Избегание привязанности

Это утро ровно ничем не отличалось от предыдущих. И провёл его Гарри точно так же, как и остальные, — перед зеркалом в ванной комнате, разглядывая новые следы на своей коже. Свежие раны щипали, когда Гарри наносил лечебную мазь вдоль образовавшихся отметин. Густая консистенция обжигала кожу холодом и в конце концов дарила желаемое облегчение. Жаль, что ненадолго. Никакая более эффективная исцеляющая магия не действовала — так уж работала связь. Поэтому Гарри пополнял запасы мази, которую мадам Помфри любезно ему предоставляла, с огромной скоростью, едва избавляясь от пустых банок. Некоторые раны даже не успевали зажить, а другие оставались на коже грубыми уродливыми рубцами, заставляя морщиться при одном взгляде на них. И в этом Гарри винил лишь одного человека. Своего соулмейта, который вместо того, чтобы вместе прийти к решению проблемы, хотя бы его подобию, просто игнорировал происходящее, оставляя Гарри один на один с его мучениями. Зуд, не прекращающийся ни на минуту, стал неотъемлемой частью его жизни, но никак не позволял привыкнуть к своему постоянному присутствию. К этому было невозможно привыкнуть. Всё тело буквально горело, заставляя расчёсывать, а иногда и сдирать, кожу клочьями, шипя от боли. Единственное, что помогало — совсем ненадолго, — мазь и ледяной душ. Всё остальное время для Гарри было пыткой похуже Круциатуса, так как тот хотя бы имел какое-то вероятное завершение. Но грёбаный Малфой и не собирался прекращать это, даже не планировал, и каждый день Гарри проклинал его за то, что тот является его грёбаным соулмейтом. Кто-то постучал в дверь, и Гарри, огрызнувшись, начал сгребать разбросанные принадлежности, надеясь, что не сорвётся на того, кто его потревожил, когда выйдет наружу.

***

Шум Большого зала действовал как странное успокоительное — отвлекал от постепенно нарастающего зуда, который уже будто поселился в сосудах, смешался с кровью и стал с его организмом одним целым. Как всегда, Гарри бросил взгляд, полный ненависти, на слизеринский стол, за которым как ни в чём не бывало завтракал Малфой, небрежно потягивая тыквенной сок из кубка и лениво переговариваясь с Блейзом Забини. Как всегда, Малфой поймал его испепеляющий взгляд и лишь одной беспечной ухмылкой вызвал непреодолимое желание подойти и врезать ему по наглой роже, навсегда стерев с неё это выражение. Почему он не страдает? Он должен испытывать то же самое, должен так же, как и Гарри, мучиться в агонии, но он смеет вот так издевательски улыбаться, будто их общая проблема его никак не беспокоит. Чёртов ублюдок. Гарри пришлось переместить внимание на своих друзей — которые уже заметили его, — чтобы не подставить весь свой факультет бессмысленной дракой. — Как ты себя чувствуешь? — Гермиона задавала этот вопрос ему каждое утро, и каждое утро он отвечал одно и то же. — Терпимо. Это ни хрена не было так, но подруге не обязательно знать все подробности, просто чтобы не волноваться ещё об одном беспомощном перед своей связью человеке. Рон, чьм соулмейтом оказалась Падма Патил, страдал от непрекращающегося насморка просто потому, что — так сложилось — он начал встречаться с Гермионой раньше, чем узнал о предначертанной ему паре. Они оба делали вид, что справятся с этим, но Гарри чувствовал, как трещина между ними с каждой встречей становится всё шире. — Ты представляешь, она пыталась поцеловать его! Уму непостижимо! — Гермиона вскинула руки в возмущении. — Ты же знаешь, что она это сделала, потому что отчаялась, — пробурчал Рон, ковыряясь в своей тарелке — с этим вечным насморком у него напрочь отбило аппетит. — Падма знает, что мы вместе. Последнее он произнёс достаточно тихо. Будто, если учитывать то, что ему предназначалась Падма, их отношения с Гермионой были чем-то неправильным. И тот факт, что у Гермионы до сих пор никак не проявилась её связь с соулмейтом, не делал ситуацию проще. Гарри заметил, как подруга бросила