***
— У нас осталась неделя, чтобы найти того, кто организовал и подкинул этот фейк в СМИ. Что есть на данный момент? За большим столом находились всего три человека: управляющий специализированным подразделением антикоррупционной прокуратуры — Климов, первый заместитель Ирины Владимировны — Литвинов и сама Вознесенская. Как бы Генпрокурор ни старалась делать вид, что ее совсем не заботит происходящее вокруг, невооруженным взглядом было видно, что чем ближе день Х, тем сильнее она переживает. Человек с улицы вряд ли бы что-то заметил. Но, только не Даша, которая стала проводить с Ириной Владимировной еще больше времени, чем раньше. Легкое дрожание рук, когда та берет стакан воды (четыре чашки кофе не проходят бесследно); чуть больше тональника и пудры; чуть ярче губы, чтобы отвлечь внимание от потухшего взгляда. Все эти мелочи складывались в довольно читаемый пазл. Сделав большой глоток пока только второго за день американо, Вознесенская обвела пристальным взглядом присутствующих. На секунду дольше положенного задерживаясь на помощнице. Даша сидела отдельно от всех на любимом изумрудном диванчике и отчаянно не понимала, что она вообще здесь делает. Обычно такие собрания были закрытыми и строго конфиденциальными. В последнее время Генпрокурор подпускала к себе особенно осторожно. Но девушка уже поняла, что задавать вопросы — глупая затея, поэтому просто сидела молча и наблюдала. В особенности за своим непосредственным руководителем. Какой бы усталой та не казалась, выглядела она все равно великолепно, как всегда: облегающее темно-зеленое платье чуть ниже колена, где единственным аксессуаром служил черный ремень с золотой пряжкой и неизменный каблук в виде замшевых ботфортов. Для человека, прожигавшего свою жизнь в офисе, у нее была отличная фигура: изящные руки, на которых не было никаких колец, лишь небольшие часы с тонким кожаным ремешком; узкая талия, которую удалось сохранить, скорее всего, из-за отсутствия детей и занятий в спортзале. Округлые бедра переходили в красивые ровные ноги, но Ирина Владимировна чаще ходила в брюках, скрывая их. Скорее всего, так влияли мужской коллектив и руководящая должность. Мужчины должны чувствовать силу и власть, иначе они не будут тебя уважать. Сейчас Вознесенская сидела в своем большом мягком кресле, чуть отодвинувшись от стола, и внимательно слушала, что рассказывал Климов. Даша честно пыталась вникнуть в его речь, но быстро бросила эту затею, потому что ничего важного не прозвучало: «мы ищем», «мы задействовали все силы», «пока нет новостей». Между густых бровей Ирины Владимировны пролегла неглубокая складка, а длинные пальцы правой руки выстукивали по подлокотнику только ей известный ритм. Указательный палец левой она задумчиво держала на тонких губах, обрамленных красной матовой помадой. Взгляд Саркисовой невольно задержался на них. Она так увлеклась, что чуть не пропустила вздернутую в немом вопросе бровь. На лице прокурора невозможно было прочесть ни одной, хоть какой-то эмоции. Даша, попавшись с поличным, быстро разорвала зрительный контакт и неудобно заерзала в кресле. В таком напряжении она просидела до конца совещания, не поднимая головы и боясь встретиться с насмешливым взглядом голубых глаз. Как только все начали собираться, она пулей вылетела из кабинета в направлении уборной. Захлопнув дверь кабинки на замок, Даша села на закрытую крышку и пыталась понять, что только что с ней произошло. Сердце предательски быстро стучало, выдавая ее волнение. Она только что… рассматривала собственную начальницу. «Это очень и очень плохая идея. Даже не пытайся. Ты погубишь себя» Нужно бежать и как можно дальше. Аня права. Если ее не растопчет Вознесенская, то с этой задачей она легко справится самостоятельно. В туалетную комнату кто-то зашел, громко стуча шпильками по кафелю. Даша подняла ноги и поставила на крышку, чтобы не быть замеченной. Ей хотелось побыть одной хотя бы еще пять минут. Тишину прервала громкая мелодия