***
Сегодня один из немногих дней, когда у Уэнсдей нет абсолютно никаких планов, и она может спокойно посидеть дома. Плюс ко всему, её обожаемый муженёк уехал на целый день. Настроение с утра выдалось отменным. Быстро позавтракав, девушка перебралась вместе с печатной машинкой в гостиную, сварила себе двойной эспрессо, естественно, без сахара. Размяла пальцы, — это уже стало обязательным ритуалом, — и села писать. Весь сегодняшний день она намерена уделить своей книге. Точнее, была намерена, пока в дверь кто-то не позвонил. И что же это за бессмертный там стоит? Ладно, сделаем вид, что меня нет. Вздохнула девушка и завела пальцы над клавишами, собираясь начать главу, как звонок повторился. И так несколько раз, пока не перешёл на настойчивый стук. Если это Торп, который что-то забыл, клянусь, я убью его! Закатив глаза и проклиная третьим коленом незваного гостя, Аддамс поднялась и поплелась открывать входную дверь со скоростью черепахи. Внутри ещё теплилась надежда, что стоящий по ту сторону просто уйдет. Но нет, фортуна, видимо, снова решили подсадить её на эмоциональные качели. За дверью стояла высокая темнокожая девушка примерно её возраста. В болотного цвета водолазке и чёрных брюках. В руках у незнакомки был контейнер с… пирогом? Что за чёрт? Вот угораздило же Ксавье приобрести дом именно в этом месте. Больше сладкого Аддамс не переносила назойливых дружелюбных людей. Окей, всё в порядке. Сейчас спровадим эту девушку и снова сядем за роман. Главное, чтобы настрой не пропал. Глаза незнакомки были светло-голубого цвета. Волосы были очень коротко пострижены. А на пухлых губах красовалась неискренняя улыбка. — Вам чего? — нарушила тишину темноволосая. — Добрый день! — придя в себя, девушка улыбается ещё шире. — Я лишь хотела познакомиться с соседями и занести пирог. Я теперь буду жить напротив, вон там, — указывает позади себя незнакомка, а Уэнсдей прикидывает, насколько эта информация по шкале от одного до десяти будет ей полезна. — Меня зовут Бьянка Барклай.***
День выдался самым что ни на есть тяжёлым. Ксавье до самого вечера провёл в галерее. Спина затекла от неизменно сидячего положения. На столе, на полу, около мусорной корзинки были разбросаны кучи бумажных стаканчиков из-под кофе. Глаза слипались, Ксавье из последних сил старался сосредоточить своё внимание на документах и отчётах, что прислал ему Тэйлор для подписи. Естественно, он не станет нигде расписываться, пока не проверит всё тщательно. Торп всё ещё не верил, что дочь Эрнеста так просто оставит это. — Мистер Торп, уже поздно. Мне надо домой. Мать больная, беспокоиться будет, — появилась в его кабинете помощница, Синди. — Да, конечно. Можешь идти. Я сам закончу, — кивает светловолосый, потирая переносицу. Он читает одну и ту же строчку уже пятый раз и не может до сих пор понять суть. Как будто тело всё делает подсознательно, а мысли и душа его где-то далеко витают. — До завтра, — прощается девушка, а затем уходит. Торп на секунду прикрывает глаза и опускает голову на стол. Всего пару минут отдохнёт и продолжит. Воображению предстают угольно-чёрные ледяные глаза, пробирающие до мурашек. Взгляд, как и обычно, суровый и непоколебимый. Ксавье вскакивает, как от страшного сна. Так и есть. Уэнсдей Аддамс стала его личным кошмаром. Что это ещё такое? Совсем уже заработался. Лучше всё продолжить завтра. Наведя более-менее относительный порядок на столе, парень выключает свет и запирает галерею. На часах уже около одиннадцати вечера.***
Уже через час болтовни новой соседки Уэнсдей готова взять подушку с дивана и задушить ту собственными руками, а потом закопать труп на заднем дворе. Когда Аддамс поняла, что намёки не работают, попыталась напрямую донести, что Барклай не вовремя и ей стоило бы уйти. Но нет же! Эта девушка либо совсем без мозгов, либо что? Она продолжала болтать, то и дело оглядывая дом, что не ускользнуло от взгляда Уэнсдей. Может, она воровка? Не стоит сводить с неё глаз. — Я слышала, у вас есть муж, — вдруг заговорила Бьянка, тщательно подбирая слова. — Его нет дома? — Почему вас беспокоит моё семейное положение? — резко ответила