Злейший враг

Джереми Питт, напряженный как струна, мерял шагами пристань рядом с «Летящим». Разумеется, он хотел вместе с Волверстоном пойти к тюрьме, в чем ему было категорически отказано. Кто, кроме Питта, мог бы управиться с флейтом, и, случись что-либо с ним, вся их затея была бы обречена на провал. Играя роль «купца», они доставили груз пряностей, а сегодня с утра штурман уладил все формальности с капитаном порта и получил разрешение на выход в море. Питт предупредил, что ожидает важный груз и после его доставки немедленно отправится в путь. Роли надо было придерживаться до конца. Джереми разогнал оставшихся людей по местам. Ударил колокол ближайшей к порту церкви, это значило, что все уже свершилось. Ожидание становилось невыносимым. Но вот вдали послышался быстро нарастающий стук копыт. Они?! Наконец-то! Питт бросился к штурвалу и отдал приказ поднимать паруса. Прямо на пристань вылетела крытая повозка, запряженная четверкой взмыленных коней: не стоило полагаться на резвость старой клячи, которая возила припасы. Накануне они купили эту четверку вместе с повозкой, а сегодня оставили на тихой улочке, неподалеку от тюрьмы. Волверстон бешеным галопом погнал к «Летящему», следом шквалом неслись крики и угрозы. Возле самого края пристани повозка резко остановилась, кони пытались подняться на дыбы, мотая оскаленными мордами, пена хлопьями летела с удил. Из повозки выскочили пираты, затем они осторожно вытащили продолговатый ящик. Как только ящик оказался на борту, Волверстон заорал, хватая топор и перерубая швартовый конец: — Отчаливаем! А корабль уже дрожал в нетерпении, словно застоявшийся жеребец самых чистых кровей. Питт успел быстро спросить Волверстона: — Как он? Тот только сокрушенно махнул рукой. Однако у Джереми не было и доли секунды на выяснение подробностей. Они отошли на примерно на кабельтов, когда ударила пушка форта. Значит, весть о побеге достигла майора Мэллэрда. Теперь наступал черед штурмана Питта показать свое искусство. «Летящий» успел набрать приличную скорость, его фортштевнь с тихим шелестом резал гладь моря. Джереми видел, как спешно ставит паруса фрегат ямайской эскадры, оставшийся на дежурстве. Но не он был главным противником. Впереди их ждал форт, и было невозможно предсказать, смогут ли быстрота и маневренность «Летящего» противостоять пушкам Мэллэрда. *** Лейтенант Карринг был на совещании в форте, когда в комнату вбежал офицер и доложил невероятное: капитан Блад сбежал. Майор Мэллэрд так и подскочил на месте. Его лицо сначала побледнело, затем сделалось бордовым. Сдавленным голосом он потребовал подробностей; в комнату втолкнули до полусмерти перепуганного караульного, еще больше растерявшегося при виде разъяренного майора. Несчастный солдат не мог сообщить ничего дельного. Пленник исчез, несколько солдат охраны убиты, а остальные как будто отравлены. Их командир тоже исчез. Тут же поступило новое сообщение, на этот раз из порта: только что, при весьма подозрительных обстоятельства, отчалил голландский торговый корабль. Мэллэрд, издав невнятный горловой звук, бросился вон из комнаты, офицеры поспешили вслед за ним. Мэллэрд поднялся по крутым ступеням на стену форта и замер, уставившись на бухту, где творилось нечто невероятное. Одетый громадой парусов корабль с необычно узким корпусом буквально летел, вспарывая морские волны. Своими хищными обводами он меньше всего напоминал купца. Остановившийся рядом с майором Карринг нашел глазами свой фрегат «Орион»; тот пытался выйти на перехват, но подобный белой птице корабль двигался быстро, слишком быстро для «Ориона»! Вдруг птица взмахнула крыльями: на оконечностях рей появились дополнительные паруса*. Невероятно, но скорость еще увеличилась! — Это они, будь я проклят! Какой же это «купец»! Капитана порта ко мне! Как им удалось прикинуться голландцами?! — заорал поборовший оцепенение Мэллэрд. — Лейтенант Донавей! — скомандовал он лейтенанту артиллеристов. — Открыть огонь! Басовито заговорили пушки форта. Ядра взметали фонтаны воды у самых бортов корабля, но непостижимым образом пиратам раз за разом удавалось уклониться: у штурвала стоял некто, явно знающий