паха, молния сильно вздрагивает и сжимает плечо брата. странное чувство пробежало по всему телу вспышкой резкого удовольствия. чуть было не выгнулся навстречу, но сдержался. благо, орочи это не заметил. глаза у молниеносного были скрыты отросшей чёрной чёлкой, поэтому и прочитать его эмоции было крайне сложно, но они орочи не особо то и нужны. он резко хватает волосы брата и наматывает в кулак, максимально приближаясь к его лицу своим.да, вот так.
глаза в глаза.
нос к носу.
губы к губам.
язык к языку.
тело к телу.
молния истошно мычит, дёргаясь в руках старшего; но тот, ублюдок, был порядком сильнее, несмотря на худощавое телосложение, поэтому хлипкие попытки эдгара вызволиться были посчитаны как целое ничего. ну, подёргался, и что с него взять? просто приложи побольше силы и приструни зверька. поцелуй получился жёстким. ни намёка на нежность, даже хоть какую-нибудь, только свирепое желание получать, брать, пользоваться. перед поцелуем молния не успел нормально вдохнуть, поэтому сейчас начал задыхаться первее орочи. хотя, кажется, если бы он вдохнул, то ничего бы не поменялось. никакой физической подготовки, лёгкие в хлам, как и сердце.кровь?
она давно не красная.
— слабак, — орочи выдыхает брату в губы, наконец отпуская ломкие тёмные волосы, — вставай и поработай хорошенько, а я, так уж и быть, если будешь послушным ублюдком… — ладонь резко поднялась вверх, минуя сильнейшую дрожь тела сверху, сжала член сквозь плотную ткань красных ковбойских брюк.этого молния не выдерживает.
это было последнее, что он смог бы, возможно, стерпеть, но не стерпел — вцепился в плечи орочи до отчётливой тянущей боли и застонал надломлено. даже лбом уткнулся куда-то в ключицы. орочи массирует напряжённую плоть пальцами, сжимает под головкой и выдыхает брату куда-то в шею. тот молчит. по крайней мере, пытается, но выходит не очень: тихие вздохи всё равно вырываются из его рта. орочи их слышит, но никак не реагирует. лишь ухмыляется, когда понимает, что молния такой только из-за его действий.шлюшка, потёкшая в его руках.
у него таких много было, но молния будет занимать особое место. интересно, придёт ли он в следующий раз за дозой? или просто купит её за краденные деньги? что уж тут, разве захочет ли он рисковать, если знает, что всегда можно по-другому? ощущение мокрой ткани заставляет орочи убрать руку и взглянуть на область, что он совсем недавно массировал. тёмное, расплывшееся на пару сантиметров пятно сразу привлекло его внимание и не удержало от насмешки. — обоссался? молния отстраняется от чужого тела и свирепо, со стыдом смотрит орочи в глаза. точнее, в один, потому что другой был закрыт такой же длинной чёлкой. — нет, — больше он ничего не говорит, лишь продолжает тяжело дышать и вскоре его чуть ли не сталкивают с колен. парень пусть и был упрям, но сопротивляться долго не стал, только на нервы действовать больше будет. а там, поди, никакой нежности и осторожности не будет. его просто грубо возьмут в рот, отдадут драгсы и молниеносный свалит зависать у себя в запертой комнате.возможно, даже не один.
молния садится на колени и, под пристальным взглядом орочи, медленно ползёт к его ногам. уже хочет сказать, чтобы это уёбище не смотрело так пристально и с такой ухмылкой на губах, но только кусает свой язык. останавливается у колен и кладёт на них руки, раздвигает в стороны и лезет дальше. скоро молния будет думать о том, чтобы его не стошнило на брата во время этого… процесса.бесит.
— а дальше то чё… — бормочет он под нос, как только приближается достаточно близко, чтобы разглядеть чуть выпирающую ткань на штанах брата. благо, орочи не видит смятение молнии из-за большой шляпы, которую он привык носить даже дома. но слышит его, поэтому довольно слышимо посмеивается.скоро он скинет эту шляпу.
скинет на пол лишь для того, чтобы ухватиться за чёрные мослянистые волосы, не мытые более трёх дней. двумя руками молниеносный тянется к штанам брата и стягивает их. помехой остаются трусы. он стягивает и их, но всего на несколько сантиметров. этого недостаточно, но он не может продолжать дальше в таком же темпе. слишком сильно не хочет встречаться «лицом к лицу» с точно вставшим за такое время членом брата. пришлось отвернуть голову, чтобы доделать начатое. — я не хочу, чтобы ты отворачивался, — холодно твердит орочи, и эдгар на последнем моменте отпускает резинку трусов, — я мылся утром, не придумывай себе ничего. идиот брезгливый. — а молния уже напридумывал. напридумывал такого, о чём не думают нормальные люди. а если орочи чем-то болен? к примеру, у него недержание какое-то и вместо того, чтобы кончить, он нассыт на него?возможно, даже ему в рот.
