***
день был длинным — длиннее, чем любой из дней в хогвартсе, которые всегда пролетают, будто за пять минут. так всегда происходит, когда приезжаешь в новое место спустя долгие месяцы рутины: сразу появляется столько дел, столько развлечений, что сутки просто не могут не увеличиться еще раза в два — лишь бы ты все успел. сначала они с хисыном правда пошли кататься на лошадях: потому что джей, как истинный аристократ, не только в квиддиче силен. своего вороного коня нимбуса [да, в честь метлы, и что вы ему сделаете?] он не видел полгода, но тот принял его радушно: в знак приветствия облизал руку, а потом уткнулся ему в шею и дал погладить себя по морде. по отношению к хисыну он, однако, был настроен немного враждебно, потому что грейпфрутовые волосы тот перекрасить в черный все-таки не успел, но джей своего любимца успокоил: пообещал дать ему лакричную конфету, если он будет хорошо себя вести и перестанет пытаться закопать ноги хисына в землю. мотивация сработала, нимбус успокоился и даже подпустил к себе хисына ближе, чем на метр. хисыну же достался спокойный норд — белый конь, на котором иногда выезжает мама, а в остальное время он с радостью катает гостей особняка. приветливый и активный — значит, не будет раздражать и каждые две секунды прогулки останавливаться, чтобы отдохнуть, — самое то для первого раза. джей много смеялся, хисын много переживал: на метле он как будто себя чувствовал раз в десять увереннее, чем в седле, хотя это странно и нелогично. несмотря на то, что расстояние до земли намного меньше, скорость — ниже, а сидеть удобнее, джею пришлось долго провозиться с хисыном, чтобы тот хотя бы не дергался от каждого неожиданного движения коня и не думал каждый раз, что норд хочет его выкинуть из седла. полчаса, наверное, они просто ходили по кругу по загону, чтобы хисын привык, и только когда нимбус уже совсем стал злиться от того, насколько это скучно, джей смог уговорить его выйти в открытое поле. там он успокоился и вместе с нордом неспешно ходил по протоптанным дорожкам, пока джей, дав нимбусу волю, скакал галопом по мягкому снегу. вечером вернулись родители, и они провели совместный ужин — кюджин домой на каникулы не приехала, решила провести их в гостях у джиу, так что они были только вчетвером. мама с папой долго расспрашивали хисына о том, откуда он и как попал в хогвартс, как ему школа, что нравится, а что нет, что сильнее всего отличается, — естественно, не упуская из вида и то, как они с джеем познакомились. самому джею потом тоже досталось: с ним успели обсудить и квиддич, и турнир, и учебу, а он, в свою очередь, поведал родителям обо всех самых свежих школьных сплетнях. от этих легких семейных разговоров джей чувствовал себя хорошо: впервые за последние полгода на него никто не давил и ничего от него не требовал, ему не нужно было никуда бежать и что-то срочно делать — он просто спокойно наслаждался жизнью. только в этот день дома он успел осознать, насколько устал за прошедший семестр в хогвартсе — кажется, сильнее, чем за какой-либо из предыдущих. так что в ближайшие две недели он планировал ни о чем не думать: этим он заняться еще успеет. а пока он, вон, на нимбусе покатается — бедняга так соскучился по нему! — и в снежки поиграет. может, в магические — а может, и в обычные, как пойдет. сейчас день подходит к концу. хисын удобно укладывается в постели, заворачиваясь в одеяло, а джей направляя палочку на потолок, заставляет его загореться, как звездное небо. после этого он ловит взгляд хисына — тот влюбленно улыбается, и джей тихо смеется и залазит к нему под одеяло, прижимаясь ближе. — красивое, да? — спрашивает джей, не отрывая взгляда от потолка. — оно прямо как настоящее, если что. полностью повторяет звездную карту северного полушария, — он самодовольно улыбается. — не зря же я хорош в астрономии. — а я думал, ты что-то из головы наколдуешь, — вздыхает хисын, сразу после этого по-доброму усмехаясь. — а зачем что-то выдумывать, если вселенная