devil in the mirror

Хёнджун подтаскивает ближе к кровати напольное зеркало в полный рост. Заказывая его в интернет-магазине, он и подумать не мог, что оно станет не просто нужной, но необходимой вещью в его жизни. Благо, конструкция легкая, чуть покачивается от перемещения, но ножки крепко держат прямоугольное стекло, обрамленное в кремового цвета металл. Между ним и кроватью остается сантиметров пятьдесят. Хёнджун садится на простыни с тяжелым вздохом и наклоняется ближе к зеркальной глади, оперевшись локтями о колени. Его отражение полностью повторяет все движения. Зеркало чуть мутнеет от оседающего на него теплого дыхания. Хёнджун чувствует себя сумасшедшим. Возможно, он и есть. Но он точно знает, что этот способ должен сработать. — Выползай уже, тварь, — шипит он, хмуря брови. Отражение хмурится в ответ. Не показывает ничего кроме его же разозленного лица. А затем ухмыляется. Хёнджун же остается неподвижным. Первый раз это произошло примерно три месяца назад. Хёнджун тогда подумал, что просто спал слишком мало, заработался. Показалось, мало ли, бывает. Но отражение слишком часто отказывалось слушаться его. Вместо этого стало угрожающе светить глазами и нашептывать всякое на ухо. Да, к зрительным галлюцинациям — или что это было — прибавились слуховые, поэтому он всё чаще стал надевать наушники и заглушать голоса громкой музыкой. Он испугался. Правда испугался. Но так и не смог решить, что делать в этой неординарной ситуации. Какая-то часть сознания, возможно та, что сохранила остатки рассудка, говорила, что пора обратиться в больничку, где дядя-доктор диагностирует ему шизофрению и выпишет таблеточки. Другая часть предлагала обратиться к кому-нибудь за советом. Благо, он додумался не рассказывать об этом матушке. Она бы обязательно потащила его молиться и каяться в ближайшую церковь, ставить свечку, купить святой воды, что еще там можно делать… Хёнджун обычно бы посмеялся на такую религиозность, но он, к собственному удивлению, пытался сделать всё это сам. Возможно, сказывались попытки матери воспитать его в религиозных учениях. Только у храма ему стало ужасно дурно, закружилась голова, тело словно стало ватным, вот-вот готовым упасть на асфальт, а купленная в лавочке рядышком святая вода оставляла на руках красные пятна, словно аллергия или лёгкий ожог. Хёнджун правда старался успокоить буйное воображение и заверить себя, что просто никакая не вода была во флакончике, а намешанная химия. Благо он додумался не пить эту жидкость. А потом отражение с ним снова заговорило. Встало, скрестив руки на груди, нахмурившись, когда Хёнджун обернулся, и спросило, какого дьявола он пытался сделать? Спросило слишком четко и разборчиво, каким-то искаженным, совсем не его голосом. Хёнджун никогда не задумывался, могут ли быть галлюцинации такими реалистичными, поэтому происходящее его привело в ужас. Не удержавшись на ногах, он рухнул на пол и попятился назад ползком, дальше от надменно смотрящего на него отражения. То еще раз ухмыльнулось, а затем приняло то же положение, что и он. Только вот за ним было пусто. Ну, не считая дивана. А за отражением стоял незнакомец. Выглядел он не сильно старше, поправлял черные волосы и смотрел таким же надменным, горящим взглядом. Если бы не эта надменность, Хёнджун бы сказал, что они даже чем-то похожи внешне. — Так какого дьявола ты делал? — переспросил незнакомец. Хёнджун еще раз обернулся проверить, точно ли позади него пусто. — Это всё неправда, это всё не по-настоящему, тебя не существует, — бормотал он себе под нос, вжимаясь спиной и затылком в диванную обивку. Незнакомец усмехнулся и закатил глаза. — О нет, я очень даже реален. Раз уж нам пришлось вот так вот встретиться… — Он растянул губы в улыбке, обнажающей острые клыки. — Меня зовут Джисон, и я решил, что твоё тело вполне подойдет под пристанище для моей демонической сущности. Придется потесниться, ты теперь в этом сосуде не