Серебряная нить

Раз.  Они не касались друг друга, ни телом, ни руками. Дин опирался о кровать, наклонившись вперёд.  …Два.  Это даже и поцелуем можно было назвать с трудом. Он прижимался к мягким, сухим губам Себастиана, таращась на него и отсчитывал в голове как долго ему ждать прежде, чем прерваться, чтобы это не выглядело милостыней.  Три.  Что ещё оставалось делать? Он уже начал тонуть в своём пьяном бреду и нести какую-то околесицу…  Четыре…  Оминис четвертует за этот поцелуй, определённо посчитает местью за маховик, хотя эта мысль только сейчас пришла ему в голову.  Чёрт!  Дин оторвался от губ парня и смущённо поджал свои.   Это лишь утрированный дружеский жест. Только и всего.   Ничего более.   Чтоб Себастиан наконец заткнулся и понял, что ошибается. Никто намеренно не собирался бросать его, и он совсем ещё не одинок.  Как по-другому было вбить ему это в голову? На слова он не реагировал. Не бить же его! Конечно, теперь придётся решать другую проблему, и в этот раз постараться уж точно сказать Оминису об этом первым. Раньше бы Дин подумал, что неспособен вообще поцеловать кого-либо без романтических чувств, уж слишком много этот жест значил для него, возможно, как раз поэтому и решился на такую глупость.  В конце концов, чего раздувать из этого проблему, это всего лишь поцелуй.  Всего лишь…  Пусть во всём этом дерьме, что с ним произошло, хоть что-то его порадует, раз уж он так сильно этого желает.  Себастиан довольно облизнулся, но не сказал ни слова, понял всё по одному отрешённому взгляду. Просто смотрел своими карими глазами в ответ, в ожидании этого самого "но".  - Убедился? – начал Дин. – Я тебя не оставлю, чтобы ты себе ни напридумал. Ты чувствуешь себя уязвимым, одиноким и брошенным всеми, я понимаю, но это не так, пойми. Всё наладится, вот увидишь. И Анну мы обязательно найдём. Просто… не бросайся с обрыва, ладно? Мы ведь рядом, и Оминис тоже готов помочь, уверен, – он улыбнулся, наклонив голову, и заглянул ему в глаза. – И… давай больше без домогательств, хорошо?  - Поспишь со мной хотя бы ещё сегодня?  - И снова здравствуйте… - с усмешкой съязвил Дин. - Ты правда хочешь моей смерти… - он недовольно покачал головой и, взобравшись ногами на кровать, свалился поперёк шатена.  Себастиан некоторое время просто тихо лежал, но видимо ему было совсем нестерпимо наедине со своими мыслями.  - Когда наши родители умерли… я постоянно видел их мёртвые лица во сне. Каждую ночь они умирали снова и снова. И Анна всегда меня успокаивала и спала со мной… пока этот придурок Соломон однажды не сказал, что, видите ли, мы уже слишком взрослые, и девочкам и мальчикам нельзя спать в одной кровати… - засмеялся Себастиан. - ну… вообще он прав…  - О, очухался голос разума! – радостно повернулся к нему Дин и потрепал его волосы. – Это радует.  Себастиан скинул с себя ноги парня и отбросив одеяло замотал его словно в кокон, обхватив руками.  - Не нарывайся, Сэллоу… - пригрозил Дин.  - Сэллоу, – скривился он и уткнулся ему куда-то в ухо.   - Обещай мне, что больше так не насинячишься.  - Угу… Торжественно клянусь! – громко заявил он и отдал честь.   - Вообще при клятве кладут руку на сердце или встают на колено, – заворчал брюнет, разочарованно понимая, что Себастиан просто таким нелепым способом не хотел давать обещание, которое не в силах был сдержать.  - Почему ты влюбился в него? – заладил свою пластинку Сэллоу, пытаясь сменить тему. - Мы ведь с тобой раньше подружились.  - Мерлиновы кальсоны, Себастиан… - протянул Дин. – Надолго же тебя хватило. Что за внезапные приступы ревности? С каких пор такая мелочь для тебя настолько важна? – Себастиан не ответил лишь продолжил молча ждать. – Какая разница кто был первым, между нами совсем разные отношения… Агх, ладно! Если уж на то пошло и тебя это успокоит, да, ты был первым, - от двусмысленности этого заявления Дин подавил смешок. – И, по сути, остаёшься моим самым единственным и близким другом. Другом, понял? А с Оминисом мы…  - Трахаетесь, – дерзко ляпнул он.  - Н-не трахаемся! – Дин почувствовал, как лицо бесконтрольно залилось пунцовой краской.  - Нет? – Себастиан вполне искренне удивился.  - Ну то есть… - запнулся брюнет и вперился в юношу. – Ты… О чём ты вообще спрашиваешь?! Тебя так-то это не касается!  - То-то думаю как-то тихо в нашей комнате по ночам…   Да он просто издевается…  - А ты сам-то в ней, когда в последний раз ночевал, а?  И тут до Дина дошло, что это было очень опрометчиво задавать такие наводящие вопросы, ведь последние несколько ночей, как минимум, он наверняка проводил с Бёрк и, по его выражению лица, понял он правильно.  - П-прости я не хотел…  - Ты на вопрос так и не ответил, – Себастиан снова сделал вид, что ничего не услышал.  - Какой?  - Почему влюбился в Оминиса?  - Да я… понятия не имею! – это притворство Дину не нравилось.   Он считал их очень близкими, но слизеринец видимо считал иначе. Он вёл себя словно маятниковая дверь: на мгновение открывался и впускал к себе, а в следующую секунду со всей дури лепил отдачей по лицу. Как бороться с этим брюнет всё ещё не понимал. С Оминисом было проще, они просто постепенно, хоть и не совсем медленно открывались друг другу, а этот дуралей был совсем непредсказуем.  - Погоди, так в этом дело? Ты считаешь себя менее значимым из-за того, что у нас с Оминисом более близкие и… "такие" отношения? Мерлин, какой же ты… пьяный дурак…  - Ну посмотри реально, - Себастиан встал на свою защиту и, между прочим, подметил. – кстати я протрезвел уже, не знаю, что ты мне дал, но чувствую себя паршиво. – заявил он с широкой улыбкой. – Я вот о чём, все девушки, начиная встречаться сразу же забывают о подругах, тем более о друзьях-парнях и переключают всё своё внимание на любовные отношения. Сколько раз такое видел. Да и с парнями так же…  - И ты решил в своей проспиртованной башке, что, если переведёшь наши отношения в такие, как с Оминисом, я тебя не брошу, дубина?  - Да понял я понял, я идиот, спасибо, – недовольно заворчал Себастиан.  - Пожалуйста. Я тебя тоже люблю, придурок, просто по-другому, и не собираюсь между вами выбирать, усёк?  Себастиан покраснел и спрятал лицо.  - Усёк, – буркнул он куда-то в плечо и промямлил. – А на вопрос ты так и не..м…тве…ил…  - Чё? – возмущённо буркнул Дин. Странно, но признаться ему в любви оказалось намного проще, чем Оминису, видимо потому, что в это слово он вкладывал совсем другое значение. Его удивило настолько сильное смущение Себастиана, и он вдруг задался вопросом: а говорил ли ему кто-то в принципе о том, что любит его? Не вот эти ванильные признания от школьниц, а близкие ему люди – Анна, Соломон, Оминис или… Бёрк. Хотя в чувства последней он сейчас вряд ли бы поверил.   Вот что их объединяло с Дином и, по-видимому, так сближало. Простая, примитивная необходимость в родном человеке, не любовнике, а именно душевно родном. Они оба были лишены этого с детства. Отец к Дину любви не проявлял никогда, как и, по-видимому, Соломон к Себастиану. Забота была вынужденной мерой, и вселяла лишь чувство собственной незначительности и ничтожности. А хотелось рядом хотя бы одного человека, который бы просто был рядом, любил таким, какой ты есть, безо всяких “но”. Кто имел бы право видеть тебя разбитым и слабым, кому можно поплакаться, и он не станет осуждать и упрекать, что ты мужчина и должен вести себя подобающе, а эти сопли оставь девчонкам. Дин был уверен, что один такой человек у него точно был – Анна, но… любила ли она его так же, что готова была сорваться в пропасть тьмы, как он ради неё?  - Знаешь, я никогда не задумывался почему именно Оминис… - решил всё же ответить на его дурацкий вопрос Дин. – Меня больше шокировало, что это парень. Но… полагаю, потому что он не пытался мне понравиться и… ничего не хотел от меня.  - А разве я хотел?  - Конечно. Или думаешь я не заметил, как засверкали твои глаза, когда ты увидел, как я тролля свалил с одного удара, и не понял твоих намерений использовать меня? – замешательство на лице Себастиана заставило снисходительно улыбнуться. – Да расслабься, я не злюсь на тебя, понимаю, сам бы захотел кого-то использовать на твоём месте, будь хоть малейшая вероятность, что это сработает. Но… почему ты в итоге передумал?  - Не знаю. Считай это приступом совести, – ответил он, виновато опустив глаза. – Просто… ты поддерживал во всём, даже против Оминиса… Я хотел надавить, и, даже была такая возможность, когда мы нашли воспоминания Морганак… но уже не мог. Если бы что-то пошло не так, ты бы винил себя… и меня заодно. И я... не хотел убить сестру твоими руками.   То ли от свернувшего разговора совсем в неожиданное русло, то ли от этого дурацкого толстого одеяла стало невыносимо жарко. Дин заёрзал и смахнул его в сторону.  - Чёрт, ты уже в который раз покушаешься на мою жизнь, завязывай! – толкнул он шатена и тот как-то вымучено улыбнулся.  Не стоило задевать такие щекотливые темы, но уже поздно. Себастиан дураком не был, но сейчас был явно не в себе и Дин сегодня убедился, что он может быть абсолютно непредсказуем.  Вдохнув полной грудью от окутавшей прохлады, парень повернулся.  - Не знаю, что Оминис тебе обо мне… о моей семье рассказывал… - начал он издалека.  - Почти ничего. Больше просил не лезть с расспросами…  Дин прочистил горло и начал рассказывать ту же историю, что ранее уже слышал блондин.  - Я Оминису об этом не говорил… но я на самом деле в тот момент мало что помню, только широко открытые глаза мачехи и нож для писем в окровавленных руках… а потом всё резко потемнело, и я отключился. Воспоминания этого момента теперь не дают мне покоя, потому что я их не помню, как со смертью матери…  - Но ты же говорил…  - Себастиан, прошло уже тьма времени, хотя бы что-то да должно было всплыть в памяти. А я только вспомнил ночь её убийства и то, потому что увидел отца с Руквудом вместе.  - Хочешь сказать… - шатен нахмурился.  - Я сам предпочёл это забыть, да и маленький был слишком видимо, чтобы принять такое потрясение, – кивнул Дин, с ходу поймав его мысль. – Где-то подсознательно решил, что так будет лучше. И здесь так же. Я не могу вспомнить что с ней сделал, но тот факт, что я больше её не видел не даёт мне покоя в последнее время. И не потому, что меня мучает совесть, а потому, что вчера я убил человека и… абсолютно ничего не почувствовал. Я его просто испепелил одним махом, и мне было плевать, Харлоу бы тоже убил, если бы…  - Погоди, Харлоу? Пепламб что ли? – он как будто вздохнул с облегчением. – Пфф! Да и поделом им!  - Нет, не поделом! – громко возразил Дин. - Мы не такие, как они! Нельзя просто мстить из прихоти. Никто не вправе решать кому жить, а кому умирать!  - А если выбора нет?  - Выбор есть всегда, просто чаще всего эмоции ослепляют настолько, что мы его просто не видим.  - Ну, в следующий раз предложи им попить чаю, вдруг согласятся, – съязвил Себастиан. – Некоторые просто не понимают слов, будто разговариваешь с ними на иностранном языке. Они понимают только силу и боль.  - Возможно. Но это не значит, что нужно становиться такими, как они. Иначе пути назад не будет. Я думал, что этот обычный парень умер во мне давным-давно, пока не попал сюда. Вы с Оминисом показали мне совсем другой мир… и я не хочу возвращаться назад. Обещай мне хотя бы, что не будешь делать глупостей.  Себастиан хрюкнул, рассмеявшись в плечо и попытался спрятать лицо ещё больше.  - Мне что из тебя силой это вытаскивать? – заворчал Дин.  - Ладно-ладно! Обещаю! Доволен? – рявкнул шатен, снова спрятался бубня себе под нос. – И это я приставучий ага…  Уверенности в словах Себастиана было ноль, но в искренность парень верил. Если он и правда натворит глупостей, то это будет не намеренно, и хотя бы немножко стало легче.     Шея затекла и ещё во сне начала неприятно ныть. Парень окончательно проснулся и приоткрыл глаза, чувствуя под затылком чью-то руку.  Чёрт бы меня побрал, так и уснул с ним в одной кровати.   Дин сел и негодующе потёр загривок, поглядывая на шатена. Они проспали всю ночь в одной позе, затёкшее тело от дискомфорта неприятно ломило. Себастиан всё ещё дрых беспробудным сном, и он не стал его будить, понадеявшись, что юноша всё-таки вчера вынес для себя не только количество выпитого алкоголя, но и что-то из сказанного, и вернётся в общежитие позже.    Было еще довольно рано даже для завтрака, утренние сумерки только рассеивались, поэтому Дин не спешил, решил пройтись пешком, заодно размяться. Хотя это скорее было отговоркой, чтобы повременить со встречей с Оминисом. Он пытался снова на него разозлиться, но всё равно откуда-то раз за разом выползало чувство вины и как бы он ни утешался, что не позволил себе каких-то запредельных вольностей, сам в это не верил. Пусть он в прошлый раз спокойно отреагировал, но тогда Бёрк сама его поцеловала, сейчас же всё обстояло как раз наоборот, и если правильно не объяснить, то Мерлин знает, чем это закончится.     Приоткрыв дверь комнаты, Дин застал Оминиса за сборкой вещей на занятие. Он уже был полностью одет и собирался уходить на завтрак.  Неужели уже так поздно?  Блондин повернулся к двери и застыл на секунду, будто бы засомневался кто перед ним, но Дин заговорил раньше, чем тот достал палочку.  - Я его поцеловал, – честно признался он с порога, отчего у Оминиса поползли брови на лоб и отвисла челюсть.   - Э… и тебе доброе утро… - он повернулся обратно к сумке.  - Я не собирался тебе мстить или… что-то в этом роде, прости, что такого наговорил тебе, ты не виноват в том, как сложилась моя жизнь, я просто в принципе зол, что поверил хотя бы на секунду, что смогу что-то изменить... – на одном дыхании выдал Дин. – и… у меня не было намерений делать больно в ответ, этот поцелуй не имеет для меня никакого подтекста или романтического значения… и не изменил мои чувства к те… Оминис... Ты вообще слышал, что я сказал?   - Слышал, – ответил он, не оборачиваясь с учебником в руках.  Казалось его больше волновало решение брать ли книгу с собой.  - Оминис! – поражённый таким безразличием, Дин рассерженно рявкнул, так громко, что блондин аж вздрогнул и обернулся.  - Да слышал я! Не понимаю, чего ты ждёшь от меня. Я должен обижаться? Злиться и лупить кулаком в стену? Твоя реакция на мои поступки вполне предсказуема, не льсти себе, я это предвидел. Я должен истерить и бросаться из ревности бить морду кому-то из вас? Обвинять тебя в измене? Ну поцеловал и поцеловал, действие уже совершено, какой смысл сейчас это обсуждать? Я не ревную, по одной простой причине – это Себастиан, от него стоило такого ожидать.  - Что? Нет, говорю же это я…  - Дай-ка угадаю, - повернулся он, - а перед этим прозвучало что-то типа «я навсегда останусь один», «никому до меня нет дела» и «меня все бросили»?  Дин в удивлении округлил глаза.  - Да не парься, со мной он это тоже проделывал.  - Не понял…  --Ну… вот такой он. В трудные и тяжёлые моменты каждый справляется по-своему. Себастиан ищет утешения и давит на жалость, не расценивай это как проявление чувств, он об этом и не вспомнит скоро. Когда мы познакомились, он в первую же ночь забрался ко мне в кровать с жалобами как ему плохо, что сестры нет рядом, ведь они раньше всегда спали вместе. А на втором курсе, когда они поругались с Бёрк, снова это повторил, рассказав о смерти своих родителей.  - И ты его поцеловал?  - Нет. Он меня опередил, – всё так же, казалось, безразлично произнёс он, направляясь к двери. – А на следующий день сделал вид, что ничего не было и это мне приснилось. Пошли, мы на завтрак опаздываем.  - Оминис… ты был в него влюблён?  Блондин так и замер у двери.  Словно дежавю, только с точностью да наоборот.  - Это… уже не важно, ведь так? – риторически спросил он и вышел.  Не важно, ага… как же. Совсем… ни капельки… не важно, блядь.  Он вышел за ним следом, больше не задавая вопросов на какие боялся узнать ответ.      