уже и так все выдумала? явно лучше меня. — ну… типа как искусство? что-то такое, — хисын пожимает плечами. — такое небо и на улице есть. — во-первых, — хмурится джей, — на улице облачно, ты где там звезды увидел? а во-вторых — я не понял, что ты имеешь против моего неба? — да я ничего не имею против, — хисын устало утыкается в плечо джея. — оно красивое, я просто удивился, что ты не решил сам ничего- — нет, если тебе не нравится, тогда можешь сам наколдовать — может, лучше получится, я же не умею ничего- — джей, успокойся, пожалуйста, — шепчет хисын. — у тебя красивое небо, я просто неправильно выразился, хорошо? я не имел в виду ничего плохого. хисын мягко целует джея в шею, и он закрывает глаза, пытаясь успокоить подступившее раздражение. все верно: он не хотел оскорбить джея, не хотел сказать, что его колдовство — это херня и все в таком духе, что натуралистичное небо — это плохо, потому что на потолке всегда должно быть только разноцветное [грейпфрутовое, блять] нечто, отдаленно напоминающее галактику из маггловского фильма про космические путешествия. хисын не хотел, не хотел. ему нравится его небо, они просто не поняли друг друга, им всего лишь нужно научиться понимать друг друга — вот и все. и все будет хорошо. джей ловит себя на мысли, что они и правда никогда до этого не могли друг друга полностью понять. это странно. — а ты уберешь его потом или оставишь на всю ночь? — оставлю, конечно, — джей отвечает так, как будто это утверждение из разряда 'убивать — плохо'. — ночник же в хогвартсе остался, а мне нужно, чтобы не было темно. я поэтому всегда и делаю в комнате какую-то подсветку… — понял, — спокойно отвечает хисын: видимо, понял, что с джеем спорить бесполезно. джея такой исход устраивает. — а можно спросить тогда? — уже спросил. — тогда второй вопрос: почему ты боишься темноты? — а кто сказал, что я боюсь темноты? — ну, наверное, ночник твой? без которого ты заснуть не можешь. — ладно, ну, — джей вздыхает, — я правда не знаю. просто так?.. — он звучит задумчиво. — нет, серьезно, я иногда думал о том, отчего это может быть, но так ничего и не нашел. просто всегда, когда оказываюсь в темноте, начинается паника какая-то дикая. сердце колотится, дышать не могу, и… все в таком духе, в общем. — но ведь должна быть какая-то причина, разве нет? у всех страхов есть причина, они не могут появиться просто так, как ты говоришь. — но он появился? — джей снова напрягается: этот ночной разговор все время ведет не туда, куда бы ему хотелось. ему не нравится задумываться и анализировать, он не любит искать причины и следствия: он просто живет — так, как идет и как получается, — он думает на месте, исходя из ситуации, и это желание хисына сделать все наоборот его убивает. какая разница, почему он боится темноты? неужели это знание поможет избавиться от этого страха? ага, конечно, хисын, размечтался! — если бы все было так просто, то джей бы уже лет десять этой херней не страдал. а если это не поможет — тогда зачем копаться? надо просто смириться и спать с ночником, и по лесу ночью не ходить — и все будет в порядке. разве боязнь темноты — это такая огромная проблема? — появился, да, но… — хисын пытается собрать мысли во что-то цельное. — неужели ты никогда не хотел понять, откуда? — я не понимаю, для чего. допустим, я пойму, что это была какая-то невероятная детская травма — хотя ее, ну, не было — и что? я волшебным образом перестану бояться? — нет, не перестанешь — но, возможно, поймешь, как с этим бороться. — я знаю, как с этим бороться. — спать со светом в комнате — это не бороться, джей, — качает головой хисын. — ты ведь хочешь быть аврором — думаешь, никогда на такой работе с темнотой не столкнешься? — это проблемы будущего меня. когда столкнусь — тогда и подумаю. если столкнусь. — когда столкнешься. и тогда уже будет поздно думать: тебя просто выгонят с этого обучения — и все. ты же знаешь, что аврором раз в несколько лет кто-то становится, так почему- — ты вообще из другой