телефона, а затем голос, оказавшийся довольно знакомым, стал говорить полушепотом: — Да, Николай Иванович, я все передала. Да, лично Калуцкому. Я сказала, что от Вас. Он пообещал, что совсем скоро Вознесенскую окончательно уберут, и место Ваше. Только ему нужна еще какая-то информация о ней. Он считает, что одних квартир мало… Да-да, хорошо. Я все сделаю. Саркисова как можно сильнее прижала колени к груди и ладошкой прикрыла рот, чтобы случайно не издать ни малейшего звука. Спустя недолгое время шум воды прекратился, и раздался хлопок закрывающейся входной двери. Даша облегченно выдохнула полной грудью. Подождав для убедительности еще пару минут, она выбежала из туалета. В висках пульсировало. Голос принадлежал Виктории — помощнице Литвинова, который занимал должность первого заместителя Ирины Владимировны.***
Даша лежала на кровати в полной темноте. Глаза почти привыкли, и она почти двадцать минут гипнотизировала воображаемую точку на потолке. Кое-как дойдя до дома, Саркисова избавилась от сапог и верхней одежды и тут же плюхнулась на кровать прямо в костюме. В голове роились сотни мыслей. Что делать? Рассказать Вознесенской? А если не поверит? Неужели Президент тоже замешан? И что вообще значит «уберут»? Они же не хотят ее убить? За что? В секунду Дашу осенило. Все кусочки головоломки сошлись воедино, и перед ней сложилась почти полная картина происходящего. — Пиздец. Зазвонил телефон. Даша резко подскочила на кровати, испугавшись, но затем увидела, что это был всего лишь мобильный и потянулась за ним, ложась обратно. Звонил отец. Очень вовремя. Она было нажала «отклонить». Совесть все-таки взяла верх. За последнюю неделю они говорили всего лишь раз, хотя раньше поддерживали связь почти ежедневно. Он переживает, а ты ведешь себя как свинья. — Да, папа. — Я думал, что ты уже совсем забыла о своем старике. Еще один болезненный укол прямо в сердце. — Прости, ты же читаешь газеты. У нас тут такой дурдом, что ты не представляешь. Все готовы друг другу глотки перегрызть. И она не врала. Все так и было, как оказалось. — Она снова тебя держит до ночи? Разговоры с папой уже несколько месяцев начинались и заканчивались тем, что он настаивал на ее уходе из прокуратуры. Мол, Вознесенская использует ее молодость и неопытность, тем самым эксплуатируя по полной. Знал бы он, кто кого действительно хотел использовать. — Папа, не начинай, пожалуйста. Сегодня был очень сложный день. — Они у тебя не заканчиваются. Отец злился, Даша прекрасно понимала, почему. Но легче от этого не становилось. — Расскажи мне что-то хорошее… Как там Маша? Родители Даши развелись, когда ей было четыре года. Людмила собрала вещи, дочь, и укатила в другой город, где ее уже ждала новая любовь. Александр еще долго не мог забыть жену, скорее всего, надеясь, что она передумает. Но все-таки, через пять лет после развода женился снова. София, новая жена, была очень симпатичной блондинкой. Тоже разведена, и тоже дочь от первого брака — Мария. Она была на пять лет старше Даши. В детстве из-за жизни в разных городах и папиной загруженности на работе видеться выпадало не часто. Да и мама не сильно хотела, чтобы бывший муж был рядом с дочерью. Это была одна из причин, почему Даша так редко общалась с ней теперь. Сложные периоды в их семье никогда не заканчивались. Стало лучше только после того, как Даша уехала учиться в другой город и вырвалась из-под необъятной и назойливой материнской опеки. Ее тогда словно окатили из ведра ледяной водой, когда пришло понимание, как мама умело манипулировала и настраивала против папиной семьи. Сейчас же Маша, сводная сестра, находилась на последнем месяце беременности. Все ждали, когда родится новый член семьи. Больше всего было ставок на Новогоднюю ночь. Даша действительно рада за нее, хотя они и не были близки. Пообещав отцу отпроситься у Вознесенской хотя бы на пару дней и приехать, она нажала кнопку «завершить вызов». На душе стало чуточку легче и теплее. Она все делает правильно и находится там, где должна быть. С этими сумбурными мыслями Даша ушла в ванную, чтобы попытаться смыть этот длинный день под обжигающе горячей водой.***
