Новая неделя начиналась неплохо. Не то чтобы аль-Хайтам верил в сказки, мол, как лодочка поплывет, так и закончит, но просыпаться не от настойчивой тычки
одной весьма надоедливой персоны было приятно.
В комнате стояли потемки; поскольку часть дома с его спальней была построена в дереве, утренние лучи солнца и прохожие в окнах не мешали просыпаться в своем темпе. Однако
некий съемщик комнаты так не считал, поэтому первым делом по приходе на кухню аль-Хайтам надевал наушники, чтобы не слушать поток жалоб об отсутствии естественного освещения, ужасной проектировке дома и явной необразованности градостроителей.
«Ну почему первые мысли с утра пораньше начинаются с
него?» — зло выдохнул Хайтам в подушку. Он на секунду сомкнул веки, очищая разум от клубка негодования к
одному больно болтливому блондину, а затем вновь раскрыл глаза.
Начнем сначала.
В комнате перебежками между книг слонялись редкие прорези света из коридора. Кажется, вечером Хайтам забыл выключить свет, потому что
кое-какой гуляка допоздна не появлялся дома. Аль-Хайтам мог, конечно же, не оставлять светильники работать целую ночь, но не хотелось бы ему проснуться где-нибудь в полночь из-за
этого, извините за его фонтейнский,
идиота, который в темноте случайно разгромил бы полдома.
Но, погодите-ка, получается, если свет так и не выключили,
он не пришел домой?
Хайтам запнулся на последней мысли и вместо тяжелого выдоха ударил себя рукой по лбу.
«Да сколько можно»
Заново.
Пробуждение было относительно нормальным в рамках обыденности его дней. Везде: между стопками книг, над вазами с фруктами, над коробками и полками с бумагами, перед глазами — везде парили чуть заметные пылинки, знакомый потолок возвышался над головой (хвала Архонтам, не
то самое лицо, как бывает почти каждый несчастный день, когда его будят). Утро занималось славным. Можно даже сказать, спокойным, но аль-Хайтам вовремя исключил из головы даже вероятность этой мысли.
Пора уже привыкнуть к однозначному заключению, что в каждое подобное утро, если оно не было изначально шумным и суетным, возникает
элемент хаоса, поднимая на уши в лучшем случае последнюю нервную клетку аль-Хайтама.
Первым раздался стук в коридоре с последующим звуком разрывающейся парусины. Картина, которую за прошедший месяц
кое-кто успел прибить десятью гвоздями тридцать раз, наконец-то сможет пойти на свалку.
Вторым аль-Хайтам различил в тишине темной комнаты, как
кто-то с отборным матом, услышать который можно только у завсегдатаев таверн, и громким пыхтением гремит в канализационных трубах под домом.
«Если не хочешь разочаровать себя с начала дня — не думай о
нем»
Все же вставать и включать свет надо с трезвым умом, заправлять постель с холодной головой, одеваться без подергивания уголка глаза, выходить из комнаты, плотно закрывая дверь, чтобы
тот-о-ком-нельзя-думать не ворвался по дури к нему, и идти в ванную комнату без пульсирующей мысли, что
он опять натворил.
Все задачи были нещадно провалены.
Особенно когда унитаз заговорил.
— Аль-Хайтам, я застрял! — в панике закричал Кавех под туалетом в тот момент, как Хайтам чистил зубы.
— Ты нашел себе подходящую среду обитания? — не отнимая щетки ото рта, невозмутимо бросил аль-Хайтам.
— Да как у тебя язык поднимается так издеваться над людьми в подобной ситуации?! Ты хоть знаешь, какие муки я испытываю? Кажется, у меня сломана нога, а ты чистишь зубы как ни в чем не бывало!
— Сломана нога? Хм, — Хайтам крайне сомневался, что проблема настолько серьезна (
хотя его чуть побеспокоила мысль, в порядке ли Кавех). — Тогда не поделишься, как ты очутился в канализации в семь утра?
Неловкое молчание воцарилось снизу. Кавех неуклюже постучал по трубам, как бы собираясь с мыслями.
— Ну-у, я обсуждал детали проекта с заказчиком, — протянул Кавех, — и потом пошел домо… ну, то есть во временный дом, да, не забывай. Конечно, я не хотел, чтобы кто-то из Академии увидел, что я иду к тебе в такой час, поэтому придумал несколько оригинальный способ попасть дом… ой, ну ты понял.
— То есть ты напился и упал в канализацию, — выдал вердикт Хайтам.
— Не додумывай за меня! Не было такого!
Аль-Хайтам убрал щетку, выплюнул пасту, не сдержался и все-таки вздохнул.
«Именно по этой причине тебе лучше не ходить пить без моего присмотра…»
Очередная лишняя мысль. Аль-Хайтам постарался как можно скорее отмести ее. Тем более сейчас нужно было думать о том, как максимально корректно объяснить бригаде спасателей, как один из лучших архитекторов Сумеру попал в его унитаз.
***
— Ты знаешь, — прикрывая рот рукой, довольно прочавкал Кавех, — растягивать лодыжки иногда бывает полезно.
