Чуть-чуть дальше

"Сладких снов, мой Котёнок". Адриан прочитал сообщение несколько раз, прежде чем насытился его звучанием. В его животе порхали бабочки. Он никогда бы не подумал, что поймёт, что значит это бредово-романтичное выражение, если бы прямо сейчас их крылья не щекотали его внутренности. - Перевоплощаюсь. Чёрный костюм кота испарился, вернув Адриану не менее чёрный костюм человека. Плагг вылетел из кольца и с ехидной ухмылочкой завис напротив своего хозяина. - Ни слова, - отмахнулся Агрест и сел на кровать. - Только на этот раз, - сжалился Плагг и влетел в сейф с сыром. С недавнего времени это лакомство запиралось за железной дверцей, чтобы комната окончательно не пропахла благородной плесенью. Оставшись в одиночестве, Адриан позволил себе расслабиться. На лице расцвела глупая улыбка - до того широкая, что челюсти свело от непривычного натяжения. Отчего-то ему хотелось танцевать. Петь. Кричать. В его груди было так тесно, словно сердце увеличилось в размерах втрое. Но это чудесным образом не причиняло боли. - Что я творю? - прошептал он, зарывшись в волосы руками. Очевидно, какую-то глупость. Но до чего же приятную!.. Адриан откинулся на кровать, на тонкое одеяло, которое вдруг показалось ему слишком холодным и жёстким, и закрыл глаза. В комнате было темно: тусклый свет сиреневого, предрассветного неба едва-едва очерчивал скучную серебристую мебель. Однако сон не шёл. Немного поворочавшись, Адриан решил потратить время с пользой: открыл ноутбук и отправился на кухню за чашкой кофе. Особняк в это время был похож на склеп: такой же тёмный и холодный из-за работающих кондиционеров. Горничные ещё спали, и Адриан был уверен, что ему удастся пробраться на кухню незамеченным. Однако в холле его ждал сюрприз. - Адриан! Ты уже проснулся? - Феликс откатил в сторону небольшой чёрный чемодан и попытался приобнять двоюродного брата. От мужчины пахло уличной прохладой и дорогим парфюмом, смешанным с запахом элитного автомобиля. - Ещё не ложился, - Адриан от неожиданности позволил себя коснуться, но вовремя отодвинулся. От мысли об объятиях с Феликсом было тошно. Тот, в свою очередь, сделал вид, что не заметил грубого жеста. Адриан окинул двоюродного брата хмурым взглядом. Феликс был его точной копией - миловидной и отутюженной. Как и всегда, он доброжелательно улыбался, а покрасневшие от усталости глаза медленно просверливали его голову. Почему-то обычно люди этого не замечали, предпочитая останавливать внимание на его светлых, по-женски нежных губах, чем-то напоминающих улыбку Моны Лизы. - А я вот только с дороги. Пабло, отвези чемодан в гостевую комнату, будь добр, - Феликс обернулся к стоящему неподвижно дворецкому, который, судя по всему, спал стоя. Адриан тем времени попытался незаметно проскользнуть на кухню. - Эй! Ты же не собираешься снова сбежать, а? - с доброй усмешкой окликнул его Феликс. - Я правда очень рад, что застал тебя. Адриан тяжело вздохнул и остановился. Обмениваться любезностями в пять утра не входило в его планы. - Не могу сказать то же самое, но - с приездом, - Агрест-младший натянуто улыбнулся. - Да брось. Пора бы нам уже налаживать отношения, ты так не считаешь? - он, не дожидаясь ответа, подтолкнул его в сторону кухни. - Ты за кофе? Я бы тоже не отказался. Заснуть уже вряд ли получится. Под грохот увозимого дворецким чемодана мужчины вышли из холла. Свет на кухне включился автоматически. Белые светодиодные лампочки больно резанули по глазам. Когда-то кухня была более уютной. А теперь больше походила на операционную - такая же строгая, скучная и стерильная. "Нажать на кнопку. Дождаться кофе. Уйти", - проговаривал про себя Адриан, желая как можно скорее избавиться от компании братца. Феликс по-хозяйски уселся за вытянутый стол, обставленный высокими стульями, и кухня стала казаться Агресту ещё более отталкивающей, чем обычно. Впрочем, он старался вообще не смотреть в его сторону, буравя взглядом свою любимую чёрную кружку. - Как твои дела? Как мама? "Мама". Адриан вздрогнул. Палец промазал по кнопке включения кофемашины, запустив процесс её очистки. Сдержаться и не наговорить грубостей было сложно. Грёбаный Феликс просто не имеет права задавать подобные вопросы. - Сам знаешь. Как всегда, - блондин угрюмо смотрел, как кофеварка с задорным подмигиванием самоочищается. Словно намеренно оттягивает процесс приготовления напитка. Лицо Адриана скуксилось, став похожим на печальную тряпочку. Сколько там времени происходит очистка? Пять минут? Десять? Господи, это слишком долго! - Не расстраивайся ты так. Турка есть? Давай я сварю нам кофе. Дожидаться ответа Феликс снова не стал. Адриан с неприятным недоумением смотрел, как он открывает верхние ящики в поисках турки и молотого кофе. Пробовать стряпню Феликса хотелось ещё меньше, чем разговаривать с ним. Но придумать правдоподобной отговорки, чтобы свинтить, Адриан так и не смог. - Я знаю, что ты до сих пор злишься на меня, - найдя всё необходимое для готовки, Феликс насыпал кофе в турку, поставил её на плиту и медленно помешал коричневое варево. "Да что ты?" - одними глазами сказал Адриан. - Но, может, пора тебе остыть? Прошло уже столько лет. Да и, в конце концов, я был ребёнком. И не знал, что случится. - Незнание не освобождает от ответственности. Заезженная фраза сама слетела с губ Адриана. Он слишком часто повторял её своим клиентам. Да и сейчас она подходила как нельзя лучше. - Ты прав, ты прав, - протянул Феликс, уменьшая огонь на плите. По кухне расползался вкусный, восточный аромат кофе. - А что если я скажу, что готов взять на себя ответственность? Что если я смогу... всё исправить? Адриан прыснул. - Что ты несёшь, Фел? - Я