один, Хёнджун-и. Вот так вот, демон. Или всё же шизофрения. Хёнджун следующим же днём направился в больницу, проходить всевозможные обследования, за которые пришлось отвалить кругленькую сумму, но на последних этапах… Он словно бы всё забыл. Воспоминания просто оборвались. Обнаружил себя уже дома, сидящим перед напольным зеркалом. Над отражением снова возвышался Джисон, смотря ещё более разозленно, чем в их первую-последнюю встречу. — Значит, — раздраженно выдохнул он. — Я прошу тебя вести себя адекватно, а ты решаешь спустить последние деньги на таблетки, которые тебе даже не помогут, потому что, позволь обрадовать, нет у тебя никакой шизофрении! — Я поступил адекватно! — взвизгнул Хёнджун, отчего-то чувствуя, что должен оправдаться перед Джисоном. Тот только цыкнул в ответ. — Я бы ещё понял, если бы к экзорцисту пошёл, пытаясь меня выкурить, но… Это всё равно было бы бесполезно, я уйду, только если сам захочу. — Почему я не помню, что произошло в больнице… — к концу вопроса голос совсем затих. Выскочившее на экране блокировки уведомление подсветило экран, а взгляд зацепился за дату. В больницу он ходил два дня назад. — О, не благодари, я успел остановить тебя от этого ошибочного решения получить в свою медицинскую карту диагноз шизофрения… Ах, да, еще поуправлял телом в полной мере некоторое время. Надо делиться, не жадничай, Хёнджун-и, разве тебя не учили, что жадность — смертный грех? В голове неприятными воспоминаниями всплыли все материнские учения. А вместе с ними шальная мысль, что стоило слушаться, тогда он бы не был в этой абсолютно абсурдной для понимания ситуации. Хёнджун всё же пробовал. Пил таблетки, толку от которых действительно не было — насмешливый взгляд Джисона наблюдал за каждым приёмом из любой отражающей поверхности — а вот стоили они прилично. Он пробовал зайти в церковь, но просто упал без сознания на пороге — демон внутри всячески сопротивлялся оказаться в подобном святом месте. Вызывал экзорциста — бестолку. Даже пытался к гадалке ходить, но та начала плести чушь про порчу, связанную с успехом и любовью в жизни. И правда, Джисон никуда не делся. Только объявился спустя две недели подобных похождений, чтобы снова насмехаясь заявлять, что им теперь жить в этом теле вдвоём. И вновь захватил контроль. Очнулся Хёнджун спустя неделю, обнаружив, что Джисон неплохо вписался в его жизнь и заменил его. Это пугало и… Пожалуй, только жутко пугало. — Я знаю, что ты слышишь меня! Какого хрена ты творишь? — Хёнджун кричит отражению, вскипая от переполняющих эмоций. То наконец выравнивается, черты лица снова совпадают с его. Хёнджун вскидывает голову, чтобы посмотреть на появившегося позади Джисона. Он в этот раз какой-то скучающий и явно не понимающий его возмущения. — Ты шумный, — комментирует Джисон. — Какого хрена ты делал эту неделю?! — продолжает возмущаться Хёнджун. Джисон в обычной манере закатывает глаза, словно Хёнджун спрашивает у него какие-то очевидные вещи. Джисон никуда не ушел из его тела, только чаще напоминал о себе. Хёнджун всё ещё отчаянно пытался убедить себя, что он плод его больного воображения. Основным аргументом стал факт, что Джисон появлялся только когда он один. Джисон выслушал эту тираду вроде даже внимательно. А потом стал мелькать в отражениях в общественных местах. И, конечно, кроме Хёнджуна его никто не видел. Он вроде особого вреда не причинял. Но Хёнджун всё чаще терял воспоминания. Когда Джисон забирал контроль над телом. Как он понял, Джисон за его жизнью мог свободно следить, в отличие от него. Спустя неделю таких провалов — чаще они были короткими, на несколько часов — Хёнджун стал замечать записки на видных местах. Что-то вроде краткого списка произошедшего за это время. Как, чёрт возьми, заботливо с его стороны. По прошествии полутора месяцев Хёнджун перестал выпадать из жизни. И в первый такой раз он не был уверен, лучше ли этот вариант, или хотел бы он не знать