***
— Что ж, джентльмены. Это, — Гавейн Робардс постучал указательным пальцем по отчету на своем столе, — это впечатляющий текст. Правда. То, как вы на цыпочках ходите вокруг правды, приправляя ее вводящими в заблуждение подробностями и ненужными наблюдениями… такое литературное мастерство. Такая уравновешенность и красноречие. Я должен предложить образец в «Ежедневный пророк», на случай, если они ищут нового обозревателя. Что скажете, аврор Малфой? Заинтересованы в небольшом экскурсе на литературную сцену? Малфой выпрямился в кресле. Как это было возможно, Гарри не понял; мужчина и так сидел как шомпол. Так было с тех пор, как их начал отчитывать главный аврор. — Нет, сэр. Спасибо, сэр. — Нет? Я бы сказал, растрачивать свой талант мастера слов… Скитер должна рыдать. Что до вас, аврор Поттер… — стальной взгляд Гавейна остановился на Гарри, который изо всех сил старался не съежиться. Он знал, что заслужил это гораздо больше, чем Малфой. Если быть совсем честным, то он заслуживал быть единственным, кто сидит здесь и выслушивает крики начальства. Он предположил, что причина, по которой он тут не один, должна быть найдена в отчете на столе. Отчете, который сдал Малфой. Малфой не сдал Гарри. По какой-то причине Малфой решил не упоминать постыдное, ребяческое и совершенно непрофессиональное поведение Гарри. Такого он не ожидал. — Что касается вас, аврор Поттер, вам не кажется интересным, как, учитывая, что вы «уладили ситуацию, как только прибыли на место происшествия», преступник каким-то образом нашел время, чтобы избавиться от оставшегося предмета одежды… — Ну, у него все еще был носок на… — начал Гарри, но быстро закрыл рот под ледяным взглядом Главного Аврора. Краем глаза он заметил, как дернулась челюсть Малфоя. — Прыгнуть в общественный фонтан посреди Косого переулка и выставить себя напоказ не менее чем сорока трем очевидцам, распевая «Боевой гимн Республики» и выпивая бутылку украденного огневиски? Все это, могу добавить, после того, как ваш напарник загнал человека в угол, и один Ступефай положил бы конец его ярости? — Я… — к его ужасу, перед мысленным взором Гарри вспыхнул образ — образ, который неизбежно и ужасающе заставил его рассмеяться. Снова. Он сильно прикусил губу, заставляя себя думать о чем угодно, кроме… Эта морда… В панике он начал громко и притворно кашлять. — Вам нужна минутка, аврор Поттер? — спросил Робардс явно невпечатленным тоном. — Нужен стакан воды? Чай, наверное? Вы не в состоянии для разговора? — Н-нет, сэр, — пробормотал Гарри, его щеки горели. Мерлин, Робардс может составить конкуренцию Снейпу. — Простите, сэр. — Я тоже, господа, поверьте мне. Мне очень жаль, что вы не только полностью не справились с заданием, которое могла бы выполнить даже пара стажеров, но и устроили сцену посреди Косого переулка, перед парой репортеров Пророка, не меньше! — Он швырнул на стол газету. Гарри знал — знал — что один взгляд на нее погубит его. Он знал, и все же его глаза были прикованы к движущейся картинке, как будто сами по себе. Он хорошо запомнил этот хаос. Люди спотыкались вокруг, кричали, показывали пальцами, а богом забытый Мундунгус Флетчер резвился в фонтане, кружась и хвастаясь тем, как хорошо он носит единственный носок в красно-белую полоску. Спасибо за этот носок. Малфой был в фонтане с Флетчером, и… Гарри быстро отвел взгляд. Он увидел себя на картинке, и он, согнувшись пополам, хрипел от беспомощного, неудержимого смеха. Он знал, что если присмотреться к Малфою на фото, то… Эта морда. Он бы не смог сдержаться. И Робардс будет убивать его медленно и мучительно только для того, чтобы Малфой выкопал его и убил. И убивал снова и снова. — Это позор, господа! Полный позор! Вам есть что сказать? Глубоко вздохнув, Гарри открыл рот, спокойный, собранный, профессиональный аврор, готовый взять на себя ответственность за свою ошибку, — когда фотография снова сдвинулась, привлекая внимание Гарри. Малфой и его длинная заостренная морда. Его смех разразился, отчаянный