всё тебе объясню, дорогой братец, - он разлил обжигающий кофе по чашкам и поставил одну из них рядом с кофемашиной, которая всё ещё тарахтела, очищая себя от осадка. - Но сначала... дай мне поговорить с Эмили. - Чего-о? Ты с ума сошёл? - Нет. Наоборот, - Феликс пригубил свой напиток и опёрся о барную стойку с таким самодовольным видом, словно разгадал все тайны Вселенной. Его глаза вдруг оживились, забегали из стороны в сторону. - Теперь я, кажется, в своём уме даже больше, чем когда-либо. С появлением этих ваших "супергероев", - он сделал пальцами кавычки, - я начал понимать... Начал понимать. Помнишь наше детство, Адриан? Мы так много играли... А теперь оказывается, это были и не игры вовсе. - Ты точно бредишь, - Агрест-младший покачал головой, потерявшись в мыслях Феликса. - К сожалению, нет. Скорее всего. Но чтобы узнать это точно, мне надо поговорить с твоей матерью, Адриан. - Это исключено. Адриан хлопнул рукой по столешнице, отчего несколько чёрных капель вылилось из чашки, разукрасив идеально-ровную, белую поверхность грязным узором. Феликс пристально посмотрел на взвинченного брата. Долго, словно высчитывал, с какой вероятностью тот решится заехать ему по лицу, если он продолжит свои уговоры. - Ладно. Извини. Не стоило мне начинать этот разговор... - он мирно улыбнулся и добавил в свой кофе пару кубиков сахара. - Тем более в такую рань. Мы оба, кажется, слишком устали, чтобы говорить спокойно. - В любое время мой ответ будет таким же, - рявкнул Адриан, отвернувшись к двери. - Эй, кофе-то возьми! - крикнул Феликс удаляющемуся блондину, но тот и не думал останавливаться. Нет, только не ради дурацкого кофе. В душе у Адриана все кипело. Подумать только! И как ему в голову пришло спросить такое?! Он быстро поднялся на второй этаж, дошёл до своей комнаты и невольно посмотрел в конец коридора - туда, где последние десять лет жила - существовала - его мама. Железная дверь с дорогим замком - в целях её же собственной безопасности. Внутри всё обито мягкой тканью с войлоком. Ежедневные приходы сиделки. Всё это - каждодневное напоминание о том, что если бы не Феликс, сейчас с ней всё было бы в порядке. Что ещё он хочет сделать? Как ещё навредить? Убить её своими идиотскими разговорами? Хотя, возможно, кто-то посчитал бы это милосердием. Адриан сжал губы и влетел в свою комнату, громко хлопнув дверью. Он до сих пор помнил тот день, словно он был вчера. Тот роковой день, когда их детская забава обернулась катастрофой. Они просто решили поменяться местами: кто бы отказался от такой возможности, имея практически брата-близнеца? Адриану было весело. Он ещё никогда не делал ничего настолько "противозаконного". Да и мама Феликса - Амели - была ещё менее строгой, чем его собственная. Чего только не было в тот день! И аттракционы, и плавание на лодке, и десять порций мороженого, от которого потом болела голова и горло. А тем же вечером - глаза матери, что пыталась разбить головой стекло. Она провела с Феликсом наедине всего день. Но этого хватило. Адриан просил его быть осторожнее. В идеале - вообще не разговаривать с его мамой и наслаждаться жизнью в особняке: к его услугам было всё. И личный повар, и три игровые консоли, и внушительная библиотека. Но нет! Его потянуло на что-то более интересное. Запретное. Уже тогда Адриан понимал, что его мама была слишком чувствительной. Слишком ранимой. Её эмоции скакали от радости до отчаяния с такой быстротой, что приходилось принимать антидепрессанты. Потом Адриан узнал, что психотерапевты называют это маниакально-депрессивный психозом. Правда, в какой-то причудливой форме. Впрочем, после дня, проведённого с Феликсом, эта болезнь ушла. А на её место пришло кое-что новое. Страшное. Психотерапевты называли это по-разному. Говорили умные, длинные и труднопроизносимые слова, обходя стороной наиболее простую и понятную фразу. Мама просто сошла с ума. И всё из-за Феликса. Из-за его глупых расспросов. Кто бы мог подумать, что всего несколько реплик могут в одночасье перевернуть жизнь одного человека? А целой семьи?.. Такое просто невозможно забыть. Такое невозможно простить. Каким бы маленьким он ни был. Всё было бы иначе, если бы он просто послушался его наставлений и не лез, куда его не просят. - Ты чего такой взмыленный? - спросил надувшийся от сыра Плагг. Адриан, погружённый в воспоминания, вздрогнул. Он забыл, что теперь в его комнате живёт кто-то ещё, и от этого стало ещё хуже. Минуты слабости - они созданы для одиночества. Хорошо, что, по крайней мере, это не человек. - Дерьмо. Он опустился на кровать и обхватил голову руками. Сердце тяжело ухало в его груди. От воспоминаний. От страха. От неизвестности. Доверие - это слабость. Доверие - это ловушка. Доверие - это болото. - Эй, ты чего, парень? - Плагг окончательно распереживался и сел на колено блондина, который бормотал что-то настолько тихо, что разобрать было невозможно. - Что-то случилось? - Да, - отозвался Адриан. - Я чуть не совершил самую большую ошибку. - А-а-а... Ручаюсь, в этом ты мастер, - попытался пошутить Плагг, но блондин никак не отреагировал на реплику, продолжая пялиться в одну точку на полу. - Эм. Может, совет нужен? Или помощь какая? Адриан махнул рукой и посмотрел на этикетку от букета роз, купленного несколько часов назад. Невероятно! И как он позволил себе докатиться до этого? Он клялся себе больше никогда и никому не доверять, потому что... Потому что... Второго такого удара он уже не выдержит. Адриан хлопнул себя по коленям, спугнув маленького квами. Тот, так и не дождавшись вменяемого ответа на свой вопрос, отлетел подальше, чтобы понаблюдать за сценой, всё действие которой