Пепел

Церемония бракосочетания была полностью подготовлена Инквизицией, и Дозорам только и оставалось, как просто явиться вовремя да сделать вид, будто их все устраивает. Светлые наблюдали за всем со спартанским спокойствием, Темные периодически возмущенно перешептывались и со знанием дела оценивали размах торжества. На церемонию было допущено мало народа: сами брачующиеся, официальные представители от каждой из сторон, свидетели со стороны самой Инквизиции и некоторые высокопоставленные Иные, изъявившие желание проконтролировать, чтобы все прошло в соответствии с Великим договором. Семен с Игнатом как могли поддерживали непринужденную беседу, пытаясь хоть как-то развеселить Светлых чародеек. Гесер, более бледный и вымотанный, чем весь последний год, активно общался с древними Инквизиторами, видимо, до последнего пытаясь выторговать для своих как можно больше гарантий и прав. Каждая из пар, которой предстояло участвовать в ритуале, держалась обособленно, ненавязчиво оказывая друг другу знаки внимания. Все были напряжены, и в целом атмосфера висела безрадостная, но благожелательная. И только Антон мысленно чертыхался и не находил себе места — Завулона не было. Церемония должна была начаться уже через пятнадцать минут, а глава Дневного Дозора все еще не изволил появиться. В какой-то момент Городецкий даже малодушно порадовался тому, что может вдруг оказаться в роли брошенного у алтаря. Эти несколько минут, когда он представлял себе такую перспективу, были самыми приятными за последнюю неделю. Но надеждам Антона было не суждено сбыться: Завулон явился в церемониальный зал вместе с главой Инквизиторского отдела, с Совиной головой, и как ни в чем ни бывало занял свое место в группе ожидающих. Гесер, проследив взглядом за Совиной головой, недовольно поморщился. Значит, Завулону в чем-то удалось переиграть Пресветлого. Документы, касающиеся Нади, Завулон подписал еще несколько часов назад. Антон даже удивился его странной покладистости и нежеланию вновь поторговаться. Но все пункты договора Темный просмотрел очень придирчиво, а Инквизитору, засвидетельствовавшему добровольность обоих сторон, изрядно нагрубил. Зато Антону доставались лишь благосклонные кивки и краткие одобрительные реплики. Это настораживало. Теперь еще и это опоздание. И ведь Завулон еще должен был поклясться силами Тьмы, что не станет причинять вреда Надежде. Без этого Городецкий не был готов соглашаться на брак. — Ты хоть дышать не забывай иногда, — проворковал вдруг Завулон ему в ухо, неслышно подойдя сзади и заставив тем самым Антона вздрогнуть от неожиданности. — А то вид у тебя такой, будто ты шагнуть в пропасть собираешься. — Завулон, клятва, — напомнил Городецкий. — Да какие проблемы? — он, не смущаясь толпы и не беспокоясь о том, что за происходящим могут наблюдать Инквизиторы, протянул руку ладонью вверх. — Клянусь Тьмой, что не стану намеренно вредить… — Жизни и здоровью, — подсказал Антон. — Жизни и здоровью Надежды Городецкой, нулевой волшебнице сил Света… — И предпринимать попытки как-то повлиять на ее поступки, — продолжил Антон. — И предпринимать попытки как-то повлиять на ее поступки, если это не будет необходимо по причине самообороны. — Но только самообороны и ничего больше. — Но только самообороны и ничего больше, — Завулон и это послушно повторил. На его ладони тут же появился клочок тьмы, переливающейся и поблескивающий, на последних словах он вспыхнул и растаял в воздухе. — Ну, удовлетворен? — Да. Что-то ты сегодня подозрительно покладист. — А у меня настроение хорошее, — Завулон усмехнулся. — Церемония будет недолгой. Но в твоих интересах запомнить все детали. Когда-нибудь тебя еще будут об этом расспрашивать, слишком редко Инквизиторы к ней прибегают. — Так уж и расспрашивать? — Будут. Я вероятностные линии просмотрел. — На пять лет вперед? — съязвил Городецкий. Аналитики Светлых тоже пытались просчитать результаты эксперимента. И Гесер вероятностное поле проверял. Но все сошлись на мнении, что ничего не разобрать дальше ближайших трех месяцев. Да и то с разной расстановкой вероятностных изменений. — На пятнадцать, — совершенно серьезно заявил Завулон. — Издеваешься? — Ты даже представить себе не можешь, сколько у меня всевозможных талантов. Дальше переговариваться не получилось. Инквизиторы приступили к церемонии, очертив потоками сил зал по кругу, ограждая брачующихся от всех остальных. Зал освещался только зажженными факелами, и пламя несколько раз вздрогнуло, когда начали оглашать ритуальные фразы типа: «по взаимному согласию» и «призывая в свидетели изначальные силы». Всю церемонию Завулон молча стоял слева от Антона, от нетерпения перекатываясь с носка на пятку и от скуки разглядывая потолок. Он был единственный, кого церемония мало интересовала. Создавалось впечатление, что он ее слишком хорошо знал. «Когда это он успел не