и неудержимый. Он даже не мог кашлянуть, чтобы скрыть. — И-извините, мне так… — Поттер! — прошипел Малфой. — Ты… — Так жаль… — ВОН! — закричал Робардс. — ВЫ ОБА! С ГЛАЗ ДОЛОЙ! Гарри выбежал из офиса, преследуемый Малфоем. Робардс не часто повышал голос, но когда его выводили из себя, он мог быть по-настоящему ужасающим. Гарри наполовину ожидал, что за ними полетит заклятие, когда они спешили мимо большеглазой секретарши Робардса. Как бы поздно ни было, за своими столами сидели только авроры с кладбищенской смены. Старый Уэсли бросил на них взгляд и покачал головой, возвращаясь к стопке отчетов на своем столе. Остальные даже не удостоили их взглядом. Выражение лица Малфоя выражало чистую искреннюю ненависть. Он выглядел так, как будто хотел ударить Гарри, и сдерживал себя только потому, что они все еще были на своем рабочем месте. — Поттер, — прошипел он сквозь стиснутые зубы. — Это все твоя вина. Что, Гарри должен был признать, было правдой. Он облажался, бесповоротно и окончательно. Малфой имел полное право злиться, и Гарри не мог ничего сказать в свою защиту. Во всяком случае, он пытался. — Малфой, послушай, я… прости. Я не знаю, что на меня нашло. Я не имел в виду… — О, избавь меня от этой драмы, — усмехнулся Малфой. — Ты выставил меня полным дураком, ты ровно ничего не сделал, чтобы помешать Робардсу оштрафовать… — Какая разница, — сказал Гарри, пожалев об этом секунду спустя, когда Малфой от гнева буквально выплюнул следующие слова. — О, конечно, Избранному не нужно беспокоиться о технических вещах, таких как штрафные баллы и личные рекорды — о нет, Золотого Мальчика будут баловать, как бы он ни облажался. Что ж, у меня есть новости для тебя, Поттер: мы не можем все проплыть мимо нашей славы и заискивания наших подхалимов! Некоторые упорно трудились, чтобы попасть сюда, и я не позволю ставить под угрозу мою карьеру своими идиотскими трюками! — Малфой, нет, послушай, я… — начал Гарри, но Малфой поднял руку. — Просто заткнись, Поттер! — рявкнул он. Белокурый хвост разрезал воздух, когда он повернулся и зашагал прочь, элегантный даже в приступе гнева. Элегантный. Малфой всегда был элегантен, даже… Даже в своей ани-форме. Гарри почувствовал укол вины и подавил желание броситься за мужчиной. Он здорово облажался, и самое меньшее, что он мог сделать, это дать Малфою возможность успокоиться. Что, как он знал по опыту, произойдет не скоро.***
— Гарри, ну правда, — Гермиона покачала головой и оторвала еще одну полосу выцветших обоев. — О, смотри, под ней деревянные панели. Вероятно, они древние; шестнадцатого века или старше, судя по всему, — сказала она, хмурясь при виде замысловатой резьбы. — Ага, — сказал Гарри, не особенно тронутый откровением. Почти всё на площади Гриммо было древним, и большая часть, казалось, активно сопротивлялась попыткам обновления. — Я не хотел… смеяться над ним, Гермиона. Просто… Он выглядел… — Как тупенький дракоша, — сказал Рон из-за их спины, появившись в дверях с огромной пачкой мусорных пакетов под мышкой. — Пушистый белый глупый дракоша с мордой, которая может открыть банку сливочного пива. Все же лучше, чем хорек, как мне кажется. — Рональд! — пробормотала Гермиона, но Гарри заметил, как уголки ее губ подозрительно дернулись. — Стать анимагом — настоящий магический подвиг. Я уверена, что Малфой много работал, чтобы… — Превратиться в дракошу? — Борзую, — сказала Гермиона, не в силах больше сдерживать улыбку. — Я думаю, что это ему подходит. Это очень аристократичные собаки. — Да, и если бы его нос был чуть длиннее, это был бы проход в другое измерение. Лови, Гарри! Рон бросил мешки для мусора Гарри, который поймал их, чувствуя уже знакомый прилив вины. Малфой очень злился. И это правильно — он верил, что Гарри поступит правильно, будет держать себя в руках, когда его напарник-аврор внезапно превратился в собаку (с длинной, длинной заостренной мордой) и погнался за преступником. Он загнал Флетчера в угол между двумя штабелями ящиков в переулке, и