происходящего. Джисон забирал контроль, а его оставлял наблюдать со стороны. Ютиться где-то на периферии сознания, всё видеть, чувствовать и ощущать, но не иметь возможность управлять собственным телом. Просто смотреть, что оно делает под управлением демона. И пока у Хёнджуна начинали складываться отношения с коллегой, Ким Чонсу, у Джисона были свои планы на тело. — Я просто общался, — невинно выдаёт Джисон, смотря на него через зеркало округлившимися глазами. Хёнджун кипит от злости. Он получает контроль над телом обратно спустя целую неделю и с ужасом обнаруживает, что аккурат под перепиской с его Чонсу покоится диалог с неким Ли Минхо. — Просто общался?! — психует Хёнджун. — У меня уже есть отношения, которые из-за тебя могут быть разрушены. — Ну, так это же у тебя, а это у меня, — пожимает плечами Джисон. Как ни в чем не бывало. — А как ты, блять, объяснишь им, что в этом теле живут две личности? — Ой, не велика беда, — отмахивается Джисон. Хёнджун зарывается пальцами в волосы и оттягивает их у корней с вымученным стоном. — Если ж он тебе так нравится, то может пойдешь жить в его тело, а меня оставишь в покое? — М-мм, — задумчиво тянет Джисон. — Нет, меня всё устраивает, в тебе вполне комфортно. — О, спасибо большое за отзыв, рад стараться, — фыркает Хёнджун. Джисон забрал контроль на целую неделю. Хёнджун начал относиться к этому даже как-то спокойно. Привык что ли. Но просто наблюдать за тем, как кто-то управляет телом было порой скучно. А на его язвительные комментарии Джисон никак не реагировал. Может, не слышал вовсе. Но Хёнджун наоборот слышал его голос постоянно. Даже в голове. К своему ужасу, он ничего не мог поделать, когда отвечая на сообщения Чонсу, Джисон стал постоянно пытаться свести диалог на нет. Вместо этого он переключился на разговор с каким-то незнакомцем из интернета. И даже решился на встречу с ним в реальной жизни. Хёнджуну хотелось выть, пока Джисон мило беседовал с этим Ли Минхо. Минхо ему казался чересчур острым, с его точеными чертами лица и постоянными насмешливыми комментариями. Впрочем, подстать Джисону. Но, чёрт возьми, он делал всё это, используя его тело. А Хёнджун был против такого использования. У него был милый, добрый Чонсу, которого Джисон старательно игнорировал. Паршивости добавляло понимание, что, в какой-то степени, они оба обманывали этих людей. Как он не рассказывал Чонсу о существовании в его жизни Джисона, так и Джисон делал всё, что в голову взбредет, общаясь с теми, с кем хотел сам, а не с кем хотел бы Хёнджун. Но Джисон в этом был больше виноват. Хёнджун не просил в него вселяться. Это только в фильмах весело и прикольно. В реальности у него появилась ещё одна головная боль, довольно надоедливая и самовольная. — Не понимаю, чего ты так завелся, — вздыхает Джисон. Он говорит таким тоном, словно Хёнджун действительно раздувает из мухи слона. Но это вполне реальная проблема поведения Джисона, которую Хёнджун намерен решить. — Просто у кого-то с Чонсу всё не так уж и гладко идет, в отличие от Минхо, вот и бесишься. Хёнджуну кажется, что Джисон ему вот-вот по-детски язык покажет. А у него самого начинает дергаться глаз. — Я запрещаю тебе таким образом с ним общаться! — твёрдо заявляет Хёнджун, пытаясь не стушеваться под насмешливым взглядом красных джисоновых глаз. — Раз уж пользуешься моим телом, то будь добр, соблюдай мои правила. Я встречаюсь с Чонсу, никаких Ли Минхо в моей жизни быть не должно. — Ох, кто-то пытается скалить зубки, — криво усмехается Джисон. В отражении его руки опускаются на плечи Хёнджуна, заставляя ощутить давление в реальности. Хоть никакого Джисона позади на кровати нет. Хёнджуну хватает ощущения его присутствия в голове. Оказывается, демон может таким образом воздействовать на него еще и физически. — А ты уверен, Хёнджун-и, что сможешь совладать со мной? — наклоняется Джисон, его шёпот слышен у правого уха. — У-уверен, — заявляет Хёнджун, стараясь сидеть на