***
Киллиан Лайтвуд с самого утра был не в себе. От плохой работы своих коллег и понимания того, что если что-то пойдет не так, влетит именно ему. И церемониться с мужчиной точно никто не станет. Летучка тоже прошла не совсем успешно. То ли магнитные бури, то ли какие-то другие силы заставляли сотрудников его отдела быть медлительными и не справляться со своими прямыми обязанностями. Он был сдержанным и терпеливым всё это загруженное утро. До тех пор, пока не понял, что в его сумке не хватает кое-чего важного, что он точно не хотел бы терять. Скетчбук пропал. Лайтвуд не чувствовал бы себя так нервно и не слышал бы собственного сердцебиения, которое гулом разносилось от одного уха к другому и чётко пульсировало во лбу, если бы эта вещь не представляла бы для него ценности. А она была ценна ровно также, как и его собственная жизнь. Мог ли он оставить скетчбук в дежурной машине? Нет, он помнил как всё проверил по привычке. А может быть забыл в кафе на бизнес-ланче? Нет, он не брал с собой сумку. Но он точно помнил, что не трогал эту грёбанную сумку с вечера. Единственный, блять, раз он её не разобрал. Если бы он мог передать свои ощущения словами — он бы это сделал, а пока единственное, что у него получалось - сжимать челюсть и думать, думать и ещё раз думать. И нет, дело вовсе не в страхе, что о его хобби кто-то узнает. Киллиан давно уже не подросток и даже не юноша. Он боялся, что потерял свои воспоминания, свои мысли и своё ощущение умиротворения. И можно подумать, ну купи ты новый и рисуй. Нет, так, как рисовал он в определенные периоды своей жизни, в моменты своего желания и вдохновения, уже не получится. Потому что эмоции — одно из того, что Лайтвуд мог выразить с помощью чужих лиц. Лишиться их, для него было равно тому же, что стать бессердечным и бесчувственным. Художники, тем более самоучки, такими не бывают.***
То, что ты ищешь, находится у меня. Киллиан посмотрел по сторонам в поисках человека, кто мог бы оставить записку на веранде, которую он обнаружил, придя домой. Взгляд упал на дом его молчаливой соседки. Шторы в гостиной резко закрылись, и он почему-то был уверен, что Амала Басу вряд ли просто решила проверить обстановку в жилом квартале. Шумно вдохнул и, смяв в руке вырванный из блокнота лист, направился к той, которая была слишком любопытна.***
Он тихо открыл дверь и вошёл в дом. Из гостиной раздавался приглушённый свет, на который Киллиан и пошёл. Она сидела в кресле, прикрытая легким шёлковым халатом, а в руке было то, что он очень искал утром. Амала листала скетчбук и криво улыбалась. Тусклый свет бликовал в её серых глазах, будто черти устроили вечеринку. Киллиан остановился на пороге гостиной. Впервые мужчина не знал, что ему делать дальше. Он был растерян, зол от такой наглости и… разочарован? — Ты догадливый, быстро пришёл, — тихо проговорила девушка и подняла на него взгляд, закидывая ногу на ногу. — Садись. Она указала на диван напротив и поправила волосы. — Ты помогла, — сухо констатировал мужчина, опускаясь на мягкие подушки. Он знал, что Амала могла там увидеть. И от этого переживал ещё больше. Там была она. На каждой странице. В графике и красках. Как она работает, морщит нос, задумчиво смотрит в монитор ноутбука, говорит по телефону или пьёт вино. Ночью девушка была естественной, такой, какой он узнал о ней, когда переехал. Это выглядит как слежка. В голове друг за другом вспышками пронеслись воспоминания. Почти каждый вечер и первая половина ночи проходили для него как какой-то ритуал. Ровно до тех пор, пока она не пропадала из его поля зрения. — Красиво рисуешь, не думал уйти в профессионалы? — Кхан отложила скетчбук на стол рядом и сложила руки в замок. — Нет, предпочитаю работать по своему призванию. Нервы Лайтвуда были на пределе. По какому праву она так разговаривает с ним? Они не друзья и даже никогда ими не были. Его сдерживали собственные принципы не грубить и быть спокойным даже тогда, когда внутри все клокочет от злости. Мужчина приподнял подбородок и взглянул на Амалу, она в ответ смотрела на него и не отводила глаза. — Может быть… — Басу помедлила и аккуратно встала со своего места, — выпьем вина? — Чего ты хочешь? — Ничего, просто