проходило в голове Адриана. "Надо прекратить это, - думал он, покрывшись капельками пота, - пока не стало слишком поздно. Пока меня не затянуло в этот омут слишком глубоко, а она не слишком сильно привязалась ко мне. Только как? Написать ей, что между ними всё кончено? Ничего не получится, это было ошибкой?" Адриан уже открыл было рот, чтобы произнести слова трансформации, но вовремя захлопнул его. "Нет, - возразил он собственным мыслям. - Духу не хватит. Не смогу. Да и Ледибаг, может быть, раскусит мой план. Начнёт расспрашивать, копаться в чувствах... А я не смогу ей противостоять. Размякну. И весь план пойдёт на смарку". Нет. Надо действовать жёстче. Так, чтобы она не хотела спрашивать. Чтобы ей было так больно, что ей и в голову не придёт давать ему второй шанс. Чтобы она возненавидела его. Обиделась. В конечном итоге так будет лучше. Проще. В какой-то мере. Решившись на самый мучительный обман в своей жизни, Адриан ещё не знал, насколько больно будет видеть разочарование в глазах его Леди. Нет, конечно, больно было и до этого. Мучиться весь день в ожидании свидания, которое так и не состоится. Перевоплощаться, чтобы проверить, написала ли Ледибаг. Переживает ли она или, может, она забыла про свидание? Было больно. Но все разумные доводы окончательно рассыпались в прах, а боль стала совсем нестерпимой, стоило ему встретиться с ней взглядом. И тогда до него дошло. Самая большая ошибка в его жизни? Кажется, именно её он и совершил. *** Начался сезон дождей. А бабочки, окончив свой краткосрочный отпуск, возобновили нападения на город. Каждый день в Париже появлялся новый одержимый. Из положительного - возможность видеть Ледибаг. Из отрицательного - невозможность построить с ней ни единого нормального разговора. *** - Ледибаг? Есть минутка? - Ты потратил уже достаточно моего времени. *** - Мы можем поговорить? Мур-ржасно надо! - Для разговоров по душам найми котопсихолога. *** - Мадемяузель соизволит прогуляться перед отбоем? - Думаю, коты любят гулять сами по себе, не правда ли? *** Ледибаг была жестока. Адриан смиренно принимал её острые тычки, потому что понимал: ей было больнее. Он понимал так же и то, что она вряд ли сможет простить его, даже если выслушает. Но она должна была узнать, что он сожалеет. Может быть, это поможет вернуть им хотя бы нейтральные отношения. Может быть, она хотя бы сможет доверять ему во время битв, потому что сейчас - он видел - её сковывало напряжение. Страх. Словно каждую секунду она переживает, не предаст ли её напарник. Не метнётся ли на сторону злодея? Не поставит ли подножку? Адриан просто обязан был объяснить ей, что никогда не подведёт её на поле боя. И, может быть... Может быть, она ему поверит. Эта слабая, как тлеющий огонёк, надежда не давала Адриану скатиться совсем уж в пучину отчаяния, которая захлёстывала его с головой всё сильнее и сильнее. Он не думал, что смириться с равнодушием Ледибаг, с её недоверием будет настолько сложно. Не думал, что если не кормить бабочек, поселившихся в животе, то они превращаются в кровососущих пиявок, изгрызающих внутренности. "Страдает ли она? Жалеет ли о произошедшем?" - спрашивал он себя, сам не понимания, какой ответ устроил бы его больше. С одной стороны, было бы приятно узнать, что Ледибаг не может его забыть. А с другой - знать, что она переживает так же сильно, как и он, было невыносимо. "Надеюсь, я страдаю за нас двоих", - думал он, поглядывая на свежий букетик незабудок - средоточие невинности, нежных воспоминаний и боли в каждом лепестке. Теперь в его комнате всегда стоял такой на всякий случай. На тот случай, если Ледибаг окажется рядом, а у него хватит духу его подарить. Прошла неделя. Утро Адриана началось уже после полудня, и, честно говоря, он был готов спать и дальше, потому что в последнее время перешёл на режим совы. Но из-за непривычного шума, доносящегося из холла, спать было просто невозможно. Спустившись на первый этаж - в первую очередь, для того, чтобы прекратить это безобразие и дать себе выспаться - он увидел, что холл сильно преобразился со вчерашнего вечера. Посередине просторного помещения, из которого убрали все ненужные предметы вроде журнального столика и кресел, возвышался почти доделанный подиум. Над ним ещё корпела парочка рабочих с молотками и шуруповёртами. В его дальнем конце уже висели длинные, плотные занавески. Перед подиумом были расставлены два десятка стульев, вокруг которых сновали какие-то незнакомые люди. Одну из них Адриан узнал - знаменитая журналистка, известная тем, что всегда добывает новости самой первой и носит сложные причёски, как какая-то королевская особа. Сегодня на её голове было сооружено птичье гнездо с воткнутыми в него палками. Заметив Адриана, она чиркнула что-то в своём блокноте и отвернулась. Адриану же было не до журналисток. Он выхватил взглядом Натали, прохаживающуюся мимо всей этой толпы и отмечающей в планшете прогресс о готовности. - Эй, Натали! - он коснулся её локтя, заставив остановиться, и обвёл глазами зал. - Что тут происходит? Натали посмотрела на блондина. Оценила вид его волос, помятого лица и рубашки. И, как всегда, промолчала. - Генеральная репетиция, Адриан. Ты забыл? Мужчина поджал губы. "Забыл". Да, кажется, Дюпен-Чен что-то говорила ему про это пару дней назад. И отец тоже пытался донести эту мысль, поймав его как-то на пути во внутренний двор. Но Адриан был слишком увязан в своей работе, неудачных попытках проследить путь бабочек и не убиться от отчаяния. - Господи, да зачем? Что может пойти не так? - Твоя мать будет присутствовать. Всё должно быть идеально. Ах да. Мама. Это же всё ради неё. Ради призрачной надежды, что, увидев