Погода сегодня словно издевалась: на небе ни тучки — лишь бескрайнее голубое небо. Солнце светило так, как будто на дворе не декабрь, а май. Только вот это никак не помогало Саркисовой с ее паршивым настроением. Предстоял сложный разговор с Ириной Владимировной, и она пыталась оттянуть его, как могла. Даже зашла в любимую кофейню начальницы и взяла два капучино. Собравшись с духом, Даша постучала в дверь. — Войдите. Обратно не повернуть. Пройдя в кабинет уверенным шагом, она увидела, что Вознесенская стоит у большого окна, плотно прикрытого тяжелым тюлем. Повесили его специально, чтобы с улицы невозможно было рассмотреть то, что происходит внутри. Сейчас грозный прокурор казалась почему-то особенно хрупкой. На долю секунды Даша представила ее без каблуков и в домашней одежде. Скорее всего, тогда женщина окажется ей по плечи. Живот неприятно скрутило от мысли, что такой она ее не увидит никогда, тем более учитывая, какой разговор им предстоит. — Ты так дыру во мне прожжешь. Оу. Она снова засмотрелась. Вознесенская обернулась, и Даша готова поклясться, что успела заметить намек на улыбку на ее губах. Вознесенская сегодня надела брючный костюм светло-голубого оттенка и нежно-персиковую блузку из дорого шелка. Этот образ создавал контраст с иссиня-черными волосами. И куда же без туфель. Конечно. — Я… Вот, кофе принесла. Даша замялась, но сразу же приказала самой себе собраться. Сделав шаг вперед, она протянула бумажный стакан. Их пальцы соприкоснулись, и от этого по телу пробежал легкий электрический разряд. Не ожидая такой своей реакции, Даша резко отпрянула и отошла назад, стараясь не подавать вида, что ее обеспокоил этот невинный контакт. Ирина Владимировна, если и заметила перемену в поведении помощницы, то ничего не сказала. Лишь молча развернулась и направилась к своему столу. Сев в кресло, она закинула ногу на ногу и отпила кофе. — Итак. Ты смотришь на меня словно олень в свете фар, принесла кофе с молоком. Я умираю или… или ты увольняешься тоже? — на последней части предложения женщина скривилась, как от зубной боли. Саркисова наконец-то вышла из транса, немного смущаясь, и заговорила. — Что? Нет! Мне нужно с вами кое-что обсудить. Даша поставила свой кофе на стол, после чего присела на один из дальних стульев в ряду большого начальственного стола. Будто переживая, что после услышанного прокурор набросится на нее с кулаками. — Тогда начинай. Иначе, тебе придется записаться на встречу ко мне. Ты как никто знаешь, какой у меня загруженный график. Хотя, возможно, скоро он облегчится. Стало до жути грустно от этих слов. Неужели она сдается? — Кстати, об этом… Кажется, я знаю, кто заказчик цирка. Саркисова была готова к любой реакции, но точно не к той, которую получила. После своего короткого рассказа об услышанном в туалете — ее вежливо поблагодарили и… выставили за дверь. До конца дня Ирина Владимировна так и не вышла из кабинета. Лишь в семь часов вечера закрыла свой кабинет, уже одетая в белое пальто, и, не глядя на свою помощницу, объявила, что она тоже может идти домой. Пока Даша растерянно хлопала ресницами, след начальницы уже простыл. С одной стороны, довольно радостно так рано попасть домой, а с другой — очень подозрительно и непривычно. Возможно, сегодня даже получится начать читать одну из книг с тумбочки у кровати. В реальности все оказалось совсем по-другому: мысли об Ирине Владимировне не давали ей сосредоточиться на сюжете, и она раз за разом перечитывала одну и ту же страницу. Громко вздохнув, Даша положила маленькую закладку между бумажных листов, и книга отправилась на полку. Отвлечься поможет только телефон с Инстаграмом и глупыми видео из Тик-Тока.***