Занятия проходили как-то тоскливо. Мало того, что Себастиан так и не явился, хотя Дин попросил Сирону разбудить его, Оминис по-прежнему делал вид, что всё хорошо и даже пытался натянуть улыбку, хотя от этого становилось только хуже. В глубине души ему даже хотелось, чтобы блондин устроил сцену, пошвырял в него чем-нибудь, а на деле Дин сам теперь сгорал от ревности.  И где справедливость?  За столом для зельеварения их сегодня было трое. Брюнет то и дело отвлекался на свои стенания и опасения о том, что Оминис всё ещё не равнодушен к Себастиану. Его не отпускала засевшая в голову мысль, что юноша ещё надеялся на его взаимность, но внезапно появился Дин, который перевернул всё с ног на голову и влез между ними. А признавшись лишь напомнил о своих безответных чувствах, и Оминис попросту ответил ему взаимностью из жалости. Что, если эти отношения с самого начала были лишь самообманом, и он пытается занять чужое место, наивно полагая, что оно его?  Гаррет тем временем колдовал над каким-то своим новым варевом, вопреки очередным угрозам Шарпа заставить его драить котлы до конца своих дней, и только блондин следил за этими двумя растяпами, одного останавливая, чтоб он себя не подорвал, а другого, чтоб не сварил. Оминис заметил, насколько парень был рассеян и, в конце концов, не выдержав, схватил его за руку, когда он снова попытался засунуть её в котёл по локоть, но Дин настолько смутился и резко вырвал её, что если до этого никто не обращал на них внимания, вопреки его мнению, то теперь большинство одноклассников уставились на них. Кто-то даже захихикал.   Да что с ним такое? То не обращает внимание, то слишком обращает…  Раньше Оминис не позволял себе таких вольностей при посторонних, знал, как ему неловко, теперь же словно играл на его эмоциях, не позволяя расслабиться ни на секунду.    По окончании занятия Дин быстро сбежал, оправдываясь необходимостью встречи с профессором Фигом. Он надеялся управиться за перерыв и успеть к занятию по уходу за магическими животными. К тому же рядом с Оминисом с парнем творилось что-то необъяснимое, противоречивые эмоции захлёстывали настолько, что он начал побаиваться, что набросится на него либо с кулаками, либо с поцелуями прямо при посторонних.  Профессор Фиг был первым незнакомцем, с которым встретился Дин за долгие годы. Тот выброс неведомой раньше силы кардинально изменил всю жизнь парня. После случая с мачехой, он пришёл в себя в подвале, прикованным цепями к каменной стене. Он мало что помнил за этот период, начиная с инцидента, лишь свет от пары факелов у входа, запах сырости, постоянное ощущение ненависти, злости, боли и жуткого голода. А ещё истошные крики и какие-то мрачные тени. Дин не знал, сколько там просидел и что происходило тогда, воспоминания были слишком рваными, и чем больше он пытался вспомнить, тем больше они ускользали от него. Но что чётко врезалось в память – это момент, когда его внезапно вывели оттуда, яркий дневной свет из окна гостиной, потрескивание камина и тихая рождественская мелодия из приёмника в столовой. Он чувствовал ужасную усталость и желание просто поспать, но его повели в ванную, постригли, затем заставили помыться, переодеться и отвели в отдельную комнату, которая, как сказала горничная, теперь была «его». Когда наконец-то представилась возможность поспать, парень не смог отойти от окна, всё ещё не веря, что снаружи лежал снег. Он так и простоял в каком-то оцепенении, пока ночь полностью не скрыла обзор тьмой и перед глазами предстало исхудавшее тело какого-то парня, которого он видел впервые в жизни. Над правым глазом виднелся довольно глубокий шрам, раздвоенный и красный, словно язык змеи. Сами глаза стали слишком блёклыми, раньше они были ярко голубыми, теперь же выцвели, как у трупа, из них будто действительно высосали всю жизнь. Он высох до состояния инфернала, и будь на нём бинты, наверное, в лёгкую спутал бы своё отражение с ними.   На столике стоял поднос с остывшей едой, но за столько времени впервые ему есть не хотелось. Дин всё ещё думал, что это сон, подобных такому он видел множество. Он каждый раз пытался сбежать, но каждый раз терпел неудачу и снова возвращался в цепи. Теперь же решил не бежать, всё видимо, должно случиться иначе. Он не боялся смерти, боялся лишь вернуться обратно, к этим призрачным демонам, которых он не мог вспомнить, что истязали его и оставили все остальные, невидимые шрамы.   Утром его разбудили ровно в шесть, заставили одеться, заставили спуститься в гостиную. Заставили позавтракать и заставили ждать приезда какого-то важного гостя в гостиной около часа. Всё делалось через силу. Он мельком слышал лишь фамилию Блэк и думал, что это будет именно он. Но пожилой, слегка сутулый мужчина представился, как Элеазар Фиг, профессор, преподаватель теории магии в Школе Чародейства и Волшебства Хогвартс. В первый день их знакомства Дин молчал, за него говорил отец, тогда-то он и узнал, что его собираются готовить к поступлению в следующем году.  О древней магии Дин узнал случайно, уже летом, точнее узнал, что она так называется, когда внезапно спросил профессора о том, что он видит. До этого мужчина не особо был заинтересован в его обучении, но после, необычно и подозрительно оживился. Уже почти в самом конце, перед поступлением, Фиг рассказал ему о своей жене, которая не видела, но изучала древнюю магию и умерла вскоре после их знакомства с профессором очень загадочной смертью. Дин также узнал и о том, что Министерство Магии ведёт наблюдение за всеми несовершеннолетними волшебниками и, кто бы мог подумать, осведомлено о его необычных способностях. Зачем было приставлять к нему министерского работника, парень не мог ответить на этот вопрос, но полагал, что он должен был наблюдать за ним и изучать.  