страны, почему ты говоришь так, как будто все об этом знаешь? — для того, чтобы это понимать, не обязательно быть из вашей страны. — да… блять, вообще, я тебя не понимаю! — взрывается джей. — сначала ты ругаешь профессора чона за то, что он заставляет меня плавать в озере, потому что, типа, его методы обучения слишком жесткие, а теперь сам хочешь, чтобы я пытался что-то сделать со своим самым сильным страхом? да я лучше плавать в ледяной воде буду, чем это. — в темноте вероятность оказаться намного выше, чем в ледяной воде. — не аргумент. вероятность будешь не на гриффиндоре рассчитывать, тут такой херней не занимаются. — так ты же не считаешь себя гриффиндорцем? — хисын грустно смотрит на джея, будто бы не понимая, как вообще с ним взаимодействовать. — то, что я не считаю, не значит, что ты… ладно, похуй, — вздыхает джей, качая головой. хисын берет его за руку и слегка поглаживает пальцем тыльную сторону его ладони — джей не понимает, как он может так себя вести после того, как они практически поругались. — давай спать? — давай, — соглашается хисын. — я люблю тебя. — и я тебя, — отвечает джей. неубедительно. засыпая, он думает — думает и не понимает, как их с хисыном вообще угораздило начать встречаться. они слишком разные: хисын — серьезный и рассудительный, джей любит спонтанные и необдуманные решения, хисын всегда оценивает риски, а джей смело делает то, что считает верным, не слишком переживая о последствиях. разве они подходят друг другу? джей раздражается, а хисын устает противоречить ему и в конечном счете всегда уступает, смиряясь — и это тоже джею не нравится, потому что это слишком слабо. это не смело и не круто. но ему нравится, когда они с хисыном рядом. нравится смотреть ему в глаза, нравится, когда они держатся за руки и когда хисын о нем заботится — наверное, потому, что за него никогда до хисына никто так не переживал. для всех он и так слишком сильный и самодостаточный — для друзей, родителей и учителей — а рядом с хисыном он наконец смог почувствовать себя хрупким, хотя бы ненадолго. но слишком — тоже не хорошо: а хисын как будто требует от него излишней хрупкости. вот это джею уже не нравится. в конечном счете, засыпая, он думает и не понимает, как выдержит еще две недели наедине с хисыном: чувствуя вину за это, он как будто осознает, что влюблен в него только в большой компании. в этот момент уже спящий хисын утыкается носом джею в шею — он улыбается, как идиот, и тут же хочет разбить себе голову о каменную стену. его бесит любить его в одну секунду и ненавидеть в следующую — и он не понимает, что должен сделать, чтобы это исправить. и в какую сторону это лучше исправлять.***
— а о чем ты думаешь? какое у тебя самое счастливое воспоминание? вечером одного дня, когда солнце уже давно село и опустились сумерки, джей и хисын закрылись в пустующем зале для приемов [да, тут можно даже бал организовать] и вооружились палочками: хисын попросил джея научить-таки его вызывать патронуса, а тот просто не мог отказать. дементора для тренировок у них, правда, под рукой не оказалось, и даже боггарта ему на замену, но ведь патронусу необязательно с чем-то бороться, верно? он может просто побегать мимо, или поскакать, или полетать — в общем, он может хотя бы появиться, что для хисына будет уже огромной победой. — а я не знаю, кстати, — задумчиво отвечает джей. — в плане, сейчас я уже ни о чем не думаю, когда вызываю его. это, типа… легко, на автомате. а когда только учился… кажется, это было что-то вроде того момента, когда я первый раз взял с командой кубок квиддича? на третьем курсе это было. не уверен, но вроде оно. — вот я тоже попытался о квиддиче подумать, — дуется хисын. — почему тогда у тебя получилось, а у меня нет? — да ну… это заблуждение, что сила в воспоминании, — джей пожимает плечами. — мне кажется, что главное — это концентрация. это вообще главное в магии, всегда. воспоминанием может любая херня стать, вроде прогулки с другом на велосипедах, не