***
— Софочка, у тебя вот здесь вот проблемы в исполнении, ты девочка не глупая, сможешь исправить. — И снова эта противная ухмылка. Снова эти пропитанные ядом слова, которые она не устанет повторять никогда. А ведь если не видеть всей картины, можно принять эту мегеру за заботливую женщину, которая не устанет объяснять неразумному ребенку в чем он не прав. Но вот если присмотреться между строк… Можно заметить сотни мелких деталей, невиданных ранее. Снова она выделяет из всей многочисленной группы только меня, как бы показывая, что я единственная бездарность на всю толпу присутствующих здесь красавиц и гениев. Хотя вон тот же Егор играл в несколько раз хуже моего, и мне хоть не нравилось поднимать самооценку за счёт неудач других, но это было правдой! Я искренне не понимала, почему же меня делают бездарностью в глазах окружающих, грушей для вытеснения злобы всего факультета! Почему я обязана терпеть это все, ведь при малейшем сопротивлении меня грозятся исключить… Но я не могу уйти! Уйти — означает сдаться и предать свои идеалы. Уйти — означает проиграть и принять суровую правду реальности. Я не хочу всю оставшуюся жизнь прозябать в пыльном офисе и вдыхать споры плесени! У меня есть мечта и я уверена, что спустя сотни поражений в конце пути меня ждёт счастливый финал. Я обязательно должна стать вторым Паганини в этом мире, даже если мне придется изранить все пальцы и пройти по головам! Да даже если и не получится, мне в жизни нужен экстрим, а не скучная, монотонная работа! Хотя громкие слова, ведь идти по головам решительно не хотелось, ведь грань между любовью и одержимостью я прекрасно понимала, спасибо моему лучшему и единственному более-менее адекватному другу мужского пола, Тоше. Который помимо того, что сам шарил за психику человека, не уставал учить этому своих друзей, да и ты попробуй не научиться чему-нибудь новому, пока этот гений мысли сидит рядом и строчит конспекты длиной в километры. Тоша учился на психолога в университете недалеко от моего училища и был одним из самых прилежных студентов всего университета, эдакой гордостью, которая может и все предметы на отлично сдать, и во всех мероприятиях поучаствовать. На самом деле уважаю, правильно, репутацию нужно набивать с самого начала. Правда, его хорошая успеваемость не мешала ему попеременно жаловаться то на профессора философии, то на его психически неуравновешенную дочь. Та ещё падаль, хорошо хоть он все решил, как всегда не прибегая ни к одному матерному слову. Вы не поверите, в повседневности и при хороших друзьях он был тем ещё матершинником, но как только в поле зрения появлялся взрослый, пред которым нельзя терять лицо, его красноречию могли позавидовать даже семьи герцогов из далёкого аристократического общества. Тоша был лучиком света и твердым уверением в том, что будущее у меня будет самым светлым и счастливым, ведь зачем же ещё бог послал мне такого чудесного друга, который заменил мне всю родню, став намного больше значимым, чем родной старший брат? Воспоминания о моём добром друге заставили меня улыбнуться на неприкрытую неприязнь профессора и в который раз за пару лицемерно благодарить ее за такие жизненно необходимые наставления. Я не имею права потерять лицо перед этими людьми, которые не заслуживают и мимолётного взгляда в свою сторону, не то чтобы лицезреть мои слабости. К тому же, после этой пары нужно зайти к ректору дабы помочь с документами, а после этой помощи можно будет выпросить ответную услугу — автомат по одному из предметов. Мне нужно вытянуть все предметы на отлично, но такие мерзкие преподаватели, как эта, — не редкость. Всё-таки степендия — неплохое дополнение к зарплате, хоть и маленькое. Надеюсь, успею закончить со всем к тому времени, как освободится Тоша, мы сегодня договаривались встретиться, и я наконец смогу поведать ему о своем небольшом обмане. На самом деле не было у меня никакого парня. Это было лишь небольшое прикрытие, дабы он не беспокоился обо мне больше нужного, и так ведь каждый раз тратит свои карманные и зарплату мне на такси или на дорогущие средства самообороны. Я чувствую себя какой-то обузой из-за этого, а если бы он ещё и узнал о том, что я взяла больше ночных смен, начал бы дежурить каждый день у работы. Он и так устает сверх меры, и так же, как и я, параллельно учебе работает. Пришлось придумывать парня, чтобы хоть немного успокоить его паранойю. Но пора бы уже прекращать лгать, ложь всегда плохо, а продолжать врать искренне беспокоющемуся другу — это последнее, что я могла сделать. Я и так самое большое разочарование в жизни своих родителей, не хотелось бы становиться таковой и для друзей…***
«Не успела…» Эти слова истерично бились где-то в черепной коробке, пока я безутешно рыдала над остывающим трупом своего лучшего друга. Слезы все текли и текли, они просто не могли остановиться, так же как и я не могла найти в себе силы хотя бы оторваться, отпустить руку Тоши. Где-то с улицы послышался вой сирены скорой помощи, сзади переругивались мужчины, которые и должны были опустить этот чертов рояль на первый этаж без особых проблем. Кто же знал, что трос порвется, а в это время как раз таки в перекрытой зоне окажется неучтенный студент? — Софа, каждый смертен. Ты не должна расклеиваться, сотри слезы и расскажи полиции, что произошло, — раздался на удивление спокойный голос моей ненавистной профессорши. Она пыталась меня утешить, по голосу ведь слышу. Только вот в противовес, я уверена, что она так насмехалась, ну не может тварь в один момент стать ласковой дивой. Я с