своего любимого сына в привычной для них обоих обстановке, её разум просветлеет хоть на несколько минут. Адриан тяжело вздохнул, как вдруг перед ним выросла ещё одна знакомая женщина. Марлен. Несколько лет назад он плотно работал с ней, участвуя в фотосессиях. За всё то время, что они не встречались, Марлен пополнела и сменила стрижку на более короткую. Но забыть её лицо было просто невозможно, потому что оно всегда было слишком близко. Как и её руки со сжатыми в них кистями, палетками или феном. - Адриан? Рада тебя видеть. Но вот с этим всем, - она покрутила рукой в воздухе в районе его груди и лица, - надо что-то делать. У нас мало времени. Быстро в гримёрку. - В гримёрку? "Откуда у нас гримёрка? Какая ещё, к чёрту гримёрка?" Адриан последовал за Марлен, чуть не врезался в официанта, раскладывающего на высоком столике канапе и мелкие закуски, и наконец дошёл до пункта назначения. Оказалось, что гримёрка - это небольшое самодельное помещение, построенное с помощью четырёх ширм. Располагалось оно прямо позади занавесок, граничащих с подиумом. Усадив блондина на кресло, Марлен принялась колдовать над его причёской и лицом. Затрещала расчёска, запорхали мягкие, ароматные кисти. Закрыв глаза, Адриан решил просто насладиться покоем и ещё немного вздремнуть. Однако сделать это не удалось, так как через пять минут одна из ширм со скрипом отъехала в сторону, вырвав блондина из только-только окутавшей его дремоты. - Пришёл наконец? Адриан открыл один глаз и едва удержался от зевка. - И тебе привет, уголовница. Марлен не обратила на странный разговор ни малейшего внимания и мазнула кистью с тональным кремом по высоким скулам. - Как закончишь с этим, примерь первый костюм на вешалке. Адриан перевёл взгляд налево - туда, куда указывала рука Дюпен-Чен. На стойке висело шесть костюмов: четыре тёмных и два светлых. Он кивнул, и Маринетт вышла из импровизированной гримёрки. Вскоре Марлен, закончив своё колдовство, последовала за ней, и Адриан взял в руки висящий костюм. Плотный, мягкий жакет чёрного цвета внутри был отделан яркой шелковой тканью с витиеватым узорами. Такая же ткань была и у брюк. Рубашка же была довольно простой, белой и не забирала себе много внимания. - Можешь заходить, - крикнул он, закончив переодевание. Маринетт вошла в гримёрку, критически осмотрела Адриана - сначала спереди, потом сзади. Подвернула рукава жакета, отчего зелёная ткань вылезла наружу ещё сильнее. Затем вытащила из сумочки иголку с ниткой и начала ушивать ткань в районе локтя. От лёгких касаний девушки стало щекотно, и Адриан невольно заёрзал. - Можешь не двигаться, пожалуйста? - с нажимом попросила Маринетт, когда иголка сделала чуть больший стежок, чем требовалось. - Что? - Адриан нарочно дёрнул головой ещё сильнее, но тут маленькая женская ручка упёрлась ему в шею и подбородок, зафиксировала челюсть. Ощущение необычное. Немного странное от вопиющей дерзости, но будто бы даже приятное... - Одну-у-у мину-у-уту... Маринетт сделала ещё несколько быстрых, но аккуратных стежков и распрямилась. Её рука расслабилась, соскользнула с челюсти Адриана и легла на плечо. Она посмотрела на его лицо. Кажется, впервые за сегодняшний день. И вдруг увидела его. Волосы цвета пшеницы немного растрёпаны - будто бы хаотично, но на деле каждая прядь строго выверена, чтобы подчеркнуть высокий лоб и острые скулы. Зелёные глаза блестят, как два чистейших изумруда. Красивый. Очень. Слишком красивый для человека, которого стоило бы ненавидеть. - Что, хорош? - Адриан ухмыльнулся, и его красота в одно мгновение обострилась, став просто невыносимой. - Как и любая среднестатистическая (боги, сколько усилий пришлось приложить, чтобы выговорить это слово с первого раза!) модель, - Маринетт отряхнула с воротника жакета невидимую пыль, словно её рука лежала там только ради этой цели, и сделала шаг назад. - С худобой перебор. Она покрутила в пальцах иголку и кивнула на рукава Адриана, утянутые едва заметной ниткой, на что тот лишь пожал плечами. Что тут скажешь? Его диета в последнее время не отличалась особой питательностью. Кофе, крепкий чай, пара зелёных яблок - вот и весь рацион на день. - Если бы ты лучше сняла мерки, тебе не пришлось бы сейчас ничего исправлять. - Мне бы не пришлось этого делать, если бы ты соизволил прийти хоть на одну примерку, - парировала Маринетт, подойдя к вешалке: у неё было ещё несколько минут, чтобы подправить остальные костюмы. Адриан закатил глаза. Эти бесконечные примерки - бессмысленная трата времени. Как и сегодняшний предпоказ. Вечно отец любит перестраховываться. Эх! Не надо было выходить из комнаты. Глядишь, и отменили бы всё... Через полчаса в гримёрку вошла Натали и сообщила, что все уже собрались и можно начинать репетицию. Адриан дал отмашку о готовности, и женщина, коснувшись наушника в ухе, просигнализировала кому-то на том конце связи: "Начинаем". Почти мгновенно зазвучала ненавязчивая, "подиумная" музыка - практически без мелодии. Такую никогда не запомнишь, даже если постараешься. Послышался голос отца. Тот вещал что-то о важности сегодняшнего события - пусть это и всего лишь репетиция, о его любви к сыну и жене, о которой в обычное время старался не упоминать и вовсе. - Минутная готовность, - отрапортовала Натали. Адриан размял плечи, посмотрел на стоящую рядом Дюпен-Чен. Она в волнении заламывала руки и, не переставая, оглядывала костюм Адриана. - Всё будет хорошо, - сорвалось с его губ, и он, удивляясь сам себе, подбадривающе улыбнулся. - Даже если в твоих работах есть какие-то недочёты, их никто не заметит из-за вот этого, - он обвёл рукой своё лицо, и его улыбка стала истинно модельной - абсолютно