кровати как можно прямее, хоть под всё ещё ощутимым напором хочется согнуться и вообще спрятаться под одеяло. Ни черта он ни в чём не уверен. И Джисон это прекрасно знает. — Как интересно, — задумчиво тянет Джисон, потирая подбородок. Хёнджун облегченно выдыхает, когда давление с плеч пропадает. — Хорошо, я выполню это условие, — неожиданно соглашается он. Хёнджун удивленно рассматривает его лицо в зеркале, пытаясь понять в чём тут подвох. — Но… — А вот и подвох. На губах демона снова появляется ухмылка, такая привычная для его лица. — Раз ты запрещаешь мне развлекаться… — Он словно специально делает паузы, пытаясь сохранить интригу и добавить Хёнджуну нервозности. Следующие слова снова звучат у самого уха горячим шёпотом. — Значит я развлекусь с тобой. Сердце пропускает удар. Хёнджун испуганно округляет глаза, видя, как собственное лицо в зеркале бледнеет. Джисон неожиданно перестает возвышаться над ним, теперь он словно просто сидит позади него на коленях, выглядывая из-за плеча. Его красные глаза в момент темнеют до какого-то кровавого оттенка. Хёнджуну хочется подорваться с места, отбежать куда-то дальше от зеркала. Вообще закрыть все зеркальные поверхности в доме, лишь бы больше не видеть Джисона. Хоть он и совсем не уверен, что сможет таким образом укрыться от демона. — Хёнджун-и испугался? — спрашивает он, снова опуская ладони на плечи и слабо барабаня по ним пальцами. Хёнджун не знает, должен ли он ответить, но всё же несмело кивает. Он понятия не имеет, чего ожидать от Джисона. С одной стороны, он никогда не вредил его телу, говоря, что ему самому в нём ещё жить. С другой стороны, Хёнджун никогда так открыто не конфронтовал с Джисоном, если не считать первых недель и попыток избавиться от демона в голове. Что, если таким образом он его только разозлил? И теперь Джисон его тело оставит, перед этим поломав на маленькие кусочки. — Ну-ну, какая бурная фантазия, — как-то успокаивающе шепчет Джисон, очевидно, проследив за всеми мыслями. — Нет, Хёнджун-и, ты не в ту сторону фантазируешь. Хёнджун не отрывает взгляда от зеркала, боясь пропустить каких-нибудь неожиданностей от Джисона. И, судя по всему, не зря. Джисон действует действительно неожиданно. Одна рука медленно сползает с плеча на бицепс, а затем и вовсе пропадает, чтобы через секунду оказаться на талии. Медленное, плавное движение, сминающее ткань лёгкой домашней рубашки. Хёнджун напрягается под касаниями, слыша смешок над ухом. В голове отчаянно носится мысль, что всё это не по-настоящему, всё это только в зеркале. Джисон усмехается, как-то даже по-доброму, и проползает пальцами в разрез между пуговицами, с упоением вслушиваясь в судорожный вздох, сорвавшийся с губ. Прикосновения горячих пальцев ощущаются очень даже реально, как бы он ни пытался убедить себя в обратном. Джисону хватает пары секунд, чтобы расстегнуть рубашку, держащуюся всего на паре-тройке пуговиц. Тёплая кожа встречается с воздухом комнаты, покрываясь мурашками. Хёнджун осознает, что не может оторвать взгляда от происходящего или встать, чтобы попытаться прекратить. И, несмотря на всю борьбу в мыслях, он не уверен, что его действия контролируются демоном. Ладонь медленно скользит вниз по коже до пояса свободных спортивных штанов, а затем вверх, куда с большим нажимом, чтобы остановиться на груди, аккурат над сердцем. — У тебя мягкая кожа, — шепчет Джисон. Звучит это почти ласково. Хёнджун шумно выдыхает. Он накрывает ладонью кожу, водит круговыми движениями, а затем зажимает пальцами сосок. — Тебе нравится? — голос Джисона звучит неожиданно низко. Хёнджун отвечает еще одним шумным выдохом и жмурит глаза, отворачиваясь в сторону. — Нет-нет, так дело не пойдёт. — Вторая рука подхватывает подбородок и поворачивает голову обратно к зеркалу. — Ты будешь смотреть, — приказывает Джисон. Хёнджун не может не повиноваться и распахивает глаза. В отражении он видит себя. Сам не замечает, что сидит уже