ненавистью посмотрела прямиком в ее карие глаза, скрытые за тонкой оправой очков. Момент — и ее голова резко поворачивается в бок от сильного удара. — Заткнись и прикуси свой язык, мегера старая, — тихо проговариваю я, но слезы с пущей силой струятся по щекам. Я не замечаю шокирующие взгляды, не замечаю спешащих врачей. До самого конца мой взгляд обращён лишь на мертвого человека и лужу кров, и которая осталась после того, как его забрали люди в белом. Я иду, не знаю куда, но, выходя из здания, иду куда глядят глаза. Слезы высохли, оставляя после себя неприятное ощущение на щеках. Засохшие пятна крови наверняка смотрелись на моей одежде сюрреалистично, да и в принципе я напоминала больше зомби, чем человека. Такого же медлительного и потерявшего смысл к существованию вместе с единственным близким человеком. Это больно, когда вот так внезапно у тебя вырывают половинку сердца, оставляя после себя лишь непроглядную тьму. Когда я шагнула на красный на самом оживленном перекрестке в городе, я была вполне в здравом уме и трезвой памяти, ну, возможно, самую малость мной все же руководили эмоции, связанные с потерей. Я не чувствовала сожаление, когда ломался мой позвоночник, а за ним и со звоном рассыпались все мои мечты. Хотя нет, мне было немного жаль тетю Яну, маму Антона, всё-таки женщина за день потеряла и старшего сына и ее чуть ли не третью дочь, я сожалела немного о том, что не встретилась с ней до того, как сама шагнула в пропасть. Закрывая глаза, я немного улыбнулась, всё-таки моя жизнь была полна сожалений и, что не говори, сейчас, уходя из нее, я сожалела о многом: о своем обмане, о своем бессилии, о своей бездарности, как скрипача. Я возвела в абсолют то, что мне совершенно не подходило, цеплялась за это до последнего в попытках не сойти с ума и оберегала свою детскую мечту как зеницу ока, совершенно не обращая внимания на остальные занятия. Но, несмотря на все это, я искренне надеюсь, что где-то там за гранью, или в другой реальности, без разницы, я смогу встретить тебя вновь, мой дорогой друг, и уж тогда я точно обниму тебя и отпущу все свои сожаления… Только, пожалуйста, будь счастлив…***
Когда я открыла глаза повторно, я не чувствовала ничего. Лишь полное опустошение и совсем небольшой интерес к тому, что несмотря на полностью сломанный позвоночник и, я уверена, абсолютно переломанные кости, я могла двигать ногами и руками, хоть и с небольшим трудом. Я совершенно не чувствовала предполагаемой боли, даже недомоганий не было. Только небольшая тяжесть. «Это современная медицина настолько продвинулась, или это мои травмы были не такими уж и тяжёлыми, как я об этом думала?» Попытки подняться не были вполне успешными, я будто лежала привязанной в неизвестной пустой комнате, где не было ничего кроме кровати со стенками, на которой я и лежала, и полностью уныло-серого потолка. Я вздохнула. Меня мамаша забрала что ли? Будет плохо, если это происшествие поможет ей получить надо мной опеку снова, и она сможет получить наследство дедушки. — Боже, милый, смотри, какой наш малыш красивый! Какие у него милые глазки, будто звёздочка с ночного неба упала.– Где-то сбоку раздался слащавый до безобразия голос. Я пересилила в себе желание скривиться, но повернуть голову в сторону говорившей все равно не смогла. Поэтому и приходилось терпеть щебетание, которое становилось все громче и громче. — Врачи сказали, что, несмотря на осложнения при родах, малыш родился полностью здоровым мальчиком! Какой он у нас до безобразия милый! Мальчиком? Я что, лежу в одной палате с новорожденным ребенком? Разве так положено? Или в больнице просто больше мест не было, поэтому они и совместили роженицу со мной. Но разве я не должна лежать в реанимации? С какого бока совместимы реанимация и пологовое отделение? Хотя точно, она же про осложнения говорила, но все равно… Так много вопросов и так мало ответов, ещё и тело не слушается, не достает банальной информации, чтобы сложить полноценную картину происходящего. При очередной попытке дёрнуться ничего не произошло, а после надо мной склонился какой-то мужчина европейской внешности. Улыбка на его лице была такая противная, что я не смогла сдержаться и крикнула. Вот только из моего города вырвался лишь детский визг вместо взрослого. Что за херня, мне кто-нибудь объяснит?! — Ты смотри, какой наш малыш боевой растет, Мэй, уже на отца кричит. — Я вздрогнула, с ужасом смотря прямиком в зелёные глаза этого мужчины, почему то неприкрытый гнев в его словах напрягал меня. Глаза были до странности пустыми, как у мертвой рыбы, выброшенной на берег, но улыбка была неестественно счастливой, в тандеме это все создавало какую-то нездоровую картину. Ребенок? Малыш?! Что происходит в конце концов? — Юмено, — ласково произнесла женщина, склонившись с другой стороны. Она имела приятные азиатских черты лица, но смотрела больше не на меня, а на мужчину. Не похожа она была на любящую мать и верную жену, а вот на ту, кто ждёт подвох от своей второй половинки, вполне. Она смотрела на него с животным ужасом, а редкие взгляды, которые она кидала на меня, были полны сочувствия. Голос ее немного дрожал, но она продолжала гладить меня по голове и, улыбаясь, причитать. — Эх, вот был бы здесь Осаму, он бы радовался твоему рождению больше всего. Он вообще любящий ребенок, уверена, он был бы прекрасным старшим братом. — Мэй, золотко мое, мы вроде бы уже говорили на эту тему, не упоминай при мне имя этой неудавшейся шавки. — Его внезапно ласковый тон никак не вязался с глазами, наполнившимися жестокостью. Он