бухту Порт-Ройяла и свое дело. — Откуда они взяли этот чертову посудину?! — Мэллэрд кривился, как от сильной боли. — Уйдут же! Двойное жалование тому, кто попадет! — рявкнул он на артиллеристов. — А если упустите — десять плетей каждому! Он вдруг обратился к Каррингу: — Лейтенант, мне нужна ваша помощь. Моим олухам никак не попасть в них. Я не являюсь вашим командиром, однако прошу вмешаться. Сейчас пираты окажутся на ближайшем расстоянии от форта. Они идут слишком быстро. Нам нужен хотя бы один удачный выстрел, чтобы замедлить их. У кого, как не у вас, с вашей меткостью, есть шанс? А там и «Орион» подоспеет. Карринг и сам понимал это. Если бы он был канониром, то считался бы лучшим. Во время боя Джеймс словно становился на место противника, предугадывая его следующий маневр. Наблюдая в течении нескольких минут за кораблем пиратов, он сумел понять тактику их рулевого. Лейтенант склонился над пушкой и смотрел поверх ее ствола, как приближается «голландец», уже зная, куда будет стрелять. Он не промахнется. И тут внутри поднялся протест. Говоря по правде, мысли о взятом «призе» все эти дни не покидали его. Каррингу приходилось сталкиваться с пиратами и с чудовищными последствиями их налетов на беззащитные поселения и корабли. Он ожидал увидеть заурядного мерзавца, однако капитан Блад произвел на него впечатление своим самообладанием и умом еще на шхуне. Джеймс призывал себя не обольщаться изысканными манерами и храбростью пирата, и тем более — принимать за читую монету все ходившие о нем россказни, которые он когда-либо слышал. Однако, не мог отрицать, что действия капитана Блада весьма отличались от действий того же Моргана или Оллонэ. Затем ему стало известно о допросе и о том, что пленник перенес истязания губернатора Бишопа с беспримерной стойкостью. Да уж, слова Дика Хаксли о невезучести пирата оказались пророческими. Будучи человеком справедливым, Карринг не мог одобрить подобные методы губернатора, видя в них личную месть, а не необходимость. И как будто едкое озерцо застыло на дне его души. А сейчас он думал об истерзанном человеке там, на корабле-птице, и о его безрассудно смелых товарищах. Возможно, они уже поверили, что смогут уйти от пушек форта… …Еще один удар сердца, еще. Вот сейчас пора. Пушка грохнула. Ядро упало в не более чем трех ядрах от кормы корабля, щедро окатив ее брызгами. Больше стрелять не имело смысла, хоть форт продолжал палить из пушек, и ядра иногда причиняли незначительные повреждения кораблю. Карринг выпрямился и сказал Мэллэрду: — Прошу меня извинить, я не оправдал ваших надежд. Мэллэрд уныло отмахнулся: — Никто бы не смог стрелять лучше. Представляю, как будет беситься губернатор. Вся надежда, что два наших фрегата смогут перехватить их. Они оба смотрели вслед стремительно удаляющейся дивной птице, уносящей капитана Блада к свободе. Вскоре «Голландец» скрылся за мысом, и почти сразу же, будто отвечая надеждам майора, оттуда донеслась канонада. «Орион», набрав ход, тоже уже достиг выхода из бухты. — Ну вот и все, — хмыкнул воспрявший духом майор. — Теперь никуда не денутся. Карринг, подавив вздох и думая о своем, отозвался: — Будем уповать на милость небес. *** Два ямайских фрегата, после того, как началась канонада, поспешили к бухте Порт-Ройяла. У Волвертона при виде новой угрозы вырвался рык: — Чтоб мне лопнуть! Чертов Крофорд не купился на представление! — он обернулся к Питту. — Давай же, Джерри! Постарайся спасти наши шкуры! Сосредоточенный штурман лишь кивнул, напряженно следя за противником. Один из фрегатов перекрывал им выход в открытое море, другой заходил с наветренной стороны. Улучив момент, Питт попытался проскользнуть между ними, однако залп из носовых пушек поперек курса «Летящего» дал понять, что им не прорваться. Со стороны города появился еще один корабль: чаша весов клонилась явно не в пользу пиратов. Волверстон, сыпля проклятиями, огляделся: куда подевались «Арабелла» и Атропос»?! Если корабли перехватили на подступах к Ямайке, у них нет ни единого шанса. Пушки флейта огрызались в ответ на залпы фрегатов, но «Летящий» не являлся военным кораблем и не мог противостоять даже одному