если бы Гарри произнес хотя бы одно заклинание, погоня была бы окончена. Только Гарри слишком сильно смеялся, чтобы даже поднять палочку. Неудивительно, что Малфой безумнее мокрой курицы. Или собаки — в конце концов, он прыгнул в фонтан, безумно лая и рыча на Мундунгуса, когда тот демонстрировал публике, почему веселящие грибы и огневиски нельзя употреблять вместе. И Гарри рассмеялся. Он смеялся так сильно, что ему потребовалось целых три минуты, чтобы использовать Ступефай и выудить экспериментатора из фонтана. Затем мокрый Малфой на долговязых лапах выбрался из воды, выгнул спину и отряхнулся. Его белый мех разлетелся повсюду, заливая пищащую толпу зевак, и то, но как Малфой смотрел вниз на свой длинный нос, было просто… — Он не указал это в своем отчете, — сказал Гарри, не глядя ни на Рона, ни на Гермиону, когда начал складывать старые полоски обоев в мешок для мусора. — Просто сказал, что я «стопорил задержание, когда прибыл на место». — Полагаю, это было порядочно с его стороны, — сказал Рон. — Имей в виду, вы напарники. Он мог бы дать тебе знать, что может превратиться в др-э-э, в борзую собаку, — добавил он, бросив взгляд на Гермиону. — Вы все время торчите в комнате отдыха, он мог упомянуть об этом или что-то в этом роде. — Не уверен, — машинально ответил Гарри, потому что его пребывание в комнате отдыха не имело ничего общего с Малфоем, зато имело все, что было связано со столь необходимым запасом кофеина. — Ага, — легко сказал Рон. — Пьете кофе из этой причудливой машины, которую он притащил, и сплетничаете, как старые домашние эльфы. Я не возражаю, — добавил он, несмотря на протесты Гарри. — Просто сказал, что это могло всплыть. — Превращение в анимага может быть очень личным опытом, — сказала Гермиона. — Некоторые не хотят делиться этим, пока они полностью не освоятся в своей новой форме. От этого Гарри стало еще хуже. Малфой, должно быть, гордится своей анимагической формой, и это было впечатляющее животное, что говорить, — высокое, грациозное и шикарное, очень похожее на самого Малфоя. И ничего страшного, если бы его лицо было немного заостренным, не так ли? — Я лучше пойду утром к Робардсу, — вздохнул он, завязывая мешок для мусора и швыряя его в угол вместе с остальными. — Сообщу, что произошло на самом деле. — Ага, — сказал Рон. — Наверное, лучше, если ты хочешь и дальше воровать модный кофе Малфоя. — Рон, — сказала Гермиона. — Не в этом дело. Гарри поступает правильно. Гарри хотел бы быть так уверен.***
Аврорат был почти пуст, когда Гарри со вздохом закрыл папку, отметив место, где он остановился. Старый Уэсли все еще был где-то поблизости, рылся в коробках с уликами и делал Мерлин знает что, но в остальном это место было пустынно. Одинокая тыква зависла в углу, ее свеча вспыхивала и гасла, когда чары исчезали. На некоторых столах брошенные тарелки и разбросанные сладости свидетельствовали о вечеринке, которая состоялась до того, как все ушли праздновать Хэллоуин со своими друзьями и семьями. Ну, все, кроме Уэсли (который практически жил здесь) и Гарри. Он с готовностью вызвался на позднюю смену, не в настроении для семейного ужина в Норе. Конечно, там будут Рон и Гермиона, Джинни и Невилл, Джордж и Анджелина, Чарли и Саймон… Здесь была тема, и в последнее время Гарри замечал ее все чаще. Казалось, все объединились, и он был счастлив за них, действительно счастлив. Ему просто не хотелось проводить вечер в окружении пар, прижавшихся друг к другу на диванчиках, пар, делящих кусок шоколадного торта, пар, небрежно делающих друг другу массаж ног, смеясь и шутя с остальными. В любом случае, другие авроры лишь символически протестовали, прежде чем с радостью приняли его предложение принять смену. И это было прекрасно. Он повеселился на корпоративной вечеринке, и если он втайне следил за вспышкой белокурых волос, то это было не чье-либо дело, а его собственное. Однако Малфой так и не появился. Конечно, нет; он работал в раннюю смену и, вероятно, сейчас спрятался