осторожно обошел кроватку и подошёл к женщине, приобняв ее за талию. — Иди в кровать, тебе нужно отдыхать, ведь лишь несколько недель назад ты подарила мне драгоценного ребенка и все ещё не успела полностью восстановиться. Смотри-ка, уже с ног валишься. После этих слов женщина действительно упала, только вот не из-за изнеможения, а из-за того, что мужчина толкнул ее в спину. Она упала на колени ударившись о деревянную деталь кроватки, но не сказала ни слова, даже не вскрикнула. Я не видела, что произошло дальше, мое передвижение все ещё было ограничено, но я слышала тихие всхлипы, переходящие в рыдания. Спустя какое-то время женщина собрала волю в кулак и поднялась, направившись к выходу чуть пошатываясь, из ее глаз все ещё падали капельки слез, и, я уверена, это пелена слёз застилала все перед ее глазами. Но на пути ее снова перехватил мужчина, притянув к себе в объятия и на ухо прошептав: — Если ты ещё раз попытаешься ослушаться моей воли, не только ты и твой новорожденный ребенок почувствуют мой гнев, но и твой любимый братишка тоже умрет в мучениях. Не заставляй меня расстраиваться, солнышко. — Он отпустил женщину, напоследок толкнув ее так, что она вновь ударилась, в этот раз об дверь, но сейчас она не упала и буквально выбежала из комнаты. Я закрыла глаза от греха подальше, пусть лучше думает, что я сплю. Прямо сейчас мне было до ужаса страшно. Я что, оказалась в каком-то фильме ужаса? Шаги направились в мою сторону, я задержала дыхание, такое ощущение, будто смерть дышала мне в затылок, и хотя вновь отправиться к праотцам мне было не страшно, но страшно было от неизвестности, я не знала, что это чудовище может предпринять в мою сторону. А если он сделает мне больно, пытать начнет, например, я ведь не выдержу боль, ещё и в детском теле… — Спишь, да? — Дыхание опалило кожу лица, но я стоически вытерпела это и постаралась выровнять дыхание. — Правильно спи. Ошибка природы. Как она только посмела залететь без моего позволения, не женщина, а скот. Хорошо хоть псина породистая родилась, если бы тебя не зарезервировали — убил бы без сожалений. Кто же знал, что мой друг — любитель детишек с изюминкой. Он мерзко рассмеялся, прикоснувшись к моей щеке. Мне потребовалось все мое самообладание, дабы не дёрнуться и не измениться в лице. Мне было так мерзко слышать все это, иррационально хотелось уничтожить нарушителя моего спокойствия, но я на удивление быстро приняла правила игры, что удивительно, ведь сама по себе я не отличалась крепкой психикой и, зная себя, должна как минимум истерить, но этого не было. Я осознавала, что это тело не мое, что я уже совсем не я. А кто-то другой. Юмено? Какое-то странное имя, но до безумия знакомое, будто бы я его слышала, только вот не помню где и при каких обстоятельствах. — Как только тебе стукнет десять… — в исступлении шептал мужчина. — Ты повторишь судьбу своего мусорного старшего брата… Этот щенок посмел иметь то, что не имел я, зачем в таком случае нашей семье такой мусор? Этот сукин сын, Осаму Дазай. Мужчина все продолжал и продолжал шептать, напоминая своим поведением безумца или наркомана в бреду. А я же неверяще распахнула глаза, смотря в потолок и не обращая никакого внимания на мужчину. Осаму Дазай? Подождите-ка, тот самый Осаму Дазай из аниме?! Тот самый жестокий убийца без капли человечности, гениальный стратег, цепной пёс порта и просто самый любимый персонаж всего аниме?! Но ведь это какая-то глупость. Я не могла после смерти поселиться в тело его младшего брата хотя бы потому, что младшего брата у него не было. Ну, или был… Но ничего такого показано не было, о его прошлом вообще очень мало что было сказано, но это не мешает мне делать собственные выводы. Ведь если он в подростковом возрасте был таким деспотичным подростком, значит, проблема в родителях. А если проблема в родителях, он сто процентов придет дабы расплатиться по счетам за свое травматическое детство. Я же надеюсь, он не будет слишком строгим ко мне, как к его младшенькой? Хотя, зная его натуру, меня он убьет первой, а несмотря на свой порыв умереть в прошлой жизни, сейчас, на трезвую голову я понимала, что это было глупо… Тоша бы не оценил, он вообще у меня ценитель людской жизни. Был… Пелена слез вновь застелила глаза… Даже если и в этой жизни мне суждено умереть рано, ее я точно проживу без сожалений…***
Мэй была до безумия отвратительной матерью. Иной раз я даже ее взгляд за день словить не могу, за мной смотрит лишь соседская старушка и ненормальный отец, который не стесняется торговаться со своими знакомыми прямо при мне, подбирая предложение, чтобы выгоднее меня продать. Я искренне надеюсь, что мой старший брат придет до моих десяти, чтобы убить это животное, ведь, несмотря на свой ярый пацифизм, каждый день слушать, как надо мной будут издеваться после продажи не каждый выдержит и при этом останется в здравом рассудке. Но если по началу мне было страшно, я боялась и плакала каждый раз, когда в мою комнату заходили посторонние, то сейчас у меня остался лишь гнев и презрение. И, как я и говорила, даже если мне суждено будет умереть, в начале я хотела бы посмотреть, как умирает он. Мэй не за что было ненавидеть, только испытывать к ней жалость, граничащую с отвращением, как, знаете, к бездомному щенку — вроде и жаль его, только вот он такой грязный и вечно воющий, что уже через пять минут начинает болеть голова. И ведь она даже не пыталась защищать меня, как своего ребенка, вечно пропадала на работе, лишь иногда приходила под вечер и громко рыдала, мешая мне спать. С