Сладкая ночь

      Сквозь неплотно закрытые шторы небольшой спальни пробивались тонкие лучи полной луны, окружённой россыпью звёзд. Мелкие крупицы развевались в размеренном танце, свидетельствуя об умиротворённой обстановке, царившей в комнате и охранявшей сон двух парней. Хёнджин мирно посапывал, отвернувшись к стене и раскинувшись звёздочкой по своей половине кровати. Одна его рука, находившаяся на животе, покрытом тёмно-бордовой широкой футболкой, вздымалась в соответствии спокойному собственному дыханию. Вторая же, обнимая крепкое плечо, располагалась на подушке любимого, голова которого покоилась на расслабленных мышцах Хвана. Единственной преградой между ними было лишь скомканное одеяло, прикрывающее незначительную часть их тел.       Сам Феликс лежал повернувшимся лицом к окну. Одна его нога была согнута в колене, а чуть выше, на бёдрах неподвижно расположились его нежные ручки. Светлые волосы местами отражали блеск небесных тел, отчего приобретали холодный оттенок. Среди всей этой копны, распластавшейся по руке старшего и подушке, выбивались лишь несколько прядей, спадая к разбредшимся по всему лицу веснушкам и цепляясь за чёрные ресницы. Ничто не могло вызвать сомнения в нарушении безмятежной идиллии… Или почти.       Воздух сотрясало неровное, сбивчивое дыхание. Светлые брови бесконтрольно то сдвигались друг к другу, то, расслабляясь, расходились; под веками метались из стороны в сторону глаза, погружённые в беспокойный сон. Крылья носа часто расширялись в попытке захватить как можно больше воздуха. Розоватые губы были чуть приоткрыты, позволяя дыханию на выдохе цепляться за кромку зубов и создавать прерывистый шум. Серая оверсайз футболка без рукавов ничуть не скрывала выпирающий через шорты бугорок. На тёмной ткани были едва заметны образовавшиеся мокрые пятна.       По комнате резко пронёсся хриплый стон. В этот момент Хёнджин, причмокивая сквозь сон пухлыми губами, повернул голову к Феликсу и обратился к нему якобы в своём сновидении: — Ликси, тише… — собственный сиплый шёпот заставил Хвана сглотнуть и прочистить горло.       Лицо младшего в районе сияющей полосы слегка поблёскивало; по краям роста волос начинали скапливаться капельки пота, отчего тонкие светлые нити становились влажными, образуя новые комбинации прядей. Губы были отчасти сухими, а грудь прерывисто поднималась и опускалась из-за учащённого дыхания.       В следующее мгновение послышался ещё один вздох, но уже более отчётливый и протяжный. Ощутив лёгкое копошение на соседней подушке, Хёнджин приоткрыл один глаз, и его лицо слегка поморщилось от светлых, резко ударивших лучей луны. Он машинально немного приподнялся и в невольном раздражении бросил взгляд на находившиеся на тумбочке рядом с Феликсом часы.       2:53. Глубокая ночь.       Ликс весь напрягся. Он явно не хотел будить любимого и оттого одной рукой прикрыл рот, а другой с силой сжал в кулаке возбуждённый орган. Падая головой обратно на подушку и смыкая веки, Хван почувствовал, как мышцы его руки резко пробила мелкая дрожь, привлекая к себе всё внимание парня. Сощурившись, он заметил, как Феликс зевает, и потому постарался аккуратно переместить свою конечность к холке младшего, а затем проскользнул ею под шеей. Освободившейся рукой Хёнджин обнял себя поперёк груди, цепляясь за противоположное плечо.       В эту же секунду сомкнутые в области ниже паха пальцы нисколько не помогали сдержать возбуждение от красочного сна, а лишь, наоборот, заставляли бёдра невольно двигаться, создавая лёгкое трение. Хван уснул бы снова, если бы комнату вновь не наполнило гулкое мычание. Мычание, сливающееся с едва различимым и протяжным: «Хёнджин». И этого было достаточно, чтобы глаза старшего почти сразу распахнулись. Ещё некоторое время он немного жмурился, стараясь быстро привыкнуть к темноте, но спустя мгновение прояснённый взгляд уже устремился к источнику прерывистого звука.       