Согласно Конституции

      Ноябрь       В просторном кабинете на мягком кожаном диване цвета глубокого изумруда сидела девушка с серебристым ноутбуком на коленях. Она устало потерла переносицу и прикрыла глаза. От длительного нахождения в одной позе ныло все тело, а в глазах резало, будто она не спала сутки. Хотя так и было, если разобраться. Сколько может спокойно спать помощник Генерального прокурора? В лучшем случае часов пять, при условии, что все разойдутся по домам раньше полуночи.       Комната освещалась лишь двумя настольными лампами — царил полумрак. Еще одна причина, почему особенно тяжко было глазам.       Нужен кофе. Покрепче. Ее сегодня явно не отпустят раньше двенадцати, учитывая недавнюю огласку дела, которым сейчас занимается Офис. Как только подключаются СМИ — аппарат активизируется максимально, чтобы как можно быстрее дать этим стервятникам любую информацию и отвлечь внимание.       — Ирина Владимировна, кофе?       Женщина располагалась в центре кабинета за массивным столом и что-то усердно печатала на своем ноутбуке, не замечая ничего вокруг вот уже несколько часов. Кончики ее черных волос едва касались плеч и сливались с фоном темного кожаного кресла, на которое она устало откинулась.       По всему периметру стол был уставлен кипами бумаг, а сбоку на специальном выступе располагался святая святых — массивный стационарный телефон, предназначенный для быстрой и безопасной связи с различными министерствами и… самим Президентом — спецсвязь.       Взгляд брюнетки быстро поднялся вверх; в нем было столько усталости, что помощнице едва удалось сдержать сокрушительный вздох. Она слишком хорошо понимала, как сложно все это переносить.       Последовало краткое:       — Буду благодарна, Дарья.       И покрасневшие глаза снова уткнулись в яркий экран.       Слегка кивнув, скорее для самой себя, девушка покинула кабинет и быстрым шагом направилась в кофейню за углом, отчаянно молясь, чтобы та еще работала. Часы показывали девять вечера.       Задержавшись у зеркала на выходе из Офиса и поправляя наспех накинутое пальто, Даша не узнала свое отражение. Четыре месяца работы в Генпрокуратуре проехались по ней самым настоящим катком: темные круги под глазами, скрыть которые не удавалось даже самым плотным консилером; на лице от ненормированного ритма жизни и питания образовались мелкие высыпания; а бедра вновь округлились, несмотря на частые перебежки от своего стола к столу начальницы и до ближайшей кофейни. Хорошо, что ее густые волосы цвета молочного шоколада еще были в приличном состоянии и создавали хоть и захудалый, но образ здорового человека. Да уж… Поджав недовольно губы, она отвернулась и выбежала из здания на холодный воздух.       Даша заказала два капучино у симпатичного парня, попросив сделать их погорячее. Почему-то все бариста в последнее время грешат тем, что делают напиток едва теплым. И пока ты донесешь его до работы или машины, он становится и вовсе холодным и полностью не пригодным к употреблению.       Взгляд невольно заскользил по витрине со свежими салатами и десертами. В голове поселилась навязчивая мысль, что Ирина Владимировна сегодня не обедала и не ужинала. Да и насчет завтрака были сомнения. Эта неделя действительно выдалась очень изматывающей, но до Нового года легче не станет.       Когда пальцы коснулись горячего стаканчика с кофе, она все-таки решила рискнуть и попросила упаковать еще и салат со слабосоленым лососем и чизкейк.       Столы двух помощниц прокурора находятся в приемной у входа в тот самый кабинет по обе стороны от двери. В обычные часы девушки работают за ними, но в последнее время Даша оставалась намного дольше коллеги Ани, которая скорее была просто секретарем и к государственным делам не имела отношения. Поэтому в конце дня, по молчаливому согласию и для удобства, Даша перебирается в кабинет начальницы, как только офис пустеет. И вот так, в полутьме, каждая сидит на своем месте и молча работает, только время от времени перебрасываясь несколькими фразами, чтобы уточнить расписание или какие-то детали.       