молниеносный вздыхает слишком шумно, поправляет свою шляпу и отбрасывает эту мысль. отбрасывает лишь потому, что он боится реакции орочи. если бы тот умел читать мысли, то эдгара давно не существовало бы. его бы убили, прикончили, сожгли и смыли прах в унитаз. — я не такой. — тихо говорит молния, прикусывая свои губы и язык после. зачем он это сказал? чтобы орочи не думал о том, что является правдой. о том, что убивает эдгара каждый грёбанный день. он кладёт свои руки обратно на напряжённые бёдра брата, поглаживает, ощущая легкий пушок. у него не было жестких чёрных мужских волос, и это радовало. и пушок был очень короткий, но такой нежный, мягкий… молния на пробу сжимает тонкую кожу внутреннего бедра и получает приятный, но такой тихий и короткий, резкий вдох сверху. у эдгара сердце в пятки уходит от этого звука. — сейчас мы это узнаем, — хмуро отвечает старший, — молния, — на выдохе говорит он, протягивая руку вперёд, к сомбреро, — я сниму с тебя эту тупую шляпу. — молния вздрагивает, резко поднимая голову вверх, смотря на брата с явным ответом на своём лице: «не смей!». орочи посмеет. ещё как посмеет. — позже. не сейчас. молния весь дрожит от злости и страха, но опускает голову обратно, в пах орочи. может, не слишком и сильно ему хочется эту дозу?нет.
нет, он не может просто так отступить.
после того, что он прошёл.
как он унизился.
дал слабину.
член орочи максимально непривлекателен, но молния все равно открывает рот и тянется навстречу. в паре сантиметров от него останавливается — дальше не может. мысли о том, как он будет давиться им вновь лезут в голову, и молниеносный не в силах их отмести. просто быстро отворачивается и давится от отвращения, которое испытывает то ли к орочи, то ли к себе. он просто не может пересилить эти противные чувства и образы, возникающие в его голове. — я усну сейчас, — выплевывает брат, и молния спешно пододвигается обратно, — не возьмёшь в рот за минуту — останешься без дозы. делать мне нехуй, как с тобой тут возиться.молния сглатывает.
вновь открывает рот и пододвигается вплотную к члену. глаза пришлось прикрыть, чтобы вновь не отвернуться от отвращения, когда губ коснулось что-то гладкое. по телу мигом побежали мурашки, и молния начал ощущать в каком ритме бьётся его сердце, и как чеканит пульс на висках. — рот шире. — говорит орочи. молния слышит в его голосе насмешку, но всё равно слушается: открывает рот и начинает медленно насаживаться. он не знает, как делать это правильно. ведь, обычно, такими грязными делами в его окружении занимались только женщины. иногда и молнии перепадало, но всего лишь несколько раз. но он очень много смотрел и дрочил на эти картины перед глазами, — вспышки в голове. тело бьёт ещё большая дрожь, стоило языку коснуться гладкой, нежной головки. — оближи сначала, но не весь, — рычит от нетерпения орочи. сколько можно возиться с этим? неужели это так сложно, просто взять и отсосать? если молния и дальше будет так себя вести, орочи насильно трахнет его рот. и, судя по всему, девственный рот, — старайся, чтобы слюны было больше. молния на несколько секунд отстраняется и нехитрым способом вырабатывает слюну. а когда открывает рот и с закрытыми глазами быстро проводит по члену, — от середины до макушки, — слышит резкий вдох сверху. ладно, пора запихать свою гордость подальше, отбросить брезгливость и быстро всё сделать. если он будет тянуть, орочи это точно не понравится. а что будет потом, он не знает. эдгар обхватывает плоть пальцами сильнее, немного массируя. кто бы что ни говорил, а вот дрочить он умеет. не просто так, чтобы кончить, а получить настоящее удовольствие, оттянуть его на подольше, вкусить запретный плод и задохнуться в конце. собравшись с силами окончательно, молния обводит плоть языком ещё раз, желая услышать ещё один такой звук сверху. но его не слышит, потому проводит сильнее, надавливая на головку. в ответ снова молчание. молниеносный хочет поднять взгляд, дабы понять, в чём дело, что он делает не так, но его тянут за шляпу в сторону члена. буквально давят вниз, заставляя влажной от слюны и предэякулята головке пройтись по щеке и вызвать у эдгара противоречивые ощущения.и так грязно.