Аддамс, чувствуя, что её хвалёная выдержка закончилась, и девушку напротив ждёт ужасающая пытка, если она не уберётся через несколько секунд. — Я просто хотела поближе познакомиться, — замявшись, начала девушка, вскинув брови. — Я занята, а вы меня отвлекаете! Думаю, у вас хватит благоразумия самой уйти! — Родители не научили вас гостеприимству? — возмущённо хмыкнула темнокожая. — Они учили меня профессионально разделывать тела и хранить их в подвале, — кровожадно отвечает брюнетка. — Вы сумасшедшая! Я ухожу, — нахмурилась Бьянка и потопала по направлению к выходу. — Ох, с каждым годом люди становятся всё глупее и глупее, — устало пробубнила себе под нос Аддамс, возведя глаза к потолку. Вернувшись к своему занятию, Уэнсдей постаралась на максимум погрузиться в мир своей новой истории. Рядом с печатной машинкой лежала внушительная кипа чистых А4 листов. День ожидался весьма продуктивным. Может, сможет сегодня закончить хотя бы до десятой главы и отредактировать первые несколько. Аддамс даже не заметила, как наступил вечер. Спина затекла. Поставив окончательную точку в конце предложения, девушка вытащила бумагу и положила её к остальной стопке. Устало потянувшись, Аддамс осмотрелась по сторонам в поисках мобильника, чтобы посмотреть время. Гаджет в кожаном чёрном чехле лежал рядом с ней на полу. 23:46 Она что-то засиделась. Подняв на руки тяжёлую печатную машинку, Уэнсдей отнесла её наверх, в свою комнату. А затем вернулась за рукописями в гостиную. Тут дверь в прихожей хлопнула, а снаружи послышалось шуршание и шарканье обуви. А вот и её «благоверный»! Ксавье вполз в гостиную, кажется, вовсе ничего вокруг себя не замечая, буквально на автомате, и плюхнулся на диван лицом вниз. Темноволосая замерла на месте, вскинув брови. Неужели он так устал? Через несколько секунд послышалось приглушённое сопение. Аддамс пожала плечами и поднялась к себе. Разложив всё на свои места, девушка отправилась в душ, намереваясь после пойти спать. Но ее гложило какое-то странное чувство. Темноволосая высушила волосы и приготовила постель. Интересно, Торп ушёл к себе? Или всё ещё там, на неудобном диване. К дьяволу на рога! Меня не должно беспокоить его удобство и благополучие! И всё же Уэнсдей, убеждая себя в том, что хочет попить воды, спустилась вниз. Проходя мимо дивана, она подметила, что Ксавье так и лежит там. Только уже лицом вверх к потолку. Вопреки своему рациональному и холодному мышлению и всех её устоев, брюнетка подходит к Торпу. Сначала она просто стоит, смотря на него. Ох, Чёрт! Что я творю? — Ксавье, — голос, как и обычно, сквозит сталью, но руки невесомо, почти нежно касаются плеча спящего художника. Нежно?! Аддамс, это полный крах! Опускайте занавес! Но телом завладел странный иррациональный порыв, который заглушал любые доводы разума. Совсем скоро она будет корить себя за эту слабость, но сейчас ничего поделать с этим странным рвением не получается. — Торп, поднимайся! Я тебе не нянька, чтобы всю ночь уговаривать тебя идти спать в кровать! — грубее обычного, дабы сгладить углы своего будущего уничижения по этому поводу отзывается Аддамс. Ксавье разлепляет свои тёмно-зелёные глаза, затуманенно смотря на девушку перед ним. На лице его расцветает странная нечитаемая улыбка, отчего в голове Уэнсдей проносится мысль: а в себе ли он? — Какая же ты, однако, заноза, Аддамс! — протирает глаза Торп. Этот жест кажется брюнетке весьма умилительным, но девушка мигом берёт себя в руки. — Заноза? Пошёл ты, — хмыкает темноволосая. Не то, чтобы слова супруга хотя бы на одну сотую её обидели. Скорее у неё есть чувство достоинства. Она пришла его разбудить и отправить в комнату, а он… Тоже мне. Вот к чему приводит любое проявление великодушия. Уэнсдей выпрямила спину и уже намеревалась уйти, как неожиданно Ксавье схватился за её запястье, препятствуя этому. Девушка повернула голову в сторону зеленоглазого, намереваясь уже оторвать ему руку за такую наглость, но не успела даже до конца представить картину сладкой расправы, как была притянута вниз, падая прямо на грудь Торпа. Из лёгких вышибло весь воздух. Девушка оперлась на плечи парня, чтобы хоть