Прочистив горло, Хван хотел было позвать младшего, однако его взгляд встретился с возбуждённым органом парня, головка которого была зажата меж резинкой тёмных шорт и светлой кожей. Быстро сглотнув собравшуюся во рту слюну, Хёнджин отнял руку от своего плеча и медленно провёл ею по своей груди, цепляя вставшие соски. Двумя пальцами он захватил одну из горошин и немного прокрутил, ощущая моментальный импульс в паху. Его соски всегда были довольно чувствительными, поэтому старший получал невероятное наслаждение, когда Феликс уделял им особое внимание в прелюдии.       От удовольствия Хёнджин закрыл глаза и тихо выдохнул. Не прошло и пары секунд, как Хван решился снова разомкнуть веки. Феликс слегка выгибался в спине, его ресницы подрагивали, пока сам он пытался воплотить в реальность горячие сцены сна, где Хёнджин играл главную и решающую роль, чтобы довести своего Ликси до сладостного блаженства. Старший вмиг почувствовал лёгкое головокружение и жар приливающей к щекам крови. Увиденная картина заставила его собственный член заметно ожить и упереться в ткань нижнего белья.       Однако Феликс уже давно не спал, как могло показаться Хёнджину. Заметив неподвижность любимого, Ли принял его за спящего и, чуть приподняв бёдра, немного приспустил свои шорты, наконец, высвобождая наружу затвердевший член. От жгучего напряжения по всей длине уже набухли многочисленные венки, а гладкая головка истекала обильно выделявшейся природной смазкой. Феликс обхватил рукой своё возбуждение и обвёл большим пальцем кончик головки, медленно, с наслаждением растирая сочившуюся жидкость. Именно так, как делал Хван в его фантазии своим языком.       Как только Ликс отнял руку от рта и, оголяя торс, поднял ею свою футболку, так из его уст то и дело стали вырываться с трудом сдерживаемые шумные вдохи и выдохи, которые он пытался заглушить, закусив нижнюю губу. Хёнджин собирал все капельки предэякулята и смешивал их с собственной слюной, тем самым смазывая весь половой орган и разнося по комнате пошлые звуки характерного хлюпанья. Глубоко вдыхал и уже расслабленными стенками обволакивал твердеющий в его горле член. Насаживался до самого основания, упираясь носом в пах Феликса. Двигался медленно и размеренно, вызывая своими ласками тихие поскуливания от нетерпения и желания скорейшей разрядки. Слегка сжимал твёрдую плоть губами, влажными стенками рта и выпускал почти полностью, наблюдая за тем, как от его губ к члену тянулись несколько вязких нитей слюны и смазки. Сверху последовала моментальная реакция в виде резкого и громкого вскрика.       Ликс, осознав, что не сдержал стон не в мыслях, а наяву, тут же прикрыл рот рукой и на несколько секунд просто замер, ощущая множество проносящихся по всему телу мурашек. Хёнджин, всё это время наблюдавший за тем, как рука любимого быстро проходилась по всей длине стоящего колом члена, от вырвавшегося звука резко прикрыл и закатил глаза, подавляя зудящее желание прикоснуться к себе. Любым своим движением он мог лишить своего Ликси того трепещущего чувства, которое в данную секунду на самом деле двигало ими обоими. Адреналин.       Хван поджал губы в надежде не выдать себя. На какое-то мгновение он перестал даже дышать, чтобы ни одно колебание воздуха не смогло помешать им. — Джинни… Ты спишь? — Феликс сквозь полумрак разглядел лицо Хвана и смог издать лишь едва различимый шёпот, боясь разбудить. Хотя о чём он думал, когда решил его позвать…       В голове же самого Хёнджина разносилась одна единственная надежда, которую он твердил, как мольбу к Богу: «Малыш, тебя не должно сейчас это волновать… Прошу, не останавливайся! Продолжай, продолжай…»       Хёнджин желал снова ощутить это чувство упоения и эйфории, въедающееся в кровь подобно наркотику… Да, Ли Феликс — особый его вид, который был предназначен исключительно Хвану. Только ему было позволено чувствовать этот дурманящий эффект.       Облегчённый вздох рядом.       И как под гипнозом, Хёнджин вновь открыл глаза и не смел больше пошевелиться. Всё внимание было приковано к его Ликси. Старший восхищался развратности его действий, сливающейся с искренностью желаний. Усладой для него было то, как Феликс уже более смело и интенсивно ласкал всего себя, не испытывая ни капли стеснения. Как, словно заученную молитву, в полушёпоте твердил одно лишь имя, как отчаянно хотел достичь пика, представляя за закрытыми глазами образ одного лишь человека. Одного лишь Хван Хёнджина.       