одной стороны я понимала, что она просто жертва обстоятельств, вынужденная оставаться под одной крышей с этим мужчиной, чтобы он не убил ее и ее родню. Но с другой стороны… Женщина, твою мать, тебя всему учить нужно? Взяла вещи и сбежала, предупредила родню и будь что будет, это всяко лучше, чем терпеть побои и сходить с ума от неизвестности. Было такое чувство, что меня уже сто раз похоронили, а сейчас они оплакивали мой труп. Но я ведь ещё жива, значит, придется брать дело в свои руки. Хотя звучит это максимально смешно, ведь моему телу едва ли два месяца стукнуло, а я уже строю планы выше китайской стены, даже не будучи уверенной в том, что вообще останусь живой к началу следующего года. М-да уж. — Юмено, мальчик мой, почему же ты не ешь… — Потому что мне не нравятся пюре из брокколи, чмо седое. Она уже битый час пыталась впихнуть в меня кашу из брокколи, стоит заметить, холодную кашу из брокколи. Мне нравился этот овощ, но пюре из него — увольте. — Я пожалуюсь твоему отцу, капризный ты ребенок. «А я убью тебя, когда выросту, кто из нас круче?» Жаль я не могла говорить, я бы сказала, где я видела твою тушку и в каком положении. Правда ведь папаше пожалуется, тот, конечно, ничего такого не сделает и меня не покалечит, но начнет самостоятельно следить за моим питанием и смотреть той самой особенной улыбкой. Мне было искренне интересно, почему же этот мужчина так сильно потёк крышей, ну не могло же это случится на ровном месте. Значит, тут поспособствовал его старший сын, хотя я действительно не понимаю, что нужно сделать маленькому ребенку, чтобы он свел с ума взрослого. Если судить по редким упоминаниям, он имел что-то, что не мог иметь сам Кай. Мозги, что-ли? Ибо мужчина был достаточно средним учёным, который вбухивал все деньги в эксперименты, которые в свою очередь не приносили ровным счетом ничего. — Ну открой ротик солнышко, давай. Ам. — Да пошла бы ты нахер, маразматичная сволочь. Ещё несколько лет такой пытки с помощью овощных пюрешек, и я точно сойду с ума.***
«Юмено» «Кюсаку Юмено» Твою налево. Я не знаю, почему эта простая истина доходила до меня так долго, но сейчас, сжимая в руках страшную на вид игрушку, которая появилась рядом со мной давно и каким-то магическим образом. Я пряталась в шкафу от разъяренного отца, понимая, что мне нужно бы прокачать мои навыки дедукции, потому что пять лет разгадывать одну простую загадку — это не нормально. В свое оправдание могу сказать лишь то, что моей фамилии нигде произнесено не было. Но я знала, что мои родители Мэй Дазай и Кай Дазай, носили фамилию Дазай! Кто же знал, что дальновидная Мэй зарегистрирует меня на свою девичью фамилию наперекор мужу. Мое настоящее имя Кюсаку Юмено, и да, я тот самый Юмено, который в вагоне был показан, как сумасшедший малолетка, которого боялся даже Дазай! А это, между прочим, нихуевое достижение, жаль только на него способность не действовала, он может меня банально навыками задавить, я и пикнуть не успею. Чёрт возьми, как же меня угораздило попасть в такое шаткое положение. Ещё и полное непонимание, как работает эта милая вещица, как мне включить ее и сделать этих человечков послушными песиками, атакующими все что движется по моей указке? — Эта пародия на человека отправлятся к твоей матери в Токио, — после громких криков, его спокойный голос прозвучал как приговор. — Нет, Кай, пожалуйста! Она же его убьет, прошу, умоляю не нужно! — И вновь послышался плачь, но в этот раз я не могла ненавидеть женщину, называемую моей матерью. Она совершенно точно если и не любила меня, то чувствовала банальную привязанность — из нее же вылезла. При этом она серьезно делала все, чтобы защитить меня, ну или думала, что делает все. — Я все сказал, до шести лет он будет находиться там. Убить она его не сможет, а вот если покалечит, даже хорошо. Слишком уж этот щенок многое себе позволяет. А мне он нужен покорным.– После послышались тяжёлые шаги по направлению к двери, и мужчина вышел. Да черт возьми, я ведь даже ничего не сделала. Ну прочла какую-то книжку без запинок и не по слогам, ну пересказала ее позже отцу, потому что мать попросила! Ну объяснила, почему лев съел зайца. Почему он так взъелся на меня то? Разве это не то, что уже должны делать дети в моем возрасте, это же так просто, разве нет? Сестра одной из моих немногочисленных подруг в свои пять уже Буратино могла полностью прочесть, правда, не знаю, что там с пониманием прочитанного, но могла же! А теперь мне ещё ехать к какой-то бабке, которая по разговорам меня убить могла. Пиздец, да если бы я знала, до десяти лет болтала бы исключительно молча. Но нет, сработали мои привычки. Что мне теперь делать, мать твою?! На этот вопрос мне не ответили, да и ничего вразумительного я придумать не могла. Поэтому спустя уже несколько дней я сидела в поезде до Токио под ручку с отцом, который должен был сразу же отправиться назад после того, как передаст меня в руки моей бабушки. На прощание я лишь обняла женщину, было такое чувство, что вижу я ее в последний раз. Она же, пока муж не видел, надела мне на шею небольшую цепочку с серебряным ключом и спрятала под слои одежды. В итоге моя бабуля оказалась в разы хуже, чем мой биологический папаша, но не намного, с другой стороны. Хотя первое впечатление, когда она только встретила меня в Токио, было вполне неплохим: она улыбнулась, повела меня в ресторан, дабы накормить, потом начала спрашивать о моем здоровье, про мою мать и ещё куча всего. Я отвечала, долго думая, кривила мордочки и просто вела себя, как ребенок пяти