Never Meet Your Heroes (Your Boss Might Get Jealous)

      — Можешь уже перестать волноваться.       Спокойные слова её босса заставили Иветт подпрыгнуть, как испуганного кролика. Со стороны миниатюрная секретарша казалась напуганной ровным голосом своего босса, нарушившего безмятежную тишину между ними. Нидхёгг знал настоящую причину. Она нервничала на протяжении всей встречи: плечи напряжены, брови нахмурены, она часто роняла ручку и покусывала нижнюю губу. Никто больше этого не заметил, поскольку простая ассистентка, стоящая в глубине комнаты и делающая заметки, вряд ли была чем-то примечательна, но это сильно отвлекло его.       Когда встреча закончилась, ему пришлось вырвать папку у неё из рук, чтобы привлечь её внимание. У них было немного свободного времени до его встречи с Рейдом из Группы Меркурий, но он был совершенно уверен, что ему придётся потратить его впустую, записывая всё, что он мог вспомнить из дискуссии с председателем Шиллером, прежде чем отчитать Иветт за то, что она отвлекалась. Однако, приятным сюрпризом для него оказалось то, что ей всё же удалось сделать подробные заметки, несмотря на её постоянное беспокойство, и наградил её улыбкой. И всё же она продолжала смотреть в пол, как пристыженный щенок.       Нужно было что-то сделать до следующей встречи. Он не мог позволить себе отвлекаться рядом с Рейдом. Его товарищ по Ночному Ордену мгновенно заметил бы это, и этот человек не упустил бы возможности использовать любую видимую слабость против него.       Не сбавляя шага, Нидхёгг взглянул на неё сверху вниз, оценивающе оглядев тёмными глазами, прежде чем озабоченно нахмуриться.       — Ты кусаешь губу. А делаешь это ты только когда волнуешься, особенно если думаешь, что я расстроен из-за тебя.       Было до смешного просто расшифровать её различные причуды, до такой степени, что он почти начал задаваться вопросом, не было ли всё это напоказ. Неужели Север послал шпиона следить за ним? Была ли она одним из агентов Железной королевы, проникших в правительство Королевства Лилит, дабы украсть их лучшие разработки? Обеспокоенный, он начал наблюдать за ней гораздо пристальнее, ожидая, когда маска спадёт.       После недели пролития кофе на его брюки, потерянных документов и нервного заикания стало совершенно ясно, что он не был в компании какого-то выдающегося двойного агента. Иветт была такой же нервной и неуклюжей, особенно когда её босс наблюдал за ней, как ястреб. Это было в каком-то роде обнадеживающе, и он снова смог сосредоточиться на более важных вещах. А это, в свою очередь, позволило ей расслабиться и совершать меньше ошибок, а его счета за химчистку существенно сократились.       — Мне так жаль, премьер-министр, — пробормотала она, продолжая отводить взгляд.       — За что? Если это касается встречи, то ты хорошо поработала. Твои записи немного сумбурны, но все важные детали, которые мне нужны, там есть.       Она просто покачала головой, хотя он мог поклясться, она мысленно ругала себя и за это тоже.       Он слегка нахмурился, вспомнив события, предшествовавшие встрече.       — Ты расстроена из-за того, что я прервал твой разговор с Орландо?       — Ах нет! Просто… я опозорила Вас.       Тёмная бровь в замешательстве приподнялась, когда его шаги замедлились.       — Опозорила?       Нервно теребя свою папку, она ещё больше сжалась в своём и без того миниатюрном теле, почувствовав на себе тяжесть его взгляда.       — Я… я подумала, может быть, Вам не понравилось, как много я разговаривала с офицером Орландо. Он Ваш друг, а я взяла на себя большую часть разговора, когда он подошёл, чтобы поговорить с Вами. А потом из-за меня мы чуть не опоздали! Мне так жаль!       Ему хотелось рассмеяться. Иногда было так легко забыть, как просто она смотрит на мир. Хотя Орландо вряд ли был худшей компанией, в которой можно было находиться, любое дружелюбие со стороны солдата-северянина было напоказ. Это было необходимо, поскольку джентльмен-солдат был, возможно, его самой большой угрозой. Он был невероятно умён, мог без особых усилий сплотить войска Яблочной Федерации, и, если бы они когда-нибудь вступили в схватку один на один, Нидхёгг не мог быть полностью уверен в своей победе.       