мурашки по всему телу.
молния продолжает. проводит языком по плоти несколько раз, надавливая чуть сильнее, чем обычно. молчание прерывается тяжёлым вздохом, но это всё ещё не стон.хочется больше.
молния увлекается процессом и уже не замечает, что полностью забыл о плохих мыслях и о том, чем он вообще занимается. поэтому, не задумываясь ни о чём, он шире раскрывает рот и вбирает твёрдую, гладкую головку в рот. слышится ещё один вздох, от которого эдгару чуть ли крышу не сносит. толкает кончик языка в уретру, однако тот скользит. из-за неопытности не получается доставить удовольствие таким способом. чуточку разочаровавшись в своих силах, молния отстраняется и немного поднимает сомбреро. неудобно было, ведь упиралось в живот орочи, да и вообще… бесит. эдгар двигается ближе, переставляя колени, и вновь обхватывает кончик члена губами. — так и будешь играться? — и нет, орочи никуда не спешит. просто по мозгам бьют эти неуверенные и медленные действия брата снизу. молнии уже не хочется отвечать или кидаться оскорблениями. даже про наркотик он почти забыл. мысли были заняты лишь стонами орочи. хотелось заставить его кричать, но молниеносный не был уверен в своих способностях. в голове появилась идея, которую молния сразу же решил воплотить. ради этого снова пришлось поменять положение ног и ухватиться за бёдра брата покрепче. взглянуть в глаза орочи сейчас хотелось как никогда, но молниеносный держался. быстро приблизившись к члену, он лизнул головку и открыл рот, начиная медленно насаживаться. сомбреро начало мешать ещё сильнее. молния уже хотел сбросить его, но оно само исчезло с головы. с трудом подняв взгляд, он едва замечает вещь на голове брата, прежде чем на его волосы опускается рука. — продолжай, — на выдохе требует орочи, хмуря брови. но он старался, честно старался, чтобы выражение его лица сейчас не выглядело настолько развязно. не в счёт то, что у него такого лица сейчас вообще быть не должно. только у молнии, да, определённо, но… совершенно нет. брови нахмурены, острый нос сморщен, но в ту же секунду расслаблен, губы, потрескавшиеся, вокруг члена.вокруг члена.
губы молнии вокруг его члена.
невероятно.
орочи сглатывает, поправляя сомбреро на своей голове. молния продолжает, но ниже, чем до половины, опуститься не может. головка упирается в нёбо, и такое чувство, если она толкнётся ещё дальше, эдгара стошнит. слюны во рту стало слишком много. много настолько, что она стекает по члену прямо вниз. молниеносный немного отстраняется, но оставляет часть плоти во рту, и развязно, широко ведёт языком снизу вверх, стараясь надавить как можно сильнее, потому что по ощущениям все его силы словно испарились. парень находит довольно чувствительное место под головкой и нарочно стимулирует его кончиком языка, побуждая брата хмурить брови и вздыхать ещё громче, чем было до этого. или это молния сейчас как оголённый нерв? его трясёт от этих звуков, приятных его слуху: от них в животе бабочки летают, и приятные настолько, что он сам мычит, когда ладонь сверху давит и заставляет вобрать чуть больше. вдохнув через нос, пока есть возможность, эдгар расслабляет челюсть и чувствует, как головка скользит по нёбу вновь, ещё глубже… молния сильно сжимает бёдра брата пальцами и стонет прямо в член, посылая вибрацию. плоть растягивает тонкие губы, уголки, по ощущениям, скоро порвутся от такого давления со всех сторон. орочи не жалел его, насаживая до того момента, пока зубы не задели его член. только тогда пришлось убрать руку и застонать.застонать.