как-то отстраниться. Рука Торпа покоилась на талии девушки, обжигая ледяную кожу теплом даже через футболку пижамы. Уэнсдей слегка округлила глаза и стала чаще моргать, выдавая свою растерянность и шок. Дыхание было прерывистым, ей катастрофически не хватало воздуха. Кажется, в комнате стало на несколько градусов жарче. Ксавье прикрыл глаза и припал к губам девушки цвета спелой вишни. Аддамс тихо простонала от неожиданности, вцепившись мёртвой хваткой в плечо мужа. Торп оттянул нижнюю губу девушки, а затем провёл языком по ней, заставляя приятную дрожь пробежаться по всему телу. Внизу живота появилось странное щекочущее чувство, а сердце ускоряло ритм до сумасшедшей скорости, грозясь вызвать тахикардию. Голова пошла кругом, тогда как Ксавье продолжал мять губы писательницы. Уэнсдей неуверенно начала отвечать на поцелуй. Руки парня опускаются всё ниже, сжимая бедра до сладкой боли. Мысли путаются, сознание туманится, и Аддамс чувствует, как верно и стремительно теряет контроль над собой. Холодное рациональное мышление уже билось в предынфарктном состоянии, пытаясь призвать к последним остаткам разума и прекратить это безумие. Настойчивые мужские руки задирают футболку. Горячие пальцы касаются обнажённой кожи, вызывая волну возбуждения. Нет. Это надо остановить, пока не поздно. Уэнсдей упирается ладонями в его грудь и разрывает поцелуй. Ксавье тут же останавливается, выжидающе смотря на неё. Девушка поднимается на ноги и стремительно направляется наверх, захлопнув за собой дверь в комнату и прислоняется спиной всё к той же двери . Она ещё долго пытается привести дыхание в норму. Направляется в ванную и крутит вентиль крана, включая холодную воду. Умывает лицо, ледяная вода охлаждает разгорячённую кожу, и Уэнсдей чувствует, как холодное рациональное мышление снова берёт верх над ней. Торп ещё пару минут просто сидит и смотрит вперёд себя на стену, за которой только что исчезла Аддамс, пытаясь вникнуть в произошедшее. Какого чёрта только что произошло!? – Идиот, – сокрушенно выдыхает Ксавье, потирая переносицу.***
– Рассказывай! – слишком эмоционально восклицает блондинка, стоит ей подойти к столику, за которым уселась Аддамс. – Что рассказывать? Ты меня вытащила из дома, требуя встречи, – методично размешивая несуществующий сахар в кофе, произнесла Аддамс. – Всё рассказывай! – Энид плюхается на стул напротив неё. – Попрошу выражаться конкретнее, – переводит равнодушный взгляд на непоседливую подругу. – Ох, Уэни, я же вижу! – вздыхает светловолосая бестия, жестом подзывая к себе официанта. – Ромашковый чай, – делает заказ блондинка, и работник кафе тут же удаляется выполнять заказ. – Ты сама не своя последние пару дней! И не надо мне тут говорить, что я несу бред и так далее! Я твоя подруга и прекрасно понимаю, что тебя что-то беспокоит! Так что я тебя внимательно слушаю, можешь начинать говорить! – усаживается поудобнее на стуле Энид, напяливая на лицо дежурную улыбку и готовясь к рассказу. – Если это всё, что ты хотела сказать, я пойду, – приподнимается со своего места темноволосая. Ей не особо то хотелось делиться с Синклер подробностями того ночного инцидента, произошедшего позавчера. А уж тем более говорить подруге о том, что теперь при каждом появлении Ксавье в зоне её видимости, дыхание брюнетки учащается и сердце начинает так же бешено колотиться, как в момент поцелуя. Это точно какое-то помешательство, от которого стоило бы избавиться. – Нет стой! Уэнсдей, пожалуйста, давай поговорим! С тобой что-то не так. Этот Торп тебя обидел? – расширив глаза, таращиться на неё блондинка. – Как будто меня можно обидеть, – закатив глаза, Аддамс присаживается обратно. – Тогда что случилось? – непонимающе изгибает светлые брови домиком. Официант ставит перед ней чай с ромашкой, от запаха которого Уэнсдей морщит нос. Ещё с университетских времён, когда Аддамс и Синклер жили в одной комнате, подруга постоянно пила этот ненавистный темноволосой напиток. Уэнсдей молчит, обдумывая, стоит ли делиться этим с Энид, которая обладает слишком романтичной и мечтательной натурой. По правде говоря, Синклер лучше её разбирается в отношениях