знаю, если ты достаточно сконцентрируешься и направишь эти эмоции в палочку. — зачем тогда говорят, что это должно быть самое счастливое воспоминание? не сходится. не дураки же учебники пишут… — нет, не дураки, конечно, — соглашается джей. — я не говорю, что воспоминание ничего вообще не значит: чем оно сильнее — тем легче. я просто говорю, что главное — все еще не оно. потому что я могу подумать просто о том, какие классные панкейки с шоколадной пастой были сегодня на завтрак и какое солнце красивое с утра светило! — и- и из кончика его палочки вырывается яркий бело-голубой свет, превращающийся через несколько мгновений в благородного сокола. он делает несколько кругов вокруг джея, прежде чем полететь в сторону окна и раствориться в нем. хисын восхищен — джею это нравится. — вот, видишь. суть не в воспоминании. патронус — это как твой друг: а друзьям можно рассказать даже о всяких мелочах, и им все равно будет. — как ты это делаешь без слов? — пораженно спрашивает хисын. — это ведь сложная магия. — во-первых, годы тренировок, во-вторых — это просто слабый патронус, чтобы испробовать заклинание. в случае опасности я бы явно вслух колдовал: так сильнее получается, вот. а ты давай, хисын! попробуй еще раз. джей внимательно наблюдает за тем, как хисын сначала закрывает глаза, видимо, пытаясь что-то из памяти достать и визуализировать, а потом сосредоточенно смотрит на палочку, чтобы все эти воспоминания направить в нее. ее кончик загорается, но через пару секунд погасает — джей выглядит довольным, а хисын грустно вздыхает. — и откуда у меня в школе золотая мантия, если я даже патронуса вызвать не могу? — оттуда, что этого нет в школьной программе. оно не может сразу получиться, оно ни у кого не выходит с первого раза, так что- — нет, у меня получится! — с искренним негодованием в голосе говорит хисын — вот сейчас, смотри. он уверенно произносит заклинание, не медля ни секунды, и патронус его уверенность чувствует: с таким же, как у джея, бело-голубым светом в воздухе материализуется очень милый… хамелеон? похоже на него: он, конечно, не меняет цвет, только настороженно оглядывает помещение своими огромными глазами, пытаясь убедиться насколько тут безопасно, но все равно выглядит достаточно убедительно со скрученным в ракушку хвостом, маленькими лапками и недовольным лицом. недовольным джеем лицом, сто процентов. в общем, джей, конечно, безумно рад за хисына, но просто не может не рассмеяться при виде его патронуса. — эй, ну ты чего! — хисын снова дуется, и джей тает, смягчаясь и в лице, и во взгляде. — он милый и… интересный. и необычный! не кот и не хомяк. — милый, милый, — джей подходит к хисыну и приобнимает его за талию. — самый милый патронус, которого я видел в жизни. который, кажется меня ненавидит- — с чего ты взял? — ты видишь, как он на меня смотрит? — театрально возмущается джей. — как будто хочет, чтобы я вышел в окно… в любом случае! он смешной. — не обижай его! — хисын поворачивается к джею, и хамелеон исчезает из воздуха, заставляя его глаза забегать по комнате в поисках него. — да все, исчез, не ищи его. заклинание же недолго действует — особенно в первый раз. но ты молодец! — я, если честно, не ожидал, что у тебя сразу так хорошо получится. — вот такого ты обо мне мнения, джей пак? — никакого мнения, хисын, только факты, — смеется джей, усаживаясь на пол. — обычно этому заклинанию дольше учатся. — выходит, я очень хороший ученик? — м-м-м… — задумчиво тянет джей. — и это тоже — но вообще это просто у тебя очень хороший учитель. еще полчаса они проводят, играясь со своими патронусами: хисын привыкает производить заклинание легче и быстрее, а его хамелеон привыкает не обращать внимания на сокола джея, который на огромных скоростях нарезает вокруг него круги и пытается вывести из себя. один раз у него все-таки не выходит сдержаться: не в силах вытерпеть такого раздражителя, хамелеон выставляет свой длинный язык и пытается сокола поймать и съесть — но этого ему сделать