ненатуральной, но такой притягательной. Маринетт захихикала. - Спасибо. И удачи. Адриан кивнул в знак благодарности и, когда Натали дала сигнал, вышел на подиум. Зрители зааплодировали. Гостей было не очень много, но овации всё равно получились довольно убедительными. Адриан двинулся вперёд. Вернуться в модельный бизнес оказалось не слишком тяжело. Ноги сами вели его по высокой дорожке, губы сами растягивались в натренированной улыбке. Помня заповеди моделей, Адриан смотрел прямо перед собой, но краем глаза всё равно ухватывал заинтересованные взгляды зрителей и своего отца, сидящего в первом ряду. А вот Феликса, к счастью, среди гостей не было. - Всё нормально? - спросила Маринетт, когда Адриан вернулся обратно в гримёрку. - По-моему, мы их сразили, - усмехнулся он, позволяя ей снять с себя жакет и помочь со следующим костюмом. И он снова вышел на сцену. Правда, сделав пару шагов, вдруг замедлился. Потому что боковое зрение выцепило что-то... Точнее кого-то, кого он увидеть совсем не ожидал. Кого-то, кто не должен быть находиться здесь прямо сейчас. Адриан остановился, пытаясь понять, не иллюзия ли это. Зрители начали с недоумением переглядываться, гадая, почему же единственная модель этого показа застыла на месте. - Мама? - прошептал он, но музыка поглотила звук его голоса. Агрест-старший, прочитав по губам заветное слово и проследив за взглядом сына, рывком встал с места и проревел: - Остановить музыку! Динамики стихли. Зрители заволновались, зашептались, заёрзали на своих местах, предвкушая любопытное действие. Журналистка с гнездом на голове привстала и снова записала что-то в свой блокнотик, не отрывая взгляда от сухонькой блондинки, что стояла чуть поодаль от "зрительного зала". Очень худая, с впавшими глазами, но чистая и аккуратная, похожая на мученицу или заключённую, которую отмыли и переодели перед надвигающейся казнью, она ещё хранила в своей внешности следы былой красоты. Эмили Агрест. Собственной персоной. Одна из загадок семьи Агрестов. Некогда прекрасная, нежная жена и любящая мать. А сегодня - тёмная лошадка, скрытая от глаз прессы и простых людей. Адриан вместе с отцом подлетели к ней одновременно. - Дорогая, как ты?.. - Мальчик, мой мальчик... - шмыгнула она, проигнорировав слова своего мужа и протянув руки к Адриану. Тот не сопротивлялся. Закрыв глаза, он прижался к матери, с удивлением отметив, что, даже стоя, она была ему где-то по плечо. - Как она сюда попала? - прошипел Агрест-старший, обратившись к женщине в голубом халате. Та испуганно смотрела то на него, то на свою подопечную, теребя в руках связку ключей. - Простите... Простите меня. Я так хотела попасть на показ! - она закрыла лицо руками, готовая разреветься. - И, видимо, забыла закрыть дверь на ключ. - Сегодня она уже принимала лекарства? - Нет, обычно я это делаю ровно в два, и... Габриэль одними губами прошептал какое-то обидное ругательство и вновь повернулся к своей жене. - Дорогая, ещё не время. Давай я отведу тебя в комнату? - Нет... - Эмили замотала головой, ещё сильнее втискиваясь в своего сына. - Нет, я не хочу туда. - Мама, - Адриан с трудом отцепил её пальцы от своей одежды, хотя делать этого не хотелось: контакты с ней были сведены до минимума - всё ради её душевного равновесия. Он поймал её блуждающий взгляд: испуганный и нежный одновременно. - Пожалуйста, тебе надо полежать и отдохнуть. - Нет! - она оттолкнула сына и отскочила в сторону. - Дышать! Воздух... Воздуха! Я задыхаюсь. Эмили схватилась за горло и закашлялась, бешено оглядываясь по сторонам в поисках помощи. - Мама... - Адриан снова приобнял её за плечи. - Нет! Пусти! Она с неожиданным проворством вырвалась из объятий собственного сына, ударив его локтем в грудь. Тот упал на пол, опрокинув несколько стульев. Зрители разбежались в разные стороны, кто-то начал снимать происходящее на телефон, словно всё это походило на цирковое представление. Эмили бросила на сына последний взгляд - на удивление осмысленный и печальный, и рванула к дверям. - Эмили, милая... Когда Габриэль схватил жену за локоть, её глаза округлились от ужаса. Она завизжала, словно он своим прикосновение ошпарил её, со всей мочи дёрнулась в сторону и схватила первое, что попалось ей под руку. Это оказалась китайская декоративная палочка, воткнутая в причёску журналистки, что из всех зрителей стояла к ней ближе всех. Она коротко вскрикнула и отпрыгнула в сторону, уронив на пол и свой блокнотик, и ручку. Эмили перехватила палочку удобнее и вонзила её в живот своего мужа. Это оружие было слишком тупым, чтобы проткнуть его насквозь, но всё же боль оказалась достаточно сильной, чтобы Габриэль согнулся пополам и ослабил хватку. - Держите... её... - прохрипел он, вскидывая руку вперёд. Никто из гостей не сдвинулся с места. Каждый думал лишь об одном: эта женщина сумасшедшая. И место ей - в больнице для душевнобольных, а уж никак не среди обычных людей. Ничего удивительного, что Габриэль Агрест скрывал её от публики. Гости со смесью ужаса и удивления смотрели, как Эмили подбегает к дверям, и старались не стоять у неё на пути. Мало ли, на что способна эта обезумевшая женщина? Она двигалась так быстро, словно за ней гнался монстр из самых страшных кошмаров. Кто-то из телохранителей рванул за ней, но женщина хлопнула створкой с такой силой, что вышибла из него дух и обездвижила ещё на пару секунд. - Держите её! - снова заорал Агрест-старший, доставая из кармана телефон и набирая номер экстренной помощи. - Уволю. Всех! Адриан и ещё несколько телохранителей, прибежавших на шум, вылетели из дома вслед за Эмили. Пробежали вдоль дорожки до ворот, заглянули за кусты, высаженные