молния замирает, прижимая свои бёдра друг к другу. как же приятно. он сразу отстраняется от члена, понимая, как сильно затекли его колени. загудели неприятно, и он зашипел, вытирая тыльной стороной ладони свой рот. на нём же задерживает руку и мычит. — мне неудобно. — с трудом говорит он, виновато опуская голову вниз, — ляг… на кровать. пожалуйста? орочи нравится смотреть за тем, как быстро исчезают все выебоны молнии. у него осталось только желание, и вряд ли это желание получить наркотик. потому что если глядеть на такого взъерошенного и румяного брата, все мысли становятся в правильные места. по полочкам словно, к каждому вопросу по ответу. орочи лезет на кровать, прижимается спиной к изголовью и поправляет съехавшее на бок сомбреро. смотрит на молнию, который перестал испытывать его терпение и уже сидел в ногах. — ну? — спрашивает орочи, а молниеносный словно только этого и ждал. сигнала, что ему можно начать. нет, продолжить начатое. невозможно так долго сидеть без члена во рту. точнее, сил у молниеносного нет слушать эту режущую слух тишину. молния ложится. потягивается и выпрямляет ноги, крепко цепляется за бедра. орочи соврёт, если скажет, что ему не нравится картина перед глазами. да он прекрасен в этом положении, там, когда лицо над членом и костлявые руки на бёдрах, ставшими такими сверхчувствительными. эдгар не использует их, чтобы взять плоть в рот. и орочи тяжело от этой мысли. — если возьмёшь его полностью… — думает, ничего не придумывает и просто молчит, пока брат терпеливо ждёт и уже даже начинает поднимать голову, чтобы взглянуть. — забудь. просто быстрей возьми его в рот и сделай мне приятно, сука. — ругательство он говорит через силу, шипя. ладно, молния пропустит это мимо ушей. сделает вид, что ничего не услышал, и орочи на самом деле кроме дозы ему ничего больше не даст. мексиканец высовывает язык и капает слюной прямо на головку. орочи вздыхает, ибо она успела быстро остыть. прохлада немного бьёт по напряжённым мышцам, а потом в голову. широкий, длинный, такой шершавый, одновременно мягкий и нежный язык молнии касается плоти в центре, и только кончиком ведёт до макушки. низ живота у орочи голый, чтобы не испачкать одежду, и младшему это только на руку. молния хватается руками за бока орочи и чуть сжимает. проводит большим пальцем по коже и понимает, что она до ужаса гладкая. сверху как раз слышится тихий вздох, и этого молнии достаточно, чтобы начать действовать — мягко поглаживать обеими руками живот орочи, растирая напряжённые мышцы пальцами. казалось, ещё чуть-чуть, и он проткнёт эту до чёртиков нежную кожу своими пальцами и вырвет всех крылатых бабочек.крылатых бабочек, приносящим нежное, расползающееся по всему телу сладкое удовольствие.
— соси, сука… — слышит молния, и спустя мгновение чувствует на голове руку. она сжимается, до приятной боли стягивает волосы и направляет к члену. ласки молния не прекращает, только усиливает, когда наклоняется и медленно проводит языком по головке. бёдра орочи чуть подрагивают — эдгар замечает это только сейчас. убирает одну руку с живота, возвращает на левое бедро. недолго размышляет, но всё же впивается ногтями в нежную кожу и проводит пальцами настолько далеко и сильно, насколько может, оставляя четыре белые полосы. спустя мгновение они превращаются в красные линии с лопнувшими точками капилляр, напоминая те самые больные царапины, полученные в результате самодеструкции. — блядь охуевшая, — выплевывает орочи, и молния чувствует, как хватка на волосах становится сильнее. он перемещает руку обратно на живот и наклоняется к члену, приоткрывает рот и разом заталкивает в себя чуть меньше половины. далось это, почему-то, тяжело, несмотря на то, что до этого он мог взять добрую половину и не поперхнуться. связано ли это с тем, что его сейчас крепко держат за ломкие волосы и заставляют сосать? молния попытался отстраниться ненадолго, чтобы вставить пару слов, но ему не дали. продолжают давить сильно, и челюсть начинает болеть так неприятно, что рот хочется закрыть прямо на члене орочи. эдгар вновь гладит плоский живот старшего брата слегка вспотевшими ладонями. а потом большими пальцами начинает гладить так, что ноги орочи забились в лёгкой судороге.приятной судороге.
его волосы отпускают и молния наконец может нормально вдохнуть и продолжить отсасывать самостоятельно. потому что старший попытался успокоить себя, сжимая дрожащие бёдра руками. буквально насильно вжимал самого себя в собственную кровать и сдерживал мычание, чего стоило говорить про стоны. он глотал их и издавал странные звуки, но и от них уши у молнии отнюдь не вяли, как цветы в вазе на третий день. но, конечно же, ему хотелось услышать эти стоны и ещё больше ругательств в свой адрес. рука снова опускается на бедро, на этот раз с достаточно громким шлепком. тихий вздох сверху стал зелёным сигналом. молния выпускает член изо рта почти полностью, оставляя внутри только головку. чувствует на себе недоумевающий взгляд орочи, мысленно ухмыляется и резко насаживается обратно. одновременно с этим быстро поднимает руку и шлепает брата по бедру. старшему пришлось убрать свои руки с бёдер и с силой сжать плед под собой, чтобы самому не причинить боль неконтролируемыми действиями. орочи простонал. едва слышно, быстро и непонятно, но простонал. молния продолжает отсасывать, не забывая шлёпать по бедру и гладить такой сейчас напряжённый живот брата второй ладонью. — ты про правую… забыл, уёбок. — прерываясь на стоны, произносит брат. терпеть эту режущую бедро боль стало, почему-то, невозможно. казалось, ещё чуть-чуть, и он с позором изольётся в рот брата с таким же блядским, позорным стоном на своих собственных губах.а молния лишь слушается и быстро меняет положение рук, принимаясь за нетронутую ногу.