не удается. размеры немного плохо рассчитал. их патронусы соприкасаются — хамелеон исчезает, а сокол, как ни в чем не бывало, продолжает летать по комнате. неудивительно: заклинание джея все еще немного сильнее. им хорошо вместе — как тогда, когда они играются на улице в снежки или летают на метлах оглядывая окрестности: в такие моменты они шутят глупые шутки и беззаботно смеются, хисын целует джея в шею, а тот в ответ любя толкает его в плечо. им бывает хорошо — так почему так не может быть всегда? лежа в постели ночью, когда хисын уже спит, вновь глядя в звездное небо, джей еще раз думает о хамелеоне. неудивительно, что именно он — патронус хисына, и дело тут вовсе не в грейпфрутовых волосах, которым в природе не нашлось аналога [если так, то фламинго бы был]. он слишком хорошо приспосабливается: не просто вливается в компанию, а подстраивается под ту атмосферу, в которой находится. впервые джей задумывается о том, на каком факультете в махотокоро был хисын. он никогда не интересовался этим и даже не знает, какие факультеты там в принципе существуют, но почему-то убежден в том, что они другие, не такие, как в хогвартсе. и сама школа там — другая, и менталитет другой, и… оказавшись на гриффиндоре — как хисын может настолько идеально ему подходить? варианта два: либо он просто родился не в том месте и эта поездка по обмену была его судьбой, либо… он не настолько гриффиндорец, насколько хочет им казаться? как его шляпа сюда распределила? почему? он вспоминает все те моменты, когда хисын сидел на трибунах квиддичного стадиона с красными плакатами и говорил, какой классный у них факультет. может, это все только ради того, чтобы им понравиться? или, может, ему просто действительно так нравится гриффиндор, что он пытается убедить себя в том, что он создан для него? но это ведь глупо — так делать. кто вообще так делает? кто- джей трясет головой, выгоняя из нее навязчивые мысли. нет, его ситуация — другая: он, в отличие от хисына, точно знает, какому факультету принадлежит. это нельзя сравнивать, и он не станет. просто вот почему им не может быть хорошо всегда: он будто знает двух хисынов, и в одного из них влюблен, а второй его каждым своим действием раздражает. какой из них настоящий? есть ли вообще смысл искать настоящего — зачем влюбляться в того, кого ты не можешь понять? но ведь тот хисын… джей засыпает, решая, что подумает об этом позже. как обычно.***
в последний день перед отъездом джей с хисыном снова гуляют по винограднику. с умным видом джей, выросший в этих местах и знающий каждый кустик, рассказывает, что из них — какой сорт и какой для какого вина используется: с легкостью определяет, где растут его любимые сорта, даже зимой, когда все покрыто снегом. виноделие, конные прогулки — он чувствует, что в этой поездке открылся хисыну, который раньше его видел только угорающим по боевой магии и квиддичу, новой стороны: аристократической, чистокровной, слизеринской. — то есть, у вас тут реально своя винодельня? — удивляется хисын, не сразу осознавший масштаб происходящего. — а ты думал, у нас просто так такой огромный виноградник? — джей закатывает глаза. — естественно, у нас есть винодельня — вон там! — он показывает пальцем куда-то вправо, где виднеются несколько низких каменных построек. — вообще, наши виноградники очень хорошо ценятся… знаешь, сколько вина мы продаем! и за сколько… — у вас прямо известный бренд? — усмехаясь, дергает бровью хисын — но джей отвечает со всей серьезностью. — конечно, а что смеешься? наша семья — и так известный бренд, а вино наше — тем более. — тогда ты должен дать мне пару бутылок с собой, когда я уеду домой, — дергает бровью хисын. — буду всем хвастаться тем, какое пафосное вино я в хогвартсе отхватил. джей громко смеется, представляя, какой шок испытают родственники хисына, когда вместо волшебных сладостей он привезет домой после своей поездки по обмену совсем не волшебное вино. интересно, можно уже говорить о том, что хогвартс его