Эта хищная улыбка

В кабинете было темно, даже лучи заходящего солнца не могли пробиться сквозь задернутые плотные шторы. Везде был строгий порядок, только на столе были разбросаны какие-то бумаги и открытые журналы с анкетами студентов. Я подошла ближе к столу, конечно, я ничего не собиралась трогать, но захотелось рассмотреть, что же там было написано. Но когда я подошла в плотную, заметила, что около него висели на стене портреты каких-то троих людей. И дротики, которые были воткнуты им в лица. Первый из них был довольно симпатичным темнокожим парнем, очевидно перекаченным, по моему мнению. Второй портрет я разглядеть не смогла из-за большого количества дротиков, а третий вовсе был исцарапан в клочья. Будто кто-то вцепился в бумагу ногтями, разрывая, и не один раз. Оторвавшись от портретов, я все же обратила внимание на бумаги. Заметила какой-то договор, который явно отличался ото всех остальных: плотная желтоватая от старины бумага, все было написано вручную и ко всему прочему, удивительная печать, словно из века 19, старинная, красивая. Неосознанно рука потянулась к пергаменту, он выглядел так неестественно, так, словно попал сюда как-то случайно. Очень хотелось рассмотреть его поближе, прочитать. Но я услышала глухой стук каблуков из коридора. Она. Я отскочила от стола, рванула к двери, которая уже открывалась. И столкнулась с углом дерева. Ослепляющая боль. Директриса не растерялась, схватила меня за руку и усадила в кресло, которое было напротив ее стола. — Уокер, ну кто тебя просил заходить? Так соскучилась? — она довольно улыбалась, но без ехидства. Боится, что я заяву на нее накатаю что-ли? Она убрала мою руку от лица, которой я пыталась растереть боль во лбу, надеявшись, что так она быстрее пройдёт. — Не три ты так, — ласково провела ледяными пальцами по саднящему месту. Начала капаться в ящике стола и достала какую-то прозрачную жидкость. Пока доставала ватный диск, поглядывала на меня. Что это за взгляды такие? Я не понимаю, но молчу, не знаю, что вообще можно сказать. Смочила и провела по моему лбу. Я скривила губы. Неприятно. Директриса подула на место ушиба. Я опустила взгляд и увидела, как она держала тот самый диск, по которому размазалось пару капель моей крови. — Вот уродство, — вздохнула расстроенная я. — Не поняла, — директриса опустила свое лицо ближе к моему и выгнула бровь. Она подумала, что я о ней? Мне стало смешно, я показала пальцем на ватный диск. — На лбу у меня теперь будет уродство. Чума засмеялась, шершаво и глухо. — Зато сможешь всем говорить, что вступила в настоящий бой с директрисой сучкой, только вот выиграла ты или проиграла еще не понятно, — она ухмылялась. Я, не ожидавшая такого заявления, тупо уставилась на нее. — Думаешь, не знаю я — о чем вы все думаете? Я чувствую. Хотя ты не отчаиваешься, даже в глаза мне спокойно смотришь. Эта откровенность была такой странной, неожиданной. Но все выглядело так, словно об этом я и пришла поболтать с госпожой «новые проблемы». — Я всегда смотрю людям в глаза. — начала я, но она как обычно перебила меня. — Даже тех, кого ненавидишь? Да, что это такое? Как мне вообще отвечать на это? — Вы просили прийти, чтобы позаниматься, — я решила, что самым безопасным способом выйти отсюда было сменой темы. — Ах, ну да, на самом деле у меня сейчас нет времени, дай мне свой номер телефона и я скину тебе название одного учебника. Там все написано более чем понятно. — Получается я пришла сюда просто так? — мне стало почему-то ужасно обидно. — А ты так рвешься подтянуть этот предмет? — она заинтересованно осмотрела меня. — Это можно сделать и другим способом, — ее взгляд стал еще более странным. — Что? — выпалила я, стараясь не отрывать взгляд от ее глаз, потому что мысли мои уже уехали толпой в одном направлении, о котором было совсем некстати сейчас вспоминать. — Поедешь на конкурс, на дебаты точнее. Будешь выступать на стороне за введение смертной казни. Интересная тема, да? — Почему