лет. Ситуация с тем сумасшедшим показала, что мне совершенно точно нельзя показывать свой ум и развитые не по годам мысли. Пусть окружающие наоборот думают, что я какой-то отсталый, бесит, конечно, когда тебя не воспринимают всерьез, но это всяко лучше, чем позже терпеть побои и крики. Я прижимала к своей груди игрушку и старалась всячески вывести женщину на эмоции, и заставить купить мне сладости. Она и покупала, и щебетала о моем хорошем аппетите, я успела даже расслабиться и подумать, что вся истерика моей маман была слишком преувеличена. Но как только мы переступили порог квартиры, мне прилетела смачная пощечина, а затем ещё одна и ещё одна. На удивление, молчаливая женщина, полыхающая гневом, схватила меня за воротник свитера и, не заботясь ни о чем, потащила меня в сторону небольшой двери, распологающейся около ванной. Она со всей силы швырнула меня внутрь и просто заперла дверь на ключ. Я немного опешила от такой новости, поэтому сильнее вцепилась в игрушку — единственную вещь, которую у меня не отобрали, и принялась осматриваться. Только вот все это было бестолку, ведь в помещении была непроглядная темень, да и удалось мне нащупать только небольшую кровать и стул. Не густо, конечно. Подергав дверь, дабы удостовериться, что она заперта, я на ощупь села на кровать. И что мне, блять, здесь делать? Мало того, что тьма непроглядная, так ещё и скука смертная. Хорошо хоть поела, надеюсь, меня голодом хотя бы морить не будут, было бы совсем печально. Может, получится снова выйти на улицу с ней? Я бы с радостью натравил на нее людей с помощью способности, потренировалась бы как раз. Ладно, нужно придумать себе занятие, и как можно скорее, иначе навязчивые мысли сведут меня с ума.***
Не знаю уж, сколько прошло по времени, но уверена, намного больше недели, где-то две, если не месяц, непроглядная тьма совершенно не помогала с пониманием времени, а еду так и вовсе приносили в разное время. В общем и целом, это место можно было бы назвать курортом, потому что большую часть своего времени я спала, в промежутке, когда не спала, мне приносили еду, стоит признать, вкусную и разнообразную, но я все равно оставалась в темноте, что дурно влияло на мои мысли. И уж теперь идея использовать способность не казалась такой смешной, даром, что я не до конца понимала, как она работает на людях и работает ли вообще. Просто перенести ее действие на… Да я даже не знала, как ее зовут! Она не удосужилась представиться, а мне и не было интересно. В общем, я откровенно скучала, тут не было ни книг, ни интернета, ни какой-нибудь доступной информации, а мой мозг из-за ее недостатка начинал ныть. И вот сейчас я в очередной раз валялась на своей кроватке и практически засыпала. В доме стоял тихий гул работающего телевизора, та женщина наверняка лежала где-то на диване и как обычно нихрена не делала. За эти дни, вслушиваясь в происходящее в доме, я выучила ее не разнообразное расписание наизусть: она весь день прозябала дома, лишь изредка выходя и закупаясь едой. К ней тоже никто не приходил, из-за чего я сделала вывод, что она одинокая старая карга. На все мои попытки выпросить прогулку, она отвечала затрещиной и громкой руганью. В общем, не трогала я ее во избежание неприятностей, так сказать, а она и не обращала внимание, когда я была тихой. Но сегодня в воздухе витало какое-то напряжение, даже телевизор работал в несколько раз тише. Да и телефон у нее давно не звонил, хотя неизменно каждый день с ней должен был связываться отец — они обычно долго ругались. Я заподозрила неладное ещё со вчерашнего дня, а сейчас тихий стук в дверь это только подтвердил. Я услышала его лишь потому, что моя кладовка находилась недалеко от выхода. Женщина же, судя про прибавившемуся шуму телевизора, на это просто не обратила внимания. Дверь тихо скрипнула, и воцарилась тишина. Я подобралась, забираясь на кровать с ногами и прижимая к себе мягкую игрушку. Попытки вслушаться в происходящее закончились провалом, я слышала обычный шум телепередач. Когда я уже хотела было расслабиться, даже прилегла на кровать, на всю квартиру раздался душераздирающий женский крик. Я вздрогнула от неожиданности, грабители пожаловали, что ли? Крик все продолжался, он был настолько громкий, что закладывало уши, а под конец перерос в булькающие хрипы. Сдохла, может? Ну и скатертью ей дорожка в ад, не велика потеря. Хотя вот то, что я могла стать следующей меня изрядно напрягало. После снова воцарилась тишина, и лёгкие шаги пробирающиеся по направлению ко мне. Я вздрогнула, сильнее прижав к себе игрушку. Ну чёрт возьми, что за внезапное пришествие, что в такой ситуации прикажете делать бессильному ребенку? Послышался перезвон ключей, а после тишина. Дверь с тихим скрипом приоткрылась, в комнату, где я сидела, пробрался свет. На пороге стоял мой самый главный кошмар. Догадались уже, кто это был? Его лицо выражало ровным счетом ничего, он обвел равнодушным взглядом помещение, а после его глаза остановились на мне. И уж поверьте, такой откровенно оценивающий взгляд не каждый вывезет. Но я на удивление быстро взяла себя в руки и, прижимая к себе игрушку, на свой страх и риск поднялась с кровати и подошла к этому монстру поближе. Давайте будем откровенны, если бы он хотел прибить меня так же, как и ту тётку, он бы сделал это с ходу, а не наблюдал за мной в прострации прямо сейчас. Значит, он не знал, что можно со мной сделать, а это значит, что он хоть и монстр, но ответственный монстр, ведь с другой стороны, если бы ему не было до меня дела, он бы просто, не открывая