Ключ-портал, который получил Фиг от своей жены Мириам, хранился в шкатулке со странным символом на ней, который Дин позже видел и в хранилище двенадцать банка Гринготтс. Этот символ мерцал белым светом, который видел только парень. Профессор тогда сказал, что не знает, как открыть шкатулку, мол она не поддавалась никаким чарам. Только сейчас, уже после рассказа Оминиса о хранилище под Хогвартсом, он понял, что тогда, взяв её в руки он снял такую же печать древней магии, к которой он единственный был ключом, и смог её открыть.  Дин до сих пор держался в стороне от профессора и старался ничего ему не рассказывать. Доверия он не вызывал, как, впрочем, и мужчина из Министерства, которого сожрал дракон по дороге в Хогвартс. Но теперь, когда парень и сам стал чрезмерно заинтересован в происходящем с ним, в событиях, показанных в воспоминаниях и описанных в дневнике Исидоры, он решил, что пора бы расспросить профессора о его жене и её исследованиях поподробнее. Возможно это хоть немножко поможет приоткрыть эту завесу тайны и прекратить брести всё время в потёмках, наощупь.  Дин застал профессора как раз собирающимся куда-то уходить. Мужчина был крайне удивлён появлением парня на его пороге, но не возражал немного задержаться и побеседовать с ним. Брюнет не стал вдаваться в подробности того, что он успел узнать о Древней магии, хотя смешно было называть те крупицы информации знаниями, предпочитая прикинуться недалёким и глупым. Доверие - чувство очень хрупкое, и лимит его парень уже истратил на двух невероятных слизеринцев и довольно бойкую хаффлпаффку. И не то, чтобы он жалел об этом, как раз наоборот, но зная, насколько человеческая натура бывает мерзкой, он понимал, что рано или поздно его будет ожидать удар ножом в спину, чего Дину очень хотелось бы избежать. Поэтому он уже не бросался в какие-то сближения с другими, как было вначале; тогда он просто подсознательно, всей душой хотел узнать, ощутить, каково это, когда в твоей жизни есть близкий человек и потянулся к ним, и очень был рад тому, что не прогадал с выбором. Оминис, Себастиан и теперь ещё и Поппи были совсем разными, но в каждом из них он ощутил нечто близкое ему.   Профессор раньше уже рассказывал о том, что его покойная жена увлекалась историей магии, но он особо не вдавался в подробности. Сейчас же он рассказал немного более подробно о том, как она, вообще не имея никаких способностей видеть и ощущать Древнюю магию, столкнулась с ней. Ещё во времена учёбы в Хогвартсе, к ней попал один довольно редкий фолиант, написанный одним из Хранителей – Рекхэмом. Он был составлен на подобии дневника, где профессор вёл записи по своему предмету, но изредка вскользь писал о магии совсем иначе и описывал её довольно странным образом. Мириам, жена профессора, начала увлечённо изучать все эти упоминания и вскоре стала находить их и в других записях. Парень догадался, чьи они были. Женщина столько лет изучала то, что даже не видела, что не могла ни подтвердить, ни опровергнуть, но тем не менее продолжала. Дину необходимо было их увидеть. Странно, что профессор сам не предложил ему поделиться записями, но сейчас это было не так уж важно. Фиг пообещал привезти их с собой в школу после Рождества, что вполне устроило парня. Домой он не собирался, а на каникулах как раз будет чем заняться. Он коротко поблагодарил профессора и попрощался, не желая нарваться на какие-нибудь неудобные вопросы.    Дин застал Оминиса в гостиной на его излюбленном месте у крайнего эркера.  - Себастиан не появлялся? – тихо спросил парень, подойдя к нему поближе.  - Нет, – коротко ответил он. – Даже в комнату не заходил.  - Думаешь, снова в Кабаньей голове квасит?  - Вполне в его духе… - грустно кивнул блондин.  - Я схожу за ним, – решил Дин и уже развернулся в сторону выхода, как Оминис схватил его за предплечье.  - Моя очередь.  - А? – он удивился такому заявлению.  - Ты с ним слишком мягок, – Оминис нежно похлопал брюнета по плечу. – Не волнуйся, мы вернёмся до отбоя.  Парень так и стоял, провожая его взглядом. Он в чём-то был прав, Дин не мог злиться на шатена за то, что с ним происходит, но и побаивался, что между Себастианом и Оминисом связь была крепче, чем он думал. Ему не нравились эти мысли, но ничего с ними поделать он не мог, поэтому просто уступил.  Пусть будет так...   В комнате было жутко холодно. Дин ожидал, что парни уже вот-вот вернутся, но их всё не было. Он не хотел думать о том, что с ними могло приключиться, но предчувствие чего-то непредвиденного неприятно ковырялось внутри. Может стоило всё же пойти с Оминисом? По логике, Себастиан должен бы был немного прийти в себя после вчерашнего разговора, но логике уж кто-кто, а он точно сейчас не поддавался, и судя по тому, что так и остался заливать своё горе, дело пахло керосином.   Дверь внезапно распахнулась и внутрь ввалился, еле стоя на ногах, растрёпанный Сэллоу с окровавленным носом, а за ним вошёл Оминис с каменным, недовольным лицом.  - Что случилось? - беспокойно поднялся от печи Дин.  - О, много чего... - протянул раздражённо блондин и пошёл к своей кровати.  Себастиан шатаясь пополз вдоль стола, и парень его перехватил.  - Что с лицом? - Дин повернул его к себе, но тот лишь широко заулыбался и потянулся, обхватывая за шею.  Вокруг носа и на верхней губе были остатки крови. Он взял стакан с водой со стола, смочил платок и принялся вытирать лицо Себастиана, который так и пошатываясь стоял напротив, то повисая на парне, то опираясь затылком и ногами о кровать.  - Задрал он, вот что! - буркнул он.  - Оминис меня не любит... - заныл Себастиан. - Поцелуешь вместо него?  Опять двадцать пять.  Дин скинул его на свою кровать.  - Ну вот... и ты меня уже не любишь. А вчера так любил...  - Чего?! - всполошился брюнет и заметил, как Оминис застыл, застёгивая рубашку пижамы. - Ты белены объелся что ли? Ничего не было!  - Да-да... Мы только... обжимались всю ночь... и раздевались... и цело... ик... мм... - он довольно заулыбался и перешёл на какое-то неразборчивое бормотание, поудобнее умостившись на кровати Дина.  - Оминис, ничего не было, он врёт!  - Всё в порядке, не то, чтобы мы давали друг другу какие-то обещания. Ложись спать. И запри дверь, чтоб он снова куда-нибудь не уполз, - блондин задвинул полог своей кровати.  Ну класс. Спасибо, блядь.   Сволочеллоу мгновенно задрых, оккупировав кровать Дина, Оминис, проигнорировав, спрятался в своей, а брюнет так и остался стоять посреди комнаты не понимая, что ему теперь делать. Вся ситуация казалась полнейшим абсурдом. Мало того, что Себастиан снова нажрался в хламину, хотя обещал так больше не делать, так ещё и влез между ним и Оминисом. Намеренно или нет, это уже было не важно. Хотелось схватить его за шкирку, затащить в ванную и там и утопить.   Переодевшись в пижаму и нагло дёрнув полог, Дин улёгся в кровать к Оминису. Он лежал спиной к нему, и парень даже не видел, что за выражение сейчас на его лице, но чувствовал, что, если сейчас всё оставит, как есть, потом, даже оправдания Себастиана уже не помогут.  - Оминис... - погладил он его по плечу. - Он всё наврал, ты же понимаешь? Я вчера его просто спать уложил.   Блондин повернулся и приподнявшись, слегка навис над парнем. Его лицо было каким-то странным. Он вроде бы злился, но говорил при этом тихо и ласково.  - Прости, ничего не слышно, твоя одежда создаёт какие-то помехи, и я слышу только белый шум.  - Очень смешно, ха-ха.  - Не зли меня, - он как-то злобно улыбнулся. - Ой, то есть: а? Совсем не слышно.  Дин хохотнул, отвернувшись, подумал немного, приподнялся и стянул рубашку через голову.  - Штаны тоже, – Оминис лукаво ухмыльнулся и брюнет, цокнув языком недовольно послушался.  Дин повернулся на бок и оказался прямо напротив его лица. В полумраке он едва видел очертания и тёмные точки на бледной коже, густые длинные ресницы, которые были опущены почти до самого конца, но изредка подёргивались.  - Так что ты хотел? – спросил он почти что заговорщическим тоном.  - Что значит «не то, чтобы мы давали друг другу какие-то обещания»?  - То и значит, - улыбнулся он. – Мы признались друг другу в симпатии, это не обязывает нас ни к чему, и ты волен делать, что захочешь и… с кем захочешь.  - Во-первых, я сказал, что люблю тебя, а не «ты мне нравишься», это, знаешь ли, не одно и то же, не просто какая-то там дурацкая симпатия! – возмутился Дин.  Лукавая улыбка юноши только стала шире.  - Ой, прости, не так выразился… признались друг другу в любви. А во-вторых?  - А, во-вторых, я думал это будет само собой разумеющееся, но, как я понял, это не так… в общем… давай встречаться?  Казалось, эти несколько секунд в ожидании ответа и абсолютном молчании тянулись целую вечность, хотя чего было волноваться, это же Оминис, они уже почти месяц знали и приняли чувства друг друга...  - Нет.  Вместо ответа парень словно услышал металлический лязг ударившей лопаты по голове.  - Ч-чего? – недоверчиво засмеялся он, всё ещё думая, что ему это почудилось.  - Нет, – более твёрдо и громче повторил блондин.  - Это… шутка такая? - Приподнялся на локоть Дин. – Не смешно абсолютно.  - Я не шучу, – мгновенно ответил Оминис, полностью вернув себе серьёзный вид. – Ты этого не хочешь.  - Оминис… - парень не поверил его словам. – Это же… Что за бред? Я же сам предложил только, что.  - То, что ты предложил между нами и так есть. Дальше ты заходить не хочешь, я понимаю и не тороплю тебя.  - Но?  - Но ты должен понимать, что у меня тоже есть чувства и я не из камня, – он отвернулся спиной.  Но я ведь… знаю... об этом…  Дин ошарашено уставился на его затылок. Это совсем не то, чего он ожидал и не понимал, почему было так неприятно и больно от его слов, будто он самый последний подонок на земле и просто бессовестно пользовался им. Он опустился на подушку и стал мысленно прокручивать в голове всё, что происходило между ними и в какой-то момент начал понимать, что несмотря на то, что он признался первым, он держал Оминиса на расстоянии всё это время, не подпуская слишком близко. Даже он сам не верил, что они вместе, боялся и ждал, что это закончится. Он чувствовал себя идиотом, потому что лишь искал больше причин для этого. Это он застрял на одном месте, он один, и поэтому Оминис сказал “нет” -- он понял это раньше него самого.    