за второе, нежное, бледное и гладкое, как шёлк, бедро. орочи чувствует, как болезненно щиплет побитое, ещё и поцарапанное левое бедро. тянется к нему свободной рукой и гладит, тем самым делая самому себе ещё больнее. однако эта боль возвращала его в реальность и убивала бабочек в животе по штуке с каждым таким неприятным действием. словно ток по венам. пульсирующая боль, наравне с сильнейшим, горячим и тугим удовольствием от чужого и узкого рта. — сука... — вздыхает орочи, вновь хватая молнию за его ставшими лохматыми волосы правой рукой. он приподнимается, опираясь на левый локоть, и вскидывает голову назад. — ты сука. — стоило ему болезненно закусить нижнюю губу и закатить глаза от особо глубоко минета от молниеносного, сдерживать себя дальше стало невозможно.первый стон показался тихим и неровным.
второй более уверенный, но нежный.
третий… такой блядский.
четвёртый уже был наполнен удовольствием и благодарностью за доставляемое удовольствие, как и последующие.
— блять, да, м- — прерывается орочи, опуская голову обратно. молния не остановился за это время ни на секунду. даже вдохнуть не попытался или слюну лишнюю проглотить. она стекала по подбородку и самому члену старшего, хлюпала так грязно и развратно, что даже слушать эти звуки стало чем-то за гранью вон выходящим, — я кончу тебе в рот. — бормочет эдгар, — и ты не будешь это глотать, пока я не разрешу. молния сжимает бёдра. так сильно хочется получить хоть каплю ласки. хотя бы своей, но убрать руки с тела орочи он не смеет. начинает двигаться чуть быстрее, что явно не нравится брату, судя по вновь оттянутым волосам. — сначала медлил, теперь куда-то торопишься… — произносит он то ли сердитым, то ли самодовольным голосом. разобрать сложно, но молнии не очень то и до этого сейчас. замедлившись, молниеносный погладил орочи по бедру. в нём бушевало странное желание вытворить что-то с телом брата, которое было сейчас доступно как никогда. недолго думая, молния лезет рукой под кофту орочи. кожа у него даже там такая нежная и гладкая, совершенно не хочется отстраняться, даже на секунду, чтобы принять более удобное положение тела. он находит сосок, сжимает его пальцами и несильно оттягивает.сверху стон.
молниеносный продолжает свои махинации, концентрируясь только на таком приятном звуке, ласкающем уши. орочи же выгибается вперёд к этим ласковым рукам младшего брата, плавно толкается в рот, шире раздвигая свои ноги. и совершенно не понимает, в какой позиции он сейчас находится. плохой, видимо, но и очень хорошей, раз ему сейчас настолько приятно. разве не этого он хотел получить от брата? молнию резко хватают за волосы и держат в одном положении. он слышит громкий и рванный стон и вибрацию во рту. широко распахнув глаза, младший хочет отстраниться, но рука, удерживающая его голову за волосы, не даёт осуществить задуманное. и эдгар терпит, чуть ли не захлебываясь своей слюной и спермой, с каждым толчком которой становилось всё больше и больше. часть приходится проглотить, и молния надеется, что орочи не будет против. эдгар отстраняется и уже чуть было собирается сглотнуть остальное, но вспоминает слова брата и открывает рот: показывает, что он не забыл.у орочи внутри всё переворачивается от картины перед глазами.
молния смыкает губы и потом закрывает рот ладонью. лицо у него красное, а штаны топорщатся в паху. там же виднеется тёмное пятно. орочи тянет свои руки вперёд, к брату, к его ногам, и нежно гладит бедро. тот отзывается тихим и сладостным мычанием и тем, что пододвигается ближе. и ноги свои расставляет шире, совершенно не стесняясь своего положения. а потом, опустив голову вниз, трогает руку старшего своей дрожащей, и ведёт выше, кончиками его пальцев касаясь того самого тёмного пятна. эдгар давит указательным и средним пальцами на головку, наверняка красную из-за удерживаемого столь долгое время оргазма, и массирует её круговыми движениями.молния отзывчивый мальчик.