мою кладовку, отправился восвояси. Но он пришел, а значит, как минимум, чувство ответственности у него взыграло. Родителей то он убил, уверена. Жаль Мэй, конечно, но что я могу сделать? Я пока ребенок. Точно, ребенок! — Ты мой старший братик? — задумчиво спросила я, склонив голову к плечу. Если убеждать его силой без толку, значит, будем убеждать своей безграничной наглостью и детским очарованием. — Нет. И не смей больше так говорить, — его голос был таким хриплым, будто он несколько дней подряд рыдал. Такое себе сравнение конечно, да и вряд ли это действительно так. Но всё-таки. — Значит, ты пришел забрать меня с собой? — Продолжила напирать я. Не уверена, выживу ли я на улицах Йокогамы без сильного покровительства, ну или без вмешательства моей способности. Но она слишком сильная и хаотичная, а я не хочу устраивать беспорядки на улице, меня за это и в тюрьму отправить могут, а я не хочу лишаться своей плюшевой игрушки. Если она находится далеко от меня, я уже нервничаю, а что делать, если ее совсем отберут? — Я передам тебя своему новому руководству. — О? В мафию, что ли? Ну, не так уж и плохо. По крайней мере, я уже давно рассматривала такой вариант и успела с ним смириться, это хотя бы немного лучше, чем влачить свое существование в вечной скуке и как обычный обыватель. А тут экстрим. — Но старший братик же будет со мной? — услышав гневный полу-рык и напоровшись на горящий взгляд, я лишь умилительно улыбнулась, делая себе пометочку на будущее не доводить его до такого состояния. Но ничего, он ещё привыкнет к своему новому званию. Ты действительно наивно полагаешь, что после этой истории я отцеплюсь от тебя? Да наоборот вцеплюсь так, что мало не покажется, твой авторитет, я уверена, уже высокий, а мне лишняя защита не помешает. К тому же… твои связи тоже мне пригодятся. Например, безболезненно уйти из Мафии к двадцати годам, не буду же я до конца жизни терпеть хоть и интересную работу, но там, где тебя полностью эксплуатируют и для блага организации пожертвуют, не задумываюсь. Э, нет, простите, я уже не такая инфантильная. Я схватила разгневанного парня за руку, она была забинтована и вся пропитанная кровью, но лишь улыбнулась и повела его к выходу. Пусть сваливает все на гибкую детскую психику, а я позволю себе вольность в этот раз и не буду плакать, как обычные пятилетние дети, слезы, знаете ли, не возникают просто так, нужны предпосылки, коих не было. «Ну да, ну да, а смерть бабки — это ежедневное событие по-твоему?» В любом случае, я уже готова нырнуть в новую жизнь и, если нужно, потянуть за собой своего новоприобретенного старшего брата.***
Что-то я слишком многое себе нафантазировала, ведь по факту, каким бы безумным не был Огай Мори и как бы сильно не беспокоился за организацию, пускать ребенка без способностей на поле боя никто не собирался. На этом моменте я просто хлопнула себя по голове и застонала, они же не знали, что у меня есть способность, ведь за всю свою жизнь я использовала ее лишь несколько раз, и то на животных в качестве эксперимента. Это ведь уже не выдуманный мир, а вполне реальный, и какими бы ушлыми не были здешние гении, так сразу уличить малолетнего ребенка в наличии способности не получится даже у них. Я повздыхала, повздыхала, а после наглядно продемонстрировал то, что умею. Я с самого начала даже не собиралась ее скрывать, да и такой ход, как «ребенок, испугавшийся своей способности и просящий помощи взрослых» немного принизил меня, как личность в глазах окружающих, пусть они лучше думают, что я ничего не понимающий ребенок, а мне будет удобно наблюдать за всем со стороны. Особенно за моим старшим братишкой, от которого шугаются без малого все шестерки и рядовые сотрудники порта. Безусловный авторитет. В любом случае, пока они дают мне знания, кров и карманные деньги, против них идти не буду, разве что слегка. Да и я достаточно благородная, чтобы отплатить им за предоставленную милость. Поэтому я быстренько нашла со всеми общий язык, даже с нелюбимой братишкой Озаки. Та, кстати, оказалась милейшей женщиной, разве что строгая пипец, но она всяко лучше Мэй и уж тем более моей матери из прошлого. Ну, вот опять про прошлое вспомнила, нужно бы забыть, иначе снова до слез дойду, не может меня оно отпустит, как бы не пыталась. — Кью! — На меня налетела с обнимашками Элис. Тоже странная личность, вроде и взрослая, а вроде ребенок. Не понимаю я, играет ли она роль или же действительно такая наивная девочка, в чем я искренне сомневаюсь, ведь, пройдя войну и будучи способностью главы портовой мафии, она просто не могла остаться такой милой и наивной. Значит, тоже играет. — Ты слышал, слышал? Дазай согласился взять тебя под свое крыло, как ты и хотел! — Он сказал, что найдет мне наставника, — расстроенно проговорила я, продолжая рисовать. — Но не сказал, что это будет он сам. — Да ладно тебе, уверена Ринтаро сможет заставить Дазая стать твоим наставником. — Ага, мне конечно хочется учиться у него мудрости и просто быть к нему поближе, но ловить пули и лечить кости после разговора с ним, как Акутагава, мне бы не хотелось. Поэтому я, конечно, поставила всех в известность о том, что я считаю Дазая — старшим братиком, но больше на него не наседала. Пусть привыкнет в начале, вижу я, какая у него нестабильность в поведении, он меня быстрей убьет, чем научит, как ещё Аку жив? Стоит, наверное, благодарить Оду, хороший мужик, жаль, умрет в ближайшем будущем, ну так что мне делать? Лезть на рожон не буду, пусть идёт все как идёт.***