испортил? в махотокоро, наверное, за такое отчислили бы. проходя между стройных рядов винограда, они направляются ближе к зданию винодельни — старому, белокаменному, двухэтажному и с черепичной крышей — вокруг которого разбросано еще несколько построек поменьше. сейчас оно пустует — только один работник, расчищающий снег на дорожках, приветствует джея, и тот с улыбкой отвечает ему, слегка кивая головой. не пустуют здесь только погреба, заполненные огромными деревянными бочками и запылившимися стеклянными бутылками, — самое сердце этого места. — а ты сам-то хоть немного в этом разбираешься? в вине. — в какой-то мере, — кивает джей, открывая дверь главного здания и пропуская хисына внутрь. — я могу дегустировать вина, понимать, какие в них нотки, подбирать вино по запросам людей… а как его делать, как работают все эти процессы брожения — не разбираюсь. папа это все знает, он, типа, зельеварение любит, наверное, это как-то связано, — джей смеется. — но я этого не понимаю. зелья — не мое. по каменной лестнице, увешанной теплыми светильниками, они спускаются в погреб. здесь царит умиротворенная тишина: такая, что слышно стук каблуков их сапог. хочется говорить шепотом. но не хисыну. — кстати о зельях, джей, — начинает он, — ты не думал- — ой, нет, даже не начинай эту тему, — отрезает джей. — нет, не думал. каникулы еще не закончились, ты не заметил? — да, но испытание все равно уже скоро. другие чемпионы уже явно выпили зелье, и разгадали подсказку, и готовятся! — а ты… — а что я? лох, хочешь сказать? — джей раздраженно дергает бровью. — говорю последний раз: у меня много времени. я умею сам его рассчитывать и я знаю, что ничего страшного не случится, если я начну готовиться позже, чем сону и хонджун. — на турнире любая мелочь может быть важной, неужели ты не понимаешь? — да какая, блять, мелочь?! — взрывается джей. — что ты заладил с этим турниром? даже профессор чон мне ничего не говорит, зато ли хисын- — я просто не хочу, чтобы ты провалил испытание из-за этой глупости, джей. только и всего. — только и всего, — джей передразнивает его — злобно и некомфортно. — можно я сам решу, что мне делать с моим турниром? я и без тебя знаю, что нужно готовиться — но почему я, нахуй, не могу просто отдохнуть? просто две недели о нем не думать? я заебался думать об этом всем: о турнире, о квиддиче, о том, как договориться с преподами, чтобы пропускать их занятия ради тренировок к турниру, о том, как сдать экзамены, и не проебаться, и не подвести никого, и обо всем этом дерьме! я просто хочу отдохнуть, у меня просто каникулы, а ты даже на них мне мозг выносишь. — я просто хочу как лучше, — обиженно говорит хисын, — а оказывается, выношу мозг. отлично, очень приятно. спасибо. — да потому что если я сказал, что не хочу об этом говорить, — то это значит, что я, блять, не хочу. — выигрывать турнир тоже не хочешь? снимись тогда, чего ты- — замолчи, блять. я и без подготовки этот турнир выиграю — а у меня, напоминаю, будет месяц на нее. — ты слишком самоуверенный, джей, — качает головой хисын. — турнир намного тяжелее, чем ты хочешь его видеть, — либо ты возомнил себя слишком великим волшебником. — имею право, — коротко отвечает джей, отказываясь продолжать дискуссию. — есть еще что-то о том, какое я дерьмо, что бы ты хотел сказать? — нет. видишь, с тобой нет смысла разговаривать: ты все мои слова переиначиваешь. — тогда я пойду прогуляюсь. дорогу домой сам найдешь — думаю, не потеряешься. выходя из винодельни и направляясь сначала к дому, потом — к конюшням, потом — верхом на нимбусе далеко в заснеженное поле, джей думает: думает о том бутыльке с зельем, который стоит в комнате на полочке и который ему рано или поздно все же придется открыть, думает о хисыне. как с ним общаться, как с ним мириться, как с ним встречаться? наверное, надо просто привыкнуть. все будет хорошо. он влюблен в хисына, хисын — в него, и этого им достаточно: к остальному они привыкнут. они взрослые, это не должно быть сложно.