сразу вскидывает бёдра вверх, ближе к руке, безумно желая, чтобы штаны расстегнули и наконец подрочили. от мысли, что его члена могут коснуться голой кожей, молния снова мычит. и сказать ведь ничего не может, даже застонать. рот откроет, и всё то, внутри, польётся прямо на плед и его ноги. — смотри сюда, на меня. — слегка дрожащим после оргазма голосом говорит орочи, и молния поднимает голову, отрываясь от столь занимательной картины. заметив перед своим лицом его вторую руку, эдгар не понимает. касание к губам всё расставило по местам. — не смей хоть каплю обронить, понял? — уже более твёрдо чеканит орочи. — ты сука, тварь… расслабь челюсть. молния не мнётся ни секунды: приоткрывает рот, и внутрь сразу же толкаются пальцы орочи. они проводят по языку, несильно надавливая и размазывая капли спермы вперемешку с вязкой слюной. лезут дальше, до конца, по корню, а потом резко, почти полностью выходят. молниеносный ставит под подбородком руки, чтобы в случае чего поймать упавшие капли, но вряд ли его это спасёт. орочи снова толкает внутрь пальцы. молния чувствует на губах влагу, но вытереть рукой не смеет. пытается открыть рот шире и слизать её, но брат принимает это за приглашение и толкает внутрь третий палец. — м-м… — пытается сказать молния, но брат словно назло игнорирует его: только нагло усмехается и ускоряет темп. молния снова мычит, перебирая ногами и судорожно сжимает свои бёдра. невозможно стало терпеть жгучее возбуждение, и он, опустив веки, толкает языком навстречу пальцам. ласково гладит между средним и указательным. он уже и позабыл о том, что главная его задача сейчас — сохранить во рту то, что оставил орочи. капля начинает медленно скатываться вниз по губе, под впадинкой и к самому подбородку. задерживается на самом кончике и падает куда-то на запястье правой руки. орочи переводит взгляд на каплю. рассматривает её несколько секунд и переводит взгляд обратно, на кажущееся немного напуганным лицо молниеносного. — слюна это, не ссы. — молния бы вздохнул с облегчением, если бы мог. он жмурится и пытается расслабиться, как вдруг снова начинает ощущать тепло и лёгкое поглаживание у своего паха.мычит, потому что и рот продолжили трахать пальцами.
мексиканец, вообще-то, не подписывался на такое. сказал бы он, был бы его рот свободен и чист. пальцы на языке становятся медленнее и нежнее. видимо, до орочи дошло, что нужно немного нежнее, иначе никакого удовольствия не принести. но хотел ли он принести молнии удовольствие? только лишь удовлетворить свои больные фантазии. — сучка уже мокрая? — молния толкается бёдрами вверх, скулит и закидывает голову чуть назад, чтобы уж точно задержать сперму и слюну на долгое время, — отвечай. — молниеносный только жадно втягивает воздух носом и медленно кивает головой. чёлка уже была мокрой от пота, а кожа на лице слегка блестела. удовлетворенный ответом, орочи ухмыляется. молния сейчас кажется ему собачкой, которая выполнит любой приказ, и это пиздецки приятно ощущать. орочи начинает медленно двигать пальцами в одном темпе. не сильно быстрым, но и не медленным, чтобы молния не расслаблялся. смотрит мельком на пятно на штанах, которое ещё не успело высохнуть и порядком увеличилось в размерах. недолго думает, стоит ли поощрять пёсика за хорошее поведение, и в конце концов переводит взгляд обратно, на лицо молнии. сам как-нибудь разберётся со своим стояком. когда орочи убрал ладонь с паха, молния был готов расплакаться. как он может так легко играть его чувствами? может, нужно постараться? сильнее втянуть его пальцы, погладить их языком, чтобы те надавили на него и мягко толкнулись почти до самых гланд… мексиканец сипло стонет от мыслей, ведь они сводились лишь к одному — совсем скоро он кончит. ему не хватало буквально пару движений рукой по горячей коже, и всё! молния судорожно сглатывает слюну со спермой, ведь её стало слишком много во рту. орочи уже давно плевать на это, он наслаждается лишь тем, что наблюдает за мучениями младшего брата, не более. и, скорей всего, продлятся они ещё совсем чуть-чуть. дыхание у того стало резким и неравномерным, глаза полностью закрыты и открывает он их только когда слышит какой-нибудь звук со стороны орочи. а потом вновь опускает веки и продолжает отсасывать пальцы, ласкать их языком и мычать, судорожно сжимая бёдра и мышцы живота. собственными пальцами он гладит свой пах, совсем осторожно и невесомо, словно дразнит себя. на самом же