немного откинувшись назад, опираясь руками о кровать. Щёки заалели, губы приоткрыты, поблескивают от слюны из-за постоянных облизываний. Полы расстёгнутой рубашки распахнуты. Джисон всё так же виден позади, его ладонь покоится на теле, а сам он выглядит более чем довольным происходящим. Хёнджун не сдерживает кроткого стона, когда пальцы на соске сжимаются сильнее, а затем отпускают, чтобы через секунду снова сжать болезненно-приятно. — Я слышу, что нравится, — говорит Джисон, смотря ему в глаза через отражение. — Можешь упрямиться дальше и не говорить это вслух, но помни, что я всё ещё слышу твои мысли. Ладонь двигается правее, касания пальцев всё ещё обжигают, словно температура тела Джисона градусов сорок пять, не меньше. От такого контраста — холодный воздух комнаты и горячая ладонь Джисона — по телу пробегает крупная дрожь. — Что ты делаешь? — решается спросить Хёнджун. Выходит как-то скуляще. Джисон над ухом хрипло смеётся, сощурив глаза. Вопрос его действительно веселит. Он переносит вес на одну руку, а второй тянется, чтобы отбросить ладонь Джисона от себя, но ему не позволяют. Джисон сам перехватывает его запястье и возвращает на кровать, разрешая лишь сжимать в пальцах одеяло. — Нет уж, держи руки смирно. И неужели ты хочешь, чтобы я озвучивал свои действия? Я думал, глаз тебе достаточно, чтобы понимать, но раз ты так просишь… Кто же знал, что у Хёнджун-и такие запросы. — Н-нет! — прерывает его вскрик Хёнджун. Только этого не хватало. — Зачем? — Ты не дал мне развлекаться с тем, с кем мне хотелось бы, — поясняет Джисон таким тоном, словно на пальцах объясняет, сколько будет два плюс два. — На самом деле, с моей стороны было весьма благородно не трогать Чонсу, ты не думаешь? Я оставил его только тебе, а ты не оценил этого жеста, какая жалость, — с притворной грустью вздыхает он. — Поэтому я поиграю с тобой. И, хах, ты не можешь отрицать, что тебе это не нравится. — Он замолкает всего на мгновение. — А ты и не отрицаешь! — взвизгивает с восторгом. Над ухом звучит слишком громко, Хёнджун морщится. — Извини-извини, я не удержался и подсмотрел твои мысли. В них ты намного разговорчивее. — Здесь только ты разговорчивый, — не сдерживает язвительного комментария Хёнджун. Ему слишком стыдно признавать, что Джисон говорит правду. Практически озвучивает его мысли. Только почему-то не говорит о том, что Хёнджун сейчас изменяет Чонсу. Считается ли это изменой, если демон только в его голове… — О, а ты хочешь меня заткнуть? — спрашивает Джисон, прерывая поток его тревожных мыслей. — Какое заманчивое предложение, но, может быть, в следующий раз. За всеми этими словами он совсем перестает двигать руками, оставляя их в одном положении. Заметив заминку, Джисон еще раз щипает сосок и под шипение Хёнджуна обводит ареол пальцем, щекоча нежную кожу. Хёнджун думает, что этих ощущений как-то много, и они только усиливаются от того факта, что он за всем происходящим наблюдает. Джисон ловит его взгляд, словно специально, лишь бы убедиться, что за его действиями хорошо следят, а затем оставляет легкий смазанный поцелуй за ухом. Хёнджун чувствует касание губ и опаляющее кожу горячее дыхание. Наравне с этой нежностью кладет на грудь уже обе ладони и выкручивает соски. Хёнджун гнётся в спине, из горла рвётся громкий полустон-полукрик от пьянящих ощущений. — Такой шум от тебя мне нравится куда больше, — мурлычет Джисон. — Боже, — выдыхает Хёнджун, пытаясь прийти в себя. Сознание колет какая-то обиженная мысль, что спиной он тепла Джисона не чувствует, словно того действительно нигде нет, кроме его воображения. Но чем тогда объяснить всё остальное? — Фу, не произноси это, мерзко звучит, — морщится Джисон. — Лучше постони ещё для меня, звучит красиво. Даже, я бы сказал, музыкально. — Ты только языком чесать горазд, — фыркает Хёнджун. — О, нет, я могу им ещё много всего, — улыбается Джисон и, словно бы в подтверждение своих слов, мажет губами