И всё же, несмотря на угрозу, которую тот представлял, было так же рискованно призывать Невидимый Клинок позаботиться о нём. Смерть такой выдающейся героической фигуры вызвала бы такой переполох во всех королевствах, которого никогда прежде не было. На поиски убийцы не пожалеют никаких средств, не оставя и камня на камне. Таким образом, не было никакой гарантии, что убийство каким-то образом не приведёт к Нидхёггу. Если бы это произошло, его прикрытие было бы раскрыто, и королевства сделали бы его мучеником, объединившись для борьбы с Севером и Ночным Орденом.       Так что нет, он просто играл в эту игру, чтобы избежать подозрений. Партия в шахматы здесь, обед там, случайная беседа, и офицер Орландо так и не поймёт, что однажды всё, что он любил, рухнет. Признаться, шпион-северянин с радостью предпочёл бы свою компанию таким, как принц Ройс, и, если отбросить плохие шутки, он, как правило, был наименее раздражающим из его врагов.       И всё же, каким-то образом, когда Орландо удалось вызвать улыбку у Иветт и заставить её так мило покраснеть, кровь Нидхёггу закипела, и он поймал себя на том, что представляет все способы, которыми он мог бы заставить этого человека истекать кровью, пускай его прикрытие и миссия пошли бы прахом.       Раздражало, как мужчины заискивали перед его робкой секретаршей. Хотя её нельзя было назвать красавицей, она обладала каким-то невинным, утончённым очарованием, притягивающим чужой взгляд. Принц Ройс, каким бы безвкусным бабником, он ни был, бесстыдно комментировал её «нежные, как у феи черты лица» всякий раз, когда появлялся в офисе, иногда даже просил её стать его моделью. Часто он замечал, что её коллеги-мужчины, проходя мимо, бесстыдно пялятся на неё, а буквально на днях он застал одного из помощников казначея болтающим с ней у принтера. Каждый раз она пищала, заикалась и неловко заламывала руки, глаза её метались по сторонам, как у загнанного в угол кролика. Такие инциденты заставляли его мысленно закатывать глаза, прежде чем отправить её с каким-нибудь поручением, чтобы дать ей повод сбежать, что всегда вызывало у него благодарную улыбку.       Не было ничего необычного, когда он предложил побыстрее покинуть Орландо. На самом деле, она, казалось, неохотно отказывалась от его флирта. Вместо того чтобы ёрзать и пытаться спрятаться, она сияла и, казалось, упивалась его вниманием и лестью, смеялась над его плохими шутками и ловила каждое слово, как будто тот был своего рода мессией, предлагающим ей спасение.       Одно воспоминание об этом заставило его челюсти сжаться, а руки зачесались в поисках меча. Он предполагал, что, поскольку Иветт была такой робкой в присутствии других мужчин, особенно флиртующих с ней, она всегда смотрела только на него. Никто другой не мог заставить её краснеть или улыбаться так, как он. Её застенчивое, милое выражение лица было похоже на редкое лакомство, предназначенное исключительно для её босса. И всё же она практически преподнесла Орландо свою привязанность на блюдечке с голубой каёмочкой. Из-за чего? Плохая шутка и рукопожатие? Что, чёрт возьми, было такого особенного в этом Федеральном солдате, что так легко очаровало его застенчивую секретаршу?       Более того, что такого особенного было в Иветт, что волновало его?       До неё его мысли были сосредоточены исключительно на своей миссии. Теперь он обнаружил, что иногда размышляет о нелепых вещах, например, о том, что он должен подарить ей на День рождения и как забавно было дразнить её. Не раз он ловил себя на том, что разрабатывает наряды с учётом мышиных черт Иветт. Она стала неожиданным отвлечением, и это ему не нравилось. Отвлекаться — значит быть уязвимым. Быть уязвимым — значит быть слабым. Быть слабым — значит быть мёртвым. Он научился всему этому, сначала будучи сиротой, а потом и солдатом. Если бы он был рассудительнее, он бы тут же уволил её и нашёл себе новую секретаршу, которая просто выполняла бы свою работу и не путалась у него под ногами.       