Мне кажется, до меня очень туго доходят казалось бы самые простые истины. Ибо как ещё объяснить то, что своими «очень знакомыми» привычками, повадками, словами и даже жестами Осаму был похож не на абы кого, а на моего старшего брата. Не поняли? Так вот я объясню, Осаму Дазай был просто копией моего Тоши в плане всего, вплоть до одинаковых словечек, срывающихся с языка в период гнева. Только вот чтобы добраться до этой простой истины мне потребовалось четыре года беспрерывной работы над нашими отношениями. Я надоедала, бегала, помогала, умоляла, скулила, заставляя его проводить со мной время. Конечно, это все равно было не так часто, но было же! И когда он только начал открываться мне нормально, без этой масочки вечно недовольного и агрессивного пса, я не могла отделаться от чувства, что он мне уже давно знаком. Его манера общения и жесты, а после ещё и его действия и прикрытая забота. Это действительно был мой старший брат Антон. Только был он, мягко говоря, просто убитым жизнью человеком. У него не загорались глаза при виде ранее горячо любимого дела, и даже давно любимые книги по психологии, которые я взяла за привычку таскать и читать у него в кабинете, больше не вызывали у него такого неприкрытого интереса, как было раньше. Он с безразличием смотрел на чужие страдания, предпочитая не бросаться, как раньше, на рожон, чтобы творить добро и нести справедливость. И вполне можно было бы предположить, что он просто вырос над собой, как личность, возмужал да наполнился жизненным опытом. Вот только скажите-ка мне на милость, какой адекватный, а не сломанный человек, будет пытаться покончить жизнь самоубийством? Причем пытаться это делать с завидной регулярностью, будто у него действительно не осталось больше смысла жизни. И каждый такой раз буквально разбивал мне сердце, заставляя приходить к нему и просто несколько часов плакать. Я прекрасно знала, что это не способно разжалобить его, и прекрасно осознавала, что ему по большей части плевать на мои слезы, но прекратить я не могу. Перед глазами стояла картина из прошлого, что заставляло меня расстраиваться пуще прежнего. Я хоть и была тугодумом по природе, который долго не мог прийти к ответу на легчайшие вопросы, но я прекрасно видела абсолютно все изменения в поведении моего братишки. Видела, как у него по щелчку меняется характер, как быстро растет и так же быстро тухнет его ярость, как он противостоит абсолютно всем на своем пути и не пытается преднамеренно завести себе друзей либо приятелей. Он с самого начала показывает свой трудный характер, не пытаясь путаться в маске, сотканной из лжи, как я, и те, кто остаётся рядом по собственной воле, считаются для него самыми горячо любимыми людьми, за которых он и в огонь, и в воду, и убивать, и отстраивать. Они были одинаковые, а небольшая ситуация с именем только подтвердила то, что это был именно Тоша… В тот день я, как обычно, сидела с ним в его кабинете, читал несколько книг, принесённых Гин. Прекрасная девочка, такую грех не называть сестрёнкой, коей она, естественно, и стала для меня, на пару с Аку. Я взяла небольшой перерыв и, скинув плед, подошла к кулеру, чтобы набрать воды. И уже возвращаясь обратно, мой взгляд зацепился за игрушку, с которой я по понятным причинам не расставалась никогда и даже в туалет брала с собой. Конечно, моя способность Догра Магра не требовала ещё одного названия но… Вот почему-то игрушку хотелось как-то назвать, поэтому я не думая выпалила: — Тоша. — Краем глаза я увидела, как вздрогнул шатен и непонимающе-удивленно посмотрел в мою сторону. — Что, прости…? — Мою игрушку зовут Тоша. — Я указала пальцем на сидящую на кровати безумную игрушку. После этих снов я словила ещё один шокированный взгляд, но больше тема не поднималась. И именно с того дня я и начала подозревать, что в мире не только я являюсь попаданцем. И чем больше присматривалась, чем больше выводила на эмоции, тем больше понимала, что это правда. Мой любимый старший брат, в этой жизни тоже получил такое звание, только на этот раз ещё и по крови. Но, пожалуй, он не знал, даже не догадывался о том, что существует похожий на него попаданец. А я и не спешила открывать все карты. Это было бы глупо, он бы мне не поверил. Как же так, милая младшая сестрёнка превратилась в неприглядного монстра, и я сейчас не только про личность, но и моя внешность была даже для этого мира оригинальной, многие шугались от меня, и даже милая улыбка не спасала, наоборот, делала хуже, а если человек ещё и знал о моей способности, то вообще обходил десятой дорогой. Связать милую, терпеливую Софию и монстроподобного Юмено было просто нереально. Пусть лучше Дазай не знает, зная его, он потом будет мучаться от чувства вины, когда узнает, что на месте мальчишки была хорошо знакомая подруга. Конечно, возможно этот новый Дазай, не обратит внимания, чисто кивнет и даже не вспомнит, кто такая София, зная его проблемы с памятью, но все же… В общем, пусть все будет как будет. Он не достоин ещё больших страданий, а я уж попытаюсь вытянуть его из этой пучины. Даже если не получится… Других подключу! Я сделаю это.***