в поместье, занимаясь тем, чем обычно занимался в свободное время. Рон был прав; Гарри многого не знал о Малфое, несмотря на то время, что они провели вместе. Несмотря на долгие разговоры за общими чашками «Тонкой Арабики», сваренного в причудливой волшебной кофеварке Малфоя. Малфой не выдавал большинства подробностей своей жизни. И он был прав в этом. Над единственной личной вещью, которой он поделился, Гарри счел нужным посмеяться перед группой зевак. Со вздохом Гарри откинулся на спинку стула, потянувшись за папкой, но сел прямо, его сердце колотилось. Что-то шевельнулось под столом, и это не была заговоренная записка, которую кто-то забыл взять. Там пряталось что-то живое, и оно шло за ним. Гарри потянулся за палочкой, но застыл на полпути, когда понял, что — кого — он видит. Тонкие конечности развернулись, вытянулись, затем из-под стола появилась длинная-длинная морда, за которой последовали два больших серых глаза и пара шелковистых висячих ушей. Грациозная, даже когда выползая из своего укрытия, белая борзая посмотрела на Гарри сверху вниз, и… ну. Собаки не могли ухмыляться, но эта производила хорошее впечатление. — Да, — сказал Гарри. — Ты меня напугал. Счастлив теперь? Не в силах сопротивляться, он потянулся, и действительно, пушистые ушки были такими же мягкими и шелковистыми, как и выглядели. Борзая позволила прикосновение с царственной доброжелательностью, но только на секунду или две. Затем он отстранился, и Гарри наблюдал, как его форма сместилась, растянулась, расплылась и, в конце концов, снова обрела фокус, став очень человечным Драко Малфоем. — Не совсем, — сказал Малфой, прислоняясь к столу Гарри. — Я не ожидал тебя здесь в это время, Поттер. Решил не идти на гала-концерт и не порадовать публику своим присутствием и речью? — Завались, — Гарри посмотрел на него, такого высокого, стройного и да, немного заостренного, но это только добавляло шарма. Мерлин, ему было плохо. — Что ты здесь делаешь? Я думал, что видел, как ты ушел сегодня утром. — Пришел, чтобы зарегистрироваться, — небрежно сказал Малфой. — Я предположил, что на регистрации анимагов не будет так много людей, и… ну. Я полагаю, пришло время. — О, — сказал Гарри. Эта мысль никогда не приходила ему в голову, но, конечно же, анимаги должны были зарегистрироваться, а аврор не мог позволить себе игнорировать закон. — И как оно? — Ты имеешь в виду, расхохотались ли они, как только увидели меня? — Нет, я… я имел в виду… — Нет, Поттер, — продолжил Малфой, как будто ничего не говорил. — Они — нет. Все прошло достаточно хорошо, и теперь я могу трансформироваться по своему желанию, пока соблюдаю Статут секретности. — Послушай, — сказал Гарри, чувствуя себя несчастным. — Я… мне искренне жаль. Твоя собака — борзая — потрясающая. Я никогда не собирался реагировать так, и я хочу извиниться. — Да, я понял это после того, как Робардс прислал мне твой пересмотренный отчет. Последовала пауза, не совсем неловкая, затем Малфой вздохнул. — Мерлин, Поттер, не похоже, что ты сильно расстроен. Уверяю, Панси стало намного хуже, когда она увидела статью в «Пророке». — Я… о. — Действительно. Теперь можешь не обращать на это внимания, если предпочитаешь дуться за своим столом, но я случайно получил довольно приятный интересный сорт трюфельного кофе, и был бы готов поделиться им, хотя бы для того, чтобы улучшить твой плебейский вкус. — О, — сказал Гарри, — да. Эм. Я не против. — Тогда пошли, Поттер. Не нужно корчить такое лицо. До того, как он смог остановиться, Гарри фыркнул. Он застыл только для того, чтобы поймать улыбку на губах Малфоя и озорной блеск в глазах. — Да, кофе, — сказал он, чувствуя облегчение, и Малфой кивнул. — Жизнь коротка. У каждой собаки есть свой день и все такое. — Я знал, что твой лай хуже, чем укус, — пошутил Гарри, и Малфой закатил глаза. — Это тебе предстоит выяснить, не так ли? С сердцем в горле и чувствуя головокружение, которого у него не было уже давно, Гарри последовал за ним в комнату отдыха.***