хотела узнать ближе человека, который наблюдает за мной каждый вечер, кроме субботы. Потому что в субботу я не ночую дома. Амала зацепила бутылку белого полусухого, наполнила бокал до середины и протянула Киллиану. Он взял его в руку и уточнил, что это ему нужно наливать ей вина, а не наоборот. Басу засмеялась и отрицательно покачала головой, делая глоток. Ему было немного не по себе. Во-первых, от неизвестности, а во-вторых, от неё самой. Он столько рисовал Амалу и представлял совершенно другой. Тайно наблюдая, Лайтвуд одарил её теми чертами, которые для девушки были «табу». Сказать, что шатенка была человеком сложным, значит, что ничего не сказать. Ей не были чужды чувства заботы, любви и верности, но она никогда не была божьим одуванчиком, какой представлялась Киллиану. — Знаешь, почему меня нет дома по субботам? — неожиданно спросила Басу, рассматривая бокал в своей тонкой руке. Лайтвуд отрицательно покачал головой, прекрасно зная, что она может ему не ответить. Это мог быть вопрос в пустоту, самой себе. — Когда-нибудь, я расскажу тебе. Девушка забрала бокал из его рук и поставила на пол возле дивана. Медленно взяла ладонь шатена и приложила её к своему лицу. Она была тёплая и сильная. Киллиан замер. А Амала и сама не понимала, зачем это делает, она просто так хотела. Девушка от него тоже не отставала и часто наблюдала за ним в редкие выходные, когда он приводил в порядок свой двор, например. Этот Киллиан Лайтвуд чертовски сексуально выглядел с голым торсом. — Зачем ты его украла? — мужчина убрал руку и строго взглянул на девушку. Басу коротко усмехнулась и села на пол рядом с его ногами, аккуратно положив на них свои руки. Змея. — Я ничего не крала. — Амала, прекрати врать, пожалуйста. Прекрати врать хотя бы самой себе. Я не люблю, когда трогают мои вещи. А ты его не просто взяла. Ты его украла! У Лайтвуда медленно стал складываться пазл. Вчера вечером он был безумно уставший и летняя духота в доме его напрягала. Поэтому он решил, что как только придет с работы, заварит себе кофе, спокойно подышит воздухом и, быть может, посмотрит какой-нибудь фильм. Провести время на улице казалось ему самой разумной идеей, тем более, что совсем недавно он обновил свою веранду. Время тянулось медленно, к его радости, и он мог полноценно насладиться минутами спокойствия и погрузиться в самого себя. Даже домой заходить не хотелось, но пришлось, ведь кофемашина еще не научилась следовать его приказам как, например, его подчинённые. Да, работа никогда не выходила из его головы, даже сны снились реалистичные. Кстати, и самоанализ был для него неотъемлемой частью жизни, а также был тем, что отталкивает девушек от мужчины. Он очень много копался в себе и находил проблему там, где, казалось бы, её и нет. И вот, пока милый и честный Киллиан Лайтвуд готовил себе кофе и искал, чем бы таким разбавить свой скромный вечер, ему даже в голову не приходило, что кто-то из этого частного сектора решит утащить его вещь прямо из-под носа. А может быть делал это в этот самый момент. Он плохо знал проворную Амалу Басу. — Как ты его украла? Амала молчала и продолжала улыбаться. Для неё это была игра, а вот Киллиан игры не очень любил. Особенно ему не нравились догонялки. Когда девушка поняла, что он начинает вскипать от внутреннего напряжения, она отпрянула от него и села напротив на полу, поджав ноги под себя. — Ты оставил сумку, чтобы взять что-то в доме, а я шла к тебе, чтобы предложить тебе выпить вина. Соседи, а так толком и не знакомы. — Я не слышал тебя. — М, — девушка отпила вино из своего бокала, аккуратно поставила его на стол и как ни в чем не бывало, продолжила, — Я подошла к веранде и ждала тебя, а тебя очень долго не было. Из сумки торчал он, — Амала кивнула головой в сторону скетчбука на столе. — Я много раз видела, как ты постоянно с ним таскаешься, и решила посмотреть… Мужчина выдохнул. — Посмотреть и украсть - это разные вещи, Амала. — Я его не крала. — Ты снова врешь. Скажи мне правду, Амала. Ты только что уже подтвердила всё своими словами. — Я его не крала, — она продолжала это повторять, но в голове понимала, что ложь-то и правда неубедительная. Шатенка подползла на коленях к