ней поприсутствовать?» — лениво размышлял Антон. — Ритуал позаимствован у скандинавов, — пояснил Завулон, будто прочитав его мысли. — В конце должны были бы еще кровь дракона использовать, но, как понимаешь, взять ее негде. — Ее что, пить должны? — Руки в нее окунать, как символ чистоты намерений. — На твоих она бы, наверно, вспенилась, — сострил Антон. — Не выдержав такого лицемерия. — А на твоих — свернулась. Потому как не за себя радеешь. — Тогда хорошо, что кровь сейчас не используют. — Зря, первоначальный обряд мне был больше по вкусу. Чувствовать на пальцах драконью кровь очень волнительно. Ты знаешь, что она защищает от проклятий? Окунешь ладони и полгода можешь не беспокоиться о защитных чарах. — А ты откуда знаешь? Завулон смерил его пренебрежительным взглядом. — Ты еще у Хены спроси, видел ли он мамонтов. — Очень смешно. Городецкому не нравилось, как его подначивал Завулон. Это не было похоже на высокомерие или зазнайство, скорее на какой-то укор, тонко завуалированный, но от этого не менее едкий. Судя по всему, Антон должен был о чем-то догадаться, как подразумевал Темный, но о чем именно, Городецкий не представлял. Он что-то забыл? Не сдержал какое-то обещание? Или просто оделся неподобающим образом? Антон вообще хотел явиться как обычно, в джинсах и в светлой футболке, но его заставили, как и всех, вырядиться в черный костюм и белую рубашку со странным цветным шейным платком, туго обмотанным вокруг высокого жесткого воротника. И лишь Древние, включая Гесера и Завулона, поверх костюма еще и серую хламиду какую-то ритуальную нацепили. Когда была произнесена последняя фраза витиеватого заклинания, пламя в факелах вспыхнуло ярче, а в центральной масляной чаше вместо огня появились две вспышки, светлая и темная, провернулись вокруг оси и слились в одну под общий удивленный возглас. И тут же на запястьях всех двадцати участников брачного ритуала кожу обожгло, будто огнем, и на этом месте проступила небольшая извилистая линия. — Эта метка навсегда? — Пока Сумрак не передумает, я полагаю, — отозвался тут же Завулон. «Надо же, какой предупредительный», — насторожился Городецкий. Пламя в факелах опало. Потом и вовсе погасло. Инквизиторы тут же зажгли свет, и, видимо, церемония на этом была завершена. Все стали оживленно переговариваться, а Завулон, опять потерявший интерес к Городецкому, протиснулся сквозь толпу к Гесеру и стал что-то увлеченно с ним обсуждать. Хотя все остальные пары, ощутив какой-то странный прилив доверия друг к другу, старались держаться рядом и так или иначе касались ладонями, непроизвольно задействуя еще болезненно покалывающие кожу метки. Антону сразу стало как-то не по себе от такого пренебрежения со стороны Завулона, но удивляться тут, собственно, было нечему. Только вот образовавшейся внутри пустоте не было никакого дела до логических доводов. Всех пригласили в соседний зал для торжественной трапезы, организованной Инквизиторами в честь произведенного ритуала. Городецкий, прошествовавший туда опять же в гордом одиночестве, развлекался тем, что пытался представить, как кровь дракона повела бы себя на ладонях всех остальных брачующихся. Только Семен казался единственной достойной кандидатурой для такого символичного подтверждения чистоты намерений. Он искренне веселился, и ведьма, доставшаяся ему в жены, тоже улыбалась далеко не притворно. Под звон бокалов и торжественную речь Совиной головы началось застолье, довольно мрачное для такого повода. Завулон снова появился в самый последний момент. Отказался от предоставленного слова, высидел для приличия пару минут, затем, опять поспорив о чем-то с Инквизиторами, быстро раскланялся со всеми и потащил Антона за собой к выходу. — Какие же они все медлительные, тьмы на них нет, — ворчал он, пока они поднимались из подземелий на свежий воздух. Уже стемнело, а освещение было скудным, и Антон едва не сломал себе ногу, пытаясь успеть за стремительно несущимся Завулоном. — Это что, все? Никакого подписания документов и прочего? — удивился Городецкий. — Все документы заверят подписями Инквизиторы, ты свою копию получишь в свое время, не переживай. Их уже поджидала машина, и Завулон раздраженно распахнул дверцу, демонстрируя, как ему не нравится медлительность Городецкого. — Шеф, вас там в офисе дожидается Шагрон по какому-то личному вопросу. Говорит, специально ради этого прилетел из Киева, — отчитался водитель, выруливая на центральную трассу. — Пусть ждет. У меня сейчас еще совещание и банкет. Завулон тут же схватился за телефон, принялся обзванивать кого-то и обсуждать рабочие вопросы, вновь полностью игнорируя Городецкого. Тот, вздохнув, последовал его примеру и созвонился с дочерью, проверяя все ли у нее в порядке. Затем ему позвонил Гесер, недоумевая, куда он подевался, велел передать Завулону свое возмущение и, пожелав удачи, наконец отключился.