Утром Даша поймала себя на мысли, что ее преследует дежавю. Ее снова «перехватили» на полпути к работе, и она снова опаздывала к ожидавшей ее начальнице. В этот раз, к сожалению, Porsche не было. Ирина Владимировна сидела на заднем сиденье рабочей машины и что-то сосредоточенно печатала на своем ноутбуке. Она лишь отрывисто «угукнула» на приветствие и сказала, что сегодня отменяются все назначенные встречи. Автомобиль повернул в сторону правительственного квартала и направился к зданию Администрации Президента, отчего Даша смогла немного расслабиться. «Значит она мне поверила…» Настроение неспешно поползло вверх. Вознесенскую не уволят, а ей не придется рассылать тысячи резюме, чтобы найти новую работу. Через дорогу от Администрации находилась небольшая кофейня, и Даша посылала ей пару любовных взглядов, мечтая о том, как она побежит за любимым капучино, когда Ирина Владимировна уйдет на встречу. Может быть, там даже будет хрустящий круассан с шоколадом. Позавтракать она не успела, потому что опаздывала. Желудок предательски заурчал в самый неподходящий момент. — Ты же в курсе, что кофе это не завтрак? — едва уловимо произнесла Вознесенская, пряча ноутбук в чехол. Саркисовой так и хотелось ответить: «Вас это касается тоже». — Ты идешь сегодня со мной. Надеюсь, твой… кхм… организм будет молчать. Даша не знала куда себя деть от неловкости, но не успела даже подумать об этом — ее настигла пронзительная мысль: она идет в святая святых — к Президенту. Даже если не удастся его увидеть, то хотя бы побывать в Администрации. Вход туда был строго по пропускам, которые получить почти нереально, если ты не работник аппарата. Пытаясь не вести себя как маленький ребенок, которому пообещали конфетку, Дарья сделала самое серьезное лицо, на которое способна, и направилась вслед за Генпрокурором. Огромное черно-белое здание внушало одновременно страх и восхищение. Зайдя через центральную стеклянную дверь, они оказались в просторном холле с невозможно высокими потолками. Темно-зеленый ковер струился вверх по лестнице, где со всех сторон возвышались мраморные колонны. Масштаб впечатлял. Саркисова пыталась изо всех сил не отставать от начальницы, но то и дело отвлекалась на какую-то картину или замысловатую лепнину. Бесчисленное количество дверей и лестниц сбивало, но, кажется, Ирина Владимировна прекрасно знала дорогу. Они остановились у двойной массивной двери, сделанной из темного дерева. — Ты сидишь в приемной и молчишь, ничего не трогаешь. Все понятно? — строго сказала Вознесенская, толкая тяжелую дверь. Даша уже было собралась возмущенно воскликнуть «я не ребенок», но слова застряли в горле, так и не вылетев, ровно в тот момент, когда ее руки мимолетно коснулась чья-то мягкая ладонь. На губах Ирины Владимировны проскользнула насмешливая улыбка, которая так и говорила «я знаю, о чем ты подумала». Как только дверь открылась, улыбка и тепло ладони сразу же испарились, будто секундное наваждение. Но Даша успела сохранить это прикосновение в небольшой шкатулке воспоминаний, связанных с Вознесенской. Она сидела на черном бархатном стуле и с интересом осматривала приемную. Кабинет Президента ей удалось увидеть лишь мельком, когда ее руководитель заходила внутрь. Комната оказалась просторной и светлой, в зелено-бежевых тонах, живые зеленые растения в горшках на полу и подоконниках. На стенах висели портретные фото всех предыдущих президентов. Даша встала и приблизилась к одному из них. Трогать нельзя, но смотреть-то можно. Этим она и хотела заняться. — И как долго ты работаешь на Вознесенскую? Обернувшись, Саркисова уловила на себе изучающий взгляд симпатичной блондинки, сидевшей за столом. Аккуратный неяркий макияж, классическое строгое платье и абсолютное отсутствие интеллекта на миловидном лице. «Ясненько. Видимо, от «бывшего» перешла по наследству» — Почти с самого начала ее вступления в должность. Увидев замешательство, Даша мысленно закатила глаза и добавила: — Пять месяцев. А ты? Стало интересно, верна ли ее теория. — Дольше. Уже второй год, — радостно прощебетала секретарша. — Я Аня, кстати. «Какое