слева и справа, но следов женщины не обнаружили. - Продолжайте поиски, - крикнул Адриан, кивнув в сторону улицы, а сам убежал в свою комнату. Уж в чём, в чём - а в поиске людей он был профессионалом. Открыв рабочий ноутбук, он принялся просматривать ближайшие к дому камеры. Пальцы дрожали от нервов и нетерпения, каждая секунда прогрузки казалась бесконечностью. Но уже спустя несколько минут он заметил её. Эмили, уставшая от пробежки, стояла между двумя высокими домами, прячась за высоким мусорным баком. Адриан приблизил на видео табличку ближайшего к женщине дома и бегом спустился вниз. - Улица Монтре, - бросил он своему отцу, выбегая из поместья. Габриэлю понадобилось несколько мгновений, чтобы понять, о чём именно говорит его сын, после чего он последовал за ним в не меньшей спешке. Домой Эмили привели уже практически без чувств. Потратив все свои силы на внезапный побег, она не сопротивлялась и почти сразу уснула. Адриан и Габриэль проследили, чтобы сиделка вколола ей дозу успокоительного, после чего она поспешно ушла, явно опасаясь гнева своего начальника. Прошло две минуты. Лицо Эмили, уже покрытое морщинами, чуть разгладилось, и только тогда самые дорогие её мужчины смогли вздохнуть с облегчением. - Как ты нашёл её так... быстро? - спросил Агрест-старший, покручивая в руках висящий на шее медальон - старинный подарок его возлюбленной супруги. Адриан спрятал руки за спиной, сцепив их в замок. Он надеялся, что отец не додумается задать ему этот вопрос. - Какая разница? - Адриан. Габриэль испытующе посмотрел на своего сына. Тот небрежно качнулся на месте, пытаясь казаться расслабленным. - Помоги мне. - Пф, - блондин искренне засмеялся. - Я тебе ни в чём помогать не собираюсь. - Адриан! На кону жизнь твоей матери! Твоё счастье. Если у тебя есть доступ к жучкам или камерам, то... - Что ты знаешь о моём счастье, отец? - выплюнул Адриан, испугавшись за свой секрет, и в спешке вышел из комнаты матери, пока отец не продолжил свои уговоры с новой силой. "Вспомнил о моём счастье! Ублюдок!" - Адриан, сжав кулаки от гнева, вернулся обратно в холл. Кто-то должен был сказать, что раз показ пошёл по одному месту, то всем стоит расходиться по домам. И действительно. Никто из приглашённых зрителей и не думал покидать особняк Агрестов - словно они надеялись, будто после такого происшествия репетицию ещё можно возобновить. Или, быть может, они ждали ещё какой-то горячей сенсации?.. - Репетиция окончена, дорогие гости, - со своей максимальной вежливостью сказал он, и зрители недовольно заворчали, обступив блондина со всех сторон. - Как так? - Когда будет повторная попытка? - Кто-нибудь вернёт мне мою палочку для волос? Столько вопросов - тупых, бессмысленных. Разве всё это имеет значение в данную секунду? Адриан стиснул зубы - чтобы ненароком не сказать какую-нибудь грубость - и закатил глаза, когда ощутил несмелое прикосновение к своей руке. Опустив голову, он увидел обеспокоенный взгляд Дюпен-Чен. - Как ты? Снова она. Снова этот её жалостливый взгляд. Откуда в ней столько сострадания? Тем более к нему? На этот раз у Адриана не нашлось сил огрызнуться. - В пределах нормы, - выдохнул он, почувствовав странное облегчение от того, что хоть один человек в этой неразберихе подумал о нём, а не о проклятом показе. Он ждал, что Маринетт в присущей ей манере спросит что-то ещё или скажет что-то подбадривающе, но вместо этого она оглушительно закричала: - Берегись! Она схватила его за руку и дёрнула в сторону, от чего нервные окончания в плече вспыхнули искрящей проводкой. Рядом с его ухом пролетело что-то большое и острое, а затем со свистом улетело обратно. Адриан свалился на пол, утянув за собой Дюпен-Чен, но та, быстро сориентировавшись, потянула его в бок - за стену подиума. - Что?.. - Одержимый, - шикнула она, указав пальцем назад. Адриан осторожно выглянул из-за своего укрытия. Маринетт оказалась права. Одержимый. В бронированном костюме, с железным забралом на лице и с огромным топором, который он легко перекидывал с одной руки в другую. Его броню окружала странная, полупрозрачная аура, внутри которой иногда загорались всполохи электричества. Остальные гости показа, не успевшие разойтись по домам, в панике искали хоть какое-то укрытие. Кто-то пытался спрятаться под стульями. Бежать до дверей казалось гостям слишком рискованным, учитывая, с какой прытью этот одержимый только что метнул свой топор. Сердце Адриана забилось быстрее, но не от страха, а от мысли, что, наверное, он скоро встретится со своей Леди. - Натали! - взревел одержимый, с лёгкостью спрыгивая с перил на пол. Та прижала к груди планшет и испуганно посмотрела на злодея. - Мсье... Мсье Агрест? - Догадлива, как всегда, - со смешком отозвался он и рубанул топором ей по шее. Маринетт зажмурилась и спрятала лицо в ладонях. А когда решилась открыть глаза, то, к своему счастью, не увидела душераздирающей сцены. Ни крови, ни отрубленных голов. Всего лишь красная линия на шеи женщины - почти незаметная, если не присматриваться. - Зовите меня Правдоруб, - Габриэль Агрест подошёл ближе к своей помощнице и по-дружески положил руку ей на плечо. - Я заставлю каждого говорить только правду. Скажи мне, Натали, ты знаешь, кем работает мой сын? - Нет, - сказали её губы, прежде чем она успела это осознать. - Проклятье! - мужчина оттолкнул женщину и двинулся в сторону остальных зрителей. Маринетт повернулась к Адриану, слушая тяжёлые шаги одержимого, что с каждой секундой подходил всё ближе и ближе. - Повздорил с отцом? - Я бы так не сказал. - Надо тебя спрятать, - она указала глазами на входную дверь, надеясь, что ей самой тоже удастся сбежать и перевоплотиться