деле боится, что орочи отдёрнет его руку. — так сильно хочешь кончить, — вопросительным тоном парирует орочи, склоняясь к уху молниеносного, — шлюха? — и резко вытаскивает пальцы, позволяя слюне, — потому что смесь прошлой слюны и спермы эдгар уже давно проглотил, — стекать по пальцам к ладони и уже там капать на одежду. молния больше не пытается удержать слюну. закрывает рот и сглатывает, смотрит на брата с мольбой во взгляде, но сказать не смеет. ждёт разрешения, но уже нетерпеливо сжимает ткань штанов. — что? — спрашивает орочи. походу, уловил. молниеносный в ответ только молчит. не может сообразить, что стоит сказать, как лучше попросить, чтобы точно получить желаемое. время идёт, орочи уже совсем скоро потеряет терпение. молния сглатывает и подползает ближе к брату на несколько сантиметров. упирается своими коленями в его, чуть поднимает ведущую ногу и лезет дальше. останавливается, как только сидеть становится комфортно. смотрит на всё такое же довольное лицо орочи и утыкается носом в его шею. пахнет до ужаса приятно. настолько, что хочется укусить или для начала провести языком, но молниеносный себе не позволяет. медленно ведёт рукой вниз, к пятну на штанах. начинает массировать пах, борясь с желанием спустить ткань и нормально подрочить. молния не хочет оттягивать, как делал всегда, чтобы доставить себе хоть немного удовольствия. сейчас ему просто хочется получить свою заслуженную награду, ради которой пришлось так потрудиться.оргазм.
рука орочи опускается на его волосы и начинает медленно, нежно поглаживать. молния вздыхает. невозможно… сколько его будут мучать томительным ожиданием? — поцеловать, можно?.. — как же долго он на это решался. орочи выгибает бровь и нежно улыбается, приближаясь к лицу младшего брата. — а если я скажу «нет»? — молния распахивает глаза и смотрит с неверием и непонятным страхом. как это, «нет»? только «да» и ничего больше. молния не хочет слышать отказ. а орочи словно читает по глазам и приближается практически нос к носу, чуть наклоняя голову в бок. и вот-вот касается его губ своими, как… — пожалуйста, орочи… — тихо, нежно. ласково. это не тот молниеносный эдгар, которого все знают. он попросил так сладко, так искренне, что орочи попросту не может отказать. да, и, честно признаться, не хотел отказывать ещё в самом начале, ведь именно он был инициатором всей этой ситуации. и её, кажется, пора поскорее заканчивать. он касается губ брата своими, мягко сминая в ласковом поцелуе. и поцелуй этот полон нежности и любви, сочувствия и боли. орочи очень жаль, что всё это произошло. — погладь себя, — в розовые губы шепчет орочи и продолжает поцелуй. молния, словно пай-мальчик, гладит себя сквозь плотную и промокшую ткань тёмно-красных брюк, — не так. расстегни. у молнии круги перед глазами и яркие вспышки. ему разрешили? правда? — левой рукой. — орочи ухмыляется, в то время как молния меняет правую руку на левую, принимаясь расстёгивать свои брюки в спешном режиме. — левой рукой можешь потрогать мой живот. — правда? — молния ушам не верит, замирая на месте. и тянет дрожащую ладонь к плоскому, горячему животу брата. орочи только кивает, приподнимая свой свитер, — я хочу… хочу кончить на него. — со стоном говорит молния, крепко сжимая член у самой головки. желание, которое он не может контролировать. это как с наркотической ломкой: пойдёт на всё, чтобы её утолить. так и сейчас: кончить на этот плоский живот хочется невероятно. молниеносный даже про свой заслуженный зип-пакетик с наркотиком забыл, насколько сильно возбуждение затуманило ему мозг. орочи же хмурится. он то точно не хотел, чтобы на его живот кончали. он просто хочет… чего он вообще хочет от молнии? он получил всё, что хотел. оставалось только отдать ему заслуженное и выгнать из комнаты да привести себя в порядок. однако он не мог оставить всё как есть. младший брат не уйдёт, пока не кончит. позволить ему кончить на свой живот? «блять, я ещё думаю над этим? послать его на хуй и дело с концами, но… чёрт, он сейчас такой соблазнительный невинный младший брат», — орочи облизывает свои сухие губы, сильнее сжимая свитер пальцами. кажется, он снова заводится. нужно скорее заканчивать. — ладно, давай быстрее. — дрожащще говорит орочи, еще раз обводя нижнюю губу языком. молния поднимает ладонь выше и слабо толкает старшего на кровать, довольно ловко умещаясь между ног. и пока он пытается овладеть ситуацией, чтобы им тупо не