по изгибу шеи. Ведет вверх-вниз, касаясь кончиком носа, и несильно прикусывает тонкую шею. Клыки больно впиваются в кожу, что место укуса мгновенно краснеет. Джисон любуется на оставшиеся отметины и мокро лижет по этому месту. — Только попробуй понаставлять следы, — предупреждающе ворчит Хёнджун. — Спасибо, что напомнил! — Джисон всасывает кожу на самом видном месте. Облизывает под болезненное шипение, и предлагает Хёнджун внимательнее взглянуть на проделанную работу. — Я бы мог наставить тебе ещё много таких. Думаю, тебе бы понравилось. Хотя… Тебе и так нравится. Я правда в восторге от того, насколько противоречивы твои слова и твои мысли! Хёнджун-и, ты мне нравишься всё больше и больше, возможно, мне даже не придётся никого искать. Зачем, если у меня уже есть ты? И ты полностью принадлежишь мне. На шею сыпятся еще несколько поцелуев. Хёнджун наблюдает за действиями Джисона в зеркале и тяжело дышит. Никакие другие звуки больше не срываются с губ. Ему, по правде говоря, после всех услышанных комментариев в свою сторону, ужасно стыдно издавать ещё хоть писк. Особенно стыдно из-за того, что Джисон по прежнему прав. И Хёнджун не вырывается не потому, что его удерживают. — Какой же ты стал тихий, — снова шёпот в ухо, а следом прикушенная мочка и ехидная ухмылка. — Почему бы тебе не развить эту мысль дальше? Ты же так хорошо представлял засосы на всей шее и груди. Что насчёт засосов на бёдрах, Хёнджун-и? Они у тебя чувствительные? — Ладони наконец покидают грудь, скользят по впалому животу и переходят на напряженные бёдра, массируя кожу сквозь мягкую ткань штанов. — Ты бы позволил мне проверить самому? О, конечно бы позволил. — Хёнджун отвечает неразборчивым мычанием. Его бесит и одновременно возбуждает тот факт, что Джисон спокойно копается во всех его мыслях, добираясь до самых грязных желаний. Вместе с тем его руки продолжают делать до ужаса приятно. — Ты бы хотел побывать на моём месте? Забавно. Хватило бы у тебя выдержки справиться со мной? Нет, Хёнджун-и, я очень в этом сомневаюсь. — Джисон хихикает продолжая мять бёдра, с каждым разом всё больше пробираясь на внутреннюю сторону. Пальцы обжигают даже сквозь ткань. — Но вот ты бы очень красиво смотрелся, распластанным на простынях. Ты весь такой тонкий, аккуратный. И… — Он резко убирает руки от Хёнджуна, вызывая протестующий стон. Смеётся. — Посмотри, какой ты нуждающийся! Что, если я сделаю так? Он спрашивает, но не ждет ответа, чтобы наконец пробраться под ткань штанов, пощекотав кожу внизу живота. Ладонь сразу минует тугую резинку нижнего белья. Хёнджун хрипло стонет, тут же толкаясь бёдрами в руку. Изнывающий от возбуждения член марает пальцы естественной смазкой. Он не заметил, насколько возбужден. — Нуждающийся, — приторно-сладко тянет Джисон. Хёнджун перестаёт наблюдать за происходящим в зеркало, обессилено опускает голову и тут же жалеет об этом. Так ему только лучше видно, как под топорщащейся тканью Джисон мажет большим пальцем по чувствительной головке. — И чувствительный. Довольный сделанным выводом, он убирает вторую руку от бедра и подносит к губам Хёнджуна. Проводит мягко, но с нажимом по нижней. Хёнджун покорно приоткрывает рот, пропуская два пальца. Старательно водит по ним языком, вылизывает, смачивая слюной каждую фалангу. — Хороший мальчик, Хёнджун-и, — мурлычет Джисон. — Смотри внимательно на то, как будешь разваливаться на части от моих прикосновений. Он возвращает его взгляд к зеркалу. Кажется, оно уже помутнело от жара в комнате. Жара от их тел. Джисон вытаскивает руку из одежды только чтобы приспустить её немного ниже. Хёнджун помогает, приподняв бёдра. Штаны остаются болтаться на ногах, а Джисон снова касается члена, на этот раз обхватывая ладонью, размазывая слюну с пальцев. Он медленно ведёт по стволу, обводя выступающие венки. Хёнджуну кажется, что у него начинает кружиться голова от происходящего. Дыхание то и дело спирает, получается только