на Рона взгляд, и пытался распознать его значение. Но всё, что ему удалось понять, — это похоже на надежду, смешанную с отчаянием. Через несколько секунд она встряхнула головой, поворачиваясь к Гарри, и он тут же перевёл внимание, утыкаясь в свою тарелку. Осознавая, что столкнулся с чем-то личным. — Как твои дела с Малфоем? — голос прозвучал звонко от напряжения. Он машинально сжал вилку в своей руке, снова ощущая прилив раздражения. — Никак. Он грёбаный идиот. Гермиона придвинулась ближе, задевая Гарри плечом, снижая голос до шёпота: — Думаешь, это потому, что ты парень? У него вырвалась нервная усмешка, когда он поднял взгляд на подругу. Если бы дело было только в этом, это было бы меньшей из его проблем. — Потому что это именно я. Глаза снова нашли Малфоя, спокойно завтракающего за своим столом, но голос Рона заставил отложить очередной приступ злости: — Джинни говорила, — он отодвинул тарелку с почти нетронутой едой и принялся теребить в руках салфетку, — что они с Блейзом нашли способ. Друг прочистил горло, будто то, что он собирался озвучить, требовало от него определённых усилий. — Они иногда… целуются? Ну, знаешь, чтобы смягчить симптомы. Это помогает избавиться от мигрени на какое-то время. Взгляд Рона переместился от Гарри к Гермионе, когда он попытался оценить реакцию на сказанное. — Может быть, — Гермиона сделала неловкую паузу, — если предложить ему не вкладывать в это что-то большее?.. Гарри сначала показалось, что он ослышался. Но выражения лиц друзей, застывшие в ожидании ответа, говорили об обратном. — Серьёзно? Может, вы тогда ему это и предложите? Рон молча пожал плечами, а взгляд Гермионы стал более настойчивым. Тот самый взгляд, когда и Гарри, и Рон понимали, что лучше сделать, как она предлагает, иначе Гермиона просто не отстанет. — Гарри, — подруга сжала губы в тонкую линию, — просто попробуй. Смех из другой части зала отвлёк их, и все трое проследили за тем, как Малфой с Забини двинулись к выходу. Вилка выпала из руки Гарри, издавая противный звон. — Ладно. Он резко встал из-за стола, направляясь за слизеринцами. Шум крови в ушах заглушил все остальные звуки, когда Гарри миновал главные двери и окликнул Малфоя, который почти исчез за поворотом. Тот застыл, мгновение обдумывая что-то, и в итоге кивнул Блейзу, давая понять, что задержится. Забини просверлил в Гарри дыру испытующим взглядом, прежде чем кивнул другу в ответ. Малфой лениво подошёл, останавливаясь в паре метров от Поттера, и опустил руки в карманы. На его лице снова появилась эта беспечная — до ужаса раздражающая — ухмылка. Он даже не удосужился произнести хотя бы слово, поэтому Гарри, прочистив горло, выдавил из себя: — Я знаю, что ты ничего не хочешь делать с нашей связью, но я уже не могу это выносить. — Он добавил тише: — Скоро моё тело превратится в кровавое месиво. Малфой, сканируя его лицо, сложил руки на груди. Ухмылка сменилась нечитаемым выражением. — У меня всё в полном порядке, Поттер. Это только твоя проблема. Кулаки непроизвольно сжались, и сейчас появилась действительно удачная возможность осуществить свое желание и разукрасить лицо Малфоя, пока они остались в коридоре одни, но Гарри заставил себя продолжить: — Мы можем просто попробовать? Я отстану от тебя, если ничего не выйдет. На те несколько секунд, которые сохранялось молчание, в груди Гарри поселился крошечный проблеск надежды. Но Малфой вдруг развернулся, собираясь уйти. Поддавшись неизвестному порыву, Гарри схватил его за рукав рубашки, оголяя часть запястья. Глаза впились в кровавые узоры, виднеющиеся из-под одежды. На мгновение он застыл, но тут же пришёл в себя, когда Малфой резко одёрнул руку, поправляя рубашку. — Оказывается, это не только моя проблема, — в голосе Гарри прозвучали нотки злорадства. Он не был уверен наверняка. Ровно до этого момента. Первый раз Поттер заметил, как Малфой с особым усилием чешет руку сквозь квиддичную форму, после матча в