Однако каждый раз, когда он думал об этом, её большие серые глаза заставляли его задуматься, и он находил предлог, чтобы удержать её рядом.       — Сэр?       Нежный робкий голос рядом с ним вернул его в реальность, и он снова посмотрел сверху вниз на свою помощницу. Не в первый раз он заметил, какой… маленькой была Иветт. Она намного меньше его. Едва ли доставала ему до плеча и, вероятно, вдвое легче. Он мог бы унести её куда-нибудь и даже не вспотеть.       Идея была странно привлекательной. Если бы он украл её какой-нибудь тёмной ночью, такие дураки, как Ройс, вряд ли стали бы пускать по ней слюни. Эти застенчивые улыбки и ослепительный румянец не пропали бы даром для таких, как Орландо. Он внезапно проникся понимание к королям и демонам из сказок, которые запирали принцесс в высоких башнях. Если бы этот маленький кролик пропал, заметил бы кто-нибудь?       Нахмурившись, он скривил губы, когда громкое «да» эхом отозвалось в его хитром уме. Конечно, её отсутствие было бы очевидным, она ведь была секретарём премьер-министра Королевства Лилит. Более того, он был бы первым в списке подозреваемых по десяткам причин. И как бы он объяснил это остальным членам Ночного Ордена? Так что нет, похищение даже не обсуждалось.       Однако, не приватные разговоры.       Без предисловий Нидхёгг обнял её за плечи и плавно повёл в пустой кабинет, довольный, что она не протестовала, кроме удивлённого писка. Он почувствовал внезапную, острую потребность в осторожности, а по коридорам бродило слишком много людей, которые были бы слишком заинтересованы разговором между премьер-министром Лилит и его секретарём.       Как только он убедился, что поблизости нет никого, он молча взял папку из её рук и небрежно бросил на ближайший стол. Он позволил ей немного отойти от себя, прежде чем прислониться спиной к столу, жадно впитывая то, как она дрожала перед ним. Она не дрожала перед Орландо. Эта мысль понравилась ему.       Одарив её своей самой ободряющей улыбкой, он старался говорить мягким и спокойным голосом.       — Я не сержусь на тебя, Иветт. — Как бы ему ни нравилось наблюдать за чужим страхом, он знал, что лучше не пугать маленькую крольчиху, чтобы она не убежала от него. — Если я показался тебе резким, то это не входило в мои намерения. Я просто беспокоился, что мы можем опоздать на встречу. Ты, конечно, понимаешь её важность?       Она тут же отвесила извиняющийся поклон.       — Конечно, премьер-министр! Ещё раз, я прошу прощения за то, что задержала нас!       Его улыбка стала чуть более искренней от её мгновенной покорности. Как он мог думать, будто она шпионка? Она была слишком… доброй и невинной. Слишком очевидная добыча для таких голодных волков, как он.       Её извинений должно было быть достаточно. Очевидно, она никогда бы не рассердила его намеренно, и, если бы он приказал ей держаться подальше от Орландо, он не сомневался, что она так и сделала бы, несмотря на явное восхищение им. И всё же его грызло любопытство. Почему её влечение к солдату так раздражало его? Если он не докопается до сути, это только ещё больше отвлечёт его.       — Тебе понравилось с ним разговаривать?       — Я… ну, да, — кротко ответила она, заламывая руки. — Он был очень милым и вежливым, и истории, которые я слышала о нём, просто впечатляют. Он… своего рода герой для меня и моей сестры. Я просто никогда не ожидала, что такой человек соизволит поговорить с кем-то вроде меня.       — Такой человек, как он? — переспросил он.       Снова прикусив губу, она беспомощно пожала плечами.       — Ах… я имею в виду, сильного, благородного и красивого мужчину. Мужчина, который вызывает уважение, даже не пытаясь этого сделать. Он… замечательный и важный, а такие мужчины, как он, обычно меня не замечают.       — Я заметил тебя, — ответил он, не в силах скрыть нотку горечи в своём голосе. Иветт снова подпрыгнула, и он тут же взял себя в руки. — Я не буду спорить, что его родословная впечатляет. Ты предпочитаешь его мне?       — Я… что?       Хотя его тон оставался поддразнивающим, он не мог полностью контролировать то, как его руки сжали край стола.       — Полагаю, мне не следует удивляться: какая женщина не предпочла бы почётного героя войны, своему суровому боссу? — Она выглядела шокированной, сильно покраснев, а он слабо усмехнулся. Ах, её действительно было слишком легко дразнить. — Я имею в виду, я уверен, он был бы гораздо более добрым работодателем. Ты, кажется, тоже чувствовала себя более спокойно рядом с ним. — Отодвинувшись от стола, он задумчиво потёр подбородок. — Ты всегда такая нервная рядом со мной, Иветт. Я тебя пугаю?       — Ах… пугаете? Нет, сэр!       Он сделал шаг вперёд.       — Ты уверена? — Ещё шаг, и он оказался достаточно близко, чтобы протянуть руку и погладить её по подбородку. — Ты вся дрожишь, — сказал он, и его голос был чуть громче, чем гул в его груди.       — Я… — она замолчала, задыхаясь, и он почувствовал, как у него закипела кровь. Он всегда восхищался силой, так почему же её слабость так опьяняла?       Отдёрнув руку, он слегка, но удручённо нахмурился.       — Мне бы не хотелось думать, что твоя неуклюжесть — результат страха, Иветт. Ты хороший помощник и заслуживаешь того, чтобы работать на человека, с которым ты чувствуешь себя комфортно. Возможно, я смогу обсудить с Орландо, не хочет ли он, чтобы ты стала его секретарём.       Серые глаза испуганно расширились, когда она выдохнула:       — Что? Пожалуйста, нет!       Наморщив лоб, он превратил своё лицо в маску замешательства.       — Нет? Но ты, конечно, хотела бы поработать со своим героем?       — Может, он и мой герой, но Вы… — она замолчала, уставившись на свои туфли и прикусив губу.       В комнате воцарилась тишина, когда его взгляд остановился на её губах. Это было такое простое, неосознанное действие, но вид её маленьких белых зубов, впивающихся в пухлую и мягкую губу, сильно отвлекал. Было сильное искушение наклониться и попробовать самому. Какими бы они были на вкус?       Он медленно оторвал взгляд от её губ, чтобы взглянуть на остальное лицо. Она действительно была такой хрупкой. Бледная, почти фарфоровая, кожа резко выделяясь на фоне тёмно-фиолетовых волос, которые ниспадали вокруг неё лица прядями, как лёгкий паутинный шёлк. Нежный изгиб её подбородка казался таким хрупким, как будто его можно было сломать одной рукой. У неё был немного высокий лоб, но это лишь привлекало больше внимания к её голубовато-серым глазам.       Глаза, которые, как он теперь заметил, наполнились слезами.       — Я-я не хочу работать на офицера Орландо, — выдавила она, явно неправильно истолковав его молчание и пристальный взгляд.       Он не ответил, он скептично посмотрел на неё, но жестом предложил ей высказаться.       — Я знаю, что легко нервничаю, — захныкала она, — и да, иногда Вы меня смущаете, но совсем не пугаете! Я-я счастлива работать на Вас.       — Значит, ты не предпочла бы работать на Орландо? Вероятно, он гораздо менее суровый босс, чем я.       — Конечно, нет! Я думаю, премьер-министр великолепен! — Она сдержала всхлип, но не смогла остановить горячие слёзы, которые потекли по её щекам. — Вы так усердно трудитесь, чтобы добиться того, чего хотите, и я так восхищаюсь Вами за это. Вы строги со мной, потому что ожидаете лучшего. Потому что я должна быть лучше. Я просто… пожалуйста, не отсылайте меня прочь! Я знаю, что я неуклюжая и глупая и вряд ли заслуживаю быть Вашей секретаршей, но если Вы дадите мне ещё один шанс…       Любые дальнейшие оправдания были немедленно пресечены, когда Нидхёгг подошёл ближе, осторожно вытирая слёзы носовым платком.       — Сейчас ничего этого нет. Ты недооцениваешь себя. Когда я искал секретаршу, было множество подходящих вариантов на выбор. Но ни один из них не был тобой.       У неё вырвался тихий, почти детский всхлип:       — Сэр?       Про себя он проклинал слабость, которую она вызвала в нём. Ему должно быть всё равно, напугал он её или заставил плакать. Его не должно волновать, хочет ли её Орландо или она хочет Орландо. Он не должен утруждать себя осушением её слёз, не должен удерживать её рядом, не должен нуждаться в заверениях, что она хочет остаться с ним.       