Белый бумажный пакет с салатом и кофе приземляется рядом с Ириной Владимировной, выдергивая ее из размышлений.       — О, я и не заметила, как ты вернулась.       Затуманенный от усталости взгляд скользнул по девушке, а затем сфокусировался на пакете. Ее ярко голубые глаза с прищуром метнулись обратно к Даше, а потом снова вернулись к пакету. Бровь элегантно изогнулась в немом вопросе.       — Вы не обедали. И не ужинали, — буднично сказала помощница и принялась доставать содержимое.       — Я не голодна. И не ем сладкое. Мне казалось, что за полгода работы здесь ты изучила все мои привычки.        «И довольно часто умело этим пользуешься, а я почему-то делаю вид, что не замечаю…» — следом пронеслось в голове Ирины, но она, конечно, это не озвучила.       Успев привыкнуть к такой манере общения прокурора, Даша лишь улыбнулась уголком губ и забрала чизкейк с деревянной вилкой себе. Салат же зазывно был оставлен возле Ирины Владимировны, давая возможность принять решение самостоятельно. Пройдя вдоль длинного стола, и сев чуть дальше на одном из многочисленных стульев, Даша отломила от десерта маленький кусочек.       — Это для меня. И работаю я здесь четыре месяца, — повертев вилку и, будто решая, стоит оно того или нет, все-таки отправила еду в рот.       — А по ощущениям — все шесть. Ты меня постоянно заставляешь есть. Я не ребенок. И так достаточно, что мой привычный американо каким-то чудесным образом вечером превращается в капучино…       Сделав большой глоток из стакана, Ирина Владимировна откинулась назад на мягкое кресло и прикрыла глаза.       — Вы любите кофе с молоком.       «Достаточно посмотреть, как Ваше настроение после капучино превращается из ужасного в приемлемое»       — А знаешь, что я еще люблю?       Голос был довольно тихий, и это не предвещало ничего хорошего. Словно шепот волн в море перед предстоящим штормом. За эти четыре месяца Даша успела изучить почти все, даже самые незначительные на первый взгляд, изменения в интонациях руководителя.       — Я люблю, когда мои сотрудники выполняют свою работу и не лезут туда, куда их не просят, — глаза Ирины Владимировны, словно колючки, вцепились в девушку напротив.       Небольшая дрожь пробежала по телу, но ни один мускул на лице Даши не дрогнул.       В одном эта несносная женщина была права — помощница знала ее очень хорошо. А врожденная интуиция и эмпатия — лишь добавляли способности чувствовать момент и не переступать границы дозволенного в общении с начальством. Как и в этот раз.       — Я Вас услышала, — примирительно произнесла Даша, возвращаясь к десерту.       Она доедала чизкейк и параллельно проверяла расписание Генпрокурора на следующий день, пытаясь рассчитать, во сколько ей нужно завтра вставать: как всегда — в пять, или — может, повезет, и удастся выползти из кровати хотя бы в пять сорок.        Первая встреча назначена на восемь утра, в центральной части столицы. То есть, от ее дома — это почти сорок пять минут на метро и еще пятнадцать пешком — еще нужно дойти до этого чертового поезда. Даша глубоко вздохнула.        Ее размышления прервал звук открывающейся пластиковой крышки. Это был контейнер с салатом. Пытаясь как можно незаметнее посмотреть на источник шума, Даша слегка повернула голову. Карие глаза сразу же наткнулись на испепеляющий взгляд Ирины Владимировны.       — Только попробуй… хоть слово, и ты не доработаешь до конца срока договора, — тон привычно ледяной, но при этом в ее глазах плясали смешинки.       Аккуратно заправив иссиня черную прядь за ухо, она наколола на вилку кусочек рыбы. И, наконец-то, лицо генпрокурора немного расслабилось, а живот тихо и довольно заурчал.       — М-м-м… Согласно Конституции, я имею право не свидетельствовать против себя, — Даша попыталась подавить подступающую улыбку. Она положила в рот остатки чизкейка и опустила взгляд в телефон.       Миссия прошла успешно. Завтра утром ее не съедят вместо завтрака.