фрегату, что уж говорить о трех. Несмотря на его маневренность и искусство Питта, фрегаты взяли флейт в клещи и постепенно оттесняли его к побережью Ямайки. Дальнебойность и мощь их орудий позволяла утопить «Летящий» с безопасного расстояния, но огонь велся по рангоуту. Палубу заволокло дымом, грохот пушечных залпов, треск ломающихся снастей и крики людей сливались в чудовищную какофонию. Волверстон был уверен, что их будут пытаться взять на абордаж. Сплюнув, он заорал в рупор, приказывая готовиться к последнему бою. Сам он собирался спуститься в крюйт-камеру с зажженым пальником, когда фрегаты подойдут ближе. О чем он прямо и заявил команде, предлагая тем, кто желает сдаться, прыгать за борт. — Авось, доживете до виселицы, парни! — щерился он, яростно вращая единственным глазом. — А может — по кускам вздернут! Однако госпожа Удача вспомнила о них в этот день. В пороховом дыму проступили силуэты двух кораблей под всеми парусами, и дружный ликующий рев вырвавлся из глоток всех, кто был на палубе «Летящего». Ямайцы растерялись, не успевая развернуться к новому противнику, и это дорого им обошлось. Выстрел Огла с «Арабеллы» расщепил грот-мачту одного из фрегатов, которая, рухнув, вызвала хаос на палубе. «Атропос» же разрядила орудия правого борта в корпус другого корабля. Одно из ядер влетело в открытый порт; раздался приглушенный взрыв, и над бортом взметнулось пламя. Убедившись, что капитан третьего фрегата утратил воинственный пыл, пираты не стали атаковать, оставив уцелевшего противника спасать своих гибнуших товарищей. Корабли уходили все дальше и дальше, растворяясь в золоте закатного моря. Команды «Арабеллы» и «Атропос» восторженно приветствовали «Летящий», однако их радость быстро погасла. Бешеная скачка по мостовым Порт-Ройяла никак не могла пойти на пользу Бладу. Волверстон, неотлучно находившийся рядом с ним, все с большей тревогой смотрел в его застывшее лицо. Спустились сумерки, на лице Блада еще резче обозначились скулы; повязки набрякли от крови из открывшихся ран. За все время он не шевельнулся, даже веки не дрогнули. Да, они совершили невозможное, вытащив своего капитана из застенков Бишопа, но теперь им грозила опасность вновь потерять его. И тогда Волверстон послал за «проклятым колдуном», к которому до сих не доверял до конца, несмотря на то, что индеец так хорошо проявил себя в деле. Пусть уж лучше колдовство, чем Питер упокоится на дне морском. Пако же сразу заявил, что капитану нужна твердая земля, а не качающаяся лодка, пусть и большая. Потом потребовал свои зелья из каморки на борту «Арабеллы», а потом бесцеремонно выставил всех вон. Отойдя на достаточное расстояние от Ямайки, корабли Блада легли в дрейф. Пользуясь, что волнения почти нет, Блада с величайшей осторожностью переправили на «Арабеллу». До Тортуги было еще далеко, и нужно было искать пристанища на одном из ближайших безымянных островов. Прекрасно зная Карибское море, корсары рассчитывали достичь подходящего островка с источником пресной воды и достаточно разнообразной растительностью на следующий день. Джереми Питт с частью команды «Арабеллы» и голландцами должен был идти на Тортугу, чтобы вернуть изрядно потрепанный флей месье д’Ожерону. На скорую руку матросы подлатали снасти, а несколько пробоин в корпусе не представляли опасности, и «Летящий» был в состоянии продолжить путь. В Кайоне Питт намеревался дождаться «Элизабет» и «Лахезис», которые, вероятно, уже наигрались с эскадрой Крофорда. *** Ямайская эскадра вернулась в Порт-Ройял через сутки. Злые и утомленные бесплодной погоней за призраками, губернатор Бишоп и лорд Уэйд сошли на берег. Новость, которая их там ожидала, никак не могла поднять им настроение. Сказать, что Бишоп был взбешен, значит не сказать ничего. Губернатор ревел, как бык, и топал ногами. Он хотел немедленно перевешать оставшихся в живых караульных, и майор Мэллэрд проявил недюжинную храбрость, вступившись за своих солдат. Бишоп даже набросился на лорда Уэйда: — Почему вы не позволили мне перевести этого мерзавца в форт? Его светлость ответил ледяным тоном: — После вашего «общения» врач запретил мне трогать его. — Как