— Дурак, дурак, дурак, дурак!!! — я сидела на полу и чуть ли не рвала на себе волосы, когда наконец-таки поняла, почему же он улыбался. Вновь улыбался так нежно и любяще, как прежде. Когда не было всей этой истории с родителями, этого мерзкого мира. Когда мы были просто лучшими друзьями, братом с сестрой, да просто людьми, нашедшими друг друга! Я забылась, совершенно не подумала о том, что всему хорошему рано или поздно приходит конец, что такому хорошему поведению есть объяснение, и оно мне уж точно не понравится! Я разочарованно застонала, снова и снова набирая телефон Акико, прекрасной знакомой моего братишки. Она обязана взять, иначе я вырву ее сердце, если она не спасет моего брата, я уничтожу не только ее, но и организацию, в которой она работает! Слыша гудки, я с нарастающим отчаянием вглядывалась в экран телефона, и как только вызов пошел, крикнула, что есть мочи, даже не заботясь о том, кто именно взял телефон. — Они прячутся в резиденции, замаскированной под развлекательный курорт за городом! Пожалуйста, Акико, спаси моего брата! — На глаза набежали слезы, перед глазами стояла картина из далёкого прошлого, такая же ситуация: остывающий труп, лужа крови, мои громкие рыдания и неконтролируемый гнев на всех, кто только посмеет прервать минуты моей скорби. Телефон погас, я с раздражением кинул его в стену, он со звонким треском рассыпался на кусочки. Со стороны двери послышался множественный топот, будто целая орава идёт. Идёт на мое устранение, или чтобы взять нестабильного ребенка под стражу. Я улыбнулась сквозь падающие слезы.Что, Огай, боишься, что одна из твоих возлюбленных пешек сойдёт с ума? Я поднялась, немного пошатываясь, и с раздражением сорвала милую панамку, поддерживающую образ милого, наивного мальчика, мальчика, пугающегося одного только вида крови. Двери с громким стуком отворились, и в комнату начали вешать люди наперевес с оружием… 34…54…79…128 Как-то мало? Мою полезность оценили всего в каких-то 128 человеческих душ? Видимо, роль маленького, неспособного мальчишки дала свои плоды. Я все время, пока находилась здесь, убеждала их в том, что моя способность работает лишь если меня попросят, в обычное же время я боюсь ее использовать. Видимо, это было хорошим решением, но мне все-таки надоело сдерживать себя и свой характер в узде. — Вхахах, как жаль, что меня ждёт братик. — Секунда, и автоматы уже были наставлены не в мою сторону, а в сторону друг друга. — Так бы… Поигрался немного больше. Моей способности боялись многие, многие же презирали меня за мое рождение, ведь никто не имеет права владеть столь могущественной силой, способной устраивать целые войны просто по моему желанию. Единственный человек, не подверженый ей, — это мой брат, ну, и те, кого я не хочу сделать безумцем. Остальные же… За спиной раздались громкие выстрелы и разъярённые крики, но я не обратила на это ни малейшего внимания, проходя около боящихся вздохнуть людей, которые держались позади рядовых и не подверглись моей способности. Я с ухмылкой посмотрела на них и прошла дальше. Демонстрация силы? Что же, пусть будет так. Надеюсь, после подобного никто не посмеет и слова в мою сторону сказать. Старший братик ведь ушел, значит, я стану на его место. Меня не только рядовые бояться будут, я и исполнителей буду раз за разом в ужас вгонять. Пожалуй, только четверо будут достойны моего хорошего отношения, те, которые искренне заботились обо мне. А остальные… Нет, я, конечно, никого не убью, не считая тех 128 рядовых, но покалечить то можно? «Если они не спасут моего брата, я устрою геноцид» — мрачно подумала я, проходя мимо замершей Коё. Мне плевать, что они сделают ради сохранения его души, но они обязаны его спасти, иначе я просто убью их всех. А когда он проснется. А он проснется. Я попрошу его больше не пытаться убить себя… никогда. А ещё позже, я обязательно. Обязательно. Расскажу ему про Софию. Хватит уже лжи… Ее в наших отношениях всегда было достаточно, не хочу, чтобы ее стало ещё больше…***
Легкие, неслышные шаги прерывают тихий разговор и заставляют насторожиться сидящих людей. Прямо сейчас в офисе находиться лишь три человека, один из которых спит беспробудным сном из-за нескольких бессонных ночей. Все остальные разбрелись кто куда: кто-то на задании кто-то принимает клиентов в кафе на первом этаже. Дверь неслышно открывается, и в офис входит миниатюрный ребенок, он трепетно прижимает к груди игрушку и оглядывает. Не обращая внимания на настороженные взгляды, мальчик проходит к дивану и садится на корточки перед диваном, чтобы быть на одном уровне с лицом спящего мужчины. Он несколько минут просто всматривается в спокойное лицо, сканируя при этом его состояние в целом. Но, не найдя критических повреждений, вздыхая, поднимается, сильнее прижимая к своей груди неприглядную игрушку, плачущую кровью. Мальчик отдаленно напоминает самого Дазая: тот же нос, тот же прищур глаз отдаленно похожи. Если не присматриваться или не знать, куда смотреть, можно пропустить все эти мелкие детали. Мальчик обходит диван и идёт на выход, так же не проронив ни слова. Но когда доходит до самой двери, оборачивается, впиваясь в сидящих ледяным взглядом своих до странности пугающих глаз. Вот оно, тот самый взгляд и тот самый холод, который обычно излучает их новый напарник. — Я надеюсь, вы о нем позаботьтесь. — Это не звучало ни как просьба, ни как вопрос. Это было похоже на утверждение или приказ. — Ху-ху-ху, конечно позаботимся он ведь наш новый на-па-р-ни-к… — Зеленоглазый парень, который уже давно расслабился, вернув себе непринужденный вид, продолжил хрустеть конфетами. — Чудно. — А тебе бы стоило позаботиться о тебе, маленький друг. — Тем временем продолжил вещать зеленоглазый, но на него не обратили ровным счетом никакого внимания, смотря на спящего. — Не желаешь ли представиться? — Бесполезно, вы ведь и так знаете мое имя. — Он безразлично посмотрел на говорившего, но, вздохнув всё-таки произнес, прежде чем выйти. — Кьюсаку Юмено.«Ваше маленькое разочарование»