Аль-Хайтам поставил перед раскинувшимся на подушках дивана Кавехом поднос с завтраком, размышляя, посмотреть на него, уж снова извините за его фонтейнский, как на говно или как на идиота.
Конечно же, Кавех не ломал ногу. Жаль только, без прикрас не обошлось, когда спасатели вытаскивали его, отбрыкивающегося и кричащего о больной ноге, из люка посреди оживленной улицы — туда Хайтам посоветовал отойти Кавеху, дабы у людей не возникло лишних вопросов, как Кавех оказался под его домом. Театр Большого базара плакал по упущению такой королевы драмы. Собравшиеся вокруг зеваки с просто непередаваемым интересом кольцом обступили операцию по спасению неудавшейся актрисы и увлеченно перешептывались, гадая, как же Кавех там оказался.
Аль-Хайтам никогда не боялся общественного осуждения, но даже он со стыда просто не мог стоять рядом с Кавехом (
интересно, почему именно Кавех вызывал у него такую реакцию?) и наблюдал за операцией из дома. И даже с противоположной стороны улицы от Хайтама не укрылось, как вытянулось лицо Кавеха на вопросе спасателей, где он живет. Пришлось брать инициативу на себя и якобы великодушно предлагать занести «старого знакомого» к себе, за что позже Кавех чуть ли не плакал от благодарности.
— А еще, — продолжая уплетать усовершенствованное мясное рагу Хайтама, говорил Кавех, — тебе определенно стоит почаще готовить.
— Попробуй хоть немного подумать, — сощурился Хайтам, когда Кавех отправил в рот отпечатанные в блюде буквы так, что от слова «размышление» осталось только «ыие». Иронично. — Зачем мне тебе готовить?
Кавех всплеснул руками.
— Потому что кулинария — это искусство! И ты хотя бы в этом искусстве что-то смыслишь, за что поздравляю. Да и тем более, что тут думать? И так всё ясно.
— «В идеале каждый должен быть способен к размышлению, но на практике это кажется невозможным», — аль-Хайтам вздохнул и развернулся, направляясь в сторону своей комнаты.
За спиной Кавех едва различимо пробурчал: «К чему он это…», но Хайтам не обратил внимания ни на него, ни на до сих пор не выброшенную картину в коридоре. Едва зайдя в комнату, аль-Хайтам тут же плотно закрыл дверь и устало облокотился на нее спиной. Окинул комнату взглядом. В поле зрения быстро попался нужный ящик в стройном секретере из кармафалы, который упорно просил купить Кавех. Проверив, заперта ли дверь, Аль-Хайтам подошел к секретеру, резким движением выдвинул ящик, нащупал второе дно и вытащил оттуда потрепанную временем записную книжку с обвисшим корешком.
Хайтам прислушался, проверяя, не решил ли Кавех нагрянуть к нему, как обычно бывает. Ничего — только бодрое скобление ложкой по тарелке. Наконец облегченно выдохнув, он сел за стол.
Половину книжки занимали записи наблюдений из студенчества. Вторая же половина начиналась с титульного листа, который был испещрен сразу несколькими заголовками, поочередно друг друга сменявшими:
Десять причин выгнать Кавеха
Сто причин выгнать Кавеха
Сто и одна причина выгнать Кавеха
Тысяча и одна причина выгнать Кавеха
Аль-Хайтам мрачно посмотрел на до сих пор не зачеркнутый заголовок. Во взгляде читалась решимость уж его точно сделать финальным. С нахмуренными бровями он листал десятки страниц: на каждом развороте была исписана одна неделя с таблицами о ее днях, с понедельника по воскресенье, и в каждой красовалось минимум по одной причине. Так продолжалось до тех пор, пока Хайтам не долистал до последней страницы, на которой он принялся писать:
Понедельник
Причина №980: заставил оставить свет на всю ночь включенным, но домой не пришел.
Причина №981: ушел пить в одиночку, зная о своих проблемах с алкоголем. Не предупредил.
Причина №982: три раза заставил думать о нем утром, помешал нормально проснуться.
Причина №983: не повесил нормально картину, утром упала.
Причина №984: напился и упал в канализацию.
Причина №985: криками помешал чистить зубы.
Причина №986: кричал из унитаза.
Причина №987: заставил вызывать бригаду спасателей, разрушил все планы на утро.
Причина №988: устроил истерику, когда его доставали.
Причина №989: излишне драматизировал с больной ногой и говорил, что она сломана.
Причина №990: заставил почувствовать стыд.
Причина №991: заставил повторно почувствовать стыд и подыграть его спектаклю.
Причина №992: заставил помочь дотащить его, грязного и воняющего, до ванной (спасибо, что не помыться).
Причина №993: заставил приготовить ему завтрак.
Оставалось восемь причин. Аль-Хайтам оторвался от письма и чуть подумал, прежде чем написать последнюю строчку:
Причина №994: заставил взять отгул в Академии, чтобы приглядеть за ним, хотя даже не просил.