видите, нашлись те, кто его все-таки тронул! Зачем он был вам нужен живым, подох бы — туда ему и дорога! И эта его эскадра! Я говорил вам, что они появились не случайно! Надо было его немедленно повесить! — Вы забываетесь, господин губернатор! Я не ваш подчиненный и не обязан отчитываться перед вами в своих действиях! Кроме того, я думаю, что вряд ли мы услышим еще имя капитана Блада. В его состоянии ему не пережить свое «спасение». Губернатора это нисколько не обнадежило. Он лично допросил всех часовых. Кто-то припомнил появление в тот день Арабеллы в тюрьме непосредственно перед похищением, и Бишоп, зная про чувства своей племянницы к Бладу, рассвирепел еще больше: — Это она помогла организовать побег! Да я… заточу ее! В крепость! — Помилуйте, каким образом? Девушка ее склада никогда на такое не пойдет! — Тогда почему она приходила туда?! — продолжал вопить Бишоп. Лорда Джулиана тоже весьма занимал этот вопрос. Он не ожидал подобного от Арабеллы, чей характер, как ему казалось, успел хорошо изучить. — Так давайте спросим это у нее. Только держите себя в руках и предоставьте мне вести беседу с мисс Бишоп. *** Вернувшись в губернаторскую резиденцию, Арабелла не находила себе места. Потрясенная увиденным в тюрьме, она расхаживала по своей гостиной. Девушка не была ревностной прихожанкой местной церкви, но в этот день, сходя с ума от неизвестности, она упала на колени в своей спальне и принялась горячо молиться. Арабелла слышала пальбу из пушек. Канонада закончилоась довольно быстро, но удалось ли людям Блада осуществить задуманное? Мэри, видимо, о чем-то догадывалась, ведь она видела Блада еще на Барбадосе. Видя метания своей госпожи, она сказала: — Мисс Арабелла, я пойду в порт и постараюсь узнать новости. Арабелла кивнула головой, не в силах справиться со своими чувствами. Раскрасневшаяся от возбуждения и быстрой ходьбы горничная вернулась довольно быстро. — Мисс Арабелла! Ой, что случилось! Пираты освободили своего капитана, того самого, что был рабом вашего дяди! И никто не может понять, как! По ним стреляли все пушки форта, но у них был какой-то чудной корабль, с крыльями что ли… И Арабелла задохнулась от счастья, не слыша, что еще говорила Мэри. Спасен! Питер спасен! Она отчаянно надеялась, что он выживет после всего, что ему пришлось перенести… И когда пришел слуга ее дяди и пригласил девушку в кабинет губернатора для беседы, она появилась там с гордо вскинутой головой и поистине королевским достоинством. Лорд Уэйд с любопытством смотрел на Арабеллу: такой он еще не видел ее никогда. Сейчас он уже сомневался, что хорошо знает ее. И пожалуй, девушка, со взором и осанкой королевы, стоявшая сейчас перед ними, вполне могла посылать в бой войска… или организовать побег преступника. — Прошу садиться, мисс Бишоп. Мы с вашим дядей хотели бы прояснить одно недоразумение… Аребелла взглянула на багрового от ярости дядю, затем посмотрела на Уйэда: — Я буду рада прояснить все недоразумения. О чем идет речь? — Вы, конечно, слышали о побеге капитана Блада. Вы приходили в тюрьму незадолго до побега, зачем? — Чтобы проверить, как соблюдается наш договор, лорд Уэйд. — Какой еще договор? — подал голос Бишоп. — После я расскажу вам, ваше превосходительство, — досадливо ответил его светлость и вновь обратился к Арабелле: — О, но я же просил вас воздержаться от этого! — И теперь я знаю, почему! — глаза Арабеллы сверкнули гневом. «Черт, — думал потрясенный Уэйд, — но она даже и не думает оправдываться, она нападает!» — Хорошо, хорошо, мы не будем сейчас касаться этого, — примирительно сказал он. — Но как вам удалось пройти в тюрьму? — Лейтенант Коэн оказался столь любезен, что пропустил меня. — Столь любезен? Так, так… но потом вы поднялись на крышу? — Это допрос? — Боже упаси, мы лишь пытаемся восстановить события того дня. — Да, мне захотелось подышать воздухом, в здании тюрьмы слишком душно. — И лейтенант Коэн… — Он оказал мне и эту любезность… Разве он не рассказал вам, как было дело? — К сожалению, мы не знаем, где он. Его ищут, но пока безрезультатно. Что же было дальше? — Дальше мне стало нехорошо от солнца, и лейтенант Коэн проводил меня до