без лишних свидетелей. - Я тебя прикрою. На счёт три. Раз. Два. Три! Она крепко схватила неожиданно горячую ладонь Адриана и вскочила на ноги. Толкнула в сторону один из стульев, в надежде, что это отвлечёт внимание Агреста-старшего, и бросилась к дверям. Адриан не отставал, стараясь бежать в ногу со своей коллегой и с удивлением отмечая, что его совсем не бесят их ладони, сцепленные в замок. Маринетт распахнула дверь, протолкнула Адриана на улицу и вылетела следом за ним. С серого неба падали первые грустные капли дождя. За спиной раздался грохот, возглас, полный недоумения. А вот топора, летящего в голову, не последовало. Значит, сработало. Оказавшись за стенами особняка, Маринетт захлопнула дверь и освободила руку. - Спрячься где-нибудь. - Ты тоже. Обменявшись кивками, они убежали в разные стороны, где, укрывшись за зелёной изгородью, трансформировались и вернулись обратно в облике Ледибаг и Кота Нуара. Приземлившись прямо перед дверьми особняка, Адриан отсалютовал своей напарнице, но та сделала вид, что не заметила его. - Вы как раз вовремя! - проревел Правдоруб, с грохотом распахивая входную дверь. - Вы тоже расскажете мне свои секреты! Не долго думая, он направил свой топор в Нуара. Тот быстро раскрутил жезл и отбил его, с сожалением отметив, что волшебное оружие, несмотря на отражённую атаку, всё равно вернулось одержимому. Ледибаг закинула йо-йо вперёд, целясь по груди злодея, но йо-йо отскочило и затрещало, словно по нему ударило электричеством. - Ну, конечно, всё не могло бы так просто. Ледибаг, последовав примеру Нуара, закрутила йо-йо в воздухе, чтобы обезопасить себя от шального лезвия. Этот одержимый был опасен. Один его точный удар - и она больше не сможет быть супергероиней. И не только она. Ледибаг бросила взгляд на своего... недонапарника. Тот прытко отбивался от искусно летающего топора, наносящего режущие и рубящие удары. - Талисман удачи! В руках Ледибаг оказался моток широкого скотча. Она покрутила его в руках, и в ту же секунду заметила, как серебристое лезвие летит прямо в её голову. Она успела только ахнуть, инстинктивно дёрнуться назад и подумать о том, что, наверно, стоило предупредить Нуара о своём намерении использовать супер-силу, но она этого не сделала, потому что разговаривать с ним не собиралась ещё как минимум сто лет, и теперь из-за неё им обоим конец... Но удара не последовало. Сквозь прищуренные глаза Ледибаг увидела спину своего напарника, что, раскинув руки в стороны - господи, как глупо! - попытался защитить её. Эта жертва тоже полностью устраивала одержимого. Топор полоснул его по шее, оставив на коже красный, бескровный след. Злодей дико захохотал и поднял руку, чтобы поймать возвращающийся топор. - Как твоё настоящее имя, Кот Нуар? - лелейно вопросил он. Глаза Адриана округлилась от ужаса. Он повернулся к Ледибаг - словно надеялся, что она найдёт способ остановить это безумие. Его губы приоткрылись. - Ад... Маринетт заткнула ему рот самым быстрым способом. Схватила его за бубенчик, висящий на шее, притянула к себе и вжалась в его мокрые от дождя губы. Это даже и поцелуем не назвать, но чувство тоски всё равно попыталось проникнуть в её сердце. Маринетт строго отмела его в сторону. Потому что у неё была ровно секунда, чтобы успеть отмотать часть скотча, оторвать от него кусочек и залепить им рот своего напарника. Что, оторвавшись от губ Нуара, она и сделала, после чего предусмотрительно наклеила скотч и себе. Одержимый рассерженно заревел и подбежал ближе к героям. Он принялся размахивать топором налево и направо. Тяжёлые капли дождя разлетались в разные стороны, били по щекам и глазам. А Маринетт тем времени поглядывала на скотч, который крепко держала в левой, свободной руке. Можно ли его использовать как-то ещё? - М-м-м! - замычал Кот Нуар. - М-М-М! Ледибаг посмотрела на блондина и прищурилась. - М? - М-м-м! - снова замычал он, стреляя глазами куда-то в сторону. Ледибаг посмотрела в бок и увидела за воротами особняка грузовую машину - крепкую, с толстыми стенами. Она кивнула, и тогда они одновременно побежали в её сторону. Одержимый - за ними. Герои молчали, но отчего-то это не помешало им действовать слаженно и понимать друг друга с полувзгляда. Машина была пустой. Видимо, рабочие всё ещё пережидали бурю в особняке. Ледибаг вбежала в кузов первой, закрыла за собой двери и тут же принялась развешивать на потолке обрывки скотча. Чистые и прозрачные, они были практически незаметны в слабом свете, что проникал в грузовик через крохотное окно. Нуар в это время отбивался от атак одержимого, старательно не давая тому открыть дверь и застать напарницу врасплох. - М-м-м! - прокричала героиня, и Нуар, расценив это как "готово!", ткнул жезлом одержимого в живот. Он ввалился внутрь машины сквозь вовремя распахнувшиеся створки. Его плечи и голова прилипли к обрывкам скотча. Он взревел, дёрнулся влево, вправо, но, пытаясь высвободиться из клейкого плена, запутывался в нём всё сильнее. - Дрянь! - крикнул он, увидев, как из угла кузова, скрытого в тени, вышла Ледибаг. Правда, повернуть голову не вышло: удалось только стрельнуть глазами, да и то с трудом. Одержимый попытался направить топор в её сторону, но рука, плотно замотанная скотчем, не послушалась. - М-м? - двери кузова распахнулись, явив взору Кота Нуара. Правдоруб в отчаянии кинул топор в его сторону, по идеальной ровной траектории. Тот с лёгкостью отбил его, однако вернуться в руки одержимого топор уже не смог: Ледибаг успела снова закрыть двери кузова. Топор впечатался в дверь, силясь прорвать её. Но так и не сумел. Девушка, пристально осмотрев одержимого в поисках заражённого предмета, аккуратно