раздевалке. Охотник команды Слизерина никогда не принимал душ после тренировок в общей душевой, видимо предпочитая делать это в уединении, в ванной факультета, поэтому следы их связи Гарри просто не мог заметить раньше. Он сразу рассказал об этом Гермионе, и она перелопатила все книги в библиотеке, пока не подтвердила его предположения: симптомы разных пар соулмейтов не повторяются. По крайней мере, подобных случаев ещё не было зафиксировано. Гарри, недолго думая, поймал Малфоя в коридоре на пути в подземелья. Он не знал, что скажет, но надеялся, что тот так же заинтересован в решении их общей проблемы, как и он. Малфой лишь хмыкнул и отмахнулся от него, как от назойливой мухи. Не отрицал, но и не содействовал. Просто сбежал. И теперь, когда Малфой всматривался в его лицо, пристально и долго, Гарри понимал, что всё это время был прав. С долей тяжелой горечи, осевшей глубоко в горле. Он никогда не был счастливчиком, в чьих жилах текла жидкая удача, но даже для него это было слишком — худшего соулмейта для Гарри Поттера и придумать было нельзя. На его фоне ситуация Рона и Гермиона не казалась такой безвыходной. — Тебе ещё не надоело? — он чуть не кричал и видел, как сильно Малфой сжал челюсть, а радужка его глаз стала почти чёрной. От беспечности не осталось и следа. Он зол. Гарри заставил себя успокоиться, сделал глубокий вдох. Его голос должен был звучать убедительно и ровно. — Ещё немного — и я буду готов живьём содрать с себя кожу. Это сработало. Странная смесь свинцового отчаяния и непонятной мягкости отразилась во взгляде напротив. О, да. Он понимал его. Чёртов Малфой понимал, о чём он говорит. Поттер слышал, как бешено стучит собственное сердце в тишине томительного ожидания. Стены замка будто были готовы вот-вот раздавить его, а потолок — вот-вот рухнуть, размозжив череп. Малфой поднял голову к этому самому потолку, зажмурил глаза и как-то устало провёл пальцами по прикрытым векам. Словно внутри него только что оборвалась последняя нить, так долго удерживавшая его от чего-то. Гарри готов был поклясться, что услышал этот треск. — И что ты предлагаешь? Еле слышно. Теперь Малфой смотрел куда-то себе под ноги, будто столкнуться взглядом с Поттером сейчас было выше его сил. Гарри проглотил слюну, скопившуюся во рту за секунды ожидания, казавшиеся вечностью. Попытался собраться с мыслями. У него был один-единственный шанс. — Да, я… Чёрт. — Он спешно поправил галстук — кажется, кислорода вокруг стало гораздо меньше. — Я понимаю, как это звучит, но что насчёт… что насчёт поцелуя? Радужку Малфоя снова залило чернотой, но сейчас это совсем не было похоже на злость. Скорее на что-то другое, чего Гарри не мог разобрать. Наверное, это шок. Малфой моргнул. Ещё раз. — Что, прости? — голос звучал хрипло. И сейчас Поттер должен был привести весомые аргументы, как-то оправдать своё нелепое предложение, но слова колючей проволокой застряли в глотке. Он просто смотрел на Малфоя в ответ, открывая и закрывая рот, как выброшенная на берег рыба. Это ситуация не могла стать ещё более неловкой, но Гарри Поттер сегодня бил все рекорды: — Мы можем поцеловаться. Малфой не двигался несколько секунд. Затем сдвинул брови к переносице и принялся сверлить взглядом лицо Гарри, видимо в попытке найти следы безумия. Он точно считал его психом. Он молча качнул головой, будто подобное даже не имело права требовать от него какого-либо ответа, а после развернулся и пошёл вдоль коридора в противоположную от Гарри сторону. Тот помешкал пару мгновений, прежде чем опомниться и последовать за Малфоем. Когда он догнал его, то шёл почти вровень, плечом к плечу со слизеринцем. Идея снова схватить его за руку — сейчас — казалась не самой удачной. — Ладно, твоя реакция вполне понятна, — затараторил, пытаясь поспевать за широкими шагами Малфоя, — но Гермиона, — Малфой громко фыркнул, — она выяснила, что только тактильная коммуникация способна поддерживать эту