портшеза. — Он оставил свой пост? — Не более, чем на пару минут. — Вы слышали что-либо подозрительное, пока были там? — Абсолютно ничего. — Что ж, благодарю вас, мисс Бишоп, думаю, что все ясно. Это Коэн. Думаю, что он был подкуплен. Его исчезновение подтверждает его вину. Визит же мисс Бишоп — лишь нелепое совпадение. Более того, думаю, что он пытался воспользоваться ее присутствием, чтобы отвести от себя вину, прогуливаясь с ней у всех на виду, пока пираты освобождали заключенного. Вам тоже все понятно, ваше превосходительство, не так ли? Бишоп проворчал что-то неразборчивое, впервые за время разговора посмотрев на племянницу. — Могу ли я идти? — спросила Арабелла, поднимаясь. — Конечно, мисс Бишоп. Лорд Джулиан с восхищением проводил ее глазами: «Какая женщина! Но как же мне удержать ее теперь? Хотя, еще не все потеряно» — сказал он себе, памятуя о том, что жизнь Питера Блада висит на волоске и весьма вероятно, тяготы пути на Тортугу убьют его. *** Когда недели через две Ямайки достиг слух, что капитан Блад умер от ран, лорд Джулиан посчитал, что небеса услышали его. Такую желанную для его светлости новость ему сообщил один из торговцев, имеющих дело с французскими колониями. Но насколько это соответствовало действительности? Какая разница, для его светлости появился повод поговорить с Арабеллой. Если она ему не поверит, он всегда может предъявить «свидетеля». Само собой, мисс Бишоп не поверила ему, хотя внутри нее все оборвалось. Более того, в гневе она готова была указать ему на дверь. Но это не смутило лорда Джулиана. Он подождал немного, давая Арабелле прийти в себя, и затем сказал как можно более искренно: — Не спорю, у вас есть основания не верить мне… Я скрыл от вас правду о самочувствии Питера Блада. Но я сделал это только потому, что не хотел, чтобы вы страдали… Ведь я действительно люблю вас! Что касается остальной части нашего договора, то вы знаете, я сделал все возможное. На это девушке было нечего возразить, и она промолчала. — Торговец, что сказал мне, солидный человек с безупречной репутацией. Я могу устроить, что он придет, и вы все спросите у него. Зачем ему врать? К тому же вы видели заключенного и понимаете, что было недопустимо трогать его. Сомневаюсь, что на пиратском корабле был хороший врач. И это было правдой… или могло ею быть. Арабеллу охватила тоска, она не желала больше слушать лорда Джулиана. — Прошу вас, оставьте меня, — тихо попросила она. Лорд Джулиан вынужден был уйти. Оставшись одна, Арабелла со стоном закрыла лицо руками, она не могла, не хотела верить в то, что только что услышала! Понимая, что ей и Питеру не быть вместе, по крайней мере, она надеялась, что он жив. Надежды оказались напрасными. Как осознать, что его больше нет? Нет даже его могилы. Она знала, как хоронят таких, как он. Питер исчез, растворился в глубинах моря… Она словно увидела, как его тело медленно опускается в толще воды, постепенно сливаясь с окружающий его глубокой синевой. Такого же цвета были его глаза. И вот уже не разглядеть ничего… И слезы неудержимым потоком хлынули из ее глаз. Через несколько дней, возвращаясь с прогулки, совершить которую ее уговорила Мэри, Арабелла вновь столкнулась с лордом Уэйдом. Она поприветствовала его и хотела пройти мимо, но он заговорил печально и проникновенно: — Арабелла, постойте, выслушайте меня. Кажется, лорд Джулиан впервые назвал ее по имени, и она удивленно взглянула на него. — Я хочу поговорить с вами. Сегодня я получил письмо из Англии с дурными новостями. Король Яков больше не правит страной. Думаю, что мне следует вернуться в Лондон. Я бы хотел, чтобы вы поехали со мной. Мое предложение руки и сердца остается в силе. Не отвечайте сразу, — поспешно сказал он, видя ее возмущение, — подумайте, что вам здесь делать? Дядя ненавидит вас. Несмотря ни на что, он считает вас причастной к освобождению капитана Блада. Он даже грозил вам заточением в форте. Я знаю, что вы не любите меня. Но в Лондоне вы можете вести насыщенную жизнь, и возможно… когда-нибудь. Я терпелив, Арабелла, не торопитесь возражать! Арабелла промолчала, но уголки ее твердо сжатых губ дрогнули, и это дало Уэйду надежду.