уж тогда я не могу выбрать за какую сторону я хочу участвовать? — Потому что Я прошу тебя. Должно быть весело, — она нервно хихикнула и отошла к столу, мельком глянула в сторону портретов, нахмурилась и начала убираться. — А когда будут дебаты? — я старалась отвлечься от того, как она, задумавшись, закусила нижнюю губу. — Не скоро, как раз перед началом сессии, так что я бы не советовала бездельничать на моих парах, — она подняла на меня взгляд, — прочитай ту книгу, что я тебе пришлю. И готовься лучше, мне плевать, что это не твой профильный предмет. — Хорошо, — я негромко сглотнула. Айрис Блэкмор сняла свой пиджак. Вот блядство, надо было мне опустить взгляд на ее грудь. Сразу вспомнила сон, где она так и не дала мне ничего сделать, сама взяла все под свой контроль. Но я хорошо помнила те мимолетные мгновения, когда ее соски встали от моих прикосновений, и грудь вздымалась все быстрее. Я не помню, как вышла из кабинета и летела на первый этаж, как набросила легкую куртку и только уже на улице словно очнулась. Мне не хотелось ни о чем думать, но мысли сами лезли мне в голову, быстро сменяя друг друга. Почему она была так мила, не язвила и не орала? Зачем вообще звала к себе в кабинет и почему была открыта ее дверь? Для директора это было странно. А самое странное — что это были за портреты, на которых люди очевидно бесили ее? И тот пергамент, который так неуместно выделялся среди прочих документов на ее столе? Чтобы отвлечься от мыслей я внимательно осмотрела улицу — на территории универа уже никого не было, темнело. А еще было холодно, осень постепенно смещала лето в сторонку: затрагивала листву, которая начала местами желтеть, пробиралась под куртку холодным ветром и нагоняла тучи над жителями города. Я прибавила шаг, ежась от мурашек по всему телу. Засунув руки в карманы, я вспомнила, что давно не проверяла телефон и, вытащив его, увидела уведомление о сообщении Мими. Она звала меня к себе. Мне однозначно стоило отвлечься от всего этого. В конце концов, я ведь обычная студентка, разве нет? Уже дома первым делом я залезла в горячую ванну, но сидеть там долго я не могла — нужно было собираться. Мда, зачем я накупила себе столько вещей летом? Долго стояла перед зеркалом, подбирая лучшие комбинации одежды и бижутерии. Ну и что, домашние посиделки не отменяют факта того, что нужно выглядеть великолепно! Наконец определившись, я предупредила свою девушку, что выезжаю. Я была рада, что сегодня было какое-то важное собрание у ее отца, а после был банкет и вместе с ее мамой они должны были вернуться домой за полночь. Мими жила в одном из богатых районов, почти в самом центре города, где были только огромные особняки. В первое время, гуляя по улицам этого райончика, мне тяжело было держать свою челюсть на месте и не показывать постоянно пальцем, чем-то восхищаясь. Сейчас я уже особо не обращала внимания на все это богатое убранство. Я выскочила из такси, быстро преодолев тропинку, которая лежала между красивыми цветами и магнолий. Дверь дома мне открыл добродушный дворецкий, который любил Мими, как родную дочь. Поэтому он никогда не выдавал ее родителям мой приезд, если она просила. Вообще этот очаровательный дедушка, лет шестидесяти, хранил много ее секретов, иногда очень интересных, а иногда и неловких. — Вики, давно ты у нас не появлялась, — сказал он строго, а потом улыбнулся, — мы уже соскучились! Поздоровавшись с ним, я сразу прошла вглубь первого этажа, где меня ждала Мими. Но как оказалось — не одна. Дверь ее комнаты открыл Ади, — а вот и гостья! — Вы что тут решили устроить посиделки? — я искренне была рада видеть его и Сэми, который водил пальцем по большой карте мира в тяжелой темной раме на стене. — Вики, ну как ты? Жива? — он отвлекся от карты и тоже подошел ко мне. Мими легонько оттолкнула его и вцепилась в меня, обнимая. — Ах, сплетники, вот почему вы тут устроили сборище, — я засмеялась, нежно обнимая малышку Мими. Ей не очень нравится, когда