между людьми. Девушка бывает чересчур общительна, но сможет ли она отнестись к этому с тем серьёзным и холодным расчётом, что и Уэнсдей, или станет опять мелеть какую-то сопливую чушь? – Он меня поцеловал, – сдавшись, совершенно безразличным тоном поясняет брюнетка. – Это было предсказуемо с самого начала, – кажется, слова Аддамс не оказались новостью для Синклер. Брюнетка хмурит брови. – Что ты хочешь этим сказать? – Уэнс, даже слепой может увидеть эту химию между вами! А я не слепая и уж тем более не идиотка! – Наш брак – игра. Между нами абсолютно ничего нет, кроме взаимовыгодного соглашения! – чеканит девушка, меряя подругу своим коронным взглядом исподлобья. – Ты ошиблась в своих суждениях! – Да ну? Хоть один человек на этой земле может вызвать в тебе ту же волну эмоции, будь это гнев или раздражение, что и Ксавье? – в чём, в чём, а в этом Энид права, и Аддамс никак не может опровергнуть слова Синклер. – Молчишь? – выгибает бровь. – Уэнсдей, – выдыхает, смягчая голос. – Ты можешь снова послать меня и не согласиться с моими словами, но я же вижу, что ты влю... – Не смей! – предупреждающе выставляет указательный палец брюнетка. – Одно только то, что ты могла подумать обо мне такое, разочаровывает до глубины души! – ещё пуще хмурит брови, между которыми образовывается складка. – Я знала, что ты будешь злиться. Но глубоко ты знаешь, что я права! – с полной уверенностью в своих словах произнесла светловолосая, откинувшись на спинку стула. Уэнсдей на это раздражённо закатила глаза.***
– Прекрати смеяться! – гневно смотрел Торп на своего друга, который во всю гоготал, держась за живот. – Хватит! – Прости, – продолжая хохотать, прохрипел Аякс. – Ну вот почему у тебя всё не как у людей? – вытирая слёзы, чуть подуспокоился Петрополус. – Ты влюбился в свою жену! – Я не влюбился! – пробубнил Ксавье. – Это была минутная слабость. Что за бред? Она же девушка моих кошмаров! – Она тебе уже и во сне снится? – усмехается Аякс, удобнее устраиваясь на барном стуле. – Петрополус! – устало протирает виски Торп. – Что Петрополус? Хочешь сказать, что тебе не хочется повторить тот поцелуй, тебе не хочется с ней переспать? Ты не ревнуешь, когда рядом с ней ошиваются другие мужики? М? – Ксавье решил умолчать о том, что на приёме у Тэйлора, увидя рядом с девушкой незнакомого парня, откровенно заигрывающего с ней, в нём вспыхнуло желание свернуть ему шею. Нет, со всем этим дерьмом, с чувствами Торпу надо разобраться самостоятельно. – Ладно. А что ты будешь делать, когда эти полгода закончатся, и вы исчезнете из жизни друг друга? Разве ты ничего не почувствуешь? Сможешь забыть эту девушку и всё, что с ней связано? – Кошмары мы надолго запоминаем, – хмыкает Торп, дабы, наконец, прекратить этот разговор. Ведь, по сути, Аякс прав. До него только недавно дошло, что после их развода, жизнь уже точно не станет прежней. – Прекрати, – закатывает глаза Петрополус. – Что ты собираешься делать дальше? Может, поговоришь с ней об этом? – Поговорить? С Аддамс? Для этой девушки такого понятия, как "спокойно поговорить" не существует. Не думаю, что стоит испытывать судьбу. – Значит, ты хочешь всё так оставить? Делать вид, что между вами ничего не произошло, продолжать играть счастливую пару, а потом развестись? – Да, именно так и стоит поступить. Это правильное решение. – Я тебе говорил, что ты идиот, – сокрушенно вздыхает Петрополус, отпивая немного своего виски.***
– Ну почему они просто не могут понять очевидного? – первое, что сказала Энид, когда Петрополус взял трубку. – И тебе привет, детка! – усмехается Аякс. – С Аддамс болтала? – смеётся. – Эти двое просто упрямые бараны! – раздражённо выпаливает блондинка. – Тут я с тобой согласен, – качает головой парень. – Но что мы можем сделать? – Не знаю, но чувствую, что они причинят друг другу немало боли, если продолжат вести себя так, как сейчас. Нам нужно что-то предпринять, как-то подтолкнуть их друг к другу. А если и после этого они продолжат гнуть свою линию, что ж, мы сделали всё, что могли, как настоящие друзья. – И что ты предлагаешь? – чуть посмеиваясь, заинтересованно спрашивает Петрополус.