Только он в данный момент заполнял все мысли Феликса, и только он был способен довести своего малыша до экстаза, свести с ума своими длинными пальцами, сжимающими вокруг его член, и своими томными словами над ухом, которые даже не имели никакого смысла. Присутствие Хвана рядом, соприкосновение их разгорячённых тел, слияние двух языков, борющихся за инициативу в жгучем поцелуе, и пара тонких нитей слюны, что были единственным мостиком, соединяющим всё это буйство чувств с периферией разума.       Совершив ещё буквально пару быстрых и обрывистых движений, Феликс запрокинул голову, и его лицо вмиг исказилось в немом стоне. Брови резко сомкнулись друг к другу, а из края глаз проступили первые солёные капельки, пока Ли до конца выдавливал долгожданное удовлетворение. Кончив в свой кулак, Ликс, всё ещё пытаясь восстановить дыхание, повернул голову в сторону любимого и встретился с ласковым взглядом.       Младший тут же смущённо опустил глаза вниз и заметил, как Хёнджин запустил свою руку под резинку штанов и, чуть приподняв бёдра, спустил их вместе с бельём до уровня колен. Член был напряжён до предела: мокрая, налитая кровью головка отражала блики озаряющих комнату лучей ночного светила, а распухшие венки обвивали болезненно пульсирующий орган. Хван прикрыл глаза и с тяжёлым вздохом продвинулся на подушке чуть выше, моментально сжимая член у основания и задавая быстрый темп движению руки. Феликс как-то сдавленно ахнул и приблизился к Хёнджину: — Ты не кончил… — не дожидаясь какого-либо ответа от старшего, Ликс натянул шорты обратно на свои бёдра и накрыл его руку своей. — Стой. Дай я, — Хёнджин смог лишь поднять на него затуманенный взгляд. — Тем более смазка у меня уже есть…       Феликс с довольной улыбкой потёр своё семя меж пальцев и этой же рукой провёл по всей длине. Вид разомлевшего Хвана заставлял всё тело трепетать, отчего усиливалось желание принести ему такое же удовольствие, что Ли сам только испытал. Образовавшуюся во рту слюну парень собрал на кончике языка, и она прозрачной нитью растянулась от губ Феликса до самой уретры. Достигнув плоти, жидкость стремительно понеслась вниз, к основанию. Однако Ликс тут же пленил орган своим горячим ртом. Он насадился почти полностью, упираясь головкой в заднюю стенку горла. Язык активно проходился по каждой венке, чувствуя резкие подёргивания члена.       Осознание того, что Феликс отсасывал, используя в качестве смазки собственную сперму и соединяя её с предэякулятом Хёнджина, сносило Хвану все возможные тормоза. Вцепившись обеими руками в волосы Ли, он зафиксировал положение его головы и стал быстрыми и резкими толчками врываться в его горло, отчасти улавливая хлюпающие звуки, сплетающиеся с собственными несдержанными рыком и стонами. Его не волновали холодные слёзы, падающие ему прямо на бёдра. Его не волновало ничего больше, кроме как чувство подступающего оргазма.       Животное? Возможно. Но только Хёнджин прекрасно знал, что идёт после.       Феликс выпустил член изо рта, чтобы получить ещё одну дозу воздуха, и вновь прильнул к твёрдому кончику, целуя и надрачивая рукой у основания. Он почувствовал, как по телу прошла волна мурашек, и услышал громкий протяжный стон, после чего его рот охватил солоноватый вкус. Проглотив всю жидкость, Феликс принял сидячее положение, и его сразу же заключили в глубокий поцелуй. Хёнджин сминал его губы и вылизывал языком, пробуя тот самый их единый вкус. Ликс промычал сквозь поцелуй и немного отстранился из-за ещё не восстановленного дыхания. — Мой сладкий… — Хван с наслаждением в крайний раз облизнулся и обхватил своими ладонями раскрасневшиеся щёчки. Покрывая их невесомыми и нежными поцелуями, он собирал остатки ещё не высохших слезинок. Коснувшись напоследок губами кончика веснушчатого носа, Хёнджин заглянул в глаза напротив и тут же улыбнулся. — Люблю тебя.       Натянув обратно на бёдра штаны, он откинулся на мягкие подушки и похлопал рядом с собой: — Иди ко мне.       Феликс прильнул к горячему телу и расположился на крепкой широкой груди, продолжая смущённо улыбаться и обводить языком внутри своего рта: — Действительно сладкий...