связь, понимаешь? Причём это должно быть что-то романтическое. Простое рукопожатие или короткое объятие не подойдёт. Можно было бы, конечно, подержаться за руки, но, знаешь, в нашей ситуации, скорее всего, уже нужно что-то посерьёзнее. — Гарри сделал паузу, хватая ртом воздух, и тут же продолжил: — Джинни и Блейз соулмейты, ты знал? Ох, ну разумеется, ты знал. Так вот, они целуются… иногда. И это помогает им, мигрень проходит на время и… Малфой вдруг начал смеяться. Громко. Нет, он буквально захохотал во все горло, заставив Гарри замереть в ступоре, нахмурившись. — И что тебя рассмешило? — Он скрестил руки на груди. Малфой затормозил в нескольких метрах от него и повернулся с широкой — безумной — улыбкой на лице. — Джинни и Блейз трахаются, Поттер. Как грёбаные кролики. Но это не наш с тобой вариант, верно? Что ж. Возможно, Джинни рассказала Рону о своей ситуации, упустив некоторые подробности. — Безусловно, — сухо ответил Гарри. Улыбка медленно сползла с лица Малфоя. Он устало выдохнул. — Я сомневаюсь, что жалкий поцелуй как-то поможет нам, — в его голосе больше не было раздражения или чего-либо ещё, что обычно вызывало у него общение с Поттером. — Это бессмысленно. Он действительно устал. Теперь Гарри мог разглядеть это. Видимо, когда он считал, что Малфой сбегает от проблемы, тот просто не видел ни одного возможного решения и не питал никчёмных надежд. — Мы даже не попробовали, — последняя попытка. Гарри опустил взгляд на свои ботинки, чувствуя, как чужая усталость неподъёмной громадой свалилась на его собственные плечи, заставив позвонки трещать от своей тяжести. Он хотя бы попытался, ведь так? — Ладно. — Что? Поттер поднял взгляд, который тут же пронзил холодный мрамор в чужих глазах. — Ладно. Мы попробуем, — голос Малфоя был ровным, но Гарри был уверен, что ему пришлось приложить для этого немалые усилия. Поттер прочистил горло. Кивнул. И сделал шаг вперёд. Он видел, как кулаки парня напротив непроизвольно сжались от напряжения. Даже если после этого тот ударит его, Гарри сможет сказать Гермионе, что сделал всё, что от него зависело. Мысленно он уговаривал себя не сморозить какую-нибудь глупость. Лучше вообще молчать. Он даже прикусил язык для верности. Гарри никогда не представлял этот момент, но почему-то его плечи были расслаблены. Ему не хотелось сбежать, ни один мускул на его лице не дрожал. Он был странно уверен в том, что делает. И если полчаса назад, когда Гермиона только заикнулась о возможности их с Малфоем поцелуя, у Гарри нервно скрутило живот, сейчас он ощущал лишь лёгкое покалывание на кончиках пальцев. Во всём виновата дурацкая связь. Она словно невидимой нитью тянула его всё ближе к чужому тёплому телу. Когда между ними оставалось каких-то десять сантиметров, Гарри вновь прочистил горло. — Готов? — произнёс это почти шёпотом. — Блять, я никогда не буду к этому готов, Поттер. И Гарри счёл это за «да», поэтому прижался своими губами к губам Малфоя. Впечатался с неожиданной для себя силой, заставив их обоих пошатнуться. Малфою пришлось вцепиться длинными пальцами в чужие плечи, смяв ткань мантии, чтобы не упасть. Но, когда Гарри приоткрыл рот, чтобы углубить поцелуй, губы Малфоя были по-прежнему плотно сжаты. Гарри попробовал ещё раз — никак. Всё так же прижимаясь к нему, не открывая глаз, Поттер невнятно проговорил: — Это даже не поцелуй. Открой рот. — И, слегка наклонив голову, попробовал снова. Малфой как-то умудрился ответить ему, всё ещё держа рот сомкнутым: — Ни за что. Гарри выдохнул. Отстранился. Он был уверен, что сейчас Малфой начнёт яростно вытирать свои губы рукавом рубашки, но ничего такого не произошло. — Если это всё, на что ты способен, — Гарри безразлично пожал плечами, — то, думаю, мы закончили. Малфой фыркнул, засунув руки в карманы брюк. — Ты никогда не узнаешь, на что я способен, Поттер. — В который раз за этот вечер развернулся и пошёл прочь. И сейчас Гарри даже не думал останавливать его.