***

      Смартфон издавал зверские звуки. Все-таки самый ужасный рингтон будильника — определенно у Айфона. Он вызывает желание сдохнуть, а не встать с теплой уютной кровати.       Кое-как выбравшись из постели, Даша широко зевнула и нажала кнопку на маленькой кофемашине. Та угрожающе заурчала и принялась выдавать утренний «эликсир жизни». Девушка была как никогда благодарна предыдущему арендатору квартиры, который оставил кофеварку. Она хоть и старенькая, и издавала громкие неприличные звуки, утром — была просто бесценна. Кофе во время сборов на работу превратился уже в ритуал, без которого день не мог начаться и пройти более-менее сносно.              Даша могла еще сорок минут спокойно подремать в вагоне метро, непременно крепко прижимая сумку к себе. Она хорошо помнила, как у лучшей подруги цыгане свистнули телефон в переходе с одной ветки на другую. Лучше не рисковать — с нынешней зарплатой она может себе позволить разве что кнопочную Нокию.       Первый глоток обжигающе горячего напитка помог немного взбодриться и пойти собираться. Учитывая, что сегодня запланировано много встреч — выбор одежды был очевиден: верный классический костюм — оверсайз пиджак и белая водолазка. Удобно и попадает под дресс-код.       Оказавшись в ванной, Даша принялась наносить легкий макияж. Из колонки, стоящей в комнате, громко доносилась песня Modern Talking «Cheri Cheri Lady». Ее иногда пробивало на хиты 90-х.       Съемная квартира была откровенно небольшой: одна более менее просторная комната и то, совмещенная с кухней, оснащенной ярко-красным глянцевым гарнитуром. Две зоны разделяла лишь встроенная в стену барная стойка. Посередине гостиной-спальни располагалась обычная двуспальная кровать. Напротив — большое окно с выходом на маленькую лоджию.       С одной стороны кровати находилась тумбочка, заваленная необходимыми под рукой вещами: тюбиками с кремом, зарядкой от телефона/наушников/часов, книгами, которые Даша начинала читать заново по нескольку раз. Однако с таким бешеным темпом работы изучать что либо, кроме нормативных актов, равносильно самоубийству. С другой стороны стояло мягкое кресло, которое служило скорее пристанищем для использованной одежды. Вечером Даше всегда было лень идти и развешивать ее в гардеробной. Такая вот парадоксальная квартира — одна комната для всей жизни. Зато в ней была — лоджия.       Но, Даше все подходило идеально. Гостей она почти никогда не принимала, разве что изредка заезжал на чай отец, когда был в городе. С тех пор, как она начала работать в Офисе Генпрокурора это место все чаще служило для нее лишь перевалочным пунктом перед работой.       Накрасив как можно аккуратнее ресницы, Даша устало поднялась с бортика ванной и наспех закрыла косметичку.       Допив остаток остывшего кофе, она накинула шерстяное пальто и, еще раз остановившись у зеркала на входе, хмыкнула:       — Могло быть и хуже…       Немного везения ей сегодня все-таки перепало, потому что как только она дошла до станции метро и сбежала вниз по эскалатору, начался проливной дождь. Зонтик, естественно, остался спокойно себе лежать на тумбочке в коридоре.        Даша уселась в дальней части вагона, и поезд неспешно тронулся, постепенно набирая скорость. Жизнь на конечной станции все же имеет свои преимущества — хотя бы в виде приезжающего всегда пустого вагона, даже в час-пик. В наушниках заиграл Дорн, и можно еще полчаса побыть в спокойствии до того, как тебя затянет в пучину политической жизни страны, где ты решать особо ничего не можешь — хотя работаешь там, где решается все… ну, или почти все. Maybe my soulmate died, I don't know, maybe I don't have a soul What if I saw you on the train last night and I just walked on by? What if I never let you in? And now you're with somebody who did All of this miscommunication, indecisiveness, be patient       Прекрасная песня грубо прервалась входящим звонком. От неожиданности Даша вздрогнула и распахнула глаза.       Вознесенская И.В.       Звонок твоего босса в такую рань обычно не предвещает ничего хорошего. Но, где-то внутри вдруг слегка потеплело при прочтении имени на экране. Обреченно вздохнув, она нажала на зеленую трубку.       — Доброе утро, Ирина Владимировна.       — Я бы не была на твоем месте так оптимистично настроена, — недовольный голос в восемь утра служил еще одним тревожным звоночком.       «Это единственное, что меня спасает, работая на вас»       Пользуясь тем, что начальница сейчас не видит, она закатила глаза.       — Что-то произошло?       — Рабочая машина сломалась, водитель отогнал её на СТО. Ничего не остается, как брать мою личную, — неприкрытое раздражение сквозило в каждом слове. — Кстати, где ты так долго? Уже без пятнадцати восемь, Дарья.       На долю секунды Даша словила панику, а потом увидела, что лампочка на табло в вагоне горит над надписью «Почтовая площадь». Оставалось всего две остановки, и она на месте. Услышав это от помощницы, прокурор не смягчилась.       — Я стою в пробке на Льва Толстого, у тебя есть двадцать минут, чтобы быть на Золотых воротах со стороны Богдана Хмельницкого. Черный Porsche Cayenne, двадцать шесть тридцать четыре.       — Подождите, где именно на Богдана…?       Ответ она не получила. Ирина Владимировна сбросила вызов. Пришлось перенабрать, но женский голос ей сообщил, что абонент недоступен.       — Черт бы побрал этого абонента…       У Даши оставалось не так много времени — две остановки и одна пересадка на другую ветку. А еще, как бонус, полностью забитый вагон, и пассажиры явно не будут рады, когда их начнут расталкивать, чтобы пробраться к выходу.       Выбежав через семнадцать минут из метро, она ожидаемо попала прямиком под ливень. На шерстяном пальто можно ставить жирный крест. Как и на старательно уложенных волосах.       Проклиная все на свете, и особенно одну конкретную женщину, которая периодически превращала её жизнь в сущий ад, Даша стала искать глазами машину. Заметив на противоположной стороне похожий по описанию Porsche, она побежала через дорогу, молясь не быть сбитой и пытаясь прикрыть голову черной кожаной сумкой от крупных капель дождя.       Достигнув цели под звуки сигналов тормозящих машин и нецензурных слов, она глубоко вздохнула и села на переднее сидение.       — Ты опоздала на две минуты. Где мой кофе? — Генпрокурор повернула голову и оценивающе осмотрела мокрую насквозь помощницу.       — Не успела.       Даша выдержала этот пронизывающий взгляд, но не отвела глаз. Злость накрыла с головой. Видимо почувствовав, что ещё секунда и девушка взорвется или расплачется, Ирина Владимировна поджала губы и молча отвернулась. Машина резко тронулась с места и нырнула в поток автомобилей.       — Не смотри так на меня. Моё утро началось хуже, чем попасть под легкий дождичек.       По радио передавали последние новости, но Даша лишь слышала как гудит в её голове, а эмоции выходят из-под контроля.       — Легкий дождичек… — повторила она, опустив голову.       — Ты что, еще не открывала новости? — Ирина Владимировна резко повернула руль вправо, от чего девушка, не ожидавшая маневра, слегка качнулась.       — Я… Я…       — Не успела. Ну, конечно. У тебя минута, пока мы не доехали до офиса, — до места назначения оставался квартал. А до ее увольнения, в связи с профнепригодностью, пара минут.       — Живо! — рявкнула начальница, на секунду повернувшись и посылая помощнице испепеляющий взгляд.       Даша начала быстро рыться в промокшей сумке, отчаянно разыскивая телефон. Открыв браузер, она вбила в поисковике «Вознесенская Ирина Владимировна».       Статей оказалась хренова туча, и каждая лучше другой: «Генеральный прокурор скрывает элитную недвижимость», «Ирина Вознесенская не внесла в декларацию две квартиры стоимостью свыше…», «Главный прокурор нарушает законы: что решит Президент?».       Вот, черт. Всем и без напоминания известно, что одним из главных лозунгов предвыборной кампании Президента была именно железобетонная позиция в отношении коррупции. Если кто-то из его команды нарушит закон, то сразу же уйдет в отставку без длительных разбирательств.       — М-м-м… Не очень это все… хорошо, — неуверенно отозвалась Даша, понимая, что дела плохи.       — Как красноречиво, — цокнула Вознесенская. — Ты здесь именно для того, чтобы поменять мое расписание на сегодня. Или ты думаешь, что я по доброте душевной везу тебя на работу и до сих пор не уволила за то, что ты намочила мой кожаный салон? — пальцы еще сильнее сжали руль; при повороте показался шпиль офисного здания, к которому они направлялись.       — Простите, Ирина Владимировна.       