сняла с его шеи медальон - единственное, что не источало электрическую ауру, - и разбила, выпуская на волю тёмную бабочку. Нуар увидел её, вылетающую из машины, с облегчением открыл двери кузова, сорвал со рта скотч и посмотрел на Ледибаг, которая помогала его отцу выпутаться из скотча. Сейчас, без всей этой фантастической экипировки он выглядел жалким, растерянным и на удивление рассерженным. - Получилось? - губы всё ещё ныли после скотча, но Нуар всё равно растянул их в улыбке и несмело протянул напарнице кулачок, но та скрестила руки на груди и отвернулась. Кулачок Нуара безвольно повис в воздухе. - Чудесная Ледибаг! - прокричала она, подкидывая в воздух остатки скотча. В считанные секунды все разрушения были нейтрализованы, а вот напарника почему-то рядом не было. Пожав плечами, она закинула йо-йо на крышу особняка. Конечно, ей ещё стоило вернуться туда в обличие Маринетт Дюпен-Чен и забрать свои модели, но для начала следовало запутать след вездесущих репортёров. Оказавшись наверху, она пробежалась по черепице и неожиданно врезалось во что-то тонкое и твёрдое. Грудь загудела от боли. Опустив взгляд, Ледибаг увидела, что виной этой вынужденной остановки послужил чёрный жезл, растянутый между двумя небольшими выступами крыши. Шею защекотало горячее дыхание, от которого по коже расползлись мурашки. "Наглец". Ледибаг развернулась и замахнулась кулаком, но Нуар поймал её руку в сантиметре от своего лица. - Прошу. Возьми. Он разжал её пальцы и всучил в руку что-то мягкое, мокрое и податливое. Переведя взгляд на руку, Маринетт поняла, что это цветы. Букетик грёбаных незабудок. Злость внезапно схлынула. В груди всё перевернулось от этого болезненного подарка. Она посмотрела на мужчину снизу вверх - потерянным, озадаченным взглядом. - Прости меня. Прости, что не пришёл в тот вечер. Пока ты не убежала, прошу, дай мне хотя бы попытаться объясниться. Ледибаг не двинулась с места. Она молчала, и Адриан посчитал это немым согласием. - Я... - Нуар посмотрел ей в глаза - в чистые, как ясное небо, и доверчивые, и вдруг понял, что совершенно не знает, что сказать. Кажется, вчера он готовил какую-то речь. И позавчера. И каждый день до этого. Но сейчас, оставшись с напарницей один-на-один, он мигом опустел. И эти капли, что, падая с неба, били его по голове, выбивали из неё все остатки рассудка. - Начни с начала, - добродушно, но с ноткой укора подсказала Ледибаг. - Не хочу утомлять тебя историей о детских травмах, - он с горечью усмехнулся. - Да и вряд ли это поможет мне оправдаться. Героиня пожала плечами. - Что же тогда ты хотел мне сказать? - Молчание. Ледибаг цокнула языком, раздражаясь. - Почему ты не пришёл на встречу, Кот Нуар? Адриан шумно выдохнул. - Испугался. - Чего? - Не знаю. Тебя. Нас. Чёрт... - мужчина отвернулся, запрокинул голову, подставив лицо под прохладные капли. Кажется, у него ни черта не получается. - Я никогда... никогда не испытывал ничего подобного. Признаться, я мечтал о жизни затворника, чтобы никто и никогда не смог нанести мне удар исподтишка. А потом появилась ты. И всё - всё! - в моём идеальном плане пошло наперекосяк. Я решил, что будет лучше закончить это, пока не стало слишком поздно. А потом... Можешь поверить, я корю себя за это по сей день. - Кот... Нуар... - произнесла Ледибаг. Медленно и почти без упрёка. - Неужели ты думаешь, что боишься один лишь ты? Думаешь, мне не было страшно, что ты окажешься каким-нибудь маньяком? - Ты действительно так думала? - ошарашенно спросил мужчина. - Ну... бывали мыслишки, - она сдавленно, словно через силу, усмехнулась. - Шучу. Нет, конечно. Я предпочитаю видеть в людях хорошее. Даже в тебе. - Ты... улыбаешься, - он с благоговением оглядел её лицо - мокрое от дождя, со слипшимися волосами, но, как и всегда, бесконечно прекрасное. - Значит ли это... что ты простишь меня? Ледибаг тяжело вздохнула, и улыбка растаяла на её губах. - Скажем так. Я тебя услышала. И я подумаю. - Этого достаточно, - Нуар быстро, пока она не опомнилась, схватил её руку и запечатлел на её пальцах лёгкий поцелуй. *** Адриан вышел из особняка с небольшим чёрным чемоданом и зонтом. К вечеру дождь только усилился, и он с унылым видом смотрел на ливневую стену прямо перед его носом. Входная дверь скрипнула. И рядом с ним появилась Маринетт. Она застыла на месте, тоже явно обескураженная тем, что дождь с каждым часом только набирал обороты. На её плече висела сумка с чехлами под одежду, а в руке она держала... Адриан сглотнул. - Откуда они? Маринетт посмотрела на букет незабудок, опустивших головы от дождя. - Э-э-э, - она прикусила губу, - нашла. Адриан отвернулся и с опустевшими глазами посмотрел вдаль. На улице было пусто. Дороги сверкали от глубоких луж, а воздух из-за ливня казался густым туманом. Прямо под стать его настроению. - Вызвать тебе такси? - спросил он, глядя, как Дюпен-Чен с опаской опускает носок туфли на ступеньку ниже - прямо в мокрую жижу. - А? - она брезгливо дёрнула ногой. - Нет. Спасибо. "Гордая какая", - фыркнул про себя Адриан, открыл зонт и вручил его коллеге. - Дождь усиливается. Не простудись. Маринетт приняла неожиданный подарок и с удивлением посмотрела на блондина, на щеках которого сверкала вода. - Спас-с-сибо. Дюпен-Чен вспыхнула, смущённая своим заиканием, и сошла с крыльца, пряча под ветровкой букет незабудок, предназначавшихся не ей. Сердце Адриана заныло от чувства обиды. Ещё один укол от Ледибаг. Ещё один горький плод его ошибки. Сколько ещё их будет?.. С тяжёлым вздохом он сделал шаг вперёд, и холодная волна окатила его с ног до головы, словно душ. Так, в двадцать четыре года Адриан Агрест совершил свой первый побег из дома.