Как же тяжело было просыпаться утром… Голова гудела так, что Дин даже засомневался, подумал, что просто забыл, как вчера заливал горе Себастиана в кабаке вместе с ним. Парень спросонья даже не сообразил, что лежит в кровати вместе с Оминисом, при чём абсолютно голый. В его кровати. Дин шёпотом обматерил заведённый будильник и вместо того, чтобы взять палочку, полез в другой край кровати, пока не навалился на спящего блондина.  - Мерлин, какой ты шебутной с утра… - заворчал он и повернувшись набок прижался к его груди.  Дин так и замер с протянутой рукой к будильнику в изумлении и очаровании. Он казался таким милым спросонья, что парень побоялся даже пошевелиться, чтобы подольше побыть в этом моменте.  - Всё постыдство под одеяло! – вдруг раздалось за спиной, полог резко распахнулся и Себастиан свалился на кровать, из-за чего та недовольно с треском скрипнула.  - Ты в своём уме?! – возмутился Дин.  - Я его сейчас убью… - пробормотал Оминис куда-то ему в подмышку.  - У нас так-то завтрак остывает. Поднимайте свои ленивые голые жопы! – Сэллоу, как ни в чём ни бывало, растянулся в широкой счастливой улыбке.  - Так… я снимаю с себя запрет на тёмную магию… где моя палочка? – снова заворчал Оминис, повернувшись к прикроватному столику.  Дин всерьёз воспринял слова блондина и взволновано забегал глазами, но Себастиан лишь рассмеялся и слез с кровати.  - Ой, ну всё-всё! Какой обиженный, – рассмеялся он. – Жду вас в гостиной.  Брюнет всё ещё не понимал, что произошло с самого утра. Себастиан вел себя, как ни в чём ни бывало снова, Оминис был… то ли просто недоволен пробуждением, то ли ещё вчерашним. Они собирались в полной тишине и уже стало казаться, что никакими разговорами не исправить то, что творится между ними. А Дин отчаянно хотел этого. Он плёлся за парнями отстранённый, погружённый в собственные терзания. Ему не нравилось то определение их отношений, которое дал Оминис. Всё это неправильно и совсем не соответствует его чувствам. Приближаясь к Большому залу, Дин ускорился, сердце взволновано забилось, но он решил не отступать и, зардевшись, будто раскалённый уголёк, схватил блондина за руку. Не просто схватил, как обычно ведут детей, нет, он проскользнул между пальцев, сцепив их в замок, как это делают влюблённые парочки. Оминис от неожиданности обомлел и остановился, но брюнет только крепче сжал его руку и потянул за собой. Сделав несколько шагов, он почувствовал, как слизеринец стиснул его руку в ответ, и Дин лишь сильнее покраснел, предчувствуя, как его душа скоро покинет его тело, потому что его хватит удар. Казалось, все пялились на них. Брюнет опустил голову в пол и зашагал ещё быстрее.  - Спокойно, – прошептал Оминис, мгновенно догадавшись, чем он обеспокоился. – Они пялятся на меня.  - А? – Дин в недоумении оглянулся на него и заметил смущение на его лице.  Но сказанное им произвело нужный эффект, парню и правда стало немного легче.  Едва они уселись за стол, как напротив залетели на лавку Паркинс и Гойл, те самые два придурка, которым очень хотелось снова поиздеваться над новеньким. И если раньше Гонта они побаивались, то внезапный смелый жест Макмиллана будто стёр в пыль всю его грозность, и похоже они выбрали себе новую цель.  - Так наш грозный наследник самого Салазарыча всё же пользуется какой-то популярностью… - самодовольно съязвил щекастый слизеринец, и они оба с дружком мерзко загоготали.  Себастиан с Дином переглянулись, мысленно проводя над ним похоронную процессию. Блондин некоторое время сидел молча и пытался не обращать внимания на мерзкие комментарии в сторону его ориентации, но терпение его было не настолько крепким, как думал этот паршивец.  - Эй, Гойл, – внезапно окликнул Оминис.  Щекастый не ожидал, что слизеринский принц удостоит его вниманием, и теперь уставился на него быстро соображая, что бы можно было ещё такого гадкого вывалить из своего рта.  - Советую до конца года сделать вид, что вас не существует, - заговорил блондин ледяным тоном, даже не повернув к нему голову, всем телом выражая своё безмолвное презрение, – или я прокляну твой род до третьего колена.  Гойл и Паркинс молча выпучили глаза всё ещё не понимая шутка это или нет. Дин смотрел на Оминиса с восхищением и одновременно с тихим ужасом. Он понимал, что юноша шутил, но такого угрожающего выражения на его лице он ещё не видел, поэтому даже они с Себастианом засомневались. Блондин выдержал нависшую паузу до того момента, когда клоуны сочли бы это шуткой, затем резко дернулся к ним и что-то прошипел на парселтанге, и те с побледневшими лицами удрали прочь из Главного Зала. Дин зашёлся хохотом и укрылся с головой на столе, изо всех сил пытаясь не разрыдаться от смеха.  - Что ты им сказал? – поинтересовался шатен.  - А… ну… - Оминис смущённо захихикал. – Такими словами не разбрасываются в приличном обществе.  - Обматерил значит? – догадался Себастиан.  - Обматерил, – кивнул он, продолжая улыбаться.  Внезапно директор Блэк вышел на середину перед трибуной и прочистил горло.  - Как вы знаете, рождественские праздники уже через несколько дней. Для тех из вас, кто остаётся в школе на время каникул, будет проведён праздничный ужин и организован поход в Хогсмид. Тем же, кто отправляется домой… - на лице Блэка всплыла еле заметная ухмылка, но полностью скрыть радость от данного события у него не получалось. – Что ж… веселых праздников, – он сделал небольшую паузу, будто бы колеблясь, но всё же продолжил. – С началом нового года, в ваше расписание добавятся дополнительные тренировки по полётам, и я надеюсь вы не станете ими пренебрегать. Через две недели состоятся матчи по квиддичу между факультетами. Кто с кем будет сражаться, мадам Когава определит с помощью жребия.  Весь зал загалдел. Неужто Блэк и правда решил вернуть квиддич? Ученики заметно оживились. Как только Блэк удалился, Рейес вскочила на лавку и начала орать в сторону Гриффиндора, что она отымеет их на первом же матче. Норткотт и Уизли воодушевлённо отметили, что у неё нет “чем”, на что Рейес подняла в руке свою метлу и зловеще захохотала, а за ней и весь слизеринский стол. Конечно, это всё было лишь на публику, но усилившийся дух соперничества стал будто глотком свежего воздуха.  - Эй, нытики! – крикнула Рейес, обращаясь к ученикам Хаффлпафф и Рэйвенклоу, которые всё это время делали вид, что они невидимые. – А потом я нагну и вас!  - Угомоните её кто-нибудь, - забормотал Дин, даже ему стало стыдно за её поведение. – Она что-то уж слишком перевозбудилась. Не хватало, чтобы квиддич отменили снова ещё до того, как официально восстановят.  - Уизли! Теперь ты будешь до конца года готовить только одну субстанцию на занятиях по зельеварению! – вскочил Себастиан и захохотал вместе с Рейес и другими слизеринцами.  Дин натянул на себя капюшон и укрылся руками. Несмотря на то, что ему было ужасно стыдно, он едва сдерживался и смеялся от этого абсурда.  К столу подлетела сова и бросила Себастиану письмо. Юноша немного нахмурился. Письмо было от Белла. Он приглашал парня «побеседовать» в неформальной обстановке, в Три Метлы. Парни хотели пойти с ним, но Себастиан заверил, что чувствует себя гораздо лучше, тем более Сирона за ним присмотрит, если что. Он сказал, что ему нечего скрывать, и, конечно, был прав, но всё равно лёгкое беспокойство закручивалось внутри.    Вся школа вмиг оживилась, и будто феникс восстала из пепла затяжной скуки и депрессивного настроя. В воздухе стал чувствоваться надвигающийся праздник, хотя украшения уже давно были развешаны. Остаток дня пролетел на одном дыхании. Занятия проходили весело: ученики предвкушали предстоящие матчи, гриффиндорцы подтрунивали над слизеринцами, а те в ответ.    После занятия по уходу за магическими животными, Дин подошёл к Поппи. Девушка отвела его в сторону и позвала к ним Онай.   - Ты интересовался анимагией, помнишь? – Свиттинг начала издалека и посмотрела на Натсай.  - Если ты всерьёз заинтересован, - заговорила гриффиндорка, – я могу помочь.  - О, правда? – удивился Дин.  - Я присоединюсь, если ты не против, – улыбнулась Поппи.  Девушки, казалось, были настроены решительно.  - Только имей в виду… - предостерегла Онай, – это очень щепетильный и дотошный процесс, если отступишься хоть в чём-то, придётся начать сначала.  Брюнет со всей серьёзностью на лице решительно кивнул.  Онай рассказала об этой длительной подготовке во всех подробностях, и если поначалу всё казалось довольно просто, то вскоре парень начал понимать, насколько обманывался. Первым этапом было проносить под языком лист мандрагоры месяц, от полнолуния до полнолуния. Вся сложность заключалась ещё в том, что лист не только нельзя было вынимать, но и в том, что, если луна будет скрытой за облаками, процесс придётся продолжить до следующего полнолуния. Но, несмотря на всё это, парень согласился. Ему нужна была более скрытная способность, что-то удобнее, нежели дезиллюминационные чары.    Дин вернулся в общежитие и застал Оминиса нервно расхаживающим в гостиной у камина.  - Что-то случилось? – поинтересовался он, но по одному выражению лица понял, что было не так. – А где Себастиан?  - Он ещё не вернулся, – блондин недовольно поджал губы и сунул руки в карманы.  - Я с тобой, – с ходу Дин поймал его мысль и пошёл следом к выходу.  Он не на шутку вскипел, пока они приближались к Хогсмиду.  Сколько это ещё будет продолжаться?  Каждый день одно и то же.  Привязать его что ли?  Себастиан ведь обещал, что это лишь встреча с аврором. Неужели она закончилась настолько плохо? Они приближались к пабу, и беспокойство росло в геометрической прогрессии. Войдя в Три Метлы, они сразу направились к Сироне.  - Простите, мальчики, но ничем вас не обрадую. Сэллоу я сегодня не видела. Его ждал какой-то мужчина около двух часов, видимо очень важное дело к нему было… но парень так и не объявился.   Слова застали их врасплох. Не может быть, чтобы он проигнорировал эту встречу. Парни вышли на улицу и направились в Кабанью Голову с гневным намерением выбить эту дурь из головы Себастиана окончательно.  - Не там ищешь, малец… - внезапно Оминис заговорил странным хриплым голосом, пока шёл впереди. – Твой друг… уже остывает…  Внутри всё перевернулось. Дин протянул к юноше руку и развернул к себе. Его лицо выглядело неестественно серым, а глаза почти полностью белыми.  - Оминис… - парень сжал его плечи и тряхнул.  - Неужели ты думал, что у твоих действий не будет последствий? – снова заговорил он и оскалился. Точно так же, как тот старик. - Смерть… следует за тобой! Смотри! – он так же указал пальцем за его спиной и зловеще захохотал.