Щеки Даши раскраснелись от язвительных слов, и она опустила взгляд. С ее пальто действительно стекали капли воды прямиком на дорогой коврик автомобиля, цену которого она боялась узнать даже случайно. Слава Богу, они уже парковались.       У входа в здание предсказуемо дежурила толпа наглых телевизионщиков. Откуда им было знать, что именно сегодня глава надзорного ведомства приедет на личном автомобиле? А совпадение ли это? Сколько раз за время работы Даша успела восхититься и ужаснуться уму и хитрости своего руководителя. Неспроста она стала первой женщиной-Генеральным прокурором. В стране, где до сих пор в политике негласно царит патриархат.       Подставив пылающее лицо поредевшему дождю, Даша прикрыла глаза и сосчитала в уме до пяти. Распахнув их, она увидела, как Вознесенская мчалась к центральному входу, не обращая внимания на кучу поджидавших репортеров, готовых на все, лишь бы записать хотя бы обрывочную фразу, чтобы потом превратить ее в сенсацию. Даша быстрым шагом направилась за ней, чтобы помочь поскорее попасть в здание без эксцессов.

***

      Одна из самых сумасшедших недель за последнее время подходила к концу. Корреспонденты никак не отпускали «тему прокурора», а Ирина Владимировна упрямо не давала никаких интервью, направляя все звонки в свой пиар-отдел, где их вежливо посылали. Так продолжалось бы и дальше, если бы в один прекрасный день не зазвонил тот самый телефон, а на определителе не высветился номер резиденции Президента.       Успокоив легкую дрожь в руке, Генпрокурор быстро подняла трубку.       — Добрый день, господин Президент.       Через двадцать минут дверь кабинета с грохотом распахивается, и оттуда вылетает разъяренная и немного бледная Ирина Владимировна. Помощницы, до этого спокойно сидевшие за рабочими столами, слегка подпрыгнули от неожиданности.       — Саркисова, минута на сборы, мы едем.       Обменявшись настороженным взглядом с коллегой, Даша быстро складывает вещи в сумку и делает попытку догнать убежавшую уже довольно далеко Вознесенскую. Когда-нибудь она научится бегать на этих высоких каблуках, словно гепард — так же, как ее руководитель — и не убиться при этом. Пока же, она только чертыхалась от замаячившей возможности снова получить нагоняй за свою нерасторопность.       Нагнав начальницу на первом этаже, она слегка успокоилась, понимая, что сегодня, слава Богу, не тот день, когда ее уволят. А вот второй заместитель Ирины Владимировны не мог похвастаться той же удачей. Увидев ее яростное лицо и поникшие плечи мужчины, Даша, к своему стыду, обрадовалась. Значит всю злость получит сейчас он, а не она. Проходившие мимо сотрудники пытались держаться подальше от развернувшейся сцены и лишь бросали в их сторону сочувственные взгляды.       Ирина Владимировна была среднего роста, плюс, добавим высокие каблуки. В конечном счёте — около ста семидесяти трех сантиметров. Заместитель, напротив, не меньше ста восьмидесяти пяти, но в данный момент — он определенно выглядел ниже и мельче. Удивительная способность Вознесенской — возвышаться и устрашать, даже если была кому-то по пояс.       «Времени на самокопание у тебя нет, если не хочешь оказаться на месте этого бедолаги!»       Проскользнув мимо показательной казни, Даша вышла из здания и увидела черную Toyota Camry. На следующий день после возникшего скандала рабочая машина вернулась. Теперь они не останутся наедине, и постоянный водитель — Сергей Викторович — снова станет свидетелем, при котором ее, если не убьют, то четвертуют точно.       Сезон осенних дождей закончился, и совсем скоро выпадет первый снег. До декабря оставалось всего лишь пара дней. Даша сразу вспомнила недавний разговор с отцом, который пригласил отметить Новый год вместе, но пока ей удавалось увильнуть от ответа, ссылаясь на большую загруженность. Возможно, все праздники придется провести в Офисе. И, честно говоря, сложно понять, чего Даша боится больше — начальницы или семейного праздника в окружении людей, которых она почти не знает, благодаря родной матери.       В момент размышлений мимо пронеслась копна черных волос, оставляя за собой невесомый шлейф приторно-сладких духов. Неосознанно Саркисова глубоко вдохнула аромат.       На данный момент первый вариант ее определенно устрашал сильнее.