Киллиану и слегка раздвинула их, чтобы оказаться к нему ближе. — Ты играешь в игры, в которых проиграешь, скажи правду! Он был готов взорваться. Ненависть ко лжи у него была заложена на генетическом уровне. — Ты залезла ко мне в сумку и стащила его. Как это ещё назвать? Любопытство - не грех, Амала, но только тогда, когда оно никому не вредит. А если бы я заметил пропажу раньше? — он чуть наклонился вперед и сцепил руки в замок, — Например, глубокой ночью. Если бы я решил порисовать, а не кинул сумку у порога и просто не лёг спать? Если бы я решил разобрать её и увидел, что днём он был там, а тут раз, и его нет? Что бы ты делала, а, Амала? Кровь приливала к глазам от злости, ярости и унижения. Он чувствовал себя погано. Какая-то девчонка посмела влезть в его личное пространство и теперь буквально насмехается над ним. Мужчина резко схватил её за подбородок большой ладонью, сжал его и приблизился на максимально близкое расстояние. — Ответь мне, что бы ты делала, Басу? Киллиан видел блеск в её глазах, чувствовал, как его собственная грудь разрывается на части от частого дыхания. Если бы он мог, испепелил её прям на этом месте. Девушка дёрнула головой и вырвалась из его хватки, встала и подошла к столу. Подняла бокал с жестом «в твою честь» и осушила его залпом, после посмотрела на шатена исподлобья. — Ну ты же не обнаружил, а я лишь посмотрела. Там столько меня, что за несколько минут не рассмотришь, — она хищно улыбнулась. Он был готов поклясться, что в этот момент в её глазах демоны затанцевали ещё активнее. — Да, я поступила невоспитанно, но могу загладить свою вину, тем более что портреты и правда впечатляют… Амала вновь аккуратно опустилась перед ним на колени и провела руками по ногам Киллиана в упор до ремня. Девушка схватилась за него и резко подалась вперёд, оказываясь с ним почти на одном уровне. Лайтвуд смотрел ей прямо в глаза и, клянусь, хотел придушить собственными руками. Он схватил Басу за волосы и дернул на себя, чувствуя, как её губы касаются его. Она буквально пробудила в нём его тёмную сторону, которую он тщательно закопал в глубинах своей души и своего сердца. Дыхание шатенки стало прерывистым, пока они играли с ней в очередную игру «кто первый сдастся». Он был прав, она проиграла. Амала прижалась губами и увлекла мужчину в поцелуй, в котором каждый из них боролся за право быть лидером. Киллиан опустил руку с затылка, немного запутавшись в волосах, и сжал шею девушки сзади, постепенно углубляя поцелуй. Он чувствовал, как её ногти отчаянно пытаются вцепиться ему в ноги сквозь штаны. Его это раздражало и заводило одновременно. Затем руки Басу медленно поднялись вверх до его груди и зацепились за ворот футболки. Его губы переместились к подбородку и ниже по шее до ключиц. Лайтвуд оставлял за собой влажную дорожку от поцелуев. Он кусал нежную кожу и тут же зацеловывал это место. Амала шумно выдохнула, когда Киллиан потянул шатенку на себя. Девушка оказалась сверху. Он легко шлепнул её, командуя привстать. Она повиновалась. Шёлковый халат слетел с плеч Басу, а сама она явно слетела с катушек от того, как рука Лайтвуда мягко касалась её бедер и скользила вверх. — Ты подготовилась? — усмехнулся Киллиан, трогая девушку и понимая, что нижнее белье она решила этим вечером оставить в верхнем ящике комода. — Не рассчитывала, но надеялась, — прохрипела Басу, ощущая как пальцы мужчины проникают в неё. Без резких движений, без грубости, но с очевидным напором. Он уверенно двигался в ней, дразня Амалу, менял положение руки. Каждое его движение отзывалось в ней приятным и тянущим чувством где-то внизу живота, пока он другой рукой придерживал её. Шатенка закусила губу и затуманенным взглядом посмотрела в глаза Лайтвуда, который в этот момент добавил второй палец и ускорил темп. Ему хотелось видеть, как она извивается от одного только начала. Ему хотелось представлять, что она будет испытывать потом, когда его приятная пытка сменится настоящим удовольствием. Одной рукой Басу держалась за спинку дивана, слегка похныкивая от возбуждения, а второй уверенно расстёгивала ремень мужчины, желая как можно скорее почувствовать его член в себе. Но у Лайтвуда были немного другие планы. Он