я так к ней обращаюсь, но когда я умиляюсь ей, то мысленно называю ее именно так. Она нежно провела правой рукой по моей скуле, разорвав наши объятья, и тут же вторую руку положила на нижнюю челюсть, вертя в руках мое лицо. Осматривала. Конечно, в шутку искала боевую рану. И нашла. Ссадина, еще не зажившая, была хорошо видна на свету, даже под тремя слоями консилера и тональника. — Это еще что, Вики? — вскрикнула Мими. Ребята подошли ближе, рассматривая. — Да блин, дайте выпить сначала, — я обогнула столпившихся близких людей и подошла к столику около окна. На нем стояли все ингредиенты для нашего любимого напитка — глифта. Его обожали делать студенты нашего университета во время тусовок, которые устраивали после занудных и не очень мероприятий. Конечно, мы с ребятами немного изменили рецепт, который нравился именно нам. Сзади ко мне подошла Мими. Она заботливо забрала лимон из моих рук, усадила на кровать. — Позволь мне приготовить самой, а ты пока начинай рассказывать, — она поставила в ряд четыре стакана и начала готовить. Пока я удобно расположилась на кровати, а мальчики сели на небольшой меховой диванчик в углу комнаты, Мими разложила кубики льда, наполовину наполнив ими стаканы. Разлила джин, разбавила голубым энергетиком и выдавила по несколько капель лимона. Да, мешать алкоголь с энергетиком опасная штука, поэтому выпивая его, каждый раз мы шутили, что бессмертные. Правда, сейчас было не до этого. Я рассказала о том, как дверь оказалась открытой, как я засмотрелась на те портреты, исколотые дротиками, не забыла упомянуть и документ, и встречу моего лба с дверью. Я рассказала почти все, не упоминая лишь холодные, но нежные пальцы, заботливый взгляд и мою реакцию, когда Чума сняла свой пиджак. Очевидно, что это было лишним. — А потом она сказала мне участвовать в этих дурацких дебатах, еще и за то, чтобы возобновили смертную казнь, — закончила я. — Да она сумасшедшая, но не переживай, с дебатами ты легко справишься, — подбодрил Сэми. — Да, только не переборщи там, а то мы тебя знаем, судьи будут в шоке с твоего рвения всех переубивать, — Ади начал показывать палача и все рассмеялись. В тот момент я как никогда была рада неожиданному появлению мальчиков. С ними всегда было весело и сейчас это то, что было нужно. Не представляю, что было бы, если бы мы с Мими остались сегодня только вдвоем. После нескольких выпитых бокалов и шумных разговоров, в комнату постучались. Это был дворецкий, который напомнил о скором возвращении господина с госпожи домой. Поэтому мы проводили Сэми и Ади и остались с Мими наедине. Я помогла ей убрать бардак после посиделок и, переодевшись, мы лежали под одеялом. Мими лежала на моем плече, обнимая меня. Она была такой теплой, нежной, такой родной. Я совсем забыла о Чуме, лоб уже не болел. Тем более перед тем, как мы легли, Мими обработала его перекисью, хотя это было не обязательно. Но она настояла, а зачем мне отказываться от заботы? Хотя от ее идеи наклеить пластырь отказалась. Так быстрее заживет. И вот мы лежали в нашем теплом «гнездышке». Слышали, как чета Мамон поднялась на второй этаж. Да уж, фамилия у них говорящая, судя по состоянию отца Вики. И когда все затихло, Мими оживилась: поцеловала меня в шею и поднялась, нависнув надо мной. Раньше я была бы действительно рада, но меня уже клонило в сон. — Дорогая, ну чего ты зажмурилась, мы больше недели не оставались наедине, — последнее она шептала мне в ухо. Между делом, задернув низ спальной рубашки, пробралась рукой под нее и поглаживала живот, медленно поднимаясь. — Мими, мы столько выпили, может быть утром? — Впервые слышу такую отмазку, ты никогда мне не отказывала, тем более пьяная, — в ее тоне скользнули обидные нотки. Я открыла глаза, убрала ее волосы с лица за ухо и промурлыкала (это действительно работало): — Милая, давай завтра, сегодня был действительно тяжелый день. Она не настаивала, но явно затаила обиду. А я успокоившись, тут же провалилась в сон.