***

      — Так, мне сегодня нужно освободить Ваше время от встреч до конца дня? — робко спросила она.       В расписании оставалось еще одно собрание заместителей и ужин в одном из дорогих ресторанов, но не указано с кем. Последнее очень радовало, так как это означало, что Аллилуйя, Даша попадет домой сегодня раньше, чем в двенадцать ночи. У нее намечались грандиозные планы: наконец-то приготовить ужин самостоятельно, а не прихватить что-то из кулинарии или заказать доставку. И, может быть, выпить бокал вина. А в десять вечера, как хорошая девочка, хотелось бы улечься спать.        — Очевидно, если мы едем к Президенту. Встреча с ним всегда занимает несколько часов.       Глава Офиса неотрывно смотрела в окно, глубоко погруженная в свои мысли. В ее голосе отсутствовал обычно присущий ей едкий сарказм, скорее была нотка раздражения и усталости.       Во всей этой суматохе Даша даже не успела поразмышлять, а каково это быть Генеральным прокурором, да еще и оказаться в центре коррупционного скандала? Тонны дерьма лились на тебя со всех сторон — от хейта диванных критиков в соцсетях, до вечно нацеленных камер, которые только и ждут, когда ты оступишься. Только сейчас Саркисова осознала, как хорошо держится ее руководитель. Ни один мускул не дрогнул на ее лице, когда один особо наглый журналист выкрикнул: «Вам разрешили выбрать цвет тюремной робы, госпожа прокурор?»       Мир сексизма и эйджизма.       Теперь Вознесенскую ждет встреча с Президентом. Что он скажет? Уволит? От этой мысли не по себе. Нет, не уволит. Это лишь подтвердит догадки прессы и пошатнет его рейтинг тоже.       — Кхм… Ирина Владимировна?       Сейчас или никогда. Она должна знать. Не факт, что получит правдивый ответ, но все же.       — Что еще?       — Так это правда?       Вопрос был задан почти шепотом, но тот, кому он был адресован, прекрасно услышал. Голова Ирины Владимировны в ту же секунду резко повернулась в ее сторону. Снова ощутилась сладость духов. Даша пыталась не дышать. Увидев холодный блеск в голубых глазах, она съежилась и успела тысячу раз пожалеть, что снова сунула нос туда, куда не следовало. Может, сейчас ее выбросят из машины и вопрос, как провести праздники, отпадет сам собой.       — Что «правда»? — тихо и опасно. Словно хищник заманивающий свою жертву в ловушку.       — То, что говорят в прессе.       Пути назад нет. Пытаясь достойно принять конец своей, так и не начавшейся карьеры, девушка подняла голову и с вызовом посмотрела на прокурора.       — Такого ты мнения обо мне? Всю неделю ты ходила и думала — мало того, что работаешь на редкостную стерву, так вдобавок, та еще и преступницей оказалась? Какое страшное коварство, просто сказка для рейтингов телеканалов — Главный прокурор оказывается главным преступником страны.       На бледных губах растянулась ироничная усмешка, словно перед ней сидела не ее помощница, которая с ней последние полгода проводит по шестнадцать часов в сутки, а очередной назойливый журналист. Даше стало мерзко от осознания происходящего.       — Нет, Дарья. У меня только две квартиры: одна здесь, в столице, и вторая в моем родном городе. Они обе указаны в декларации о доходах. Можете не переживать, Вы не работаете на коррупционера. Ждите меня в машине и перенесите все, что было запланировано.       Они остановились возле внушительного здания с белоснежными колоннами, посещение которого редко приносило что-то хорошее. Не спеша, Ирина Владимировна достала из чехла и надела черные очки с широкой оправой. Уходя, она оставила в салоне автомобиля гнетущую атмосферу и аромат ванили. Водитель сочувственно покачал головой и попытался ободряюще улыбнуться. Легче, конечно, не стало.