Но ему было не всё равно. Какая-то эгоистичная, одинокая часть его заботилась о том, что он был единственным, чьи поддразнивания заставляли её краснеть. Кто заслуживал застенчивых, но взволнованных улыбок, когда он хвалил её работу или прикрывал её от внимания окружающих. Он хотел быть тем, чьего одобрения и внимания она так жаждала.       Возможно, именно то, что он рос сиротой, у которого было так мало того, что он мог назвать своим, заставляло его так сильно желать её. Он принимал её преданность как должное, никогда не осознавая, как сильно наслаждался тем, что её привязанность была направлена исключительно на него. Забыл, что мир суров, безжалостен и способен отнять всё, что у тебя есть, если ты не будешь тщательно это охранять.       И будь он проклят, если позволит Орландо заполучить её.       Он позволил намёку на привязанность проскользнуть в его голос.       — Как я уже сказал, Иветт, я заметил тебя. Это правда, что ты молода, неопытна и склонна к глупым ошибкам, но у тебя есть потенциал и явная преданность своей стране. — Его улыбка была тёплой, нежной и уговаривающей, когда он вытер последние её слёзы, проведя кончиками пальцев по краю её подбородка, что можно было бы оправдать как случайное скольжение. Дрожь, которую он почувствовал, побудила его позволить своим прикосновениям задержаться. И снова она дрожала только из-за него, краснела только из-за него. — Я никогда не хотел тебя расстраивать. Наверное, это я был тем, кто боялся.       — Вы боялись?       — Потерять такого ценного сотрудника, — солгал он, хотя и не потрудился сделать это убедительным. Если он хотел удержать её, он должен был дать ей причину остаться. Чтобы её взгляд не падал на мужчин вроде Орландо. И что может быть лучше для того, чтобы её внимание было сосредоточено исключительно на нём, чем позволить ей поверить, что его чувства могут выходить за рамки чувств начальника? Было нетрудно внушить ей фантазию о том, что при других обстоятельствах они могли бы стать кем-то большим.       Это принесло ему огромную пользу. Он получил бы её преданность без романтических привязанностей. А лучше всего то, что он мог продолжать дразнить её, заставлять краснеть и дрожать, сколько ему заблагорассудится.       — Ах… конечно, — прошептала она, и румянец окрасил её щёки от их близости. Она покорно отвела глаза, не в силах больше выдерживать тяжесть его взгляда. — Я… ещё раз прошу прощения за то, что доставила Вам столько хлопот. Если офицер Орландо снова заговорит с Вами, я обещаю оставаться на заднем плане и не отвлекать Вас.       Бессознательно его губы изогнулись ещё сильнее, превратив улыбку в нечто более гордое и хищное. Было бы так легко позволить ей продолжать винить себя. Это, безусловно, удержало бы её подальше от Орландо. Но его маленькая крольчиха была гораздо более послушной и эффективной, когда не сходила с ума от беспокойства.       Кроме того, ему не нужно было, чтобы у солдата или у кого-либо ещё возникли мысли о том, что он плохо с ней обращается. Редко бывает хорошо, когда у человека в его положении есть помощник, слишком напуганный, чтобы говорить. Такие вещи приводили к расследованиям, и это не стоило риска. Ему ничего не стоило сделать её счастливой, а её огорчение могло стоить ему всего.       По крайней мере, это то, что он сказал бы своему начальству, если бы эта тема когда-нибудь всплыла.       Убрав носовой платок, он приподнял её лицо, чтобы она посмотрела ему в лицо, и его улыбка стала более мягкой.       — Мы ознакомимся с расписанием позже и посмотрим, найдётся ли у нас время поужинать с Орландо.       — Ах, Вам не обязательно приводить меня, сэр, — тихо сказала она, хотя Нидхёгг был приятно удивлён, что она не уклонялась от его прикосновений. — Вам следует встретиться со своим другом без меня.       — Иветт, — сказал он строго, хотя его улыбка не сходила с лица, — ты здесь в качестве моей помощницы. Поэтому жизненно важно, чтобы вы оставались со мной, пока я встречаюсь со многими важными фигурами Яблочной Федерации. Даже если это включает в себя ужин с офицером Орландо.       — Но я не хочу мешать…       — Ты не будешь мешать. Орландо прав: тебе было бы полезно привыкнуть к общению с влиятельными людьми. Если ты будешь думать только о том, насколько их положение выше твоего, ты никогда не сможешь подняться до их уровня.       Яркий, нетерпеливый огонёк наполнил её серые глаза, когда она одарила его благодарной улыбкой.       — Ах, если Вы настаиваете, сэр!       — Безусловно. — Убрав руку, он задумчиво потёр подбородок. — Я уверен, что он выберет какое-нибудь заведение, известное своим шампанским, так что твой рабочий наряд может оказаться не самым подходящим. Ты взяла с собой что-нибудь более элегантное?       — Я-я думаю, что да… — пробормотала она, задумчиво прикусывая губу.       — Если нет, мы найдём время, чтобы подобрать тебе более подходящий наряд. — Подойдя ближе, так что между ними оставалось всего несколько сантиметров, он рассеянно провёл большим пальцем в перчатке по её нижней губе, довольный собой, когда кроваво-красный румянец залил её бледные щёки. — Тебе следует купить какой-нибудь хороший бальзам для губ: ты так часто их жуёшь, что они моментально потрескаются.       — Д-да, премьер-министр! — пискнула она.       Нидхёггу пришлось подавить желание наклониться ещё немного и завладеть её губами. Они были такими мягкими под его пальцем, достаточно тёплыми, чтобы он мог чувствовать их через перчатку. Интересно, подумал он, что бы она сделала, если бы он всё-таки поцеловал её? Будет ли она сопротивляться? Поцелует его в ответ? Застынет в нерешительности?       Эти мысли были прерваны внезапным звуком открывающейся двери. Оглянувшись через плечо, Нидхёгг прищурился, когда Рейд из Группы Меркурий показался на пороге.       Молодой джентльмен приподнял бровь и ухмыльнулся, когда Иветт испуганно вскрикнула, немедленно попытавшись спрятаться за спину своего босса, как будто их застали за чем-то гораздо более скандальным, чем разговор.       — Я слышал, ты сбежал со своей секретаршей Нидхёгг. Ты же не собираешься отказаться от нашей встречи ради какого-нибудь тайного свидания?       Премьер-министр свирепо посмотрел на своего коллегу. Он знал, как всё выглядит. Он был мужчиной, одним из самых завидных холостяков в Мираленде, стоящим всего в шаге от своей очаровательной подчинённой в пустом офисе. Это была ситуация, которая порождала множество слухов, особенно когда об этом узнавали самодовольные ублюдки вроде Рейда.       — Наша встреча начнётся только через пятнадцать минут, Рейд. Конечно, у меня есть немного времени, чтобы обсудить планы на ужина с моей секретаршей?       Его ухмылка была праздной и высокомерной, когда он попытался получше рассмотреть Иветт, издав тихий смешок, когда Нидхёгг шагнул в сторону, чтобы заслонить ему обзор.       — Что ж, не позволяй мне тебя останавливать. Просто постарайся не отвлекаться. У человека в твоём положении и так много забот.       — Уверяю тебя, я знаю, как выполнять задание.       — Хорошо. Однако я бы посоветовал держать это в секрете. Отношения с подчинённым могут вызвать вопросы у твоего начальства.       Взгляд, брошенный Нидхёггом на него, был таким холодным, что Рейд бессознательно сделал небольшой, но заметный шаг назад. У него был вид человека, готового убивать, а глава Группы Меркурий был не из тех, кто испытывает свою храбрость на бывшем солдате.       Сохраняя ровный голос, но суровый взгляд, премьер-министр ответил:       — Я не из тех, чью преданность так легко разрушить, и об этом им известно. Я знаю, как отделить работу от чувств. Можно ли то же самое сказать и о тебе?       Его коллега нахмурился, но повернулся, чтобы уйти, зная, что в этой схватке ему не победить.       — Отлично. Только не заставляй меня ждать.       Только когда эхо шагов стихло, Нидхёгг повернулся к своей секретарше, слегка посмеиваясь над тем, насколько поникшей она выглядела.       — Я не могу поверить, что он думает, что мы вместе, — прошептала она с ноткой паники в голосе.       — Неужели эта идея действительно настолько отвратительна? — поддразнил он, наклоняясь так, чтобы его дыхание могло нежно щекотать её ухо.       Она покраснела ещё сильнее, и, как это ни было забавно, Нидхёгг наконец решил сжалиться над ней и отошёл в сторону.       — А что, если он кому-нибудь расскажет?       — Тебе не следует так сильно беспокоиться о мнении других, — ответил он, возвращая ей папку. — Сплетни довольно распространены в политических кругах. Они подобны бродячим собакам. Они крутятся поблизости, только если их подкармливаешь.       — Думаю, я бы больше испугалась голодной собаки, чем сытой, — прошептала она себе под нос.       Премьер-министр ухмыльнулся. Значит, ей повезло, потому что у него были все намерения сохранить эту конкретную собаку насытившейся и счастливой. Даже если бы Рейд не болтал лишнего, наверняка возникли бы вопросы о том, почему такой человек, как он, держит такую слабую, неуклюжую секретаршу. И чем больше людей верило, что их отношения не носят не совсем профессиональный характер, тем более изолированной она была бы. Меньше мужчин осмелилось бы приблизиться к ней. Женщины злобно косились на неё, когда она проходила мимо. Он был бы всем, что у неё было.       Когда они направлялись на следующую встречу, Нидхёгг поймал себя на том, что вспоминает тот раз, когда он спросил принца Ройса, почему так много людей проявляют интерес к его помощнице-мышке.       — Просто в ней есть что-то такое драгоценное и хрупкое, — ответил он с мечтательным вздохом и размашистым жестом. — Она похожа на бутон розы на снегу или стеклянную статуэтку, окружённую буйными быками. Вы инстинктивно хотите защитить её от опасностей окружающего мира. Она взывает к внутреннему рыцарю каждого хорошего человека, наполняя его желанием спасать и защищать. Наверняка Вы сами пару раз чувствовали это?       Хотя он и не мог сказать, что это так, Нидхёгг, наконец, смог признать, что она раскрыла в нём ту сторону, которая одновременно сбивала его с толку и странно опьяняла. Ему нравилось дразнить её. Ему нравилось видеть её удивлённую, застенчивую улыбку, когда он хвалил её за сложную работу. Ему нравилось заставлять её краснеть и смущаться каждый раз, когда он намекал, что её чувства к нему выходят за рамки обычных подчинённых. Он хотел заставить её задыхаться и дрожать, не только от страха, но и от удовольствия, потому что он был единственным, кто мог это сделать.       Ему хотелось рассмеяться. Если Ройс и Орландо были белыми рыцарями, то он был драконом: жадным и собственническим, готовым убить, чтобы сохранить то, что принадлежит ему. И Иветт, несомненно, принадлежала ему.       Всё, кем он был и всё, что он делал, было ради его миссии.       Всё, кроме Иветт.       Лига Тилл и Ночной Орден не нуждались в его маленькой секретарше. Им нет никакой пользы от её взволнованного румянца, застенчивых улыбок или привязанности. Она отвлекала, но была приятной. И если его коллегам нужна была причина, по которой он мог бы держать её рядом, то у него наконец-то она появилась.       В течение многих лет ему приходилось вести фальшивую жизнь. Каждое его действие было направлено на благо миссии, а его приход к власти представлял собой сложный работающий механизм, все части которого должны были идеально подходить друг другу. Но вместо хорошо отлаженной машины он чувствовал себя голодным волком, запертым в клетке. Когда миссия была единственным, что двигало им, дни начали сливаться в удручающее однообразие. Бесконечная бумажная волокита, необходимость терпеть невыносимого принца и слабую королеву, и отсутствие реального заметного прогресса в осуществлении плана чуть не свели его с ума. Милая, невинная и нежная маленькая Иветт, с её отвлекающими причудами и забавными реакциями, была причиной, по которой он просто не сорвался и не обрушил кровавый ужас на Мираленд. Он никогда бы не признался в этом вслух, так как это, скорее всего, заклеймило бы его как предателя, но то, что она отвлекла его, успокоило его внутреннего зверя.       Возможно, когда-нибудь ему придётся расстаться с ней, но сейчас он намеревался наслаждаться всем временем, которое у него осталось. Они поужинают с Орландо, и Нидхёгг позаботится о том, чтобы джентльмен-солдат понял, что маленькая секретарша была для него под запретом. Её румянец и улыбка, как и всё остальное в ней, принадлежали исключительно ему одному.