убрал свою руку и между пальцев размазал сок девушки, которая тут же обхватила его запястье и пропустила два пальца в свой рот, играя с ними языком, но не теряя зрительного контакта с Киллианом. Шатен с шумом выдохнул, чувствуя, как его член твердеет. То ли от этого наглого взгляда, то ли от ловкого язычка своей соседки. Теперь уже его терпение было на пределе, поэтому он уверенно, но не без помощи Амалы, быстро приспустил с себя штаны. Лайтвуд поманил её к себе пальцем, а после снова схватил за подбородок, сжимая лицо. Мужчина притянул её и грубо втянул в поцелуй, пока девушка добровольно шла ему на встречу и рукой мягко касалась его затвердевшей плоти. — Ты очень провинилась, малышка Басу, — прошипел Киллиан, разрывая поцелуй и дёргая девушку на себя. — И я очень на тебя зол. Воровство всегда наказывается. В этот момент Амала почувствовала, как его ладонь сжалась на её ягодице, а после — звонкий хлопок и грубый приказ: «привстань». Девушка повиновалась и приподнялась, пока Киллиан не опустил её снова. В этот момент Басу почувствовала, как его напряженная плоть уверенно вошла в неё, мягко растянула стенки, которые сжались вокруг члена. Теперь действовать нужно было ей. Шатенка откинула назад руки и ладонями уперлась в ноги мужчины, двигаясь ему навстречу, пока он придерживал её рукой за спину, не давая упасть. Она ёрзала на нём, и он ощущал, как глубоко вошёл внутрь неё. Сначала — медленно и плавно, затем — рвано и жадно. Амала то останавливалась, то ускорялась, ломая ему всю систему, немного сбивая. Она знала, что делает, поэтому и ехидно улыбалась, закусывая нижнюю губу и закатывая глаза, когда Киллиан отбирал у неё инициативу. Он приподнял свой таз вверх, упираясь спиной в спинку дивана, держал Амалу за шею, иногда слегка сжимая пальцы вокруг неё. И двигался. Каждый его толчок сопровождался томным стоном. На каждое движение её тело отвечало ему полным согласием и взаимностью. Амала потеряла свою стойкость и желание доминировать, как только его рука плавно легла на её грудь и сжала, слегка массируя. Девушка подалась вперед и обхватила шею мужчины руками, целуя его губы, щёки, подбородок и шею. Он запрокинул голову назад, давая ей возможность ласкать его. Она ощущала солоноватый вкус на своём языке, ведь в комнате стало душно. Стоны и рычания разносились по гостиной в перерывах между поцелуями и сквозь них. Киллиан чувствовал, что совсем скоро она закончит, а он следом. Член начал пульсировать, а девушка внутри то сжимала его тугим кольцом своих стенок, то расслаблялась. Ему нужно было сначала удовлетворить её. Рваный и резкий стон Амалы. Он видит, как она прогибается в спине и закидывает голову назад. Её волосы спадают по плечам и груди, а она кусает губы, немного ускоряя темп, желая забрать сполна всё удовлетворение от него и от того, что сейчас происходит. А её скользящие руки по его груди как сигнал, что он всё делает правильно. Если бы она могла — она бы заплакала от удовольствия, чувствуя, как внутри неё будто бы оборвались нити и тут же срослись заново. Она ощутила, как затекли её ноги, по которым пробежала мелкая дрожь, и как трудно ей дышать, ведь во рту пересохло, а горло стало немного першить от стонов и криков. В этот момент она хотела молиться всем богам, что украла этот чёртов скетчбук. И ей было совсем за это не стыдно. Киллиан быстро дышал и смотрел на Амалу. Она все также сидела на нём. И видела, как его волосы спадают на глаза и прилипают ко лбу. Смотрела и видела, как его гнев и злость в глазах по отношению к ней угасают и сменяются на милость. Смотрела и видела, что им было одинаково хорошо.***
Лайтвуд остался до утра. Просто так вышло. Они оба проснулись в субботний обед и, спустившись вниз из спальни, нашли улики на месте маленького преступления. Халат так и остался лежать на полу, бокалы раскиданы по разным углам гостиной, пустая бутылка вина у дивана — как подтверждение не разового секса в эту ночь. И скетчбук, который всё также мирно покоился на столике. — Заберёшь? — хрипло спросила Басу и посмотрела на взъерошенного Лайтвуда. — Да. Но, пожалуй, оставлю его ещё раз без присмотра. Справишься? Амала рассмеялась. — О нет, я на такое не способна.