воспользовались, молния грубо оглаживает плоть пальцами. трогает особенно чувствительную головку, резко ведёт вниз и сглатывает слюну. орочи не может оторвать своего голодного взгляда от шеи молниеносного, от его кадыка, дергающемся при каждом таком глотании. — дебил, ты можешь трогать мой живот, а не рвать моё покрывало? — пытается отвлечься на такую мелочь старший. молния хмурится, явно сдерживая оргазм, и второй рукой, которой он так остервенело сжимал простынь, касается напряжённого живота. резко ведёт вверх, но не задирает свитер полностью. впитывает гладкость кожи, этот фарфор, шёлк, ощущаемый кончиками пальцев… и представляет как он, растирая напряжённые мышцы живота брата, толкается внутрь и окрашивает их спермой. молниеносный низко стонет. удержать оргазм не получилось, поэтому густая сперма сейчас красивыми каплями покрывала живот орочи. тяжёлое дыхание было не только у молнии. — слизывай это всё и съёбывай нахуй, пока я добрый. — эдгар вытаскивает зип-пакетик из кармана своих брюк и кидает его куда-то в сторону от себя, на край кровати. молния замечает его краем глаза. хочет быстро забрать, но что-то держит и тянет назад, к орочи, заставляет наклониться и быстро провести языком по чуть шершавой коже живота. собственная сперма на вкус отвратительна. молния уже пробовал её как-то, будучи подростком в пубертате, но сейчас она ещё хуже стала. несмотря на это, он наклоняется снова. кладёт руки на талию брата, гладит и чуть сжимает. проводит языком, слышит вздох сверху и начинает двигаться активнее. орочи снова опускает руку на волосы молнии и медленно, едва надавливая, гладит. смотрит на собственный живот и со странной грустью отмечает, что совсем скоро это удовольствие окончится. оставив последнюю влажную полосу на животе орочи, молния отрывается и садится. вопрос «а что теперь?» застыл в голове. остаётся только сидеть, тяжело дышать и рассматривать чуть покрасневшее лицо брата, который спустя пару секунд уставился в ответ. — чё смотришь? забирай наркоту и сваливай обдалбливаться к себе. — чуть хмурясь, произносит он с заметной грустью. молнию такое выражение лица только смешит. он тянется к пакетику и берет его, поднимается с кровати и медленно идёт к выходу.словно нехотя.
орочи смотрит ему вслед. отчего-то бесящего брата сейчас не хотелось никуда отпускать, но заявить это он бы вряд ли смог: гордость не позволяет. молния открывает дверь и всё так же медленно выходит. орочи остаётся совершенно один, и это ни капли не радует. ему даже хочется вернуться в прошлое, чтобы снова ощутить губы брата на члене, услышать его тяжёлое от возбуждения дыхание, когда он дрочил сам себе и кончал на его живот… мысли прерывает хлопок двери. орочи быстро поворачивает голову и смотрит на молнию у входа, который решительно направляется к кровати. — чё тебе? наркоты больше не дам. — устало произносит орочи. поправляет футболку и собирается лечь поудобнее, но сомбреро на голове мешает. точно, ёбаное сомбреро. ёбаная шляпа младшего брата. — отдай. — молния тянет руку в сторону шляпы. брат уворачивается. — отдам, если… — орочи задумывается. это его последний, а главное, лучший шанс побыть с молнией подольше. — посидишь со мной столько, сколько я захочу, обнимая мои колени, — манипулирует орочи, смотря с жестокой надеждой. молния ведь может просто забрать своё сомбреро и уйти, снова оставив старшего в кромешном одиночестве. и орочи садится на край кровати. обстановка напоминает ту, что была в самом начале: один сидит, второй стоит, но они оба напряжённо молчат, словно ожидая чего-то друг от друга. молния делает несколько шагов вперёд и садится в паре сантиметров от ног орочи, подползает вплотную и аккуратно обхватывает их руками. поднимает голову наверх и смотрит на брата, ждёт свою заслуженную награду. своё сомбреро. орочи нехотя снимает его с головы и надевает на молнию. он хочет видеть его лицо, что было так схоже с его собственным, но всё равно чем-то отличалось. определённо, смотрел он по другому. как-то более живо. — о чём задумался, а? я всё ещё тут, бля, — слышит он снизу. опускает взгляд и видит, что молния отложил своё сомбреро и смотрит наверх, на него. эмоции били через край, хоть по орочи и не было видно. рука словно сама потянулась к волосам брата и начала мягко, нежно поглаживать. даже как-то слишком нежно для него. от такой нежности в обычный день его бы стошнило, но сегодня можно побаловаться. — ни о чём, оффнись.