давиться собственными стонами, с каждым разом становящимися всё громче и громче. — Мне нравится, какой ты громкий, — вновь заговаривает Джисон, ускоряя движение руки на члене. — Интересно, ты бы был ещё громче, если бы я тебя трахнул? Ха, ты сразу представляешь это? Занятно. Уверен, ты только этого и ждёшь. Хёнджун-и хочет чтобы его хорошенько трахнули? — Д-да, — скуляще отвечает Хёнджун. Из груди вырывается тихое хныканье. — Надо же, заговорил. Интересно, что мне пришлось довести тебя до такого состояния, чтобы слышать твои мысли, когда ты их озвучиваешь, — рассуждает Джисон, потирая чувствительную точку под головкой. В зеркале Джисон продолжает довольно ухмыляться, а Хёнджуна сильнее топит стыдом, когда он видит собственное лицо. Выглядит он совершенно выебанным. Он наблюдает за тем, как Джисон давит большим пальцем на головку, собирая выступившую смазку, и стонет от ощущений, пронизывающих тело. Возбуждение внизу живота горит почти болезненно, и ему ужасно хочется скорее кончить. — Блять, — выдыхает он, толкаясь бёдрами в кулак, лишь бы скорее достичь пика собственного удовольствия. — Какой грязный рот, — цыкает Джисон. Сам при этом не лучше. — Что, если в следующий раз я заткну тебя? Да, Хёнджун-и, ровно так, как ты хотел заткнуть меня. Вернёмся к нашим фантазиям о будущем? Я слышу, что ты уже готов повторить. Хёнджун-и хорошо? — Х-хорошо, — бормочет он, запрокинув голову назад, очень похоже, словно он укладывает её на плечо Джисона. По отражению в зеркале так и есть. На шее чувствуется ещё одно влажное касание. — Настолько хорошо, что не можешь перестать представлять, как будешь принимать в себя мой член? Я бы мог долго трахать тебя, Хёнджун-и. О, и, конечно, мог бы прокатиться на тебе. Такой сценарий тебе тоже нравится? Нет, кто сказал, что ты сможешь управлять ситуацией, вовсе нет. Здесь всё в моих руках. Джисон продолжает считывать его мысли и сразу же отвечать на возникающие вопросы. У Хёнджуна, по ощущениям, сознание уплывает куда-то далеко. Возможно куда-то в тот мир, откуда вылез Джисон. Его крупно потряхивает, он сам не замечает, как начинает неконтролируемо толкаться бёдрами вперед, выгибаясь в спине. Лишь бы навстречу ощущением. Получить, почувствовать больше. Ластится почти податливо, позволяя Джисону всё, что ему взбредёт в голову. Стоны рвутся неконтролируемые, чересчур громкие. Джисон ускоряется. Хёнджун отвечает на это сдавленным всхлипом. В уголках глаз собираются слёзы, ему слишком хочется кончить. Он готов умолять, но Джисон, к счастью, и так это понимает. Кажется, в пальцах трещит натянутая ткань. Рвётся от напряжения. — Ну же, кончай, — шепчет Джисон, вновь касаясь, сжимая и оттягивая его сосок. Вместе с поглаживаниями на члене это становится последней каплей. Белые струи марают ладонь липкостью. — Джисон! — звонко стонет Хёнджун. Его всего гнёт от заполнившего голову чувства и кажется он вот-вот потеряет сознание. Собственное дыхание слышится ужасно громким. Под закрытыми веками взрываются цветные пятна. Джисон не убирает руку от члена, лениво водя по чувствительному органу. — Какой ты красивый, когда кончаешь, — слова Джисона выходят вместе с низким стоном. Первый стон от демона. — Приходи в себя, Хёнджун-и. А после мы это обсудим и обязательно повторим. Хёнджун еле улавливает его слова за стуком собственного сердца. Он рассеянно кивает, наконец приподнимая голову и открывая глаза. Блядское зеркало. С него на Хёнджуна смотрит собственное отражение. Растрепанное, раскрасневшееся и абсолютно затраханное. Сознание потихоньку вылупливается в что-то более логичное, приходит в себя и позволяет адекватно думать, но через еле заметную туманную дымку. Он приподнимает руку, понимая, что вся она в подтёках собственной спермы. И никакого Джисона позади нет. Нет ощутимого тепла, касаний или насмешливого голоса. Только звенящая тишина комнаты и его дыхание, всё еще сбитое и громкое, словно марафон пробежал.