интересное совпадение. Проработаешь ты, скорее всего, столько же, сколько и твоя тезка. Странно, что тебя до сих пор не уволили. Владислав Анатольевич стал президентом еще в июне» — Меня — Дарья. Она снова повернулась к фотографиям, пытаясь показать всем своим видом, что не намерена продолжать разговор. У Ани же были другие планы. — И как работается с ней? Говорят, что невозможно проработать дольше двух месяцев, все разбегаются, — блондинка нелепо поиграла бровями, будто раскрыла самую большую тайну. За весь период работы на Вознесенскую Даша хотела уволиться минимум тысячу раз и ровно столько же переживала, что ее желание будет исполнено. Только вот хрена с два она кому-то в этом признается. — Ну, я уж как-то проработала больше, видишь. Увольняться пока не собираюсь, — она равнодушно пожала плечами и вернулась обратно на мягкий стул. «Почему же так долго? Если меня не заговорят до смерти, то я точно умру от голода» — В свете последних событий, думаю, тебе все-таки уже нужно подыскивать новую работу. «Эпоха Злой Королевы» скоро подойдет к концу, и вы все будете свободны, — Аня особо зловещим шепотом выделила первую часть предложения, чем заставила Саркисову громко рассмеяться. Пришлось прикрыть ладонью рот, чтобы немного заглушить звук. — Что? Злая Королева? Какой придурок придумал эту чушь? Это так нелепо. Она совсем не злая. Может быть, ведет себя немного высокомерно. Кто вообще взрослый сочиняет дурацкие детские прозвища? — Ничего ты не понимаешь, — пробурчала секретарша и надула пухлые губы. Наконец-то она замолчала. Спустя десять минут дверь кабинета открылась и оттуда вышли Ирина Владимировна и… Президент. Увидев его так близко, Даша потеряла дар речи. — Я думаю, что мы все решим, Ирина Владимировна, и, надеюсь, таких инцидентов больше не повторится, — Владислав Анатольевич доброжелательно улыбнулся, пожимая маленькую, на фоне его собственной, ладонь прокурора. Заметив неизвестную ему девушку, он широко улыбнулся и кивнул. Саркисова моментально вскочила со стула и поздоровалась. — Спасибо, хорошего дня, господин Президент. Вознесенская в ответ обворожительно улыбнулась, не прерывая рукопожатия. — И вам, госпожа Генеральный прокурор. «Какой же харизматичный человек» — сокрушительно подумала Даша, немного жалея, что не подалась в Администрацию Президента. Покинув здание, Даша с Ириной Владимировной вышли на пробирающий до самых костей морозный воздух. Небо заволокло тучами, и посыпался густой снег, превращая все вокруг в белую сказку. Стало как-то неожиданно радостно и легко. Как много значит погода. Саркисова вышагивала позади начальницы и позволила себе немного ею полюбоваться: белые крупные снежинки выделялись на фоне черных блестящих волос. Так хотелось дотронуться и смахнуть назойливый снег, чтобы не портил красивую укладку. Остановившись возле машины, Вознесенская обернулась, словно почувствовав, что на нее пристально смотрят, и подозвала помощницу к себе. Даша остановилась на расстоянии вытянутой руки и наблюдала, как тают кружевные снежинки на густых ресницах прокурора. Желание прикоснуться к ним возникло слишком поспешно и становилось чересчур сильным, но она не могла позволить себе оступиться снова. Положив одну руку на открытую дверь машины, другой Вознесенская неопределенно махнула в воздухе: — У тебя полчаса, чтобы купить себе какой-то фастфуд и вернуться на работу. Надеюсь, это поможет тебе хотя бы на сегодня оставаться в ясном уме. Без истерических приступов смеха и урчания желудка, — Ирина Владимировна хмыкнула и села в машину, радуясь тому, что своими словами застала помощницу врасплох. Приоткрыв окно, она добавила, ухмыльнувшись: — Может быть, если Вы захватите своему Генеральному Прокурору кофе, то так уж и быть — он закроет глаза на Ваше вопиющее опоздание, Дарья. Но я бы советовала Вам двигаться, как можно быстрее. Машина отъехала, а Даша так и осталась стоять под снегопадом с глупой улыбкой на губах. Да, погода определенно имеет значение.